Магистры не плачут, Глава само собой 12

Ненавижу гномов!
Вначале я открыл один глаз, затем второй, светлее не стало. Темно, сыро, противно и как-то не по себе. Каким образом попал в пещеры, лучше не спрашивайте. Хотел путь через горы сократить до минимума, естественно заплутал.
- Зачем я полез в горы! Думх их побери! А-а-а-а-а-а!
За моё душевное состояние не переживайте, бывают и у магов минуты просветления, когда ничто человеческое им не чуждо. Клаустрофобия не мой конёк, вот высоты боюсь, но разве это высота!? Тьфу!
Горы ерунда, катакомбы, норы, дыры в них, прогрызенные несуетливыми гномами, вот что по настоящему мне не по нраву.
Из пещеры в пещеру, где узкими, где ши-рокими проходами, ползком и на карачках, вперёд и назад, по кругу в кромешной тьме. Глаза, конечно, привыкли, да и ночное зрение для мага не проблема, но камень, сырость и грязь меня доконали, примерно недели за две.
Ровно столько я имел неосторожность бро-дить в этих неприглядных подземных казема-тах, словно потерявшая нюх, заблудившаяся крыса.
Маги издревле отличались хорошим слухом и шорох, раздавшийся вдалеке, не миновал моего чуткого слуха. Я прислушался, так и есть, кто-то приближается, сердце замерло от ожидания, а ладони вспотели. 
Низкорослый, но отнюдь не неказистый, уверенный в себе крепыш, чуть шаркая ногами, вышел из глубины пещеры. Как и все гномы был он бородат, крепок, широк в плечах и дер-жал короткую секиру в мозолистых ладонях.
Лёгкая кольчужка искусной работы, брон-зовые наручи и поножи, грубые ботинки с тол-стой подошвой как нельзя лучше подходили к его имиджу. Дитя пещер и шахт, хваткий, уве-ренный в себе представитель своего племени.
Труженик и боец в одном лице. Им что мо-лот, кайло, что секира, всё едино. Прищурился исподлобья, приосанился и брякнул.
- Пошто пришёл?
- Что?
- Звал кто, спрашиваю.
Во наглец, магистра в мантии и сандалях на понт взять хочет.
- Никто не звал, мы маги обычно без спросу ходим.
Гном покачал головой, словно осуждая, перекинул секиру с руки на руку, прикидывая что-то, и выдавил сквозь зубы.
- Что маг вижу, а пришёл почто, коли не звали.
И болтали бы мы с ним, наверное, до скон-чания века, да только появился на сцене ещё один персонаж, даже два.
- Гунфорсио, атас, Дрюндель!
Кто такой Дрюндель я как-то сразу не по-нял, но что мой собеседник и есть Гунфорсио, объяснять не пришлось. Названный по имени. сразу подобрался, ловко перехватил секиру, поплевав на руки, и расставил пошире ноги.
- Да, беги!
Мимо нас, несмотря на толстые и короткие, малость кривоватые ножки, колобком развевающихся тряпок прокатился второй гном. Но видимо не таков был Гунфорсио, что бы бежать, испугавшись какого-то Дрюнделя.
- Думх!
Вот тебе и Дрюндель! Тварь, выскочившая из темноты, и нёсшаяся на нас, размахивая ду-биной, больше всего напоминала пещерного тролля. Оно и к лучшему, тролль не самое худшее из того, что можно встретить в пещерах.
Молнией, правда слегка запоздалой, в обо-их полушариях набитых серым веществом под завязку промелькнула мысль, - что я знаю о троллях. Ну, во-первых, эти существа крайне живучи и непомерно сильны.
- Гы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!
Тролль ревел, надвигаясь на нас, круша на ходу сталактиты и сталагмиты. Грохот стоял страшный, а осколки камней летели во все сто-роны.
- Гы-ы-ы-ы-ы-ы!
Тролль орал, страшно, до лёгкого морозца на моей нежной коже, но больше всего меня поразил гном.
- Проваливай маг, не твоё это дело.
И разве мог я, магистр после этих слов сбежать как последний трус. Мог, конечно, но не сбежал, остался, не дрогнув лицом, лишь меч обнажил и так же как Гунфорсио присел на ногах, занимая позицию по левую руку от него.
Можно было применить магию, можно, не спорю, но такая меня взяла злость, что я ринулся в атаку первым. Уж больно хотелось показать чересчур заносчивому гному, что мы маги тоже чего-то стоим.
И показал, едва не угодив под дубину, хо-рошо Гунфорсио не растерялся, подкатился под тролля и со всей силы рубанул секирой по ногам, только искры посыпались.
На что он надеялся, не знаю, всем известно, что троллю ноги не перерубить. Хотя, жизнь мне определённо спас.
- Не мешай.
Не люблю гномов, особенно самоуверен-ных, но что поделаешь, приходится терпеть. Второй удар дубины едва не застал врасплох нас обоих, но сработал рефлекс, и мы одновре-менно присели. Лишь воздух просвистел над волосами, да мне макушку оцарапало.
- Дрюндель, тумдрюклвый! Гармыздан обрюхжий!
Первый раз услышал, как гномы ругаются, и было занятно, если бы не тролль с огромной своей дубиной. Скажете тролль, эка невидаль. А попробуйте пробить его шкуру? То-то, лучше и не пытайтесь. Но, похоже, гном на что-то надеялся, и я приготовился либо победить, либо умереть с честью и достоинством как подобает хорошему магу.
Гунфорсио в очередной раз поплевал на руки, ловко перехватил секиру и плюнул троллю в глаз…. Вот оно, секретное средство гномов! Я обрадовался, но ни Думха ни понял.
Тролль видимо тоже, взревел он, правда, ещё громче и дубиной стал махать не в пример чаще. По всему выходило, что слюна у гнома не ядовитая, и ему удалось лишь разозлить злобную тварь.
