Глава I Грустный Человек

Самый обычный осенний вечер спустился на улицы. Самый обычный диалог завел дождь с ветром. Жители нашего округа не любили подобного рода дискуссии и моментально разбегались по домам. Те, кто не имел над головой крышу, прятались на станциях монорельса, толпились под магазинными козырьками, скрывались в подвалах или ещё где. Но  были и такие, кто не торопясь шагал домой после работы с поднятым к небу лицом; так они  орошали свои никчёмные душонки осенней свежестью. Одним словом плюрализм действий.
  И так 19 сентября, 2112 год, воскресенье или понедельник. Калужский конгломерат, округ Обнинск. В самом обычном баре, засиделись четверо.
Вернее пятеро, если учесть барменшу.  Официально бар работал круглосуточно и после двенадцати переходил на особый, ночной режим. Часы над входом показывали больше половины первого. В помещении царил мрак. Горел лишь ряд лампочек над барной стойкой.  В былые времена тут и голографические стриптизёрши вертелись вокруг шестов,  и проекционные ландшафты  мелькали  на стенах.  Но волшебное слово «энергия» заставляет  владельца бара скрепя сердцем отключать все эти прелести  ровно в полночь. А что? Повысь он цены, чтобы покрыть на электричество, и клиентов как не бывало.
   Вернёмся к пятерым. Ах да,  четверо молодых людей засиделись в один ряд.  По другую сторону стойки, невысокая  барменша наводит порядок на полках. Между делом она успевает долить пойла в бокалы молодых людей. Пили только трое. Четвертый   сидел чуть дальше от стойки, словно прятал в тени  свое напряжение.  Порою сутулился, но ловя на себе взгляд барменши, тут же выпрямлял спину. На нем было пальто, не смотря на довольно теплую кондицию в помещении. Тень от шляпы скрывала его осунувшееся лицо.
   -Хватит, Анют, на сегодня крайняя, - сказал сидящий слева, огораживая ладонью  свой бокал. 
   -Ты прям как робот, Аллин, все время пять стаканов, - усмехнулась барменша. У неё были большие красивые глаза.
   -Да? Если честно, не обращал на это внимание. Как-то само по себе получалось, - прогудел Александр Аллин.
  Барменша Аня  повернулась к заднему бару и протянула руку между рядами бутылок. Там мигала сенсорная панель. Пара замысловатых  движений пальцами.  Щелчок,  и новая  порция грязных бокалов отправлена в лазерную посудомойку. Приятное жужжание  прокатилось  по залу.
   -А вот я считаю. Приноровилась по профессии. Надеюсь, ты не сдашь меня конгломератной жандармерии? - с томным задором произнесла она.
  -Не сдаст, конечно, он сам сейчас, под прицелом обстоятельств, - вмешался  средний. Хрипота в голосе обличала его пристрастие к табаку. Хотя кто сейчас не грешит этим. - Я прав, Сашка? Вспомним твои махинации по сбыту трехмерных проекторов старого образца, твой тайный бизнес, - ну когда ты под видом обеззараживающих спреев «радугу» толкал. Да и незаконное пересечение границы калужского конгломерата в ту же копилку. Целый букет болезней, Сашка, - он иронично похлопал Аллина по спине.
 Отрывистые шлепки   вихрем проносились по залу. Помещение будто поглощало каждый звук, а затем изрыгало его в преувеличенной форме.
  -Любишь ты из мухи слона делать, Виталий, - возразил Аллин. - За проекторы я уже поплатился. И, поверь мне, сполна. С «радугой» я отродясь дел не  имел. Вещь опасная!
   -Ну, вот пошли опять отговорки, - уголком рта буркнул Виталий Ангелов.  Он убрал руку со спины Аллина и провел огоньком по кончику сигареты, торчащей из под верхней губы. -  И кто же поверит в это тепериче?
  Клубни табачного дыма лениво расползались над  ними.
  -«Радуга», по сути, не относится к наркотическим веществам. Это что-то наподобие стимулятора музыкального слуха. Абсурд в том, что за ее незаконное распространение  тебя  могут упечь лет эдак на 20 больше, чем, скажем, за «дядю Ваню» или «капюшон». Хотя первый  любит  перекусить полушариями  мозга, а второй сосуды разъедает, дай Бог как. Вон, Олег так и откинулся. Идиотизм, не правда ли?
