Угол падения, или Странный Эм и его Нейтрино

      
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

      КУДА ДЕВАЮТСЯ МИРЫ

Красота есть открытое
 рекомендательное письмо,
заранее располагающее  сердца
в нашу пользу.

А.Ш о п е н г а у э р. Афоризмы
и максимы.

 Была тьма: сначала ВСЁ, что скрывала тьма,
было неразделённым ХАОСОМ.

Р и г в е д а, Х, 129, ст. 2.



Глава двадцать пятая

ТУМАННЫЕ  ДАЛИ  БУДУЩЕГО

В глазах невежды духовный мир
постоянно находится в состоянии покоя
и неподвижности. Он думает, что всё
было, есть и будет так, как оно есть.
В прошлом и будущем он видит всегда
 лишь настоящее.

Г е л ь в е ц и й. Мысли и размышления

Открывая с такою щедростью лечебницы
для своих предполагаемых сумасшедших,
люди стараются лишь уверить друг  друга,
что сами они не безумны.

М о н т е с к ь е. Персидские письма.

   Ты опять осталась одна. Тебе было страшно сидеть одной  дома, хотя ты  прекрасно знала, что у Эма этот припадок временный, но он трудно переживался тобой, когда ты смотрела на совершенно чужого тебе человека, ещё минуту назад казавшегося таким спокойным и обаятельным. Припадки  жуткой меланхолии в последнее время повторялись всё чаще и чаще, оставляя в душе горький осадок, горький по одной причине: то, что говорил он, что он в этот момент высказывал тебе, как в пьяном угаре, было истинной правдой. Да, именно так и было, как он говорил. Весь его шарм при этом терялся в неопределённости ситуации, место в которой ты себе не находила, а потому чувствовала тогда себя в полнейшем одиночестве, словно то человеческое и в то же время фантастическое  нейтрино в  семейном кругу элементарных частиц.
Эммануил Рожнов попал в настоящий цейтнот. Ему некогда было рассуждать о том, что было для него добром, а что могло обернуться злом. Он принял ситуацию такой, какой она была на данный момент, как неизбежную для него данность, и за неимением иного выхода согласился с таким раскладом, хорошо сознавая, что это для него – печальная необходимость. Потом он вынужден был оставить тебя одну на целых два года. Ты была предоставлена самой себе, и эти два года наложили на твой образ жизни свой отпечаток. Нечего и говорить, что они, эти годы, прошли для тебя в думах о муже. Может быть, ты и вспоминала о нём иногда,   но   уж   очень        редко.    Главным образом, в те минуты, когда тебе становилось нестерпимо скучно и страшно от свалившегося на голову одиночества.
И тогда ты уходила из дому надолго. Возвращалась, наводила в комнатах порядок, как ни в чём не бывало, но потом опять пропадала по неделям. Ты проводила время у случайных знакомых, легко шла на контакт, если кто-то приглашал в ресторан или в дом знакомств «Аркос». Ты хотела принадлежать всем и никому в отдельности, и если Эм это терпел, то просто потому, что ему некуда было деться. Как и прежде он чувствовал себя в окружении твоих поклонников и знакомых одной из второстепенных и малозначащих в твоей  личной жизни фигур. И ты тоже терпела его. Терпела потому, что тебе тоже некуда было деться, и не к кому было прислониться в тяжёлые времена.
Будущее для вас обоих было подёрнуто лёгким туманом. Чего ждать от него и на что надеяться, никто из вас не знал и не хотел знать. Эммик был всецело занят своей научной работой, она была главным стержнем в его жизни, и тебя это устраивало. Были ли вы счастливы в браке? И да, и нет. Скорее, нет, потому что счастье в браке возможно только тогда, когда правила игры, как говорил мудрецы, принимаются обеими сторонами. А когда уже и незачем соблюдать эти правила, потому что нет в том смысла; когда все условности отброшены, как ненужный хлам, человек сам отрезает себе путь к счастью, терпит неудачи там, где другие получают удовлетворение.
Так понимал природу человека великий психолог Альфред Адлер. Более прямой и непосредственный её смысл, писал он в своё время,  состоит в том, что два лица, мужчина и женщина, девушка и юноша, обладая в значительной мере противоположными свойствами, особенно удачно дополняют друг друга. Они как бы находят друг друга в этой жизни и пытаются соединить свои тела и души, разделённые на две половины по иронии судьбы. Смысл любви состоит в этом отыскании своей половины, в этом воссоединении, тайну которого так ревностно оберегает природа. Индивидуальная любовь, как истинное всестороннее единство двух лиц в своём идеальном виде неразрушима. Так рассуждали о ней мудрые люди. Она дёт право на брак только в том случае, если оба вступающие в него искренне верят в подлинность своих чувств, если не закрадывается в эти отношения лицемерие и обман.
    Кому-то  может показаться странным, что  люди, заключающие подобного рода сделки при тех или иных обстоятельствах, совершенно не задумываются о последствиях своих действий. Только  потом, спустя некоторое время, эти действия оцениваются ими как поспешные и неразумные, поэтому трудно говорить тут о какой-то любви. Тут, как правило, имеет место обыкновенная сделка, и ни о какой любви речи не может быть. «Да, права Оксана, тысячу раз права!» - думал Рожнов, вспоминая свой разговор с нею на даче. Но тут же невольно в его голове возникал вопрос: «А имеет ли она право говорить так, если собственная её личная жизнь не сложилась?».
   Временами ему казалось, что в его жизни совсем ничего не изменилось: он продолжал считать себя одиноким холостым человеком, которому повезло в жизни с  прислугой. Вот она регулярно приходит в дом, ухаживает за ним, как за маленьким ребёнком, бывает иногда и доброй, и ласковой, словно он не муж, а слабый больной человек, которому нужна  профессиональная помощь и просто человеческая поддержка. После той ночи, проведённой на даче с Оксаной Кушнир, Эммануил Рожнов был совершенно выбит из привычной творческой колеи и часто задумывался над своим собственным положением. Ситуация, ничего не скажешь! Раньше он как-то не обращал внимания на эти житейские мелочи; они иногда волновали его, иногда серьёзно раздражали, однако проходили почти не замеченными и не оставляли в душе никакого следа. Не оставляли в памяти ничего такого существенного, о чём можно было бы говорить во весь голос. Словно это были не обычные житейские мелочи, а поток неуловимых, но всё-таки доставляющих уму беспокойство, своеобразных нейтрино.
  Незаметно для себя Эм стал невольным наблюдателем этих странных житейских раздражителей, этих неизбежных структурных образований, возникавших перед ним, как правило, в периоды интенсивных научных поисков и связанных с ними постоянных неудач. Работа подвигалась, она давала общую психологическую разрядку, принося известное удовлетворение, но продвигалась она уж очень медленно. На тысячи лабораторных опытов, на десятки тысяч расчётов приходилась лишь малая крупица выводов, доверенных пока что им только листкам бумаги, спрятанным в ящике письменного стола. Рожнов, в отличие от пришедших в науку молодых учёных, которые в этом деле во всю уже пользовались электронными техническими средствами хранения информации, по старинке больше доверял бумаге.