- Дрюндель, тумдрюклвый! Гармыздан обрюхжий!
Вновь с присущим ему оптимизмом смачно выругался гном.
Схватка продолжалась с явным перевесом тролля и нашим огромным везеньем. Мелькала дубина, мы прыгали, кувыркались, не пытаясь подставить под удар ни секиру, ни клинок.
Впрочем, гном один раз рискнул, и улетел настолько далеко, что три удара сердца мне пришлось скакать одному перед огромным троллем. А как громко и жалобно звякнула сталь, ударившись в окованную железом дуби-ну…, нет слов передать.
Но, похоже, Гунфорсио меня всё же заува-жал, хоть и на свой, гномий манер.
- Живучий.
Конечно, я отнёс данную фразу на свой счёт, потому как на тролля он только ругался. С другой стороны, как ни крути, а живучий среди нашей троицы именно он.
- Гы-ы-ы-ы-ы-ы!
Тролль не унимался, размахивал дубиной, колотил по стенам, потому что по нам не попа-дал. Гунфорсио явно выдыхался, пот тёк круп-ными каплями, борода слиплась, я выглядел не лучше. Смерть неслышно скользила следом, и я чувствовал её колючее дыханье.
Настолько я в пылу боя увлёкся, что начи-сто забыл о своих недюжинных магических способностях, о гноме и вообще почти обо всём. Мелькала в глазах приличным бревном дубина, кряхтел из последних сил гном, но тролль твёрдо стоял на ногах.
- Гы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Хрямсь!
Врать не буду, нам просто повезло. В ка-кой-то момент тролль резко развернулся, наступил ногой на камень и завалился в бок, нелепо размахивая руками.
- Бей! Под левую руку!
Гунфорсио кричал дело и, похоже, вовремя, потому как сил у меня хватило только на один удар. Не успел тролль развалиться на полу пещеры, подняв кучу пыли и раскидав осколки камней, я поднатужился и всадил клинок в его левую подмышку.
Словно сталь, звякнула о сталь, но жало меча чуточку вошло в плоть, проткнув таки кожу. Гном не растерялся, размахнулся и ударил развёрнутой плашмя секирой по рукояти меча.
Ударил раз, другой, третий и клинок утонул по рукоять в туше злополучного тролля.
- Ура!
Но рано мы с гномом решились праздно-вать победу. Не таков был пещерный тролль, что бы сразу сдохнуть. Нет, не таков.
- Гыыыы-ы-ы-ы-ы!
Похоже, ему что-то не понравилось. И это что-то были мы с Гунфорсио.
- Гыыыы-ы-ы-ы-ы! Хрясть, хрясть!
И замелькала дубина, высекая искры и круша камни. Лишившись меча, я просто отскакивал, осколки секли руки и лицо до крови, впрочем, и гном бросил секиру, устав ей махать.
- Г-г-г-гы-ы-ы-ы-ы!?
Толи время ему пришло помирать, а может наш совместный удар тому виной, но тролль зашатался, сделал пару десятков неверных ша-гов, затем метнулся к Гунфорсио, целя дубиной в голову, внезапно развернулся и, качаясь, направился ко мне.
Шёл он, страшно скаля рожу, пуская изо рта клочья кровавой пены, и рычал, но уже как-то тихо и жалобно. Тролль занёс дубину, сшиб пару сталактитов и зарычал. Мороз пронёсся по коже вихрем, взъерошил волосы, и отступил.
Тролль падал, мёртвым, тряпичным колос-сом с выпученными глазами.
- Уделали гада.
- Ага, - только и смог я вымолвить в ответ.
- А ты ничего маг, не лажовый и на ссыкло не похож. Где мечём махать научился?
Много бы я мог ему порассказать, да только разве гном поверит. Да, ни в жисть! Уж такие они гномы, сами не врут, а другим не верят.
Помолчали, неловкая пауза повисла под тёмными сводами пещеры, и гном помрачнел.
Несмотря на нашу общую победу, Гунфор-сио не стал добрее, разве что чуточку. Во вся-ком случае, мне так показалось. После паузы он вспомнил о том, что родился гномом и продолжил менее миролюбиво.
- Ну, говори чё надо и проваливай.
Узнаю старых, гостеприимных гномов, Гунфорсио их яркий представитель. Ни тебе спасибо, ни, пожалуйста, вообще ничего.
- Послушай любезный. Я понимаю, в твоём понятии моя роль в совместной ликвидации Тролля как индивидуума свелась к нулю, но признай хотя бы, что я не зря присутствовал.
Смутить я его не смутил, но задуматься за-ставил, как оказалось ровно на один, глухой удар, чёрствого гномьего сердца.
- Ну и что, - выдавил Гунфорсио с таким видом, словно убийство Троллей совершенно плёвое дело, и он уничтожает этих тварей по две за день.
Теперь задумался я, но как оказалось напрасно. Жестокосердный, подозрительный гном видимо решил сжалиться над заблудив-шимся магом.
- Дорогу показать или сам найдёшь?
Я чуть не захлебнулся от восторга. Ура! Меня наконец-то выведут из этих бесконечных, сырых и грязных пещер. Конец моим плутаниям, соплям, беспрестанно текущим из носа, сырой воде и жалким попыткам добыть пищу с помощью магии. Не тут то было.
- Прямо и налево, дальше спросишь.
Гном явно издевался и издевался профессионально. Знал я, что нет среди подземного народца радушных хозяев, нет, не было и видимо уже не будет, потому как этого, я точно придушу.
- Гном ты конечно авторитетный. С Трол-лем вот в одиночку справился, издеваешься над путником, который тебе зла не желает. А дальше что? Оставишь умирать или сам прибьёшь.
Бил я конечно на жалость и к совести взы-вал. Запрещённый приём, но иногда срабатыва-ет, как правило, без осечек. Не в этот раз.
