Ислам в России

Ислам в России

«На Востоке – колыбель всех великих религий и культур. И на вершинах европейской культуры подлинно культурный европейский человек не может чувствовать презрения к своим древним  истокам. Это презрение свойственно лишь вар-вару, человеку не культурному».

Николай Бердяев
Судьба России


Мусульмане всегда уживались в многоконфессиальной  России, ибо Ислам учит относиться к людям другой веры бережно и уважительно.
Украдешь у мусульманина или обидишь его — мусульма-нин встретится с тобой в Судный день и может простить.

Украдешь  у человека  другой  веры  или обидишь его по-иному — можешь остаться не прощенным вечно. Так учит Ис-лам правоверных. И правоверные придерживаются этой запо-веди свято.

Между тем, не каждый, родившийся в мусульманской стра-не, становится истинным мусульманином. Быть по националь-ности татарином, аварцем, башкиром или чеченцем — ещё не означает  быть правоверным мусульманином. Мусульманином не может быть лжец, насильник, вор, взяточник, наркоман или бандит. Самый  тяжкий  грех  по Корану — лицемерие.

В Ис-ламе говорится, что в рай попадут и христиане, но никогда не попадут туда лицемеры, выдающие себя за мусульман, а на са-мом деле опошляющие, дискредитирующие эту святую веру.

Православная Россия также традиционно уважительно от-носилась и относится к Исламу.
Разумеется, было и противостояние, и стычки, и войны, но русские люди хорошо понимали и понимают, что в их жилах течет много восточной крови и по-настоящему гордятся этим. Россия, как Евразия, всегда роднила восток с западом, обога-щалась как восточной духовностью, так и плодами западной технократической цивилизации. Свидетельств и примеров тому больше чем достаточно.

«Связь русских с «туранцами» закреплена не только этно-графически, но и  антропологически, ибо в русских жилах не-сомненно течет, кроме славянской, и угро-финская, и тюрк-ская  кровь. В народном характере русских безусловно есть  какие-то точки соприкосновения с «туранским» востоком. То братание и взаимное понимание, которое так  легко устанав-ливается между нами и этими «азиатами»,  основано на этих  невидимых  нитях расовой симпатии», — пишет Н. С. Трубец-кой в своей работе «Верхи и низы русской культуры» («Пути Евразии». М., 1992 г.).

«Россия географически, исторически и этнографически — не только Европа и Азия, но и некий синтез, новое качество, рожденное слиянием европейского и азиатского начал» (Р. Г. Ланда. Ислам в истории России. М., 1995г.).

«Россия есть не только народ, могущий приобщиться или разобщиться с Европой, но представительница и носительни-ца духа некоего мира, более широкого, чем она сама. Ведь при-общение России к внеевропейскому миру дало русскому народу качество быть  не только и даже не столько европейским, сколько  азиатским народом», — писал П. Н. Савицкий (Азия и Африка сегодня. М., 1993, № 1).

Развивая тему, Р. Г. Ланда в указанной работе далее отме-чает:
"В наши дни эта концепция обрела второе дыхание, на  этот раз — в самой России, прежде всего в трудах  «великого евразийца» – историка, философа, географа,  этнографа, со-циолога и литератора Л. Н. Гумилева (1912-1992). Понимая под Евразией «не только огромный континент, но и сформи-ровавшийся в центре его суперэтнос  с тем же названием», Гумилев считал Россию «наследницей» Тюркского каганата VI – VIII вв. и Монгольской  державы ХIII – ХV вв. По его мнению, «при большом  разнообразии географических условий для наро-дов Евразии объединение всегда оказывалось гораздо выгоднее  разъединения», поэтому «в Евразии политическая культура выработала свое, оригинальное видение путей и  целей разви-тия».

Согласен с этим известный исламовед А. М. Васильев:  «Евразийское пространство, которое занимал прежде Совет-ский Союз, и большую часть в котором занимает ныне  Рос-сия, традиционно представляло собой зону сожительства, взаимопроникновения, взаимодействия славянского (прежде всего русского) и тюркского этносов, православных и мусуль-ман».
Не бесспорны утверждения о славянских корнях «земли русской».  Еще в IV—VI веках,  как  утверждает  русский исто-рик Н. М.

Карамзин, названием древнерусской земли было Хунгард, что есть «Страна  гуннов». Лишь несколько столетий спустя возникла Киевская Русь с преобладанием славяноязыч-ного (выражаясь по-современному) населения. Но и Киевская Русь была весьма близка к окончательному слиянию с восточ-ным миром, прими она Ислам.

Одному Всевышнему известно, как сложилась бы история человечества, если бы несколько послов камских булгар, от-правившихся в 987 году к Киевскому князю Владимиру, по-дыскивающему Руси новую веру, оказались достаточно толко-выми людьми и смогли убедить его принять Ислам.

Послы так объяснили суть Ислама: «Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, ви-на не пить, по смерти же, говорит, можно творить блуд с женами. Дает Магомет каждому по семидесяти прекрасных жен, и изберет из них одну красивейшую, и воплотит в ней красу всех».

Если тут летописец  что-то не перепутал, то Владимиру должна была понравиться такая перспектива. У известного лю-бителя женщин к тому времени было 12 детей от 4 жен. Кроме того, он имел 300 наложниц в Вышгороде, 300 — в Белгороде и 200 — на Бересове.
Владимир не терял интереса к Исламу и направил своих послов в Хорезм, чтобы они более подробно ознакомились с этой верой.

