Портрет Высоцкого пропал

Портрет Высоцкого пропал

     Тепло было уже совсем слабым. Но погода стояла безветренная и желтые листья с деревьев падали ровно вниз. И под каждым деревом лежали правильные желто-оранжевые холмики. Сойки, тяжелые, яркие, сытые продолжали поедать спелые черные ягоды черноплодной рябины. Птицы планировали с высоких деревьев в кусты рябины, и было их хорошо видно сквозь уже пустые ветки.
 
- Тихо как, - сказала Вера, выгружая из машины припасы на два выходных дня.

     Дом стоял еще со своим внутренним теплом, что получал от солнышка, и даже, когда солнце пряталось, то не успевал остывать. Топить в доме еще не хотелось, а хотелось тихонько сидеть и смотреть в окно, на уже вечернее небо, и пустые ветки старых яблонь.
- Приехала, - услышала Вера, как кто-то сказал на участке.

- Проходите, проходите, - открыв дверь, позвала Вера гостей в дом.
- Как поездка? – спросил Кирилл Иванович.
- Видишь, довольна как, - заметила его жена Кирилла Ивановича Мария.

     Еще ничего не было приготовлено, но Вера готовилась к поездке заранее и быстро достала на стол все что привезла. Здесь были и яйца, сваренные вкрутую, и свежие помидоры, и куски холодной курицы, и селедка с лучком, и порезанный лимончик. Все лежало в баночках, Вера открутила крышки, и угощение было готово.

     Все размещались на веранде за круглым столом. Веранда считалась и одновременно кухней. Из двух больших окон во всю стену, но теплых с двойными стеклами был виден и весь участок, уже поредевший, но с густой очень темной зеленой травой. Вот трава не желтела, а становилась гуще под первыми редкими еще осенними дождями.
 
- Мы не с пустыми руками, - сказала Мария, - вот мои соленые огурчики с красной смородиной, а вот и грибочки соленые.
- А говорила, что Кирилл-то твой и не ходил за грибами?
- Ходил, ходил. Не хотел с собой брать, чтобы место не сглазили.

- Но я ведь совсем грибов не нахожу. Просто для прогулки, - заметила Вера.
- Ты для прогулки, а он без грибов приходит. А сейчас можем тебе и банку дать с грибами.
- Да я это для разговора. Что я у вас ваш урожай забирать буду.

     Под хорошее настроение все перекусили и закусили. И немного выпили. Рассказали друг другу о том, что произошло за две недели, пока не виделись.

- Ну и как там Германия без нас, - спросила Мария.
- Что ей сделается, стоит.

- Что-то там понимала?
- Понимать особенно ничего не понимала, но вот вопросы задавать смогла. Если что было нужно, то до тех пор спрашивала, пока не понимала. Только нужно было быть терпеливой и все получалось. Даже у Рейхстага, когда была, смогла узнать, и как купить билеты, и куда приходить, хотя сначала мне говорили, что я не смогу понять. Но получилось понять. Русские тоже есть в Берлине, можно услышать наших сразу, и узнать по виду. Мы ведь мало меняемся.

      Вера вспомнила, что когда на Главном вокзале н не могла понять на какую электричку нужно садиться, чтобы доехать до города Эберсвальд, то даже привела дежурного и он ей в расписании, что свои видом больше было похоже на страницу газеты, смог ей все показать.
- Знаете, в Германии была в городе, где жил Высоцкий.

- А его там знают?
- Нет, не знают, только наши, кто выехал туда знают.
- Что-нибудь купила там?
- Что покупать. Теперь всюду одно и продается.

- Еще поедешь?
- Не знаю. Боятся, что там останусь. Мне вот такое недоверие оказывают.
- Захочешь, поедешь, - сказала Мария.

    Кирилл Иванович сидел необычно тихо, не разговаривал, так только внимательно слушал. Часто смотрел в окно, на тихий листопад. Потом аккуратно собирал с тарелки нехитрую закуску. Пил по половинке рюмочки, чокался обязательно, лёгким звоном отвечали ему маленькие хрустальные рюмочки, что поднимали вместе с ним и Вера, и Мария.
 
- Слушай, Кирилл Иванович, а сделал ты мне рамку на портрет Высоцкого? – спросила Вера, - ты ж все замерял до моего отъезда.
- Тут такое дело, - начал Кирилл Иванович, - не нашел я портрета Высоцкого у тебя в доме.