 Виталий хотел было выдать очередную приятельскую насмешку. Его глаза уже блестели. Но в разговор вмешался сидящий справа.
  -Саня прав, Виталий. Идиотские законы, идиотского времени, написанные для идиотских граждан  идиотского конгломерата, тфу ты, - его мягкий и насыщенный тон резко контрастировал с  грубой речью Виталия Ангелова. –Серьёзно, нигде в Соединённых Конгломератах России не встретишь такого безобразия, такой деспотии, такой тирании. Ну вот возьми недавно принятый закон об уличном дресс-коде. И что? Теперь вот я, Антон Корвин, обязан носить костюм тройку с галстуком. Нравится мне это или нет. И попробую я только возразить, 20 суток и штраф гарантированы. Чёрт возьми, может я, вообще нагишом хочу улицы рассекать? – он поднёс бокал к губам. Сильно выпирающий кадык пару раз подпрыгнул. – Проклятие. А все эти декреты о лазерном обезглавливании, о правах жандармерии, о ликвидации народных судов. Нас же сравняли с землёй. Вы были в соседнем, Тульском конгломерате?  Да там люди одеваются, как хотят, и никто их за такое не садит в клеть.
    Барменша Аня искоса взглянула на Корвина. В лазерную посудомойку отправилась новая порция бокалов. Щелчок металлической крышки совпал с боем часов над входом. Час ночи.  А в баре по-прежнему всего пятеро.
   -Знаешь, была я в Тульском конгломерате, месяц назад. Мне кажется, ты не объективен в своих мыслях. Да, свобода есть у них, несомненно. Но  чем же обернулась эта свобода для тамошних граждан?
   Ненадолго воцарилось молчание.
  -Полный крах образования, науки, культуры, - Аня повернулась к ним лицом. – Но это чисто мои наблюдения. А вот, по словам более знатных товарищей, у них там, в отдельных округах начался мор, самый настоящий… - в сонную атмосферу бара проскользнула тревога. – Вот она твоя свобода, Антон? Их свобода – это их ненадобность. Выбросили, как щенков на улицу и делай, что сердце велит. У нас хоть и порядок нарочитый, зато не голодаем.  Господи,  да живи ты тихо, одевайся в красивые костюмы, работай, женись и тебя пальцем никто не тронет. Нет! Мало вам, мужчинам. Надо мордобой устроить, постреляться, голову проломить. Вы, мужчины,  вершители истории,  только история вас ничем не учит. Ты просто, как истинный писатель, любишь домысливать. 
  Она позволила себе присесть. Аллин протянул оплату за выпивку,  Корвин последовал за ним. Дождь слегка ослабел. Огни города блеклыми жемчужинами вырисовывались на мокрых стеклах.  Тихая ночь, столь же тихая, каким должен быть гражданин калужского конгломерата, если захочет прожить хотя бы до пятидесяти лет.
  Тишину нарушил Виталий.
 -Ну что, угнетённые и сытые товарищи, по домам? Я не прочь бы посидеть ещё в вашей милой компании, но работа поджимает. Надо ещё перестановку на фотостудии делать. Эй, Анюта, не стрелялся глазками, плакал мой месячный план.
  Аня миловидно ухмыльнулась и перевела взгляд в сторону Аллина. Неожиданно  улыбка испарилась с её лица. Девушка нахмурилась и привстала.
  -А что с Ордовским творится? Он даже не притронулся к стакану и не произнес ни слова за все это время, - барменша направилась к парню, на половину сидящему в тени.
  Он был уже не в силах сдерживать нарастающую печаль. И это была не просто грусть. Это была чернейшая скорбь, сродни той, что терзает старика сидящего подле могилы убитого сына. Она испепеляла полумрак и тень от шляпы.
  -Что с тобой, Иеремия? Не в твоём это стиле, - барменша приподняла шляпу, и я столкнулся с ней взглядом.
  -Брось, ничего особого. Так, осенняя депрессия. На работе неурядицы, на учёбе задолженности, - торопливо сказал я. Тщетно. Даже тон негожий выбрал. Чего уж там говорить о её умении читать по глазам. Бармены весьма хитрый народ.  Вначале ты напиваешься, изливаешь им душу,  а они делают её копию. При следующей встрече  будь ты хоть стократно трезв,  для них ты уже виден насквозь. С Анной я был знаком давно и наши встречи не ограничивались  посиделками в баре.