- И что? Помог маленько, только некогда мне со всякими пришлыми по штольням без дела болтаться. Сам пришёл, сам и проваливай.
Что мог я сказать в ответ маленькому, за-рвавшемуся гному, раздутому от самомнения и гордыни, нет, не за себя, за свой исчезающий вид. Что!? Думх его подери!
- Благодарю тебя Гунфорсио, за доброту и ласку.
Больше я ничего не сказал, лишь посмотрел укоризненно, так, как умеют одни магистры да ведьмы. Гном вздрогнул и потупил глаза.
- Гунфорсио, ты убил Тролля!?
Как не к стати. Теперь их будет двое, ис-конных обитателей подземелий, против меня, одного, забредшего не кстати мага. Похоже, вернулся тот гном, чьи пятки просверкали мимо нас, предупредив о злом Тролле.
Гномы о чём-то зашептались, Гунфорсио вначале раздражённо, кивая на меня, второй гном, зло и резко. Говорили на своём, древнем, забытом почти всеми, даже жителями подзем-ного мира языке.
Забытом всеми, но не магами. Я улавливал суть, понимал слова и строил предложения. Второй гном, по имени Ланфудцио требовал моей смерти. Гунфорсио перешёл на крик, за-махал руками, затем ударил Ланфудцио, не сильно, почти без злобы.
Гномы замолчали, и, сопя, лишь изредка бросали косые взгляды, то друг на друга, то на меня. Время исчезало, удаляясь насовсем, и во тьме пещеры бились не в такт три сердца, каж-дое о своём.
Не берусь гадать, Ланфудцио тому причи-на, или Гунфорсио оказался не столь чёрствым как я предполагал ранее, но что-то изменилось.
- Куда тебе?
Гном говорил раздражённо, грубо, потупив глаза и перекидывая секиру с руки в руку. Однако, Гунфорсио, хоть и без желания предлагал помощь. Не всё прогнило в подземном мире, ох не всё, не перевелась ещё добросердечность и участие в нашем мире.
- Ну, чё, язык проглотил маг!? Давай решай быстрее, а нет, так проваливай.
- На ту сторону мне! Проведёшь?
Гном усмехнулся, пожал плечами.
- А не пожалеешь?
Не стал я вступать с ним в полемику, ост-рым словом меряться, к чему зря злить.
- Нет, не пожалею.
- Ну, пошли тогда. Пока Ланфудцио, нашим передай, к вечеру буду.
И повёл. Поворот за поворотом, кучи щеб-ня, узкие лазы, но на моё счастье гном оказался чуть толще меня и потому, там где протиски-вался он, без труда пролезало и моё тело.
Шли молча, лишь изредка, на особо труд-ных участках гном хрипел, плевался и поминал всуе Думха, Предвышнего и кого-то ещё, мне совершенно незнакомого.
- Вот скажи маг, на верху места совсем не осталось?
Признаюсь, огорошил меня гном, своим вопросом.
- Ну-у-у….
- Тогда припёрся зачем?!
Что тут скажешь в ответ. Возможно, он прав, и каждый должен жить там, где родился, там, где его Родина.
Родина – отечество, отчизна, страна, в которой человек родился, исторически при-надлежащая данному народу территория с её природой с её природой, населением, особенности исторического развития, языка, культуры, быта и нравов.
Короче, – всяк сверчок, знай свой шесток. Но не такие мы, люди. Нет нам покоя, нет ни-кому. И мне покоя нет, нет, и не будет, никогда, пока идёт тьма, и гибнут маги.
А Родина…, что Родина? Даже если ей наплевать на своих сыновей, они, в том числе и я, её в беде не оставят. Да и гном, поди, за свои подземелья любого порвёт, да что там гном, всяк своё защищает, вот только иные на чужое зарятся.
Поели, каждый своё. Гном закусил сушё-ными крысами, я пососал лапу, сил и желания творить пищу из воздуха у него на глазах не было. Помолчали, Гунфорсио прокашлялся, сгрёб в торбу косточки, и так ничего не сказав, поднялся на ноги.
После привала шли, как мне показалось, не особо долго.
- Там, за поворотом…, выход.
Сказал и усмехнулся. Затем поморщил лоб и неожиданно добавил.
- Если летать умеешь.
А мне уже было наплевать и на хмурого, неразговорчивого гнома и на его слова. Свет! Я видел и чувствовал свет в конце тоннеля, свежий воздух и что-то ещё.
- Прощай маг.
- И тебе спасибо гном, удачи.
Мне показалось, или искра сожаления про-мелькнула в его хитрых глазах. Но промолчал, Гунфорсио не добавив к сказанному ничего. А я, махнув ему рукой, бросился к выходу.
*   *   *
Погода точно соответствовала моменту, возможно и наоборот. Шёл мерзкий зелёный дождь, красиво конечно, когда крупные капли, переливаясь изумрудами, падают вниз…. Но когда они летят прямо Вам за шиворот!
Гадко и противно, вот два слова из моего богатого лексикона наиболее подходящие для такой погоды.
Сыро и зелено вокруг, опять кто-то из кол-лег перестарался с заклинанием дождя. Дождь сам по себе безвреден, даже пятен на коже не остаётся как после Тургадского ливня, вот только мантию всё одно придётся стирать.
В муках рождается желание выть, и от по-добной глупости удерживает лишь шаткое по-ложение, как говорится, жизнь висела на волоске. Может и так. Попробуйте найти светлые стороны в зелёном дожде разразившимся совершенно не вовремя.
Спасибо Гунфорсио, проводил, вывел на свет что называется. Надеюсь, гномы умеют икать, когда их вспоминают, и очень надеюсь, что Гунфорсио сейчас не лучше чем мне.
