Записки графомана. 29. Наши как наши

                (“Это не надо стирать, это надо выбрасывать!”)

Наша сотрудница, Эмма Яковлевна, съездила ещё тогда к своей сестре в Израиль. С её слов.

В числе сугубых никогда они не были. Пятой графой не спекулировали. Впрочем, их фамилия в ДПИ и так была не на последнем счету.

Родом сёстры из Кисловодска, видимо, горские. Туда же и ездят нынче на родные могилы – одна из Израиля, другая теперь уже из Германии.

Сестра жила в Баку. Была то ли одним из ведущих педиатров, то ли и вовсе – главным педиатром столицы не самой бедной советской республики.

Начались  “известные бакинские события” (так у нас на номенклатурном новоязе стыдливо именуют обыкновенные армянские погромы). Пришлось бежать. Всё бросив.

Девочка заканчивала учёбу уже здесь – последний курс в Донецком политехе. Параллельно лечилась – дома у неё на глазах озверевшие отморозки поймали беременную армянку, вспороли живот и потом сожгли…

Вспоминаю, как, будучи в Москве, пошёл на митинг (десятое декабря, День прав человека). Ждали Сахарова и Ельцина. Не дождались ни того, ни другого. Академика увидел только через неделю. В гробу (отдельная тема).

Мороз. Ветер. Помпезный вход на ВДНХ. Как свора собак, выскочили репортёры. Продавали прессу. Есть выражение - “грязная антисемитская газетёнка”. Одна из газет была и   антисемитская, и на самом деле страшно грязная – краска пачкала пальцы.
 
        Демократия - с! Ага, от Пятого управления...

        В толпе запечатлелась и моя страшно замёрзшая физиономия – в “Московских новостях”.

        Открывал митинг Лев Разгон. Потом был парень, молодой азербайджанец из Народного фронта. С болью говорил о том, что толпы беженцев из Карабаха заполонили Баку. Армяне выгнали их из домов, и теперь они требуют, чтобы квартиры, что занимают бакинские армяне, отдали им, а тех выгнали в Карабах. Нарастает взрывоопасный человеческий потенциал. Союзная власть должна вмешаться. Мы пытаемся достучаться – до Президента, до союзного парламента, до КГБ, до кого только можно. Но в ответ – никакой реакции, одно политиканство. Мы в полном отчаянии.

        …А через  месяц предсказание сбылось. Начались погромы. Когда с бандитами было уже практически покончено своими силами, в город наконец-то вступили советские войска. Началась “рубка” без разбора: “Бей черножопых!” Азербайджанец, русский, армянин – не глядели…

Эмма Яковлевна рассказывала, как во время последней поездки к сестре, чтобы помочь собраться, её раз за разом останавливали на улице группки пацанов и внимательно вглядывались в черты лица: “Эй! Армян?!!”

        И она впервые в жизни думала: “Боже, какое счастье, что я всего-навсего – еврейка!”

Подлечив дочку и убедившись, что в некогда благополучном Донбассе ловить нечего, родичи воспользовались статусом беженцев и махнули на историческую.

Там бывшего ведущего педиатра сперва как следует проэкзаменовали (уж где-где, а там-то знают цену дипломам своих кадров!), потом дали участок. Разумеется, еврейских детей никто ей не доверил. На участке – только палестинцы. Кабинет, как и дома, увешан детскими рисунками и вышивками орнаментов крестиком (национальное искусство). Милейшие добрые  люди. Внешне практически неотличимы от бакинцев.

Наши и там остаются нашими. На базаре торговцы (в основном, палестинцы) выучили фразу на тарабарском языке: “Ej, padhadi, pakhupaj za piat shekhelej!”. Наши таки подходят, начинают вияснять, игде виращивали, с нитратами или как, на гидропонике или в земле… Убедившись, что продавец по-русски ни бэ, ни мэ, начинают дико возмущаться: “Этим чуркам тупым что, трудно русский выучить, что ли?!!”

Совершенно забыв, что это ОНИ приехали в другую страну, куда их, по сути, никто в шею не гнал. И надо бы выучить язык народа, среди которого живёшь, и уважать его. Да, этот язык посложней будет, чем украинский. Так ведь и благосостояние страны пребывания – повыше!

Практически те же физиономии на базаре создают им иллюзию того, что они всё ещё где-нибудь в Харькове или Мариуполе…

Наши как наши. Большую семью поселили в многоэтажном доме. Бабушка первым делом после размещения выстирала и повесила сушиться на балконе под горячим беэршевским ветерком полиэтиленовые кульки из-под продуктов, вещей.

Сосед – марроканец  увидел это. У него от удивления полезли на лоб глаза: “Это не надо стирать! Не надо! Это надо выбрасывать!!!”

Потом удивляться перестал. Смирился. Что возьмёшь с этих нецивилизованных чучмеков?!!