Но опять какие-то роковые обстоятельства поме-шали получению князем объективной информации. Как пишут уже хорезмские летописцы, «четыре посла Владимира» сами приняли Ислам, но в Киев, скорее всего не вернулись.
Владимир, в конце концов, определился таким образом: «Руси есть веселие пить, не может без этого быть». Бес по-путал князя в выборе между Исламом и вином, отдавшего предпочтение последнему.

Л. Н. Гумилев сделал такое заключение: «По русскому обы-чаю, князь делил трапезу с дружиной. Этот обязательный ритуал скреплял душу князя с воинами, а что для князя могло быть важнее? Славяне и русы привыкли к хмельным напит-кам, так как вино и пиво снимали усталость походов».

Остается только надеяться, что хотя бы в третьем тысяче-летии русские люди объективно оценят вред и пользу от сего зелья. Убежден, что Ислам явился бы и, очевидно, явится по-истине величайшим средством для духовного возрождения  российского народа. По сути дела речь пойдет о возвращении к своим корням.

Л. Н. Гумилев выделяет следующие фамилии русских дво-рян, имеющих восточное, исламское  происхождение: Акса-ков, Алябьев, Апраксин, Аракчеев, Арсеньев, Ахматов, Ба-бичев, Балашов, Баранов, Басманов, Батурин, Бекетов, Бердяев, Бибиков, Бельбасов, Бичурин, Боборыкин,  Бул-гаков, Бунин, Бурцев, Бутурлин, Бухарин, Вельяминов, Го-голь, Годунов, Горчаков, Горшков, Державин,  Епанчин, Ермолаев, Измайлов, Кантемиров, Карамазов,  Карамзин, Киреевский, Корсаков, Кочубей, Кропоткин,  Куракин, Курбатов, Милюков, Мичурин, Рахманинов,  Салтыков, Строганов, Таганцев, Талызин, Танеев, Тимашев, Тимиря-зев, Третьяков, Тургенев, Турчанинов,  Тютчев, Уваров, Урусов, Ушаков, Ханыков, Чаадаев,  Шаховской, Шере-метьев, Шишков, Юсупов.

Р. Г. Ланда  в указанной работе пишет, что ко  всем этим известным фамилиям надо добавить гораздо большее число малоизвестных. Например, многие  рядовые ордынцы, посе-лившись на юго-восточной окраине  Руси, стали нести погра-ничную службу и со временем  составили целое сословие дво-рян-однодворцев, лишь при  Екатерине II превратившихся в государственных крестьян. К 300 точно установленным и опи-санным в литературе русским фамилиям восточного, исламско-го происхождения  надо добавить немало чисто русских, при-нятых потомками выходцев из Орды (Леонтьевы, Матюшкины, Загряжские, Зубовы, Злобины, Давыдовы и др.).

Общеизвестны факты, как много выходцев из восточных народов и краев служили в российской армии, были прибли-женными российских царей. Выходец с Северного Кавказа — князь Черкасский в годы смутного времени спасал Россию от интервентов, вместе с Мининым и Пожарским входил в 1612 году в освобожденную от поляков Москву. Генерал Александр Чеченский освобождал Россию от наполеоновских интервен-тов.

Если верить Григорию Климову —  автору книги "Прото-колы советских мудрецов" (Советская Кубань, 1998г.), то вос-точная кровь течёт и в жилах династии Романовых. Г. Климов, в частности, сообщает: "В своих интимных "мемуарах", напи-санных на французском языке и предназначенных только для членов императорской фамилии, Екатерина Великая пишет, что своего сына Павла I она делала не от своего мужа Петра III, а от своего любовника графа Сергея Салтыкова.

Сделала она это по приказу тогдашней императрицы Елизаветы, тёт-ки Петра III, которая служила в качестве сводни. Эти любо-пытные "мемуары", написанные рукой самой Екатерины Ве-ликой, были опубликованы только в начале XX века, по специ-альному соизволению императора Николая II, академиком А. Н, Пыниным. Подлинность их не подлежит сомнению. Из это-го следует, что... все последующие русские императоры вовсе не Романовы, а Салтыковы."

Восточные мотивы навечно укоренились в культуре, искус-стве, образе жизни россиян. В названной работе Р. Г. Ланда отмечает: «До наших дней многие названия в Москве историче-ски восходят к ордынским временам и к поселившимся в  горо-де впоследствии преимущественно тюркоязычным  мусульма-нам. Достаточно вспомнить "Китай-город" (от  тюркского "китай" – «крепость, укрепление»), "Ордынку" (бывшую доро-гу в Орду), "Балчуг" («глинистое место» по-татарски), Та-тарскую улицу и Татарские переулки (на  месте известной с ХV в.

Татарской слободы, где жили  татарские торговцы, ре-месленники и толмачи-переводчики, выходцы из Крыма, Но-гайской орды и другие мусульмане).
0 происхождении названия  «Арбат» до сих пор идут  спо-ры: то ли оно от татарскою слова "арба", то ли от  арабско-го "арбад" (пригороды, предместья), попавшего в  Москву либо через татар, либо через других мусульман,  ибо это название широко распространено в мире ислама.  Одна из гипотез при-писывает это название крымским  татарам, ибо в Москве Ар-бат возник уже после падения

 Золотой Орды и выдвижения на авансцену Крымского ханства. Со словом «Арбат» в Моск-ве связаны семь названий (Арбатская площадь, Арбатский пе-реулок и т.д.),  со словом «Крымский» – шесть названий (Крымский  мост, Крымский вал и т.д.). Не меньше названий и от  мусульманских имен, например Мансуровский переулок,  Измайлово (от Измаила Прокопьевича, внука ордынца Шая, перешедшего на русскую службу в ХIV в.)».