  У себя дома Эм не хранил ни рукописей, ни документов, относящихся к научной и просто административной работе. Он не любил говорить о своих успехах и неудачах даже тогда, когда ты из праздного любопытства пыталась узнать, чем конкретно занят сейчас твой супруг, каковы его планы на будущее, и вообще что у него на уме. Эта часть его жизни оставалась для тебя «закрытой зоной», куда он тебя не допускал никогда ни под каким видом и ни при каком благоприятном расположении духа. То, о чём ты могла судить, если бы и захотела что-то узнать, были его телефонные разговоры, да названия лежавших на столе книг. Рожнов считал, - да, наверно, и правильно делал, - что посвящать тебя в тайны большой науки не стоит: это и накладно, и хлопотно, и бесполезно. Всё равно ты ничего не поймёшь в его рассуждениях об элементарных частицах физического мира, о поведении их в сверхсильных магнитных полях космического вакуума. Это было бы пустой тратой времени, не более того. Вот почему он не заводил с тобою разговор о своих рабочих планах на будущее, которые тебе представлялись туманными далями этого будущего. Тебе же всё нужно было сейчас, ты привыкла жить настоящим, поскольку для твоего чувственного женского сознания ни прошлого, ни будущего не существовало.
  Размышляя о своём нынешнем положении, Эммануил Рожнов  приходил к выводу, совсем для него не утешительному: он стал замечать, что постепенно начал втягиваться в какой-то странный психологический эксперимент. И чем больше в его собственной лаборатории обнаруживалось финансовых прорех, чем больше в этой связи подводило старое, обветшалое оборудование и чем меньше оказывалось возможностей залатать дыры в бюджете, тем острее он чувствовал нужду в твоей психологической поддержке. И тогда как бы со стороны начинал наблюдать за твоими жестами и движениями, за твоим поведением в чисто бытовой обстановке, за твоей совершенно обезличенной жизнью.
   Втянувшись мало по малу в этот психологический эксперимент в качестве наблюдателя, Рожнов, питавший особую привязанность ко всякого рода аналогиям и сравнениям, давал простор своей фантазии: в его воображении ты уже представлялась тогда не живым существом иного пола, женщиной неотразимой наружности, а элементарной частицей придуманного им виртуального социального мира. Моментально вслед за этими сравнениями и аналогиями пришло в голову и название: «Нейтрино», - существующая в реальности, переживающая, беспокоящаяся о ком-то и о чём-то, и всё же обезличенная, невидимая и неуловимая, загадочная и внутренне опустошённая, нейтральная, не обладающая зарядом социальной энергии, элементарная частица.
   Иногда ему даже казалось, что две этих мельчайших частицы мироздания, - нейтрино, за которой он, как одержимый, гонялся всю жизнь, и  е г о  Нейтрино, - чем-то друг с другом связаны. Наверно, единством общих принципов и законов, действующих объективно во всей Вселенной, так он думал, пытаясь распространить физические законы на область человеческих чувств и переживаний. Пробудила его мозг к этим размышлениям именно та странная беседа с Оксаной Кушнир, беседа, начавшаяся весьма неожиданно для Рожнова - с любви. И не просто это было начало каких-то досужих рассуждений на тему, старую, как мир, а разговор касался лично самого Эммануила. Первой признаться в любви к своему бывшему наставнику и учителю, научному руководителю  диссертационной работы – в этом было нечто такое, о чём надо было задуматься всерьёз.
«Ситуация!» - как сказала бы сама Оксана. Да, вот где ситуация, а не там, в её жизни, неожиданно проявившей себя на пересечении двух судеб, женских судеб, втянутых по воле обстоятельств в двойной и запутанный треугольник. Как случилось, что эти две линии судьбы пересеклись именно в тот момент, когда его собственная научная работа начала давать сбои? А может, это так и должно быть? Может, это и есть проявление того неустойчивого равновесия сил, которое так ревностно оберегает провидение? Кто же тогда она, Оксана Кушнир, совсем не безразличная ему молодая женщина? Кем она предстаёт в этой сложившейся, наверно, не случайно, не простой ситуации? Ответ пришёл в голову сам собой, благодаря всё тем же аналогиям, - это та самая элементарная частица, которая теперь стоит рядом с его «Нейтрино», но только с иными, противоположными, свойствами. Антинейтрино! Антинейтрино!!
-Ха-ха-ха! – это парадоксальное открытие повергло Эммануила Рожнова в гомерический хохот.
   Им овладел приступ какого-то неуправляемого, необузданного веселья. Давно он так, сидя у себя в лаборатории в одиночестве, не смеялся. Он смеялся громко и надрывно, словно смеялся  по принуждению над своей собственной судьбой. В этом смехе было что-то демоническое, далёкое от искреннего веселья. Открыв дверь в лабораторию, с испугом  заглянула Гортензия, и её первой мыслью было одно страшное предположение: ну, всё, Эммануил Аркадьевич свихнулся, попросту – сошёл с ума от своих бесконечных научных поисков и бдений!
-Ха-ха-ха! – продолжал хохотать Эм, не заметив уже вошедшей в лабораторию курьерши отдела высоких энергий.
-Эммануил Аркадьич! – неуверенным голосом позвала она, видимо, уже не надеясь вернуть свихнувшегося учёного к нормальной жизни.
-А? Что?
   Смех мгновенно оборвался, и Рожнов повернул голову в сторону  Гортензии.
-Вот письмо из-за границы. Кажется, из Америки. Пришло на наш отдел, но Макса нет на месте, и я подумала, может быть, что-то срочное, что-то важное.
-Из Америки, говоришь? – вдруг посерьёзнел Эм, соображая, на кой ляд понадобилась Штатам их дышащая на ладан, финансово истощённая лаборатория. – Дай-ка сюда. Сейчас мы разберёмся, что к чему.
-Всё ясно, - сказал он, взглянув на конверт. – От профессора Полоньяка.
  Он распечатал письмо, осторожно вынул небольшой клочок бумаги, исписанный корявым почерком. Полоньяк писал на русском языке почти без ошибок, но почерк его был действительно отвратительным, плохо разборчивым.
-Всё ясно, - уже веселее повторил он. – Гортензия, можешь идти. Только дай срочную телеграмму в Серпухов Юрию Алексеевичу Котлову. Профессору Котлову. Пусть срочно свёртывает свою программу в центре и приезжает в академгородок. Срочно!
   И, довольный,  потёр ладонями, как бы говоря: ну, теперь мы в фаворе! Было чему порадоваться. Профессор Полоньяк извещал письмом о своём приезде в Москву после Рождества и возможно прибудет к самому Новому году. С собою он должен был привезти копию договора о создании совместного предприятия и рекомендательное письмо о назначении руководителем проекта «русского шамана» Ыерген-гана Коотлека. Предстояла новая командировка в Штаты, и вместе с нею должна была начаться новая полоса в жизни Эммануила Рожнова.