Я сижу на узком карнизе, мокрый насквозь, внизу, очень далеко внизу долина, над которой идёт дождь, зацепивший краем скалу. Хочется спуститься, но не быстро, совсем наоборот.
Нахохлившись словно Ждарб (к слову ска-зать, гадкая, грязная птица), думаю о вечном.
Колдун или маг, затеявший это безобразие меня нисколько не раздражает (гад), долине и её жителям просто необходим дождь (сволочи, не могли подождать пока спущусь).
Я не обижаюсь ни на кого (все козлы), сил нет (готов разнести пол мира), вспоминаю всех, кто встречался мне на пути и сумел выжить (Гунфорсио убил бы первым), и прощаю.
Мне не очень хорошо, скорее плохо, да что там, ужасно неудобно. Много ещё конечно чего не удобно, как любят повторять маги, но что б так….
Мне нет пути назад в чуть сырую, тёмную, но такую милую пещеру. Я пролетел вниз тридцать три своих роста и чудом остался жив, не ухнув в пропасть.
Магам везёт, предвышний нас любит, мы вообще живучий народ, иначе как объяснить то, что я оказался на столь узком карнизе, а не лёг костьми где-то внизу.
Зато теперь! Я мокну под мерзким дождём и проклинаю коллегу погодника.
Именно в такие, не совсем удачные моменты жизни чаще думается о вечном. Тихо шебаршат в голове никчёмные мысли, их слишком много и оттого они мешают сосредоточиться.
Одна из таких бредовых мыслей и заставила меня рискнуть. Я попытался спуститься. И вот….
Ноги соскальзывают, на заклинание левита-ции нет сил, до земли далеко.
- Солнце! Пусть выглянет солнце!
Заклинание погоды не мой конёк, небесное светило не отзывается, всё так же идёт мерзкий, зелёный дождь, сыро и хочется жить (уже не долго осталось). Цепляюсь в скалу из последних сил, белеют пальцы, кровь брызжет из-под ногтей, дело дрянь.
Дождь. Почему идёт дождь? Вообще-то я люблю дождь, но не зелёный и не тогда когда так хочется жить. Пусть льёт (козлы, зачем им дождь и без того сыро), в долине нужна вода, жаль, что её так много и падать так далеко.
Магистры не сдаются, но иногда и они уми-рают, не встав с колен. Сколько мне ещё, де-сять, двадцать ударов сердца и здравствуй сво-бодный полёт, недолгий, но захватывающий дух миг, последний миг.
Меж тем, время полилось полноводной ре-кой, и в прямом и переносном смыслах. Учи-нивший форменное дождевое безобразие маг перестарался и не рассчитал сил, долину вот-вот грозило смыть со всеми обитателями. Однако меня слабо утешала данная мысль.
Во-первых, именно моё тело вскоре поле-тит вниз навстречу бурному потоку, а во-вторых, полагаю, его изрядно поколотит о кам-ни. Мысли оборвались так же внезапно, как и соскользнувшие со скалы пальцы, головокру-жительное падение началось.
Уже позднее, задним числом я понял, что неизвестный мне коллега по профессии виноват не во всех бедах.
Летел я недолго, дождь наконец закончил-ся, залившая долину река несла камни и остатки плотины. Прорвало! Затем был большой бульк. 
Мне крупно повезло, примерно как утоп-леннику. Нет, кроме шуток, на самом деле! Я не утонул, а мог бы. Река разлилась не на шутку, видно люди орудия где-то недоглядели, прорвало запруду. Хотя мага со счетов списывать лично я бы не стал.
Беда с этими ремесленниками и строителя-ми, десятник не доглядит, и, пожалуйста, – брак. Плотина там или ещё что, готово дело, потоп. Хуже всего если и десятник ленивый, тогда только на сотского надежда, да где ему за всем доглядеть. То-то.
Низшая каста, животные, быдло, но я не барон и так не думаю. Люди они всегда люди, на какую бы ступень социальной лестницы их не закинула судьба.
Мне повезло, я умел плавать, мало кто из магов может похвастаться не свойственным им мастерством. Куда как проще даётся левитация, хождение по воде и прочие колдовские трюки.
Проще, когда ты полон сил и есть время на подготовку заклинания, и практически невоз-можно, когда тебя сметает в один момент сти-хия, вал урчащей воды, катящийся на километ-ры вперёд бурным, всесокрушающим потоком.
Я выплыл. Мокрый, ободранный о камни и прочий сопутствующий селевому потоку мусор, но живой, злой и здоровый. Хвала всем, кого успел вспомнить и назвать мой дерзкий язык.
Каменистый берег, отвесные скалы, уще-лье. Я не скалолаз и не птица, заклинания леви-тации сложны и требуют много сил, а посему придётся идти вдоль берега.
День клонится к вечеру, причудливые тени ложатся на стены гор, справа ревёт мутный по-ток. Ни конца, ни края реки, ущелье тянется сквозь горные породы в вечность. Хочу жрать!
Магу легко добыть пропитание, а магистру проще простого. Достаточно чтобы в поле зре-ния попало хоть что-нибудь достойное внима-ния. То-то и оно! Ничего, вообще ничего. Птиц нет, зверья нет, рыбы, и те не просматриваются сквозь мутный вал камней и жижи. И не пото-му, что я их не вижу, просто их там нет, ни одна тварь не захочет плавать в грязи.
Ещё один поворот, и если не будет выхода, придётся левитировать. Выхода нет, лишь отвесные стены каменного мешка. Чёрт с ним, пройдусь ещё немного.
- Привет, ты такой смешной!
Вначале я не заметил говорившего, глупо озираясь по сторонам. Затем замер с раскрытым ртом. Серебристые полупрозрачные крылья трепетали в такт ударам маленького сердца, нежное личико с ослепительной улыбкой взирало на меня с высоты пяти метров.