Россия, — как пишет Р. Г. Ланда. —  переняла у мусуль-манского Востока (главным образом во времена Золотой Орды) «ремесла,  архитектуру, водопровод, бани, изразцы, орнамен-тальный декор, расписную посуду, персидские стихи, арабскую геометрию и астролябии,

нравы и вкусы, более  изощренные, чем у простых кочевников. Имея широкие  связи с Анатолией, Сирией и Египтом, Орда пополняла  рабами армию мамлюк-ских султанов, а ордынская  культура приобрела определенный мусульманско-средиземноморский отпечаток...
...Именно по ордынским образцам были перестроены на Руси военная организация, фискальная система,  посольский обычай.

Р. Г. Ланда приводит слова Н. С. Трубецкого о том, что «Московское государство возникло благодаря татарскому игу». Н. С. Трубецкой отмечает «появившиеся в русском языке со времен татарского ига термины: деньга, алтын, казна, тамга  (откуда: таможня), ям (откуда: ямская гоньба, ямщина,  ямской и т.д.)», что, по его мнению, «ясно указывает на  то, что в таких важных функциях государства, как организация финансов и почтовых сообщений, татарское  влияние было решающим».

П. Н. Савицкому принадлежат слова о том, что без "татар-щины" не было бы России. Орда спасла Россию от деградации, дала ей возможность «организоваться военно, создать госу-дарственно-принудительный центр, достичь устойчивости; придала ей качество — становиться могущественной…»

Разумеется, политические пристрастия чаще всего оказыва-лись выше интересов духовных. Так возникали и русско-турецкие войны, и Кавказская война, и многие другие печаль-ные события. Но за всем этим нельзя забывать, что Россия ни-когда не отторгала свою восточную, исламскую составляю-щую. Не помнить и не говорить об этом – сознательно вводить в заблуждение своих потомков, помогать сатане превращать их в бездуховных манкуртов, не помнящих родства.

С большей убедительностью и теплотой пишет Р. Г. Ланда об уважительном, бережном отношении российских властей к святыням Ислама: «Еще в 1716 г. по приказу императора Пет-ра Великого был переведен на русский язык Коран.

Перевод был сделан дипломатом Петром Посниковым  (первым в России доктором философии) и назывался  «Алкоран о Магомете и закон турецкий». В 1790 г. последовал новый перевод Михаила Веревкина, литератора  и  директора  казанской  гимназии, в  1792 г. – поэта Алексея Колмакова. В отличие от этих пере-водов, сделанных с французском и английского языков, в 1878 г.  впервые был создан перевод оригинального арабского  текста Корана. В 1800 г. в России было разрешено печатать без огра-ничений мусульманскую религиозную литературу, чем и заня-лась специально открытая для этого в  1802 г. типография в Казани.

«К Корану и вообще учению ислама неоднократно  обра-щались русские писатели и философы: А. Пушкин,  И. Бунин, П. Чаадаев, Л. Толстой, В. Соловьев и Г. Федотов, — пишет далее Р. Г. Ланда. — мусульмане в пустынях Аравии волновали воображение А. А. Фета и Я. Полонского.

Ведь знаменитая строка Гаврилы Державина «И дым Отечества нам сладок и приятен» прозвучала в  его поздних стихах о Казанском ханстве, о Казани, в  которой он провел детство и, оставаясь русским поэтом  и офицером, гордился своим происхождением от золото ордынского мурзы. С. Глин-ка (1776—1847) воспевал казанскую царевну, а другой русский лирик, Иван Козлов  (1770—1840), — «башни гордые с двуроги-ми лунами» и «гарем с решетками и кровлей золотой» в Стамбуле.

 Исламским мотивам воздали должное в своем творчестве  Василий Жуковский, Александр Грибоедов, Петр  Вяземский, завороженный «золотым узором» Босфора,  над которым «блестят верхи минаретных стрел».

Естественно, все помнят пушкинские «Подражание  Ко-рану», и «поэтические слезы» фонтана Бахчисарайском двор-ца, и его воспоминания о Крыме («В пещере  тайной, в день го-ненья, читал я сладостный Коран»), и  «Путешествие в Ар-зрум», и стихотворения «Талисман»,  «Из Гафиза», «Стамбул гяуры нынче славят»...
...Ни один сколько-нибудь значительный русский поэт,  включая Ф. Тютчева и Н. Некрасова, не остался равнодушен к теме ислама...

...В  российской культуре  ХIХ в. сложилась прочная  основа восприятия культуры, философии, особенностей религии и психологии мусульман. Только в Восточном  отделе библиоте-ки Санкт-Петербургского университета  (тогда — ведущего в стране) хранились рукописи Корана, а также сочинений из-вестных мусульманских теологов, богословов, юристов, ком-ментаторов и литераторов...

...В городах России (Петербурге, Казани, Баку, Оренбурге, Тифлисе, Бахчисарае,  Ташкенте, Темир-Хан-Шуре в Дагеста-не) работали типографии с арабским шрифтом..."
"...Таким  образом, —  заключает  Р. Г. Ланда. — Ислам и Православие в России смогли ужиться достаточно мирно, не-смотря на военные столкновения на Кавказе и в Средней Азии. К  ХIХ в. русское правительство в основном поняло необходи-мость сотрудничества с мусульманами, а общественное  мне-ние России стало проявлять постоянный интерес и  уважение к исламу».