  -Угу, а я, по-твоему, слепая? Ты же весь взмок и дрожишь, как дитё. Выкладывай что у тебя там!    
 Мои шансы таяли на глазах. Собрав последние силы,  я старался подавить подступающий к горлу всхлип.  Её большие зелёные глаза глядели в самые недра  моей души. Любая  попытка солгать  заведомо обрекались на провал. Женские глаза, опаснее любого свинца.  Я был как на ладони.
  -Говорю же, ничего такого. Просто взгрустнулось, не бери в голову, все в порядке. Такое часто бывает со мной.
  -Да, бывает. Горюнишься ты частенько,  но не до такой степени, что уже и пальто снять нет мочи.
  Очередной удар ниже пояса. Я же говорил, бармены хитрые люди, а когда бармен  ещё и приятная  дама, то можешь распрощаться с лицемерием. К своему  сожалению, я не имел камней в груди и легко поддавался соблазну. На ней был  чёрный корсет с кружевной подкладкой,  шею обвивала горжетка-роза, а ниже торса красовалась мелко плиссированная юбка и длинные чулки с переливающейся текстурой.  Вполне обычная униформа работниц этого бара. Конечно же, у владельцев бара на этот счёт было немало прений с властями.  В итоге сошлись на том, что стёкла бара должны быть затонированы, а  любая барменша, вышедшая за порог в подобном наряде, лишается работы.   
  -Ку-ку, Ордовский, чего молчишь? Выкладывай, я сказала! – настаивала Анна. – Ну что ты, как не родной? Расскажи уже.
  Я продолжал канителиться. Нет, конечно,  я знал, что рано или поздно  она выудит из меня причины. Хотел я этого или нет. Старая знакомая, как-никак. Она сняла с меня шляпу и  по-дружески потрепала мои мокрые волосы.
  -Давай, дружок, я жду. Думаешь, я отстану от тебя просто так?
  -Знаешь, Аня, я пойду пожалуй, я даже не выучил материал по полифонии, зачёт не за горами, не хочу обременять вас своими проблемами - я намеревался уйти, даже приподнялся немного, но неприятное давление в области шеи, намекало, что идея не из лучших.
   Уверенная женская рука держала меня за галстук:
  -Ишь, какой хитрец, сбежать задумал! Мне долго ли ещё ждать, Ордовский? – пригрозила она. Я парень не из слабых,  мог бы одним ударом отключить её и троих соседей, но смысл?
  -- Приятель, не томи нас, - добавил Виталий, - здесь все свои. Негатив такая штука, что выводится из организма только через диалог. Не держи это в себе, иначе испепелишь внутренности, - он приблизился. Тяжёлая дружеская рука пала мне на плечо.
  -Мы слушаем тебя,  Иеремия, - вот и Аллин подключился. Я был уверен, что и Корвин навострил уши, просто он, по своей природе, не выказывал много патетики.
   На меня смотрели четыре пары глаз. И каждый взор будто выщерблял в моём сознании фразу «давай Ордовский, расскажи, как всё есть». С Анной, Александром, Виталием и Антоном, я был знаком  с отроческих лет. Каждый, как говорится, со своими тараканами. Но в общей картине люди весьма надежные.  И вроде, между нами никогда не было секретов и недомолвок. Но что же ломало меня в ту ночь? Теряюсь в догадках.
  Аня  перетягивала галстук все сильнее и сильнее.
 -Ладно, чёрт возьми, я всё расскажу, - устало сказал я и осушил бокал. – Анют, ещё, пожалуйста.
  Она послушно достала из-под конторки бутылку виски.
  -Значит, кто тут был недоволен чудовищным декретом о казни через лазерное обезглавливание. Вроде бы ты, Антон? Угу, спасибо, Аня, ты чудо - я подвинул к себе наполненный бокал.
  -Да, я. А что? Ты не согласен?
  -Я не могу так сразу сказать, согласен или нет. Просто скажу, у меня есть реальный шанс угодить в лазерную гильотину, - я поднёс бокал к губам.
  Настала минута полного оцепенения!  Застыл и сигаретный дым в воздухе, и значки на электронном циферблате, и лампы перестали барахлить. Одним словом окостенело все помещение, а быть может и весь мир. Они продолжали плавить меня своим взглядом. Тень потрясения поглотила их души. Слова о возможной кончине, я произнёс соответствующим тоном, и внешний вид был в пору. Поэтому никто из них не попытался возразить или упрекнуть меня в неумелом розыгрыше. Они лишь могли спросить меня о подробностях.