Вы не знаете что такое метр? Это было давно, когда ткань измеряли локтями, а вес прикидывали на глаз. В те времена один из великих магистров, а звали их метрами, задумался над данным вопросом и предложил единую меру длин и весов. Вот в его-то честь метр и назвали метром, как раз по его высоте.
- Откуда ты!
Звонкий голосок неиспорченного цивили-зацией ребёнка, сияющая улыбка, стройное тельце двенадцатилетней девочки и в то же время зрелой женщины. Фея, точно фея!
- Но Вас же нет! Фей совсем нет, это лишь красивая сказка. Так не бывает!
- Да?
Она, казалось, удивилась, на мгновенье не больше, затем вновь рассмеялась весело и непринуждённо, словно колокольчики зазвене-ли.
- А я кто?!
- Фея?
- Да!
- Так Вас же не бывает, Вы миф.
Мне показалось или она собралась разре-веться, нет, кажется, передумала, но тон голоса изменился. Когда она заговорила вновь, коло-кольцев поубавилось, вместо этого появились нотки строгой, но доброй учительницы млад-ших классов, объясняющей новую тему урока.
- Гроблины есть?
- Да.
- Люди есть?
Я окинул себя критическим взглядом. Не то что бы красавец, но женщины пищат от восторга, немного помят, мокр и грязен, но, несомненно, я человек. Ну, ровно настолько, насколько им может считаться магистр.
- Конечно!
- Хорошо. Гномы?
- Да. Есть (недавно встречал, редкостные уроды и негодяи)!
- Эльфы?
Эльфы, чёрт! А они чем-то похожи. Эльфы немного крупней, и не летают, но тот же взрос-лый, мудрый старческий взгляд сквозь глаза ребёнка. Она права, возможно.
- Их сейчас редко встретишь, но есть, я сам видел пару недель назад троих.
- Ну!?
- Что ну?
- Мне дальше перечислять, грязлов, демо-нов, драконов, всех прочих? Или уже сам дога-даешься!
- Ну, это ещё ничего не объясняет, они бы-ли всегда, а Фей не было!
- Дурак, а ещё магистр.
И она обиженно надула губки. Сложила крылья и рухнула вниз, я едва успел подставить руки, поймал, инстинктивно прижал к себе, внезапно почувствовав жар дыхания и непривычное тепло маленьких по-детски упругих женских грудей.
- Пусти!
Я смущённо поставил её на ноги.
- Мальчишка!
- Да-а-а-а-!?
С минуту мы изучали друг друга, и я понял, что Феи всё же есть.
- Давно бы так.
Разговорились, малышка с глазами старухи, не зря назвала меня мальчишкой, ей без малого тысяча лет. Что такое сто пятьдесят и тысяча? Разница огромна, но я не расстроился, она мне нравится, хорошенькая такая Фея, и всё при ней.
Я даже не обиделся, совсем, ну, почти. Сто пятьдесят и для мага, в общем-то, не срок, но куда нам до Фей, если всё что про них говорят, правда, их годы измеряются тысячелетиями. Они те, кто правил всем миром до нас. Предте-чи. С них началась наша история.
- Фея значит.
- Как видишь.
Мы замолчали, надолго, возможно навсе-гда, если бы не она. Маленькое, хрупкое на вид тельце метнулось ко мне не в притворном испуге, бешено заработали серебристые крылышки, поднимая непосильную ношу.
Зубы, клацнувшие возле самых пяток, мед-ленно удалялись вниз. Дурак! Чувствовал ведь опасность, а среагировал позже, чем она.
- Повезло!
- Да уж.
Мы стояли на горном плато, Фея часто ды-шала, утирая пот, вокруг весело свистел ветер, под ногами колыхалась трава.
Второй раз. Странно, второй раз мне встречается то, чего не должно быть. Вначале Фея, затем водяной дракон, то, что это был именно он, я ничуть не сомневался. Книги не лгут, за время обученья мне пришлось просмотреть множество книг и гравюр. Водяных драконов давно нет и хотя они не легенда как Феи, их нет, и не может быть.
Нет, но один из них чуть не откусил мою пятку. Фей тоже нет, но одна только что спасла мне жизнь.
- Спасибо.
- Не за что. Я помогла тебе, ты поможешь мне.
Вот этого то я больше всего и боялся. Под-става. Теперь меня собираются грязно исполь-зовать, так всегда бывает в хороших легендах и сказках. Типа, отплати мне добром. Знаем, игра в одни ворота! А что делать?
- Приказывай.
Скептический взгляд Феи, однако, не вывел меня из себя, отнюдь. Ревел внизу поток, порхали над головой птички. Она перестала играть в молчанку первой.
- Проводи меня.
Знаем мы эти, проводи! Конечно, прогу-ляться с Феей через…. А через что собственно прогуляться?
- Куда?
Втайне я не переставал надеяться что неда-леко, так, на рынок за молочком для любимой киски, знаете ли. И то проблема.
- Да тут, недалеко.
Словно ветер холодный промчался, такой безмятежностью веяло от её слов. Просвистел сквозь сердце, сжал в комочек душу и застрял в печёнках, похоже на долго.
- Куда, если не секрет?
- В город тысячи храмов. Страна ста рели-гий.
- Ну, ну, скатертью дорога. Как-нибудь без меня.
- А уговор?
Никакого уговора, конечно, не было, но подловила она меня, это точно. Магистры добро помнят, даже если от него пованивает. И хоть не давал я слова, а долг платить придётся.
- Ты хоть знаешь, что в таком наряде тебя, да и меня заодно разорвут на тысячу кусков и не поморщатся.
- С детства догадывалась, потому тебя в провожатые и выбрала.
Вот стерва! Выходит, всё, что я о них читал в фолиантах толстых, всё, что легенды говорят – правда! Тогда точно кранты.
- Условия договора?