Не разъединяющим, а соединяющим звеном России с Вос-током и исламским миром является казачество, расположив-шееся в приграничных зонах. Еще Лев Толстой писал, в част-ности, о гребенских казаках, как они роднились с чеченцами, веками жили в мире и согласии, словно единый народ, пока политика царского экспансионизма не отвела им роль буфера  в своих великодержавных, шовинистических амбициях. Но на-родная мудрость всегда оказывалась выше, и перессорить че-ченцев с казаками не удалось даже в самый разгар Кавказской войны в первой половине XIX века.

 Как отмечает историк Р. Г. Ланда, «при несомненном стремлении Шамиля придать войне религиозный характер, связи между горцами-мусульманами (в первую очередь, чеченцами) и русскими-христианами (прежде всего, казаками) не прерывались. 0б этом горско-казачьем со-дружестве было немало написано в ХIХ в., в частности, о гре-бенском казаке, в 1819 г. переплывшем буйный Терек, чтобы  предупредить чеченцев о предстоявшем штурме их селения Дады-юрт, о бегстве к Шамилю казака Яхонтова с  пятью товарищами в 1849 г., восьми казаков и казачек в  1850 г., 33

казаков и двух священников-старообрядцев в  1851 г. Именно поэтому в дальнейшем все цари и их  наместники на Кавказе преследовали казаков за дружбу с горцами.» Ситуация повто-рилась в 1996 году во время сатанинской войны в Чечне, когда отдельные кремлевские провокаторы "дали добро" на форми-рование казачьего батальона имени Петра Ермолова и даже за-бросили его для  карательных операций в горные районы Чеч-ни. Однако миссия данного батальона оказалась столь печаль-ной и непопулярной среди самих же трезвомыслящих казаков, что остатки батальона вскоре были отозваны.

Казаки помнят, что в их жилах течет больше кавказской крови, хотя всегда подчёркивали свое Православие и готов-ность служить Российскому отечеству. Впрочем, эти чувства патриотизма, отваги и удали ещё больше роднят их с горцами. Сатанинская идеология фарисейства, лжи и разврата также чу-жда высокому духу казаков, как и духу горцев.
Касаясь темы казачества Р. Г. Ланда пишет:

"Слово "казак" у тюрок и монголов означало "свободный воин" или "вольный человек". А. А. Гордеев упоминает военные поселения, которые создавали еще киевские князья для защиты южных степей от кочевников. В этих поселениях, организация и функции которых впоследствии были восприняты  и погра-ничными стражами Золотой Орды ("казых" — по-монгольски), жили, как правило, служившие Руси племена чер-кесов и касогов (с ХI в.), но особенно тюрок.  Среди последних, одно из племен называлось "казаки"  (возможно, оно, в даль-нейшем смешавшись с кыпчаками, и дало название казачест-ву). Но как название войска легкой конницы, несшей погранич-ную службу, слово  «казаки» впервые стало применяться в Зо-лотой Орде.

Поскольку это войско состояло в основном из покоренных монголами племен, прежде всего друживших с  Русью (казачьи войска в Орде так и называли «Ордынская Русь»), а возглавля-ли их "ата-темены", т.е. «отцы-тысячники», от которых и пошли в  дальнейшем казачьи предводители – атаманы, то оно  скоро стало пополняться и русскими воинами, тем более  что русские составляли две трети жителей всех улусов  Зо-лотой Орды.

Но сохранившиеся у казаков звания (например, "есаул" — "распорядитель, исполнитель" от  монгольского "ясагул"), особенности одежды, заимствованной у степняков и удобной для верховой езды, и внешнего вида (чуб, серьга в ухе) вплоть до ХХ в. напоминали об их степных корнях. Мо-жет быть, именно поэтому некоторые историки (в частно-сти, работавший в - 30-е годы в Париже эмигрант И.Ф. Бы-кадоров) считали  казаков впоследствии «не великороссами, а особым народом..."

"...Поскольку среди первых казаков, по некоторым данным, было много выходцев с Кавказа, их всех называли  поначалу «черкесами», особенно на Украине, где этот  термин упот-реблялся вплоть до ХVIII в., и даже был город Черкасы, от которого произошло и название выстроенной в ХVI в. столицы донских казаков — Новочеркасска. Термин «черкесы», конечно, был собирательным и обозначал многие кавказские народы.

Это были, главным образом, чеченцы, которые в средневе-ковье владели и  Ногайской степью вплоть до острова Чечень на Каспийском море. Часть из них крестилась после 1557 г., дав  начало чеченскому казачеству за Тереком, которого в  на-чале ХVII в. только в русской крепости Терки на Тереке насчи-тывалось 160 семей. Впоследствии они смешались с беглецами из России и были расселены в 1712 г. в  пяти станицах, соста-вив основу терско-гребенского казачества, которое… есть "неотъемлемая часть чеченского народа, только говорящая на русском языке."

Р. Г. Ланда далее пишет, что «Исламизация Чечни в ХVII в. воздвигла барьер между казаками и чеченцами, часть которых (гуноевцы),  преследуемая жестоким шейхом Берсаном, уби-вавшим  христиан, ушла на север. Но даже в ХIХ в. гуноевцы-казаки тайно ездили в горы, а гуноевцы-чеченцы приезжали в казачьи станицы.