   Это сделал Антон.
  -Как так? Что случилось? – он подошёл ко мне, его голос пульсировал тревогой. – А?
  -Да чего рассказывать то? Не ты ли говорил, что нас с землёй сравняли? Каков смысл о чём-либо толковать, если мы бессильны, как пойманные рыбёшки? Среди нас нет ни детективов, ни экстрасенсов, ни чиновников, - я позволил себе закурить, - я в глубочайшей клоаке, друзья. Видите моё лицо? Скоро оно будет бледно и мертво, как камень. 
  Воздух вибрировал от всеобщего напряжения. Аня подсела ещё ближе, пряный аромат её парфюма ласкал мне ноздри.
  -Расслабься, дыши ровнее и поведай нам, в какую передрягу угодил, - в её речи, помимо порции досады,  можно было уловить и тонкие нотки надежды. Благая, наивная дурочка. – Да, мы не детективы, не чиновники и не маги. Мы нечто покруче. Мы все во внимании. 
  -Сейчас всё будет. Налей только ещё виски, и прикурить дай.

***
  Для начала скажу: я готов прямо сейчас превратить свою голову в кровавое месиво только за то, что решил в тот вечер пойти окольной дорогой.
   Значит, меня задержали на занятиях. Мозги кипели так, что дым струился из ушей. Для охлаждения рассудка, требовалась небольшая прогулка на свежем воздухе. Ну и рюмочка, априори. Иначе, я  бы стал  блевать нотами и аккордами.  Да и вечер был на редкость тёплым и без дождя. Я вышел из училища примерно в девять вечера. В уме накидал план дороги. Пешком до Маркса, там обогнуть аэротаксопарк, посидеть часок в пабе, а потом прямиком на маглев-станцию  и с ветерком домой. Идиллия, не правда ли? Да, я тоже так думал.
  Я плёлся как черепаха.  Мысли о выпивке и приятной компании в пабе тянули меня за шкирку. Первые два пункта плана с горем пополам выполнил. Переулками я добрёл до Маркса,  прошёл вдоль аэротаксопарка, перешёл дорогу в сторону Калужской и передо мной засияла вывеска «Четырехлистный клевер».
  Но в пабе пришлось внести коррективы в план. Там я встретил Юлию. Да-да, блондинку, - ту самую, танцовщицу. Верно, ту, что была на празднестве в честь оправдания Корвина. Она подсела ко мне за столик и  попросила огоньку.
    -Дай-ка я угадаю,  очередной промах в поисках хорошего мужчины? -  усмехнулся я.
     -Не смешно, - хмыкнула она.
   Левая половина её лица скрывалась под локоном волос. Когда она смотрела в сторону, мне удалось разглядеть там обширное посинение. На тот момент у меня было два желания: захохотать во весь голос,  или спросить имя обидчика, чтобы дальнейшим пожать ему руку. На свете есть до того противные люди, что никакая рассудительность не сдержит вас от желания высказаться прямо, ну или просто харкнуть им в лицо. Юлия была из таких. Нет, Аллин! Далеко не так. Как ты вообще о ней можешь судить, если видел-то её всего раз в жизни? Я  знаю Юлию давно, так что не перебивай меня!
  Мы просидели там около часа. За всё время  беседы она пыталась меня о чем-то попросить. Но стеснялась, виляла языком вокруг да около. А я по глазам, вернее по одному глазу чертовки,  догадывался о её помыслах.  Я никогда не замечал за ней разговоры намёками, деваха, что называется, была без комплексов.  Но, знаете,  жизнь такая штука, что и самого пылкого посадит на ледяной кол, и безбашенному прибьёт башню гвоздями.  Вот и после передряги с новым крезом,  Юлия выработала в себе опаску и некую застенчивость.
   Она жаловалась на свою жизнь, хулила весь мужской род. И каждый раз   сдабривала свою околесицу заезжанной фразой: «но ты, Иеремия, не такой как все. Ты хороший».
  Мы  выпили с ней «бакарди». Расчёт был таков: она напивается до полной отключки, а я ухожу домой. Не хотел, чтобы она трапезничала  моими мозгами, точнее тем, что осталось от них после  вечерних пар по гармонии. Ан нет, алкоголь на неё не действовал. Но и послать её к чертям я тоже не мог. Треклятая жалость опять взяла вверх. Да, мразью она была, но если я бы я её не выслушал, то чем бы отличался от кровопийц-жандармов? Или тех  же рейдоров из Московской республики? Я же человек, чёрт возьми.