- Если доставишь в целости и сохранности, я тебя отпущу.
И на том спасибо. Непонятно? Я сам почти запутался, Феи они вообще странные. Вроде и сила в них есть и магия, а порой слабы и безза-щитны словно дети. Да и зачем им сила, если Фея любого мага может на службу себе поста-вить, ибо власть имеет нерушимую над спасён-ным, даже если сама всё и подстроила.
Примерно так излагаю, не обессудьте, кто на что учился. Доставь. Легко сказать. Больше чем баронов, сильнее, чем лордов и себе подобных, не говоря уже о магах, наш народ не любит только Фей. Их никто не видел, о них почти ничего не знают, но ненависть сильна.
Спросите почему? Не знаю, быдло, оно на  то и быдло, что бы любить и ненавидеть не знамо за что.
Фея, она мала, но не настолько чтобы про-нести её прелести в табакерке. Была, говорят люди и такая, что запросто помещалась в сапог, ну так и звали её по-другому, Дюмойвочка. Врут поди, я лично не видел.
- Фея.
Вы думаете, я по глупости или из скромно-сти не спросил её имя? Никак нет, Феи имён кому попадя не дают, а прямо так спросить – смертельное оскорбление, не простит, обяза-тельно какую-нибудь гадость удумает.
- Да магистр.
И уж я то ей своего имени точно не скажу, вот ещё, только общаться будем по моим пра-вилам.
- Значит так милая, хочешь дойти?
- Да.
- Тогда молчи и слушай. Не смей называть меня магистром, крылья придётся спрятать, за-будь что ты Фея. Поняла?
- Во-первых ты мне не указ, во-вторых….
- Заткнись! Хочешь дойти живой!?
- …да.
- Либо ты слушаешь меня, во всём, что ка-сается дороги или иди сама.
Думала она недолго, несмотря на скверный характер и нотки подлости Феи умеют думать.
- Согласна. При посторонних будем посту-пать так, как ты хочешь.
Вот стерва, всё равно хоть что-нибудь да оставит за собой.
- И на том спасибо. Собирайся, возьми плащ, спрячь крылья, мордочку попроще сде-лай, сойдёшь за мою дочку, и возможно люди к тебе потянутся.
- Так!
То, что ей удалось изобразить, вовсе не походило на улыбку загадочной Джаконды, есть такая гравюра в одной старой книге. Напротив, улыбка, склеенная на скорую руку Феей, наверняка пошла бы проститутке на панели в ожидании очередного клиента. И приторно и гнусно и коварно.
- Но, но, не так, а то люди не с тем потянутся, проблем не оберёшься.
Похоже, она поняла, вздохнула, закуталась поплотнее в плащ, изобразила на лице что-то похожее на грусть и небрежно кивнула.
- Пошли.
И мы пошли.
Шли впрочем, не долго, медленно так, словно нехотя, Феи не любят ходить. Она сто-нала, часто останавливалась, и падала прямо в траву, иногда я брал её на руки и нёс, реже са-жал на шею, а то понравится, потом не ски-нешь. Вечерело, уставшее солнце камнем пада-ло за горизонт.
- Стой, противный! Спать хочу.
Знал бы я тогда, что означают её слова, шёл бы себе и шёл, ну да ладно, не всё оказалось так плохо. Совсем не плохо.
Она подошла ко мне первой, озабоченно потирая плечи, горел магический костёр, хо-лодно не было. Подошла, отогнула край одеяла, хмыкнула и прижалась щекой к щеке. Почмокала губами, поцеловала.
Милая, милая, Фея, как самозабвенно она отдавалась потоку чувств, взлетая вверх и падая вниз, вращаясь вокруг зафиксированной в ней оси, помогая движениям крыльями. Даже мне магистру не приходилось сталкиваться с таким изощрённым, нечеловеческим сексом. А уж я за свои полтора века повидал немало.
Она пела, издавая низкие горловые звуки, переходящие в птичьи трели, сменяющиеся долгими протяжными стонами. Фея предава-лась чувству с упоением видавшей виды про-ститутки, и в то же время, оставалась по-детски наивной и непосредственной. Временами мне казалось, что я совращаю ребёнка, но затем всё вставало на свои места и маленьким, неопытным мальчиком становился я.
Девочка, женщина, старуха и ****ь в одном лице, кто же она. Фея. Когда тебе в десятки раз больше лет, чем твоему партнёру, можно быть всем. Опыт, желание, страсть, всё сливается воедино. Прошёл час, минул второй, завертелся калейдоскопом разврата третий.
Сколько минуло лет? Обычный человек не способен на такой подвиг, будь он хоть супер мачо или Казанова. Детородный орган откажется служить раньше либо сотрётся в кровавую пыль. У магистров свои секреты.
Я и Фея, фея и я, мы по второму разу про-шли Кама и Сутру, многое дополняя и приду-мывая сами. Крылья отличная штука незамени-мая в сексе, но и левитирующий маг способен на многое. Песня, сказка, счастье, любовь.
Пять часов, мы ещё не дымимся, Фея всё так же неутомима, но лично мне секс начинает надоедать, а когда приятное занятие перетекает в обязанности, становится работой, ну его на фиг, это приятное занятие.
- Малышка, малышка, ау!
- Чего тебе!?
Детское, почти кукольное личико искажён-ное взрослой злобой древней колдуньи. Фея.
- Сейчас, ещё пара часов.
- Ого!
Больше я ничего не сказал, как впрочем, и она, но понял к концу шестого часа, что секс с Феей отнюдь не удовольствие, а тяжкая обязанность. Долгий, нелегкий труд, без права на ошибку и слабость, смертельно опасный, но, тем не менее, манящий и желанный. Главное знать меру, чувствовать свой край.
Маги умеют распределять силы, магистры способны на большее. Седьмой час, пот течёт рекой, Фея готова испытать оргазм.