Глава двадцать шестая

БЛИКИ  ТЁМНОГО  ПРОШЛОГО

И как великая любовь никогда
не оценивается по достоинству,
так и великая истина не находит
понимания, а поэтому они не
могут терпеть друг друга.

К.Г.Ю н г. Очерки по аналитической
психологии.

Половая страсть обманывает человека
призраком любви. Но она не есть любовь,
а только неверное подобие любви. Любовь
есть внутренняя неразделённость и
единосущее двух жизней, а естественная
страсть только стремится к этому, но ни-
когда не достигает.

В. С о л о в ь е в. Духовные основы
жизни.

Говорят, что люди, живущие сейчас, уже когда-то были, они когда-то в далёком прошлом отшагали часть своего пути и, перейдя в мир иной, вновь, возможно, через несколько столетий, а то и тысячелетий, обрели новую возможность появиться на свет. Эммануил Рожнов на миг представил себе подобную ситуацию, хотя, с его точки зрения, и совершенно абсурдную, и маловероятную, и дал волю своему воображению. Кем он был, или на худой конец, если это невозможно, кем он мог бы быть в том своём далёком прошлом? Ему уже около сорока, а тебе только двадцать семь. Интересно, как бы выглядели вы тогда в той незнакомой вам повседневности? Какими заботами наполнялась бы она  и чем бы отличалась от нынешней обыденной жизни, от её забот и переживаний? Научила ли бы она безошибочно разбираться во всём, что касалось будничной суеты и неразрешимых житейских проблем?
   За пределами этого повседневного мира, тоже важного, но не настолько важного, чтобы поглотить все его думы,  начиналась для Эма иная сфера деятельности. Это была настоящая жизнь, настоящая работа, работа мысли. Здесь, словно погружаясь в неведомую бездну, он проводил большую часть своего времени, здесь в его воображении выстраивались образы, монологи сменялись в уме спорами с самим собой и с воображаемыми противниками, в числе которых часто фигурировала и ты. Здесь в его голове разворачивались причудливые схемы и таблицы, на бумагу ложились графики с извилистыми линиями и геометрическими фигурами. Это была его основная жизнь и его главная любовь – любовь к науке, к поиску неизведанного, к поиску нераскрытых тайн Вселенной, по сравнению с которой твои мелкие женские тайны, в которые ему тоже хотелось проникнуть, казались пошлыми,  примитивными и никому не нужными. Увы, не нужными, кроме него самого, потому, что эти заботы и переживания  касались его собственной жизни. Они занозой впивались в его сердце и нестерпимо ныли.
   Комната в доме, где он  намеревался провести эту ночь перед важными событиями, которые должны были произойти завтра, стала постепенно наполняться мраком. Ещё каких-то полчаса и станет совсем темно – зимние сумерки сгущались быстро и неотвратимо. Но сейчас последний луч заходящего солнца проникал ещё сквозь наполовину прикрытое тяжёлой шторой окно в комнату. И в его слабом луче Рожнов заметил светящуюся точку: с потолка свисал на блестящей, как серебро, микроскопической нити маленький паучок. Эммануил уже готов был подвести указательный палец под эту сверкающую нить и сбросить паучка на пол, но ты осторожно взяла его за руку и остановила, словно боясь спугнуть висевшую уже на уровне лба копошащуюся живую точку.
-Не надо, Эммик. Видишь, он вбирает паутинку в себя и поднимается кверху. Это хороший знак. Он несёт нам добрые вести. Не иначе, как тебе дадут премию, и мы, наконец-то, купим себе новую иномарку, а ты мне подаришь чёрное жемчужное ожерелье.
Рожнов поморщился при этих словах, однако в душе согласился с тобой. Сколько можно ждать! Дело в том, что его «порше», подаренный профессором Полоньяком и  благополучно доставленный в Селеноград по указанному адресу, всё ещё выглядел отменно, но с тех пор прошло немало времени, и автомобиль состарился. Вот видишь, даже автомобили стареют и приходят в негодность! Автомобиль так автомобиль! Будет тебе иномарка, мысленно пообещал Эммик, и отвёл палец от сверкающей нити. Но как раз в это время паучок резко изменил положение и стал стремительно падать, распутывая нить для своих будущих силков. Ты сразу же загрустила, и Эммик, участливо посмотрев в твои большие, полные тоски и слёз глаза, спросил:
-В чём дело, Эля?
   Ты в каком-то непонятном расстройстве чувств бросилась ему на шею:
-Не знаю.
-Ты о машине? Не переживай, будет у нас новая иномарка. Приезжают мои друзья из Берлина, их надо будет принять у нас в доме с шиком. И без автомобиля нам не обойтись.
-Я не об этом.
-А о чём же? Может, ты беременна?
-Нет! – почти закричала ты.
-А что же?
-Не знаю, что со мной происходит!
Поняв всё, Эммик ничуть не удивился такому повороту событий. В его отношениях с тобой не было и тени фальши, ни капли ханжества и лицемерия. Если в первые дни твоего замужества он обещал тебе полную свободу, значит эта свобода, с его точки зрения, должна быть реальной, наполненной действиями, за которые он не мог тебя осуждать. Он не был ангелом, но для него ты была как бы посторонним человеком, существом из другого мира, из другого круга, существом, на которое, вопреки закону, он не имел никаких прав. Ты  получила свободу распоряжаться собой, как тебе хотелось, ты этим пользовалась, но до сих пор твои личные проблемы так близко не соприкасались с его интересами. Почему вдруг ты решилась посвятить его в свои тайны, впрочем, не являвшиеся для вас обоих такими глубокими тайнами? Пока для него это было загадкой. Он не знал, как тебя  утешить в этом твоём личном несчастье, поэтому сказал тебе первую попавшуюся на ум двусмысленную фразу:
- Не бережёшь ты себя, Эля.
Однообразие жизни внезапно вызвало у тебя жажду перемен. Подруги перестали ходить в гости. Тебя от скуки потянуло к новым лицам, потребность раздвинуть стены дома, где ты жила, росла с каждым днём и каждым вечером, особенно тогда, когда Эммик засиживался на работе допоздна или находился в длительной командировке. Кстати, почему это Макс так бессовестно необязателен? Сказал, что скоро вернёт тебе твою любимую книгу о приключениях принца Флорезеля, а сам медлил и молчал, и это его молчание для тебя было полно зловещей тоски и печали. В нём, этом молодом человеке,  почти твоём ровеснике, нет того обаяния, какого ты сейчас жаждала, и всё же что-то приятное притягивало тебя к нему…
   В ту ночь ты долго не могла уснуть, чувствуя, что находишься в  самом эпицентре зарождающегося шторма, и в такой ситуации ничего не предпринимать означало накликать на себя беду. С Эммиком всякая  нерешительность была самоубийственна. Длительное ночное бдение, однако, не привело тебя ни к каким утешительным выводам.
    Ты думала о Максе Ноймане.
   Однажды, придя по своим делам к Эммануилу и рассевшись на диване, он, как тебе показалось, попытался обнять тебя.  Но ты тогда резко отстранила его – фамильярность Макса могла не понравиться Эммику, хотя тот, по твоему женскому чутью, кажется, поощрял его вольности. Макс разметал руки по спинке дивана и так сидел долго,  не шевелясь. Ты почувствовала себя виноватой, попыталась придвинуться к нему ближе, но он остановил тебя:
-Ты меня не любишь, дорогая  Эльвира Павловна!
   У тебя ёкнуло внутри, и кровь прилила к лицу. Ты рванулась, прижалась к нему грудью, и твои губы стали отчаянно искать его. Но он был непреклонен. Он просто встал и ушёл, ничего не объяснив. Вот этот печальный эпизод вспомнился тебе тогда, когда маленький паучок начал вдруг резко опускаться к полу, и Эммик чуть не задушил его в своих пальцах. К худу! – всё-таки, на всякий случай, решила ты, и теперь подумала, что принц  Флорезель совсем не интересовал Макса, а, скорее, всего книгу он взял у тебя для Гортензии, новой сотрудницы отдела высоких энергий.
   Дикая ревность мгновенно воспламенила твой мозг, и ты тогда решила последовать за Максом, благо его дом находился не более чем в ста шагах от вашего дома. Ты так и сделала. Но его на месте не оказалось. Зато совсем некстати в прихожей встретила тебя матушка Макса, высокая и поджарая немка, «фрау Матильда», как называли её за сварливый характер сослуживцы. Она, конечно, догадывалась о цели твоего визита и, будучи наслышана о любовных связях с тобой своего сына, с некоторым  интересом начала бесцеремонно разглядывать тебя, словно хотела убедиться, правда ли, что говорят  о тебе люди.
-Оксаны нет дома, - сказала «фрау Матильда» решительным тоном, желая поскорее выпроводить из прихожей незваную гостью.
  Работая секретарём Учёного совета, она была в курсе всех научных дел своего сына и даже знала, что Макс и Эм, как коллеги одного института, иногда встречаются где-то там, за пределами её собственного жилища. Но, ревниво оберегая научную карьеру сына, она сейчас почувствовала в тебе своего врага и потому сразу дала понять, что в этом доме  нет для тебя места. Как раз в это время щёлкнул замок наружной двери, и в прихожую вошла, стряхивая с себя иней, раскрасневшаяся Оксана. Она не слышала разговора и не видела только что произошедшей сцены, поэтому, легко бросив пуховый шарфик на вешалку, сказала тебе подчёркнуто официальным тоном:
-Раздевайся. Пойдём ко мне. Я сейчас принесу кофе.
-Да я… Я, собственно, пришла узнать, не у вас ли Эммик.
-Макс и Эм задержатся. Они там обсуждают диссертацию…
«Какую диссертацию? Я ничего не слышала ни о какой диссертации! – подумала ты. – Зачем ему диссертация, если он уже и так доктор наук?» Но ты пока предпочла своих мыслей по этому поводу не высказывать, не надоедать Оксане своими сомнениями, тем более, что книга о злосчастном принце лежала у неё на столе. Слава Богу, не у Гортензии, у этой противной  и настырной курьерши…
   Твой визит, похоже, не огорчил и не обрадовал Оксану. После той встречи с Рожновым она решила смотреть на все свои душевные переживания с олимпийским спокойствием. И завязавшийся между вами за чашкой кофе разговор шёл как бы ни о чём. Мысли, которые сейчас волновали Оксану Кушнир, вернувшуюся с обсуждения первой части интересной диссертации молодого сотрудника института, совсем не касались мелочей твоей частной жизни. Да и не о диссертации она думала. Она думала о своих мужчинах, которые вот-вот должны ввалиться в комнату к ней и начнут шумно, как это они привыкли делать, пересказывать, перебивая друг друга, свежие новости из научного мира.