 Русские, прибывавшие с севера, все больше определяли состав терско-гребенских казаков, в число которых впоследствии вошли и казаки  калмыцкого, осетинского и но-гайского происхождения.  Однако, наиболее стойкую его часть составили потомки  выходцев из Чечни (беглых гуноевцев, ва-рандоевцев).

От них терцы, гребенцы и сунженские казаки (переселен-ные на реку Сунжу потомки первых терских казаков) позаим-ствовали (в основных чертах) тип и внутреннее убранство до-мов, вино — чихирь (горский чагар),  одежду (бурку, бешмет, черкеску), обувь (мачи), оружие  (кинжал, шашку, кремневое ружье — мажар-топ), танец  (лезгинку). Более того, каждый второй из них знал чеченский язык и манеру пения, имел дру-зей или родственников в чеченских аулах. Помимо свойствен-ных горцам гордости, мужества и стойкости в бою, терцам и гребенцам передался и типично горский этикет, уважение к старшим, бережное внимание к женщине, но что самое удиви-тельное — обычай кровной мести.

;  ;  ;

Мусульманские народы и мусульманское  духовенство   са-ми по себе составляли и составляют  весьма значительную силу в России. Всемирно известный чеченский историк, политолог Абдурахман Авторханов писал:

"Дореволюционное мусульманское духовенство Русской империи выступало не только как высшее моральное руково-дство живущих в ней мусульманских народов, но представляло собою одновременно и организованную национально-политическую силу, с которой считалось правительство. Оно было также и экономической  силой — мусульманские  учреж-дения  владели вакфами — движимым и недвижимым имуще-ством, завещанным в пользу мечетей. Вакфы располагали бла-готворительными учреждениями (госпитали, приюты для стариков, вдов, сирот). В их распоряжении имелись также  земли, которые безвозмездно обрабатывались верующими".

Другой кавказец, член-корреспондент Петербургской ака-демии наук Мурза Муххамед Али Казим-Бек отмечал: «Многие века заставляли Россию родниться с Востоком; мешались  кровь, язык, верования, обычаи, заботы; одни и те же  свет-лые дни и дни невзгод вложили одну и ту же думу в  сердце русских и восточных людей, которых в России  многие миллио-ны, и которые,

будучи таким образом  связаны своей жизнью с Россией, связаны в то же время  и с дальним нерусским Вос-током — происхождением,  историческими преданиями и те-ми многочисленными  взаимными интересами, какие, напри-мер, связывают  татарина Казанского с Бухарцем. Подобны-ми путями,  незримо, русская мысль сказывается в странах  отдаленных, и вековая солидарность жизни России и  Востока делает для первой доступнейшими его заветные  думы…»
Сатанинские силы, растлевающие молодёжь, рассматрива-ют как исламские,

так и православные духовные ценности в качестве опасных соперников в завоевании власти над душами россиян.  Поэтому с экранов телевизоров, по другим каналам массовой  пропаганды  и буржуазной сатанинской культуры вы не услышите добрых слов о Востоке, об Исламе. Русских лю-дей умышленно уводят от своих духовных восточных истори-ческих корней.

 Не чистая любовь Лейли и Меджнун, не  муд-рые  сказки 1001-й ночи, не Православие и Ислам приходят в сознание молодежи, а секс, насилие, разврат, все, что превра-щает человека не в духовную личность, а в придаток системы, где единственное божество, которому жадно поклоняются, но-сит имя Доллар.

Тема России и исламского мира будет раскрыта не полно-стью, если не будет дана оценка событиям последних лет во-круг Чечни, где действительно испытывались на прочность российско-мусульманские взаимоотношения.

 Обратимся к одной из многочисленных публикаций на те-му сатанинской войны в Чечне.
Доктор исторических наук, член-корреспондент РАЕН Ев-гений Пырлин, в газете «Правда» за 18 июня 1996 года  в ста-тье «Россия и исламский мир» пишет:
«Крайне негативное впечатление на исламский мир  произ-водят военно-политические действия России в Чечне.  Веду-щаяся там война, причиной 

и катализатором которой яви-лась борьбе вокруг чеченской  нефти, уже превратилась – с  ее многотысячными жертвами с  обеих сторон, с уничтожением  создававшихся десятилетиями многомиллиардных материаль-ных ценностей — в российскую  общенациональную трагедию. Если борьба против криминального режима Джохара Дудаева  еще могла рассматриваться как  борьба за сохранение цело-стности  России, то проводимые с  одобрения и попуститель-ства Кремля многочисленные кровавые «зачистки»,

расправы с  местными жителями даже в тех  районах Чечни, которые официально подтвердили лояльность центральной власти, тотальное уничтожение Грозного,  жестокие артиллерий-ские обстрелы и бомбежки чеченских городов и сел на долгие десятилетия вперед сделали враждебными российско-чеченские отношения.

Исламский мир видит в чеченской войне новый вариант  кавказской войны, потому не  случайно участие в ней много-численных представителей  «мусульманских» государств —  Турции, Афганистана, Пакистана, Саудовской Аравии...


Для перспектив  отношений России с исламским  миром, с ближним и дальним  исламским зарубежьем весьма  опасной является четко проявляющая себя в политике многих «мусуль-манских» государств тенденция ставить знак  равенства между национальным и религиозным, объяснять  те или иные всплески националистического радикализма в политике аргу-ментами, взятыми из арсенала исламской религии.