Она разрядилась, словно ракета с термо-ядерной боеголовкой, стартовав с жёсткой опоры. Фонтан искр (я не вру), сложенные в линию крылья и тем не менее взятая Феей высота внушала уважение и лёгкий ужас.
Пять, десять, двадцать метров, она продол-жала быстро подниматься, не сделав ни одного взмаха крыльями, совершенно не пользуясь обычной магией.
Через секунду я потерял сознание, волны счастья и упоения захлестнули не подчиняющееся мне более тело. Так продолжалось недолго, мгновенье не больше, магистры способны контролировать волю.
Примерно через тридцать секунд она вер-нулась.
- Спасибо.
- Ничего бывает, - ответил я, едва переводя дух и стирая крупные капли пота.
Пенис, несмотря на все ухищрения видав-шего виды мага полыхал огнём. Ничего до сле-дующего раза заживёт, если Фея не будет слишком настойчивой, хотя бы сегодня.
Она дала мне отдохнуть. Ровно минуту.
- Ну, что разлёгся?! Устал?
Признаться мне имевшему бесконечное множество женщин, пробовавшему нетрадици-онный секс с представительницами различных рас стало не по себе. Как опять!!!
- Вставай…, пора в путь.
Пока я с опаской поднимался с измятой в порошок травы, каждую секунду ожидая подвоха, Фея весело щебетала и паковала пожитки.
- Торопись, ночь прошла.
Да, сей факт трудно не заметить, особенно если учесть, что прыгнула она на меня, когда солнце только садилось на западе, а закончила изгаляться, едва увидев зарю на востоке.
Ночь длинна. Сегодня мне впервые удалось понять значение этого выражения.
- Вперёд, время ждать не будет.
Я ничего не ответил, слова лишь набор букв. А любовь? Любовь завяла, умерла под палящими лучами утреннего солнца. Осталось лишь мимолётное воспоминание. И я уразумел одну непреложную истину, - Фей невозможно любить, это не дано никому.
Мы долго шли, затем пришло время уме-реть вставшим на нашем пути. Фея долго пла-кала, размазывая слёзы по детским грязным щекам, и её пухлые губки что-то шептали в такт рыданиям.
- Никогда…, никогда больше не делай это-го. Пожалуйста, не при мне.
Странные они Феи, странные.
Мы тронулись в путь, она весело мурлыкая, я слегка злой и не выспавшийся, с горящим в штанах достоинством, мечтая поскорее найти привал и передохнуть.
Мы нашли, как говорят на свою задницу приключений. Ничто не предвещало беды, ин-стинкт мага, предупреждающий об опасности молчал, должно быть спал зараза.
Постоялый двор возник неожиданно, рас-ступились вековые деревья с острыми секато-рами листьев, и на поляне вырос частокол. Не лишняя предосторожность, но вряд ли способ-ная остановить настоящих профессионалов.
- Надо же постоялый двор!?
Фея права, в дремучих лесах редко встре-тишь нечто подобное, те, кто в своё время так рисковал, давно спят на кострищах поросших бурьяном.
- Зайдём?
Ночь, подозрительно шумят деревья, зарастающая травой дорога и постоялый двор. Не зайдёт только дурак, или наоборот, на огонёк может заглянуть только полный идиот. Я склоняюсь к последнему. Однако, холодно, второй раз ночевать в лесу мне не улыбается, да и чем могут навредить магистру, пусть даже и с Феей в таком захолустье.
Магам тоже свойственно заблуждаться.
*   *   *
Хозяин постоялого двора оказался привет-лив, еда, несмотря на захолустье, сама проси-лась в желудок, а вина оказались не хуже сто-личных. Но я не пил, лишь пригубил глоток из вежливости, а Фея так и вовсе отказалась.
Насытившись или попросту набив животы, мы приступили к изучению обстановки. Вот она то, обстановка мне как то сразу не приглянулась. Чистенько, блестит свежевымытый пол, ярко освещённый зал резко граничит с тьмой второго этажа, куда уходит широкая, неосвещённая лестница.
Всё как в стандартных постоялых дворах, вот только второй этаж обычно освещён не ху-же первого, масла для постояльцев не жалеют. Здесь же масляные лампы горят только внизу и на мой взгляд слишком обильно, словно созда-вая отличную мишень для тех, кто может скрываться наверху.
- Ложись! Живее под стол!
Наконец то дурное предчувствие сложилось в удручающе полную картину. Хозяин вооружённый большим мясницким топором больше не казался таким милым и услужливым, а тишина на верху сменилась свистом стрел.
С противным звуком они одна за другой вонзались в свежеструганные доски массивных столов, и слышался уже топот торопливых ног грохочущих по лестнице. Влипли. Даже маги-стру может статься не по себе, когда не знаешь кто они и сколько.
Нам не повезло, нападавшие нисколько не походили на простых разбойников, в их лицах было слишком мало человеческого.
Культ тьмы, не многие могут похвастать, что видели их и ушли живыми. Форпост тьмы, первые вороны, что слетелись раздирать когтя-ми королевства.
Шпионы, засланные на территорию коро-левств тьмой, что катится валом от границ моего королевства к столице.
Твари, желающие вкусить людской крови, гады, желающие выпить магическую силу, имя им тьма, они чужие здесь.
- Не убивай, нельзя!
Мне показалось или Фея действительно произнесла эти слова. Твари приближались, в их исковерканных злобой лицах не было ничего человеческого, только смерть застыла в чёрных зрачках.
Феи не любят смерть и это чистая, правда. Но как поверить в то, что зло имеет право на жизнь!? Имеет вопреки здравому смыслу, во-преки моей безопасности. Либо Фея сошла с ума, либо мне далеко до понятий о её нрав-ственности и критериях добра, зла и прочей ерунды. Как!?