  -Стоп-стоп-стоп, Юля. Я это уже слышал. Я знаю у тебя проблемы, причем крупные. Давай так: чем быстрее ты расскажешь всё по существу, тем скорее я помогу тебе.
  Она скорчила личико и пустила слезу.
 -Мне некуда идти, Иеремия, у меня проблемы с  Росляковым и его ребятами, разреши мне переночевать у тебя, хотя бы ночь. Честно, я не буду тебе мешать, могу даже в ванной спать. Только разреши.
  -А, то есть ты хочешь залечь на дно?
  -Ну, вроде того.
  -И пытаешься втянуть меня в это дело?
  -Ты ошибаешься. Я прошу у тебя ночлега всего на одну ночь. Не на месяц, не на год. А всего-то на ночь.
  -Хорошо, ну предположим на ночь. А потом что делать будешь?
  -Это уже мои проблемы.
  Я призадумался. В мыслях вращались события и противоречивые прогнозы.
  -Пожалуйста, Иеремия, я отплачу натурой, - промямлила  она и давай стягивать бретельку с левого плеча. В ход пошли ужимки и прочие жантильные фокусы.
  -А вот  этого мне, как раз и не надо. Ты получишь свой ночлег. И всё.  Если, не приведи Господь, увижу с твоей стороны хоть один уклон в сторону постели, отправишься прямиком в ад! Ну, то есть к ребятам Рослякова! Я ясно выразился? А теперь собирай вещи, мы уходим.
  Именно, Антон. Я брезгал её.  Знаешь, от неё пахло дорогим парфюмом,  и кожа блестела чистотой и гладкостью. Но когда я смотрел на неё, то видел лишь огромный грязный след её порочной жизни.
   Она укуталась в норковое пальто, и мы вышли из паба. Я беспристрастно сжимал её  руку. Ближайшая маглев-станция находилась через два квартала. Времени было полно, и я бы позволил себе побыть ещё на открытом воздухе. Но по иронии в квартале прорвало канализацию, пришлось уносить ноги от смрада.
  В тот вечер фонари горели через один.  Когда мы миновали смердящий квартал, Юлия неожиданно остановилась.
   -Что такое? – спросил я.
   -Подожди! – она нервно копошилась во внутренних и внешних карманах пальто, а так же перерыла сумочку. – Проклятье!
   -Ты можешь объяснить, что у тебя произошло?
   -Я забыла взять свою гражданскую карточку у Ларина, владельца паба!
   -Зачем ты оставляла её там?
   -В качестве залога. Я задолжала ему за услуги, - она достала портмоне, отсчитала себе несколько купюр и вернула его в сумку. – Вот, держи сумочку, кошелёк тоже в ней. Я сейчас приду.
   -Зачем мне это?
   -Ларин такой мерзостный тип, что может содрать с меня какие-то проценты. 
   Я понял это так: ей просто хотелось надуть владельца паба. Вернуть ему на порядок меньше и придумать какую-нибудь историю а-ля  «меня обокрали подчистую, но я такая хорошая и благочестивая, что даже в такой ситуации возвращаю свои долги». Авось ей простят остальное.
  Я взял её сумочку и уселся на крыльце подъезда. Жду десять минут.  Её не видать. Двадцать минут! Ни души. Полчаса! Сорок минут, чёрт возьми! За это время она могла бы пять раз сходить туда-обратно. Меня кольнуло жуткое подозрение. Я поднялся с крыльца и быстрым шагом добрёл до паба. Вижу: стоит куча народу,  всюду ор, плачь, изумление. Непривычная  оживленность для тамошних мест, тем более в позднее время суток. Я заметил, что народ толпился вокруг чего-то … вернее – кого-то.  И этот кто-то лежал на асфальте мёртвой массой. Кровь алела в свете вывески паба.  Произошло убийство! Некий гад расправился с девушкой,  и что ещё ужаснее – я был  последним, с кем её видели живой. Убийца раскроил Юлии череп. Чёрт, Аня, ещё виски!
   Мне никогда не забыть это.   Изуродованное и окаменевшее лицо. Эти стеклянные глаза  сквозь брешь в толпе смотрящие в переулок - прямо туда, где стоял я.