-А знаешь, Эм, - сказал Макс, -  Ханнес Альвен  всё-таки прав: поведение микрочастиц  амбивалентной плазмы в магнитном поле - это и есть начало системы, это и есть творение мира из ничего.
-Надо  зайти в библиотеку, посмотреть новинки и ещё раз перелистать книгу Альвена. Честное слово, есть в его словах что-то интригующее. Плазма. Наверное, ты прав: плазма – это и есть превращение инобытия материи в некое подобие хаоса, а потом и в наше бытие. Все звёзды состоят из плазмы, пространство между звёздами заполнено разреженной плазмой, а за пределами Метагалактики в буквальном смысле слова ничего нет. Ничего. Смелая мысль!
-Смелая, - согласился Макс, - но я не понимаю, почему этот талантливый, думающий учёный продолжает придерживаться старых традиций в астрофизике и  космологии. Помнишь, как мы смеялись с тобой над фразой Гершензона, которую, по сути, воспроизвели потом авторы книжки «Силы в природе»?
-Напомни, о чём речь?
-Да вот хотя бы это место: «Всегда важно знать, что  произойдёт, но не всегда важно знать, почему это происходит так, а не иначе». У Гершензона это звучит более чётко, грубее, что ли, как жандармский окрик.
-Да, меня это в молодости тоже задевало.
-Что и говорить! Разве Эйнштейн стал бы после этого выступать с теорией конечной Вселенной, положив в основу принцип искривлённости пространства? А вот Нобелевский лауреат Ханнес Альвен струсил перед Ньютоном. Ты только послушай: «Под действием сил тяготения плазма концентрируется – речь идёт о лёгкой амбиплазме, электронно-позитронном газе, - и образуются Галактики». Однако тут же, заметь, он пишет: «Мы не будем задавать себе вопросов, как такое состояние возникло». А почему бы и не задать? Но вот ещё перл: «Мы скромно ограничимся рассмотрением последнего триллиона лет во времени и ближайшего триллиона световых лет в пространстве». Это, мол, потому, что в расширении Вселенной была «остановка» на несколько десятков миллиардов лет. Почему? Нет ответа.
-Ты думаешь, что это – последствие взрыва сверхновой звезды?
-Ну, я не могу сказать – звезды. Во Вселенной может существовать такое космическое тело,  которое не имеет ничего общего со звездой. И тогда под гигантским давлением…
-Постой. Откуда у тебя взялось давление, если это пространство разреженное?
-Но мы же знаем, что эти процессы происходят и сейчас, и наблюдаем взрывы.
-Информация эта весьма сомнительна, - заметил Эм неуверенно. - Если мы примем не как глупую шутку утверждение о том, что свет от Солнца доходит до Земли за восемь минут, какую же тогда искажённую картину мы получим? Ведь эта информация  идёт к нам с доисторических времён! Она ещё не поступила!
-Ну, это уже сказки.
-От источников света приходят к нам не лучи, как бы мы их ни называли: солнечными или космическими.
-Сказки, сказки!
Разговор этот остался в памяти Оксаны и не давал покоя. Но твоё появление отвлекло её от навязчивых мыслей об "амбиплазме". Твой визит был как нельзя кстати: есть теперь повод выяснить ей некоторые детали, касающиеся своей личной жизни. Как раз к месту ты вдруг заговорила с Оксаной  об Эммике, посетовав при этом на его холодность,  невнимательность, на его безразличие, а порой и беспричинную грубость. Оксана отхлебнула из чашки глоток чёрной жидкости, - она всегда пила в таких случаях чёрный кофе, - и,  как разъярённая  дикая кошка, сразу же набросилась на тебя:
-Эль, дорогая моя, не кажется ли тебе, что ты просто заелась? Ты не должна, ты просто не  м о ж е ш ь  обижаться на него. Эммануил молчаливо терпел и терпит все твои низости и подлости, а ты уже решила, что он тебя так безумно любит, да?
-Да. А как же ещё?
-Так вот, умерь свою ненасытную прыть. Ты пользуешься его добротой и совсем не понимаешь, что у него просто нет иного выхода.
-Как это? – похолодев, выдавила из себя ты.
-На его месте любой другой мужчина, заинтересованный в сохранении брака, каждый день бил бы тебе за  э т о  морду. И он был бы прав, отлично сознавая при этом, что если уж ты пришла к нему жить и заняла место, которое ведь могло принадлежать и не тебе, если ты тем самым отняла у него свободу и право распоряжаться собой по своему усмотрению, то и должна вести себя соответственно.
-Но это он сам дал мне полную свободу.
-Пойми, свобода распоряжаться собой и свобода принимать или не принимать моральные нормы – вещи разные. Он позволил тебе делать всё, что тебе вздумается, но он молчаливо исключил из этой свободы развлечения с мужчинами на стороне. И тебе это непонятно?!
-Непонятно, - откровенно призналась ты, хотя в тайниках своей  натуры не была так уверена, понятно было это тебе или непонятно: ты просто считала, раз Эм сказал «можно» делать  в с ё, значит, это относилось ко  в с е м у. – А при чём тут посторонние мужчины, если я люблю только его?
 -Конечно, он не такой глупец, чтобы беситься от ревности. Нет! Я знаю его лучше с этой стороны, чем ты. Но ты постоянно давала ему поводы  думать об этом. Твоё поведение становилось вызывающим, и это не могло не  оскорбить его самолюбия.
-А что значит «соответственно»? Я, что, не соответственно веду себя ?
-Соответственно – значит жить с мужем и  не путаться со случайными людьми. Заботу надо проявлять о муже, а не развлекать посторонних мужчин.