- Шутишь?
- Не нашел, - грустно и виновато сказал Кирилл Иванович.
- Да ты, наверное, на втором этаже смотрел, а я портрет на первый этаж перевесила. Сейчас сама принесу.

     Открыв дверь, Вера вошла в большую комнату, центр которой занимал теннисный стол, слева вдоль стены стоял длинный обеденный стол, что служил зимой для посиделок всех тех, кто не боялся морозов и приезжал на дачу, где в отличие от лета не было никаких хозяйственных забот. Слева над столом и висели картины, что любила прикупить Вера для своей дачи. Один крючок, действительно, был пуст. Портрета Высоцкого не было. Вера посмотрела во всех углах комнаты, но нигде не стояла рамка с натянутой на нее тканью, что и хранила на себе портрет Высоцкого, нарисованного мелками черными и сангиной. Ни рамки, ни портрета.

- А ты заходил, Кирилл Иванович  в эти две недели в дом?
- Заходил, ведь я лестницу доделывал, теперь она съемная, зимой можно ее снимать и закрывать второй этаж, чтобы тепло ваше не уходило.

- Ведь у тебя ключи. Кто ещё заходил?
- Ну, Игорь приезжал, проверял крышу, протекает ли где. Нигде не протекало. Он был недолго. Ключи взял, проверил, потом отдал.
- И все?
- Нет, когда я лестницу делал, то и Виталий заходил, посидели, чай попили.

- Виталий два раза заходил, - сказала Мария, - помнишь он ведь на прошлой неделе в пятницу приезжал. И сразу и заходил вечером. А потом и в субботу, сразу же пришел, когда увидел, что мы к дому подходим. Потом уходил и возвращался, ты ему еще какие-то сверла искал.
- Да, было это, было, - ответил Кирилл Иванович.

- Ну, этот Виталий у меня уже не раз просил этот портрет. Но ведь он мог унести его в любой и другой день, но не унес же. Может срочно понадобился? – сказала Вера.
- Еще Андрей тебя спрашивал, приходил, но тоже лестницу  смотрел. Он же всегда к тебе заходит, ведь друг твой, ну тот, что у пруда живет в большом доме.

- Ну, Андрею портрет Высоцкого не нужен. Он ведь сам любитель попеть песни у костра. А может нужен?
- Знаешь, может и еще кто был, надо вспомнить. Сама же знаешь, к тебе все идут. Есть ты или нет. Все идут.

     Вечер положил темноту уже и на деревья и на траву, прилёг вечер и окну, теперь на окне были видны и соринки, и тонкая спутанная паутинка, повисшая на раме и спускающаяся по стеклу. Наверное, паутина уже была брошена пауком, и где-то он уже спрятался, закончив свою осеннюю богатую охоту. Вере было обидно, что кто-то унес из дома ее картину, но она и чувствовала некоторое облегчение, что теперь она не будет думать о чужом присутствии в доме. Вот не вспоминала же она о портрете, пока не узнала, что он исчез. Как не вспоминала? Ведь сама спросила Кирилла Ивановича о рамке для портрета?

- Эх, зря спросила, - подумала Вера.

    В окне уже не было видно и паутинки, осталась только одна темнота. Весь дальний простор закрывала высокая ветвистая сосна, что и закрыла сейчас и все небо, а оттого совсем ничего было нельзя увидеть в окне. Засобирались домой и Кирилл Иванович и Мария.
- Не расстраивайся, - сказала Мария.

- Принесут, - добавил Кирилл Иванович, - уж очень тяжел Высоцкий на этом портрете, долго не выдержат.
- Наверное, зря повесила портрет на первом этаже. На втором не получилось. На первом не получилось. Может он сам ушел, этот Высоцкий, и рамку с собой взял?
- Не шути, - сказал Кирилл Иванович.

     Вера закрыла дверь дома, потом закрыла и вторую дверь, что вела в кухню. В доме горел свет, Вера включила телевизор. Окна задернула занавесками, взглянув последний раз в темноту. Но ничего там не увидела. Дом Веры стоял так, что никаких соседей рядом с ней здесь не было, рядом участок был брошен, и там стояли только березы и ели, что выросли за двадцать лет, что прошли с того времени, как сюда пришли обладатели соток новой земли. Не было соседей и с дальней стороны участка, а с двух сторон были только две дороги, вдоль которых тоже росли сосны, что были посажены Виталием давным-давно, и теперь сплошная стена ветвей и игл отделяла дорогу, что шла вдоль дома Веры от дороги, что была у соседей.

- Что-то никто не приехал, - подумала Вера, - никого нет. Жаль.