   Спасибо, Анна.
   На ум сразу пришло: выкинь к чертям эту сумку.  Уничтожь её! Я побежал вперед по подворотням. Чудилось, что меня преследует сам дьявол. Я даже немного протрезвел  и усталость как рукой сняло. Пот лил с меня рекой.  Наконец я добежал до закоулка, посреди которого стояла металлическая бочка. Видимо, бездомные оставили. Я разжег костёр и кинул в него сумку, а потом, решил выйти главную улицу и свалить домой от греха подальше. Я дрожал, как щенок под дождем, меня разъедало изнутри. Ведь столько людей видели тогда нас с ней. Пришлось даже поднять ворот и сдвинуть шляпу на нос, чтобы никто не навлечь лишних подозрений.
   Я прибыл домой в первом часу.  Поднялся по лестнице, дошёл до двери, открыл сенсорный замок и нырнул в квартиру. Во мраке нащупал включатель света, нажал на него. И вдруг что-то летит мне в лицо. Нечто чёрное. Удар был не столь сильным. Он, просто сбил меня с ног, но сознание осталось при мне. В полуслепом состоянии я пополз к двери.  Сзади послышались тяжелые шаги. Их было несколько. Один из них перепрыгнул через меня и загородил собой дверь. Я держался за его ноги.  Хотел было приподнять голову, но вдруг  тяжёлый удар в затылок и я погружаюсь в беспамятство. 
   Очнулся в тёмном и пустом помещении, на холодном полу. Помню, ужасный озноб и неумолимую жажду.  Конечности остолбенели, словно меня замуровали в бетонный саркофаг. Сил хватало лишь повертеть головой.  Сначала подумал: связали руки и ноги,  но оказалось лишь временный паралич. Не знаю, что эти ублюдки кололи мне, пока я находился в отключке.  А может, и просто колотили бездыханное тело. Для них нет ничего святого.
   Когда руки  стали наполняться жизнью, я решил подняться.
  -Спокойно, товарищ Ордовский. Без лишних движений, - послышался низкий напыщенный мужской голос. – А то ненароком помнёте себе что-нибудь.
   Я повернулся в сторону, откуда исходила речь.
   В тусклом свете  единственной лампы сидела тучная фигура в шляпе.
  -Что случилось со мной? Где я? Кто вы такой?
  -А ты будто не догадываешься?
  -Я только в сознание пришёл. Никаких мыслей, - иссохшим голосом простонал я.
  -Приходи-приходи, я подожду, - он приосанился, разогнав парящие в воздухе пылинки, окаймлявшие силуэт.
   Он закурил.
  -Не хочешь ли попить, или перекусить?
 Находясь там, в тёмном помещении, под пристальным взглядом загадочного толстяка, я был готов отдать всё, за глоток воды, или ломтик хлеба. Однако, инстинкт самосохранения когтями впился в рассудок. Они могли подмешать что угодно в воду.
  -Нет, спасибо. Лучше объясните, кто вы есть и где я?
  -Странный вопрос. А куда, по-твоему, попадают люди совершившее убийство?
  И лишь тогда на меня снизошла догадка. Я находился в руках жандармов. Да, Виталий, я знал, что рано или поздно подозрение падёт на меня, но не так же скоро и не в такой изощренной форме же.
  -Они попадают в руки к блюстителям  закона, полагаю…
  -Именно, товарищ Ордовский. А закон это мы!
  -Значит, мне тут не место.
  -Отчасти верно, твоё место на эшафоте, падаль.
  После этих слов, я почувствовал, как тело неумолимо погружается в омут невиданной лихорадки.
  -Послушайте, я не знаю, по какой причине вы упекли меня сюда, но я никого не убивал. Тот…
  -Можешь и не пытаться. У нас полный компромат на тебя. Там и показания свидетелей, и отпечатки её пальцев на твоей одежде.
  Он швырнул  на пол электронное дело. Я нажал боковую кнопку и наскоро пролистал его. Думаю, вы догадываетесь, сколько там было бреда, инсинуаций и просто вытянутых из-за пазухи улик.
 -Тут половина информации высосана из пальца. Я никого не убивал и я это точно знаю.