-Значит, ты уже обо всём знаешь? А откуда всё это тебе известно, позволь спросить? Откуда? Не насплетничали ли злые языки?
-Известно, - уклончиво ответила Оксана. – Эм позволил тебе делать всё. Но только не  э т о.
-Что значит – «э т о»?
-Не притворяйся глупенькой. Ты уже не маленькая, и пора бы прекратить свои левые ходки.
-Он ничего не знает, клянусь!
-Дура ты несусветная, Элька! Кого же ты хочешь обмануть? Себя?
 -Я ничего такова не сделала.
- «Такова!» - передразнила тебя Оксана. - Не лги несчастная! Пойми, так подло поступать по отношению к Эммануилу нельзя. Эм этих подлостей не заслужил. Ну, и кто ты для него после всего этого? Тихая шлюшка, которая не видит в своих любовных похождениях никакого греха. Прости меня, дорогая, за эти резкие слова, но мне кажется, что ты родилась такой и иначе жить не можешь.
-Всё это глупости, - не согласилась ты. – Если любит, то должен принять меня такой, какая я есть. И всё прощать…
-И откуда тебе известно, что он тебя любит?! Какая самонадеянность!
-Но я же его люблю! И он говорил, что любит меня.
-Ты постоянно путаешь любовь с постелью.
-А что, для мужчины разве это не одно и то же?
 -В том-то и дело! Мужчины тоже всякие бывают У одних на уме одно, а у других – другое. Но у всех у них на первом месте стоит не любовь, а удовольствие. Любовь – это другая сторона, её может и не быть, зато лицемерных слов о ней он может наговорить тебе кучу, лишь бы  добиться своего.
-А я так думаю, - упрямо повторила ты, - если любит, то должен простить всё.
-Нет, не всё! – сказала в запальчивости Оксана. –   Предательство не прощается никем. И никогда. Если ты этого не понимаешь, то это ещё полбеды, но если ты этого не хочешь понять, то это значит, что совести у тебя  нет, и душа твоя утонула в грязи.
-Ну, и что с того, если я такая? Все такие.
-Не все. И Эм  не такой,  каким ты его представляешь. Он  добрый, отзывчивый, доверчивый, как ребёнок. А ты наставляешь ему рога!
 -Подумаешь, какое преступление! – с иронией заметила ты. – Неужели мы, женщины  не можем себе позволить…
-Не можем! – резко оборвала тебя Оксана, не дав договорить. – После того, как ты сделала свой выбор и заняла около Эммика место, ты нарушила закон, ты переступила грань, отводя душу с посторонним человеком. Все твои беды оттого,   что в детстве ты была предоставлена самой себе, и тебя никто не любил.
-Так, так, - терпеливо соглашалась ты, окончательно сбитая с толку Оксаной, подумав при этом: «И откуда она всё это знает?» – Но я же не была, как другие, гулящей, пьяницей, наркоманкой! А  если что, так ведь не каждый же день! С кем не бывает – мы же пол слабый – женщины. Как все, так и я… Что же мне прикажешь быть «белой вороной»?
-Ты так ничего и не поняла. К чему тут ворона – белая или чёрная! Стыда у тебя нет, вот что я тебе скажу. Бессовестная ты…
-Я не предавала его,- пробовала ты защищаться. – Я всегда возвращалась к нему, возвращалась домой и никогда его не бросала.
-Это уже не имеет значения. Когда кувшин разбит вдребезги, трудно его собрать, склеить и сделать таким, каким он был раньше. Если любовь растоптана, не имеет значения, вернулась ты домой или нет.
  Оксана начинала не на шутку сердиться, что совершенно не шло к её очаровательному лицу.
  -Но мы же любим друг друга! - попыталась ты как-то оправдаться.
  -Не  фантазируй, пожалуйста. А то ведь и не понять, где у тебя кончается правда, а где начинается ложь, - с упреком и раздражением бросила Оксана.  - Да как ты можешь? Ты прожила столько лет с потрясающим мужчиной, о котором можно только мечтать и которого можно видеть в эротических снах, а ограничиваешься двумя-тремя ничего не значащими фразами.
   Установилось продолжительное и тягостное молчание. Как раз в эту минуту, раньше, чем их ожидали, вошли Макс и Эм. Макс быстро прошёл в свою комнату, а Эм остался стоять в прихожей, и последняя часть разговора врезалась ему в память. Он был ошарашен и подавлен услышанным. Но то, что Оксана выступала в его защиту, несколько успокоило его и приятно удивило.
   Эммануил не дослушал конца их разговора, но с тобой в присутствии Макса ему не хотелось встречаться. Он нашёл вескую причину, быстро проскользнул в комнату Максима, так и не раздевшись, и угрюмо буркнул:
-Ну, я пошёл домой, Макс.
  Его взволновали услышанные им последние слова Оксаны. Откуда-то из нижней части груди подступала к горлу неотвязная щемящая ересь. Он думал о тебе, идя по дороге домой, а перед глазами стояла Оксана. Но всё-таки он думал о тебе, потому что твоя жизнь, - и иного объяснения он не находил, - оказалась волею судьбы связанной с его жизнью. В последнее время его постоянно преследовал и мучил один вопрос: почему он продолжал жить с тобой? В глубоком раздумье Рожнов не заметил, как пришел домой, как  поужинал  и как оказался в постели. Заложив руки за голову, он лежал и напряженно  думал о том,  какой  бы  найти  способ,  который  более  зримо  убедил  бы  его  в правильности своего выбора и своих действий. Мозг  его  устал  от напряженного размышления, и на рассвете он заснул.




