И на том спасибо... Мигрень

                МИГРЕНЬ


     Началось все перед рассветом. Открыла глаза, но не проснулась. Воспалённый мозг начал склеивать из кусочков сна жуткую картину.   Снилось, что ем тараканов. Накануне  читала статью о том, что в Японии, в ресторанах подают жареных тараканов, что они пережили мамонтов, имеют сильную иммунную систему. Стоит  блюдо очень дорого. Я брезгливо вздрагивала, но читала. Попутно пыталась выяснить: целиком едят  или только лапки, как французы лягушачьи бедра.
     Ела тараканов  жадно. Загребала ладонью откуда-то и ела. Целиком. Тараканы трещали на зубах.  Я их глотала. Они оживали и начинали копаться в моих мозгах.  Хотелось проснуться и вырваться из этого кошмара. Кошмар сменился приступом тошноты.
     Проснулась! Правую часть головы лихорадило. Пульсирующая боль в виске – мигрень! Такой диагноз был поставлен моим головным болям много лет назад. Тараканы здесь ни при чём. Не было бы той статьи накануне, снился бы пожар, кораблекрушение или встреча с зелёными человечками. Та часть меня, которая  режиссирует сны, посылает в образной форме предупреждение: «Мигреневая атака! Просыпайся! Готовь контрнаступление!».
     Что это за мигрени приключались с дамами в прошлом, особенно на балах? «Ах, мигрень! - барышня прикладывала пальчик к виску. - Простите, не танцую». И шла танцевать с другим.
«Пальчик к виску» мне не помогает. В самый раз сыграть в русскую рулетку, чтобы избавиться от нетерпимой  пульсирующей боли. Или (если повезёт) устроить шоковую атаку.
    Медленно сползла с кровати. Муж  проснулся, но молчал – знал, что любой звук для меня, как удар по голове. Вышла к лестнице, не включая свет. Свет хуже звука. Медленно стала спускаться вниз, на кухню. Тихо и протяжно стонала – это притупляло боль. Шаг-стон-ступенька. Босыми ногами. Ме-е-дленно. Казалось, любое резкое движение – и пульсирующая жилка лопнет, а голова разлетится  вдребезги.
     На кухне предрассветные сумерки. Глаза полузакрыты, но видны очертания чайника. Выпить таблетку, сделать чай с валерианой и медом. Если не поможет, придется вызывать скорую. Мед закончился. Я обвязала голову жёлтым кухонным полотенцем,  села на пол между стульями, и стала вращать головой в разные стороны в надежде удариться обо что-нибудь.
     Я не пропускаю ни одной телепередачи о мигрени. Как-то жизнерадостная старушка, не похожая на страдающую мигренью, рассказывала с экрана,  как избавилась от нее. «Все перепробовала. - говорила она. - Однажды сидела и вертела  головой во все стороны, и вдруг сильно ударилась об угол  стола. - Старушка тряхнула головой. - Всё! С тех пор, как рукой сняло». 
   Удар должен быть случайным. Случайно удариться не получалось. Вдруг я вспомнила о
спрятанной банке с медом. Нашла. Полная поллитровая банка, плотно закрытая крышкой.
Крышка не поддавалась.  Пришлось приложить усилие, чуть банка с медом не выпала из рук. Затаив дыхание, зацепила крышку краем ложки и с третьей попытки открыла банку.
     - Наконец-то. - выдохнула я и отшвырнула крышку в сторону. - Выброшу к чертовой матери.
     Я зачерпнула ложку меда, окунула его в чашку с чаем и стала  размешивать. Ложка стучала о края чашки в такт пульсирующей боли в  виске. Размешивала мед, уговаривала боль покинуть голову и тупо смотрела на пластмассовую крышку, отброшенную в сторону. Какая-то корявая, дряхлая, откуда она? Сейчас таких  не выпускают. «Капроновая крышка» - такое название я помню с детства.
      И вдруг рука потянулась к ней.  Я сняла полотенце,  взяла крышку и приложила к виску.  Почувствовала шероховатость, которая показалась приятной. Вспомнила: это последнее, что  помню о маме. Вспомнила руки, такие же  шероховатые и корявые, с трудом натягивающие крышку на банку. «Ничего, - приговаривала она. – довезешь, не разольешь. Мёд майский, лечебный».
     Крышка показалась мне теплой и ласковой.  Я придерживала ее рукой, а она как будто поглаживала висок. Я чувствовала, как боль затихает. Еще один спазм,  еще один не сильный, еще… Всё-ё... Глаза открылись. В голове зыбкий, сизый рассвет. Или это за окном?..
     В отчете Богу, в графе: «Была ли ты счастлива?» отчитаюсь: «Была. Счастье – это, когда не болит голова».   И ни слова о капроновой крышке. Там наверху примут это за мистику.