По сути дела ни в одной  «мусульманской» стране не соблюдается принцип «политикам — парламент, а муллам — мечеть». Всплеск националистических  настроений в молодых средне-азиатских государствах, бывших  советских союзных респуб-ликах, идет «в ногу» с возрождением там ислама, исламских традиций, национализма. Этот националистический всплеск находит свое выражение, в частности, в ряде законодатель-ных актов, закрепляющих главенствующее положение ти-тульных наций.

Негативной стороной такого положения яв-ляется откровенная дискриминация русского и русскоязычного населения, что противоречит общепризнанным нормам меж-дународного права и находится в противоречии с рядом важ-нейших международных документов, регулирующих и опреде-ляющих характер межнациональных отношений в современ-ных государствах, например, со Всеобщей  декларацией прав человека, принятой ООН еще в 1948 году.

Положение русских как «граждан второго сорта» в ново-рожденных среднеазиатских государствах, хотя усилиями именно русских там обеспечивается успешная работа многих  отраслей промышленности, бесперебойная работа транспор-та и связи, не вызывает, судя по всему, особой озабоченности у российского руководства. В Кремле о положении  русских за пределами Российской Федерации обычно вспоминают лишь накануне выборов или иных событий общероссийского мас-штаба.

В новорожденных среднеазиатских государствах руково-дство и некоторые политические деятели пытаются забыть,  как Россия экономически подтягивала республики, перекачива-ла в них средства, которые могли быть с успехом  использова-ны для развития российской экономики.

Подчеркнутое дистанцирование от России, заявления о приверженности общемусульманским ценностям, с которыми после обретения независимости неоднократно выступали ве-дущие политики среднеазиатских государств, не остались не-замеченными ни на Западе, ни в исламских странах дальнего зарубежья, особенно в Иране,

 Турции, Пакистане и Саудов-ской Аравии. Руководство последних увидело в молодых сред-неазиатских государствах  своих возможных политических союзников и единомышленников, объекты для политического проникновения и экономической экспансии. Слова покойного имама Хомейни о том, что «мусульмане в Иране не прекра-тят своей борьбы до тех пор, пока не будет установлено все-мирное исламское  правление», звучат во многом наивно, но остается фактом, что «исламская волна» не обошла средне-азиатские государства, усилила националистические, а зна-чит, и антироссийские настроения...

...Исламский мир должен понять, что действия, направ-ленные на подрыв позиций России, нарушение ее национальных интересов в Средней Азии, Закавказье, в Чечне, не останутся без адекватного ответа...»
В данной статье «радетель» российских национальных ин-тересов, по сути дела, выложил истинную программу сатани-стов, выдав желаемое за свершившийся факт.
Во-первых, спровоцированная сатанистами в Чечне война велась не столько из-за нефти, хотя интересы трансконтинен-тальных нефтяных компаний, за которыми стояли те же сата-нисты, здесь существовали.

Истинной целью этой войны было как раз то, чего «опасается» Пырлин — это надолго и крепко стравить Россию со всем исламским миром. Об этом автор пи-шет как о свершившемся факте, вкладывает это в обществен-ное сознание. На самом деле российско-чеченские отношения не имеют ни экономических, ни политических, ни социальных противоречий, чтобы стать «враждебными на долгие десятиле-тия». Точно так же в этом не заинтересована ни одна из му-сульманских среднеазиатских республик!

Россия сегодня не мешает, по большому счету, народам и странам СНГ исповедо-вать свою веру, проводить самостоятельную политику. Про-блема «исламского фундаментализма» искусственно раздувает-ся теми же сатанистами, не жалея на это никаких денег.
Пырлин, как и многие его собратья по перу, возбуждают в русских чувство ненависти к мусульманам, утверждая, что рус-ские являются в республиках СНГ гражданами «второго  сор-та».

Не таджики, казахи или чеченцы развалили СССР, известно кто. Разве, разваливая крепкое, спаянное дружбой и братством государство — СССР, они думали о судьбе русских, которых в одночасье превратили в иностранцев? Разве мусульмане разва-лили и разворовали богатейшую страну?

Есть, разумеется, ученые, общественные деятели, которые искренне озабочены обострившимися взаимоотношениями но-вой «демократической» власти России с исламским миром, ибо понимают, чем чреваты последствия такой конфронтации.
Семен Багдасаров, главный эксперт стратегических иссле-дований «Азия», пишет в Независимой газете от 07.04.95 в ста-тье «Две стороны исламского фактора»:
«К сожалению, взаимоотношения с исламским миром в по-следнее время складываются не лучшим образом. Если до вво-да советских войск в Афганистан рейтинг Советского Союза в мусульманском мире, несмотря на антикоммунистическую риторику  ряда исламских организаций, был  достаточно вы-сок, то после поддержки СССР противоестественного для Афганистана режима в мусульманском мире начал формиро-ваться антиисламский имидж Советского Союза (России). Война в Таджикистане и

 в Чечне грозит окончательно пре-вратить Россию в главного врага  мусульманского мира. И по-добное  развитие крайне опасно для России: ведь ислам — вторая по численности последователей мировая  религия. По приблизительным  подсчетам, общая численность мусульман на земном шаре достигает 900 млн. человек. В более чем 120  странах мира существуют  достаточно крупные мусульман-ские  общины, в 41 стране мусульмане  составляют большин-ство населения. Мусульманские страны за  последние десяти-летия создали  целый ряд правительственных и  неправитель-ственных организаций, крупнейшей из которых является Ор-ганизация «Исламская  конференция» (ОИК).