Глава двадцать седьмая

СТЕЗЯ  ПАДШЕГО  АНГЕЛА

Печальное состояние в нашем мире
проистекает прежде всего из утраты
инстинкта, и причина этого кроется
в развитии человеческого разума на
протяжении последнего тысячелетия.

К.Г.Ю н г. Психология шизофрении.

Любовь долготерпит, милосердствует,
любовь не завидует, любовь не возносит-
ся , не гордится,
Не бесчинствует, не ищет своего, не разд-
ражается, не мыслит зла.
Всё покрывает, всему верит, всего надеет-
ся, всё переносит.
Любовь никогда не перестаёт, хотя и про-
рочества прекратятся, и языком умолкнут,
и знание упразднится.
Б и б л и я. Перв. посл. св. ап. Павла.

   Эммануил Рожнов пошёл в институт пешком, но сразу же вернулся домой, успев вспомнить по дороге, что забыл отдать деньги уборщику мусора. Вчера он обещал это сделать. А такие вещи мимо памяти проходить не должны. Он вернулся буквально на несколько минут, чтобы ещё и  захватить с собой необходимые материалы для предстоящей дискуссии. Но разговор, который состоялся в это время между ним и дворником, мужчиной лет сорока с небритым и грязным лицом, поверг его в некоторое смятение.
-Ты извини, брат, - Эммануил теперь называл так всех мужчин своего возраста, к какому бы сословию они ни относились, - извини. Вчера был чертовски занят. Вот возьми то, что я тебе обещал. Это все твои деньги за последние три недели. Ты свободен. Больше я в твоих услугах не нуждаюсь.
    Мужчина молча взял деньги, пересчитал их, обдумывая ситуацию: он знал, о чём скажет хозяин в последний момент их встречи. Знал ещё вчера и со вчерашнего дня думал, чем теперь заполнить дни, если он ни к чему не был способен.
-Спасибо, - недовольно сказал мужчина скорее не для выражения благодарности, а с явным оттенком обиды и укоризны. – Значит, я вам больше не подхожу.
   При этих словах мужчина вытащил из-за пазухи коробку из-под духов и брезгливо протянул её хозяину дома.
-Откройте. Эта вещь, думаю, должна вас заинтересовать.
   Рожнов был настолько заинтригован жестом дворника, что не мог не взять из его рук коробку: именно в этой коробке он привёз из Штатов тебе в подарок к Новому году дорогие французские духи. Трясущиеся руки машинально вскрыли коробку, и на её дне Эм обнаружил кучу контрамарок в клуб знакомств «Аркос» и несколько использованных шприцов. Наркотики?! Не может быть! Его поразил цинизм твоего поведения. Он позволял тебе всякие мелкие шалости.
Эммануил брезгливо отбросил коробку в кусты жасмина и, не оборачиваясь, быстро удалился. Шёл он, сам не зная куда, и, отмеряя километр за километром, сосредоточенно думал. В последнее время ему не везло ни в работе, ни в личной жизни. Он пытался найти этому какое-то оправдание, но не смог. Да, он виноват был во всём. И в том, что когда-то, очертя голову, в «Сосновом Бору», вырвал тебя из твоего привычного ритма жизни, и в том, что так безответственно ввёл тебя в свой дом, и в том, что сам предложил тебе полную свободу действий. Вечером, возможно, очень поздно, он придёт домой и всё тебе выложит начистоту. Что ты будешь говорить ему в своё оправдание? Он попытался представить себе эту сцену, для которой в голове уже рождался прощальный монолог.
-Уходи! Ты мне больше не нужна.
Да, именно так и скажет: «Не нужна!»
-Не гони меня, Эммик, прости, родненький! – уже слышит он твой плаксивый голос, от чего душа его разрывается на части и, освобождаясь от холодного, ледяного, покрова, теплеет.
- Я погорячился. Но, согласись, и ты виновата.
-Виновата? - к тебе возвращается твоё обычное высокомерие. - В чём же я виновата перед тобой?
  Эм начал придумывать, чтобы он ответил на этот твой выпад, но так ничего и не придумал. В голову приходили какие-то посторонние мысли, они путались, перемежались друг с другом и создавали в его воображении причудливый узор парадоксов. Что поделать, если уж такова стезя падшего ангела! У него своя траектория, свой угол падения, закономерная и неотвратимая, как след, оставленный в книге судеб. Эм распалялся всё больше и больше, и в его мнимом разговоре с тобой начинали звучать обличительные нотки, чего ранее в отношениях с тобой и в разговоре с тобой он в себе не замечал.




Глава двадцать восьмая

КАНУН  СУДНОГО  ДНЯ

Но есть, есть Божий Суд, наперсники разврата!
Есть грозный Судия, он ждёт.
Он не доступен звону злата.
И мысли, и дела он знает наперёд.

М.В.Л е р м о н т о в. На  смерть поэта.

 Разврат, бывало, хладнокровный
   Наукой славился любовной,
   Сам о себе везде трубя
   И наслаждаясь не любя.

А.С.П у ш к и н. Избранное.
 
Для того, чтобы попасть в цель,
 надо бить дальше ее. Так  и  для  того,
чтобы брак был неразрывен
 и оба супруга оставались верны друг
другу,  надо, чтобы оба
стремились к целомудрию.

Л. Н. Т о л с т о й. Исповедь.