 -Именно поэтому, вы сожгли сумку убитой Юлии Романовой? –  толстяк вытянул из внутреннего кармана пиджака  тонкую продолговатую коробочку.  Несколько щелчков  неряшливыми пальцами и из коробки пирамидой  полился вверх фиолетовый свет. Вскоре, в воздухе образовался  проекционный прямоугольник. – Полюбуйтесь на это.
  Призрачный экран зашипел белым шумом,  затрясся весь, исказился пару раз, пока, наконец, не выдал чёткое изображение.  Увиденное на экране,  пустило на дно последнего выкидыша моей надежды. Некий человек, заходит в закоулок, поспешно приближается к металлической бочке и вдруг загорается огонь.  Нет, я, конечно, знал, что Калужский конгломерат и Обнинский округ, в частности, далеко не  бедные населённые пункты, но не на столько, чтобы ставить в закоулках видеонаблюдение.
   По приказу толстяка, в зал вошли несколько жандармов. И начались бесконечные допросы, угрозы, побои. До сих пор не могу дышать полной грудью. Знаете, друзья, когда Аллин в поте лица доказывал нам, что  конгломератная жандармерия в сговоре с Обнинской мафией, мы все обсмеяли его. «Ну что вы, как это в нашем цветущем и диктаторском краю, может жить коррупция? Мафия получает не меньше оплеух, чем простые жители».  Мафия здесь получает полный контроль над улицами, а сюда входят и некоторые магазины, рестораны, забегаловки, а так же панели с ночными бабочками. Местная жандармерия получала за это своеобразную ренту.  Взаимовыгодный договор у них, понимаете?  Жандармы так же обеспечивали им неплохую слежку за территорией.
   Суть в том, что Юлия была одной из бабочек Рослякова, а под его  контролем весь юго-восток нашего округа. Её смерть была бельмом в глазах Рослякова.  Мол, если не может товар свой контролировать, то какой из него лидер?
   На допросе присутствовал один из псов Рослякова. Подонок чуть руку мне не переломал. Они пытались выбить их меня «чистосердечное признание», чтобы потом прилюдно отсечь мне голову на эшафоте. Подобное событие дало бы плюс в копилки жандармов и мафиози. Первым бы досталась слава доблестных сыщиков, а вторым – тихая территория. Но признаний я не давал, пусть и бока чертовски ныли.
  Сначала я лежал на холодной линолеуме,  поочерёдно мечась от сильных ударов. Потом меня привязали к креслу и решили устроить пытку диодами. Всё, думал я, конец настал. И плевал я на законы божьи, ибо ад виделся для меня  веселой  каруселью, в сравнении с допросом.
   Они начали подключать и настраивать оборудование для пыток. Вдруг, в кабинет врывается  второй прихвостень Рослякова.
     -Не торопитесь. Планы немного изменены. Босс велел оставить Ордовского в покое при одном условии: он сам найдет и принесёт убийцу сюда, лично!
     -Это с чего вдруг? – огрызся тощий жандарм.
     -Один из наших ребят видел его тогда. Баба оставила его и побежала зачем-то к бару. Убийство произошло через двадцать три минуты, он же подошёл к пабу  через сорок девять минут. Нет, он мог, конечно, грохнуть её, отбежать к подъезду, а потом опять, как ни в чём не бывало вернуться. Нас озадачило то, что он даже не подошёл к месту преступления, и не прикинулся зевакой. Любой убийца сделал бы так. Но в пользу его вины говорят все свидетели. Он был наедине с путаной, и был с ней достаточно резким. С финансами у него, как видите, неладно. А баба не ладила со своими работодателями, то есть с нами. Тварюга, хотела  даже улизнуть. Ордовский  увидел в этом неплохой способ обогатиться. Он начал её шантажировать. Грозился, типа сдаст её нам. Поэтому она отдала ему сумку. А раз нет сумки, значит, нет денег. Поэтому-то Юльке и пришлось бежать обратно в паб, чтобы найти  очередного пижона. Она на жизнь то зарабатывала только тем, что тёрлась о всяких толстосумов, ну и плясала нагой иногда. Кстати,  в руках трупа обнаружили несколько купюр, - хмыкнул он. - Так что, надурила она тебя, Ордовский, смахнула всю свою получку, а тебе досталась только косметичка, помада, духи и прочий бабский хлам, - он издевательски ударил меня по плечу.
    -Ну, так что делать будем, Бурый?! – недовольно воскликнул его коллега.