Свою деятель-ность, направленную на осуществление исламской солидарно-сти, ОИК проводит через генерального  секретаря  со  штаб квартирой в г. Джидде (Саудовская Аравия) и целый ряд спе-циализированных организаций (Исламский банк развития, Ис-ламский фонд развития и др.).

Наконец, мусульманские страны обладают колоссальным экономическим и финансовым потенциалом.

Исламский фактор становится  одним из самых важных в мировой политике. К сожалению, зачастую приходится слы-шать обвинение мусульманского вероучения в экстремизме, в какой-то  агрессивности, в том числе и на  страницах россий-ской прессы... Однако нужно  признать, что сторонники ра-дикального движения в исламе всегда были в меньшинстве. При этом  следует отметить, что нельзя рассматривать по-пытку создания в  той или иной стране "исламского  государ-ства"

как некий экстремизм. Концепция "исламского  государ-ства" подразумевает воплощение в современных условиях традиционной исламской модели политической организации  общества, в которой в той или  иной степени сочеталась бы светская и духовная власть (при признании Аллаха в качестве единственного источника власти), осуществлялись бы прин-ципы справедливого распределения доходов,  регулирования экономики в соответствии с предписаниями шариата и т.д. В целом эта концепция  представляет собой модернизацию по-литической и социально экономической доктрины классиче-ского ислама с учетом специфики развития конкретной стра-ны.

Для России исламский фактор важен по двум причинам. Во-первых, в России проживает от 18 до  20 млн. мусульман, приблизительно каждый 7-й или 8-й гражданин Российской Федерации, по крайней мере, по рождению, является   мусуль-манином. И от того, за кем пойдут  эти миллионы, во многом будет  зависеть будущее России. Во-вторых, сейчас, уже ясно,  что Россия, будучи крупной евроазиатской страной, вместо того  чтобы проводить сбалансированную политику между Западом и  Востоком, заняла излишне прозападную политику, значительно  ориентированную на США.

В этих условиях России необходимо  выработать  ряд  мер  внешнеполитического и внутриполитического характера с учетом  «исламского фактора». Принять,  наконец, эффек-тивные меры политического характера по стабилизации си-туации в Таджикистане  и в Чечне."
В данном случае — совершенно нормальная, естественная реакция ученого на происходящие в России, губительные для нее события.

Ведь, по большому счету, исламская вера, как ре-лигия мира, согласия, умиротворения никогда не была заинте-ресована в том, чтобы где-то лилась кровь, происходили обще-ственные катаклизмы, приносящие людям горе и страдания.
Но именно поэтому Ислам так сильно мешал и мешает са-танистам. Какие только попытки не делали и не делают в США, чтобы дискредитировать Ислам, подорвать доверие к его исцеляющей силе.

Независимая газета от 21.11.96 в статье Александра Игна-тенко «Исламский фактор в мировых и российских делах…» писала:

«Сама политическая реальность заставляет выделить в качестве  субъектов политического действия, участвующих в формировании  исламского фактора, неисламские группировки, организации, институции. Это — исследовательские центры и фонды, СМИ, промышленные корпорации  и финансовые группы, действующие в зоне распространения ислама,  нако-нец, но не в последнюю очередь — спецслужбы. Здесь в аван-гарде  идут государства НАТО, и особенно США. Эта работа ведется методами тайной дипломатии, агентурной  разведки, информационного воздействия и т.п.

Цель этой работы — по-средством определенного влияния на исламский фактор, соз-дать благоприятные  экономические и геостратегические ус-ловия для соответствующих  немусульманских стран в зоне распространения Ислама. Благодаря  недавнему заявлению премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто,  мир узнал о роли США и Британии в создании, финансировании и  воору-жении новых борцов за чистоту ислама — талибов.»

Не исключено, что из этих же карманов выделяются деньги  для разжигания религиозных противоречий в Чечне и Дагеста-не. Ведь деньги   текут не на строительство мечетей, школ, больниц, дорог, создание рабочих мест, а на политическое про-тивостояние, разделение верующих мусульман, на «истинно верующих» и «ложно верующих». Только так сатана сможет натравить брата на брата, сына на отца. Надо быть совершенно слепым и безумным, чтобы не видеть, кому выгоден такой рас-кол, такое губительное, братоубийственное противостояние.

В той же статье автор отмечает:

«Уместно здесь вспомнить и об одном факте, наделавшем в свое время много шума в мусульманских странах. В середине 70-х годов американское ЦРУ провело специальную операцию, цель которой заключалась в следующем. На трех языках (арабском, английском и французском) этим ведомством была отпечатана большим тиражом брошюра с ярко выраженным антимусульманским содержанием. И ее стали распростра-нять на Ближнем и Среднем Востоке. Цель операции состояла в том,

 чтобы вызвать у мусульман региона враждебность к Советскому Союзу. Дело в том, что брошюра представляла собой образец так называемой «черной» пропаганды. Все должно было указывать на то, что брошюра советская: она имела воспроизведенное вплоть до мелочей типовое оформле-ние Агенства печати «Новости» (АПН), хорошо известных в то время во всем мире. Были указаны соответствующие вы-ходные данные (Москва и т.п.), проставили даже цену (ка-жется 20 копеек), в качестве «автора» книги был указан то-гдашний посол СССР в Сирии. Так что у американцев давняя традиция попыток воздействия на исламский фактор и его использования в собственных целях».