Не убивай, легко сказать. Враг хитёр и ко-варен, силён и быстр, он заберёт мою жизнь, её и что же будет тогда с принципом не убий. Что останется от него, трупы, кости, смрад гниения. Да!? Но я хочу жить!
Магистра никогда не подводит интуиция, и я привык верить её, если не на все сто, то хотя бы иногда. Не потому ли, я не стал убивать, и дальнейшие события больше походили на фарс.
Фея колдовала, незаметно, ненавязчиво, тихо. Вот упал, запнувшись о ножку стола, нёсшийся с топором, высоко поднятым над головой ретивый, безбородый юноша с горящими недобрым огнём глазами. Следом за ним рогатый урод, с козлиной бородой и вилами, поскользнулся, и с грохотом достойным великана растянулся на полу в луже пива.
Был там кто-то ещё, далеко в глубине, по-чти за порогом восприятия, кто-то сильнее их всех, равный мне, кусок тьмы. Затаив дыхание, я ждал. Он не спешил. Топот приближающихся ног, лязг стали, пучки заклинаний.
Фея колдовала, но я не чувствовал её кол-довства и не спешил пользоваться своим. Не-сколько несильных ударов, легко отбитых, по-гасшие либо сбившиеся с пути заклинания, вот собственно и всё что выпало на мою долю. Мы позорно бежали, затерявшись в ночи.
- Ты молодец, хорошо, что послушал.
- Да, чего уж.
- Нет, ты мог их убить всех, но дал бы тьме информацию, дорогую, жизненно важную. А так…, нам просто повезло.
Да, нам повезло. Ночь, болото, воют в тиши невидимые твари. Слышно чавканье, хруст перемалываемых зубами костей, и приближающиеся к нам шлепки по болоту, словно динозавр …
Так и есть – дракон!
- Бежим! Он голоден.
- Не торопись, осмотримся, заодно и дракона покормим.
Она не поняла, у Фей другое чувство юмо-ра. Мы остановились, нельзя убежать от судь-бы. Приняли бой.
Она что-то кричала, бестолково махая крыльями, сыпала зверюге в морду золотистую пыль. Я стоял и смотрел, словно никогда не ви-дел зрелища прекрасней.
Огромная чешуйчатая морда, словно рож-далась из пламени, каковое было её продолже-нием и последним мазком гениального худож-ника завершающего портрет. Драконья морда пускала кольцами дым, пополам с ярко оранжевым пламенем и фыркала.
Толстые колонны лап продавливали землю, когти рыли глубокие борозды, но зверь не спешил нападать, лишь длинный из изумрудных чешуек хвост подрагивал в такт моргающим дугам ресниц. Зверь не был голоден.
- Бежим!
Мне не пришлось его убивать, а он не убил нас, посылая вслед косую, свистящую струю всёпожирающего пламени.
- Успели!
Успели, а Фея молодец, хитра, да и несо-мненно умеет кое-что. Я бы и сам справился, вот только осталось ли в этом случае что-нибудь от нас и дракона не зна-а-а-ю.
Магистры сильны, но уничтожить дракона не так-то просто, особенно изумрудного. Да и не больно то и хотелось.
Мы вновь позорно бежали, плохо, маг дол-жен постоянно черпать уверенность в своих силах путём побед, мелких, но побед. Бегая от всех подряд, хорошим магом не станешь.
Мы снова шли, а чем ещё заняться бессты-же наглой Фее, и магистру, бесшабашному на вид, но отнюдь не тупому.
*   *   *
- Фея!
Она не ответила. Тролли. Редкость в этих местах, впрочем, тролли всегда редкость. Как и Феи, да, как и феи.
Мало кто сможет ответить, когда тролль приложит своей корявой лапой. Вот и Фея молчит. Дура, зачем сунулась, короче, короче….
Мне тоже надоело идти, но любой знает, - короткая дорога не всегда самая безопасная.
- Э-ы-ы-ы-ы.
- Заткнись тварь!
Тролля не убить, можно конечно, но зачем, только силы потратишь. А посему, спеленал я его парой лёгких заклинаний, придёт время (лет через пять), сами спадут.
- Фея!
Молчит.
- Фея-я-я-я!!!
- Ну что орёшь!? Поцеловал бы лучше.
- Фея!
Вот ведь, дура, дурой, а привык я к ней, не оторвать, не выбросить, прикипела. Знаю, что глупо, магистр и Фея, та ещё парочка, а ничего с сердцем (ну не сердцем конечно, однако так поэтичнее) поделать не могу.
Магистр, а попал в сети любви как пацан, втюрился по уши. Дурак, разумом понимаю, что не пара, а сердце, и пардон кое-что ещё и кое-что другое, не дают бросить.
Я и Фея! Нонсенс! Извращение! Идиотизм и дурь, а что поделаешь, любовь зла. Впрочем, её нет, этой самой любви. Так сказала Фея, и я ей верю. И в самом деле, какая к Думху любовь между Феей и магом!?
- А ты мне начинаешь нравиться, магистр.
- …!
Слов не было, челюсть рухнула с высоты моего роста, больно отдавив ноги. Вот тварь! Как секс на всю ночь, я вовсе не плох, а нра-виться начал только сейчас.
- Да, пошла ты к Думху милая!
Конечно, она никуда не пошла, а замурлы-кала, словно кошка, обняла, прижалась всем тельцем и произнесла, милым, почти ангель-ским голоском.
- Трахни меня.
Ну, а что я? Трахнул, конечно, разве с ней поспоришь. Следующие два дня прошли в тоске и скуке, ни тебе демонов, ни колдунов злых, разбойники и те не попадались.
Фея больше не потакала своим слабостям, а напротив, замкнулась в себе и всё больше молчала. Её игривое настроение, раздражавшее меня всю дорогу, куда-то бесследно улетучилось.