    -Я уже сказал что делать: мы отпускаем Ордовского с условием, что он самолично сыщет убийцу. Не кипятись, куда он убежит то? Его характеристика отправлена на все посты. В прошлом году у нас завёлся эдакий «Джек-Потрошитель», поймали и обезглавили какого-то старикана, а убийства всё равно продолжались. Не надо всех на мясорубку отправлять.  Если Ордовский невиновен, то он найдёт настоящего убийцу! – он повернулся ко мне, - подпиши этот документ и ты свободен на несколько недель. Этого вполне достаточно для поиска (опять-таки, если ты чист). Если же нет, то можешь и не скрываться. Найдём и все кости переломаем. Подписывай!
  Я ничего не мог с собой поделать. Жизнь вам покажется сладкой, когда смерть разбивает сахарницу, и ты начинаешь слизывать  сахар с полу.  В такие моменты, смотришь на  самые жуткие периоды жизни, и говоришь «слушай, дружище, а вроде не такое то и мрачное время было». И, знаете, вы будете готовы слизывать грязный сахар  ещё дольше и ещё усерднее. Лишь бы хоть на миг вернуться в пусть даже самый дьявольский отрезок своего бытия. Чего уж говорить там о радостных временах. 
   Вокруг меня столпилась дюжина здоровых лбов, и каждый из них так и норовил размозжить мне голову. Разве им объяснишь, что  Юлия не бежала от шантажиста-неудачника, а просто шла возвращать долг?  Они бы поверили почему, на самом деле, сумка осталась у меня? И волнует ли их вообще, моя хорошая успеваемость и репутация корректного, уступчивого и душевного человека? Нет, что вы…
   Поэтому, я подписал этот треклятый документ.

***
    Пепельница была забита до краёв, а портсигары пустовали. Меня окружало будоражащее безмолвие. Лишь стук сердца гулким эхом летал по бару. Ожидания оправдались. Невидимый шок сковал моих приятелей. Аллин,  нервно колотил по стойке пальцами,  Виталий что-то бормотал под нос, Антон совсем поник, а по щекам Анны текли чёрные слезы. Жалко, что такие чудные девушки, не могли себе позволить более дорогую туш.
     -Вот такие дела, - если слышно изрёк я. – Теперь то, надеюсь, понятно, почему я сегодня особенно грустный? Эта история произошла со мной позавчера. Не весело жить, когда над тобой на ниточке висит дамоклов меч.
    -Неужели все так безнадёжно? – нарочито взволновался Корвин.
    -Назвать мою ситуацию безнадёжной, это значит  польстить ей. Всё куда пуще, - я же допил свой виски, и положил отплату под бокал. - Ладно, спасибо всем за внимание и понимание, я, пожалуй, пойду.
    -Постой, куда ты? – хлипко спросила Анна.
    -Пойду, посплю, а с завтрашнего дня  начну поиски. Ну а что делать?  Я неплохо находил двойные контрапункты октавы, почему бы не попытаться найти убийцу?
    Виски начал действовать, как только я привстал с места. Взор заволокло ядовито-радужными крапинками.  Накатила истома. Я сделал первый шаг, но под натиском бессилия ноги пошли наперекос.
    -А как же мы? Парень, ты не забыл, что и в двадцать втором веке понятие дружба все ещё существует? – Виталий,  может он и казался аляповатым, но  сердце его было чисто.
   -Правильно, Виталь, поэтому я не хочу вас втягивать в свои проблемы. Это мои пороки. Спасибо всем за внимание, но  я должен…
   -Послушай, придурок, мы поможем тебе сами, даже спрашивать не будем! – отрезал Виталий
  Я натянул шляпу и  поправил ворот пальто.
   -Я вас всех люблю, особенно тебя, Аня. Если я сдохну через пару недель, то, пожалуйста, не одевай чёрное, тебе не идёт. А если какой-то плешивый недомерок посмеет тебя тронуть, то мой призрак  явится к нему ночью и заберёт его душу.
   -Ребят, он перепил, проводим его до дому, а потом разойдёмся сами, - вздохнула Анна.
   -Нет, я в порядке, сам дойду…
   -Несем его, Саня! - воскликнул Корвин.
  И тут мои локти оказались во власти дружеских рук.
   -Давай, дружок, не нервничай! Придёшь домой, отоспишься, а завтра придумаем план действия, и все будет хорошо. Ты ещё на наших похоронах пневмонию подхватишь - бурчал себе под нос Аллин.
     Вот так меня повели домой.