Не стоят в стороне от попыток создать в России  межкон-фессиональную напряжённость, а точнее — стравить россиян-христиан с россиянами-мусульманами и всем исламским ми-ром, кое-кто из политиков, часто расхаживающих по кремлёв-ским коридорам.
Эта мысль подтверждается в указанной статье Александра Игнатенко:

«В России после прихода к власти группировки, которую сейчас и составляет окружение Бориса Ельцина, последнее слово оставалось за  деятелями, которые настроены либе-рально-западнически и никогда  не отличались ни русофильст-вом, ни любовью к православию. Если  патриоты-государственники туда и попадали, то они благополучно  от-торгались в той или иной форме. Возможности этой около-президентской группировки еще больше увеличились после не-давнего (15  октября 1996 года) назначения Анатолия Чубайса председателем Совета при президенте РФ по взаимодейст-вию

с религиозными объединениями.
И вот именно эта группировка делает все для того, чтобы выпятить роль русской Православной Церкви в государствен-ной жизни  России.  Последняя ее реализованная задумка та-кого рода — активное  участие Патриарха Алексия II в инау-гурации президента России. А эти  торжества, особо отме-тим, обдумывались долго, тщательно и замышлялись в каче-стве знаковых, чуть ли не закладывающих некие основы  новой российской государственной традиции.

Рискну ошибиться, но в поощрении Православия просмат-риваются черты некоего сценария. Суть сценарного замысла заключается  в том, чтобы государственно всячески поощ-рять Русскую Православную Церковь. Хорошим обоснованием такой политики может  быть заверение (искреннее или фальшивое) в том, что Православие

 (вкупе с русским нацио-нализмом, русской идеей) может быть той  идеологический основой, на которой всегда держалась и побеждала  Россия. И восстановление Православия во всей его славе и силе  приве-дет-де к восстановлению величия и могущества государства  Российского. Тем самым Православие превращается в квазиго-сударственную религию. Государственные деятели наивысше-го ранга  всячески подчеркивают свое положительное отно-шение к Православию. Создаются особые казачьи (читай: пра-вославные) формирования в рамках Вооруженных сил России. Освящаются православными священниками военные корабли и помещения государственных  органов, служатся православные молебны в государственных военных училищах и в милицейских школах. Параллельно происходит прямое  или тайное поощре-ние соответствующих общественно-политических 

группиро-вок и деятелей.
Уже одного этого достаточно для того, чтобы возникла напряженность между властью (федеральным Центром) и мусульманами, ощущающими себя (и с полным на то основа-нием) дискриминированными в государстве, которое оказыва-ется для них духовно чуждым. Но эта отчужденность еще и закрепляется и усиливается дополнительными моментами — идеологическими усилиями по изображению войны в Чечне в качестве защиты православными своей веры от «басурман». Казаки, принимавшие участие в боях в Чечне,  демонстрируют перед телекамерами свои нательные кресты. Некоторые че-ченцы подыгрывают сценаристам. Они демонстрируют перед  теми же телекамерами наголовные повязки, на которых араб-ской  вязью написано: «Нет божества, кроме Аллаха,

 и Му-хаммад – Его  Посланник». Параллельно в СМИ предпринима-ются усилия по созданию виртуальной «исламской опасно-сти».
Таким образом, через поощрение Православия на государ-ственном уровне создается отчужденность массы мусульман по отношению  к Российскому государству, обеспечивается рост межконфессиональной (и при этом обязательно — ме-жэтнической) розни, особенно  — в регионах совместного проживания православных и мусульман или их постоянного и тесного соприкосновения. Дополнительный результат — обо-стрение отношений России с мусульманскими государствами и ее отрыв от них.»

Сказано предельно ясно. Вспомним еще, как кое-кто недав-но пытался вооружить казаков (на 100 %)! Им очень важно бы-ло по-крупному стравить казаков с горцами Северного Кавказа. Вот тогда сатана вполне добился бы своего в России.

В своей работе «Ислам в истории России», которую мы широко цитировали, Р. Г. Ланда пишет: «Ислам и Православие во многом всегда  объединяло неприятие цивилизации Запада, причем не в ее технологических (т.е. меняющихся), а именно в морально-психологических, идейно-ментальных аспектах. Дело не в какой-то неизбежности межцивилизационного конфлик-та, как считает американский политолог Сэмюэл Хантинг-тон. Дело в том, что существование любого общества связа-но с определенной цивилизацией, сменить которую невозмож-но, вредно и даже гибельно для этого общества.

Прозападные  иллюзии в России на рубеже 80–90-х  годов были выражением и следствием морально-политического, экономического и идеологического кризиса.  Но, превратив-шись после августа 1991 г. в господствующую ориентацию на западную модель развития,  эти иллюзии сами по себе стали причиной углубления  кризиса, затруднив скорейший выход из него. Российское общество с трудом и с немалыми жертвами,

 но начинает осознавать ошибочность подобных иллюзий и по-добной ориентации. По мере избавления от них, возврата к самоутверждению и осознанию своей самобытности (что во-все не исключает учебы у Запада и даже заимствования у него того, что необходимо и допустимо в рамках собственного исторически обусловленного цивилизационного выбора), опять возникнут условия для сближения с исламом. Более того, это сближение в чем-то и станет возвратом собственном лица, своей традиционной роли в истории».

Саид-Хамзат Нунуев
с. Махкеты, Веденский район,
Чеченская республика