   Трудно подыскать слово, которое в точности определило бы тип этих женщин, иногда даже и не женщин вовсе, иногда даже просто беспутных,   ветреных и легкомысленных особей женского пола, начиная с поры созревания их как женщин и кончая возрастом, примерно, до тридцати лет, ну, может быть, чуть с хвостиком. Их нельзя назвать ни падшими, - для этого они сначала должны выйти замуж; ни продажными, - для этого им не хватает последнего уровня падения, когда женщина, в том числе и зрелая женщина, в годах, окончательно теряет своё лицо.
Ты была частью этого мира. Ты инстинктивно сознавала себя этой вольной птицей, свободной личностью, и потому каждая претензия на постоянное обладание тобой, как собственностью, всякая мысль о принадлежности одному единственному лицу воспринимались,  как насилие. А потому и всякие колкие словечки, которые Эм отпускал в твой адрес в гневе и раздражении, обидные для женщины клички, к которым быстро привыкают девицы лёгкого поведения, казались тебе оскорбительными не сами по себе. Не потому, что они раскрывали тайны твоей интимной жизни, - ты сама готова была говорить об этих тайнах, не стесняясь: ты не видела в этом ничего предосудительного. Они оскорбляли тебя  другим: вмешательством, бесцеремонным влезанием, как тебе казалось, в твою личную жизнь, которая ни для кого, кроме тебя, не должна была служить предметом обсуждения или осуждения.
  Устраивая свою личную жизнь, Рожнов выбирал именно из этого слоя, поскольку иного пути у него не было. Не было – и всё! Ничего не поделаешь, поезд его уже ушёл, приходилось запрыгивать на первый попавшийся товарняк. Между тем, твоя жизнь продолжалась без каких-либо потрясений. Ты сама предоставила ей возможность катиться по накатанной колее и в том же направлении.
   Эммануила опять не было дома, он срочно выехал в командировку и обещал вернуться не раньше как через неделю. На этот раз Рожнов решил лично понаблюдать за солнечным затмением, а для наблюдений он выбрал Крымскую обсерваторию, именно в том районе предполагалось полное закрытие солнечного диска Луной.
   Выпив стакан красного вина, ты шла по улице рядом с тротуаром, шла, пошатываясь и не понимая, идёшь ли ты домой или из дома. Тебе хотелось ещё добавить спиртного и излить кому-нибудь душу, но кошелёк с деньгами выскочил из сумочки, а сумочку эту ты швырнула в кусты. Ты теперь была абсолютно свободна, ты могла говорить, не переставая, где угодно, с кем угодно и о чём угодно: о политике и политиках, о ценах на рынке, о сексе, об искусстве и литературе, о Высоцком и Есенине. И на этот счёт в твоей голове вертелись всем известные строчки, запомнившиеся тебе то ли со школьной скамьи, то ли от их частого воспроизведения твоими партнёрами.
  Поэтому ты, не раздумывая, села в машину поманившего тебя мужчины и кивнула ему головой: мол, можно ехать, не спрашивай куда, я согласна на всё, лишь бы интересно провести эту ночь. Как стервятник хватает с лёту цыплёнка, впиваясь в него своими острыми когтями в ожидании агонии, так и этот рослый детина, изголодавшийся, словно волк, смёл тебя с проезжей части улицы и повёз в известном ему направлении. Видимо, не впервые он проделывал такие трюки с подвыпившими девицами. Машина покатила за город. Искоса и пренебрежительно он посмотрел на тебя сбоку, как бы примериваясь и оценивая, сойдёшь или не сойдёшь ты для нынешнего вечернего сеанса, и, убедившись, что кусок попался лакомый, прибавил газу.
  Тогда для этого случайного человека ты была просто тряпкой, которую он прихватил по дороге, чтобы где-то остановиться в укромном и тихом месте и привести своё расстроенное хозяйство в порядок. Ты была для него живой резиновой куклой на манер тех, которые сейчас выставляют на продажу в специальных магазинах. К тому же ты была не просто живой куклой, а умела обслуживать мужчин сноровисто и профессионально.
  После второй и третьей рюмки, которые на этот случай всегда были в запасе у водителя, ты окончательно захмелела и, выйдя из машины, стала искать подходящее место. Он не дал тебе далеко уйти, повалил на раскинутый плед и начал своё дело, сопя и фыркая, молчаливо и сосредоточенно, не обращая внимания на твою бессвязную болтовню, перемежаемую грубыми словечками. Ты принимала его телодвижения, как и жесты всех твоих знакомых, без всяких эмоций, как будто то, что происходило, происходило не с тобой.
Ты лежала под ним, разбросав по сторонам руки и  ноги с каким-то отрешённым телячьим безразличием, словно давно ждала этого нужного тебе хлёбова, и теперь вот в удобном для тебя положении и в удобном месте сосредоточенно жевала свою обтянутую резиной жвачку. Недовольный тем, что ты делала это дело неохотно и лениво, он долго возился с тобой и так, и этак, потом, наконец, получив своё, встал, застегнул ремень, со злости пнул тебя ногой, вытащил из-под тебя плед, бросил его в багажник и уехал, оставив одну, полупьяную и полуголую у дороги.
  Ты не могла себя пересилить, ты не в состоянии была сделать хоть малейшее усилие, чтобы встать, отряхнуться и пойти домой. Ты сидела так долго, уткнувшись головой в голые колени и обхватив их руками. Пока хмель не выветрился, в твоей голове роились всякие бессвязные и сумбурные мысли, они порой выплёскивались наружу такой же бессвязной болтовнёй с воображаемым собеседником.
   Казалось, что какая-то тёмная сила твоего бессознательного состояния вдруг пробудилась, выползла наружу во всей своей откровенной наготе и овладела всем твоим существом. Ты перестала быть собой. Ты выкрикивала какие-то затёртые лозунги, угрожала огрубевшим от перепоя голосом чуть ли не самому президенту и в кромешной темноте ночи желала всем своим недругам-мужчинам, бросавшим тебя не раз в таких придорожных канавах, чтобы у них на всю жизнь исчезла их мужская сила. Так ты и уснула.
   В эту ночь вдалеке от твоей городской кровати с мягким пуховым одеялом тебе снился странный сон. Это был даже не сон, а какое-то полудремотное состояние, наполовину сонное, наполовину бодрствующее. Нечто похожее на охвативший тебя со всех сторон сонм Призраков, Химер и Галлюцинаций, пытавшихся наперебой овладеть твоим вниманием и заговорить с тобой, как и в прошлый раз.
   Потом это видение повторилось. Призрак в этом сонме не отставал от тебя ни на шаг. Он явно преследовал тебя. Он то исчезал, то появлялся перед тобой, никем не замеченный. А ты ждала, как ждёт каждая набожная грешница, пришествия Судного Дня… Не в первый раз этот нетленный Призрак приходил к тебе и начинал душить, и ты, просыпаясь в холодном поту, трясущаяся от страха, прижимала голову к земле и просила у него пощады.
   Крючковатые пальцы Призрака тянулись к твоей шее, ты вздрагивала всем телом и вновь погружалась в сон. Уже во сне приходила к тебе Оксана Кушнир и старалась утешить, как могла. Она могла многое, она была точной копией Эма в душе, она могла и наказать, и отпустить грехи, каждое её слово било по мозгам холодной и зловещей правдой, которую ты, привыкшая ко лжи, не выдерживала.
-Эльвира, ты вся дрожишь. Что с тобой?
-Не знаю. Мне холодно. Мне очень, очень холодно,- пролепетала ты.
-Успокойся. Я с тобой. И я тебя не брошу. Что тебя волнует?
-Мне так одиноко и так страшно! Это он, мой Эммик, приходил сейчас… Я боюсь его!
    Призрак лёгкой тенью вновь склонился над твоей головой.
-Сука, - прозвенело в ушах. – Сука, сука, сука!
-Нет, нет, нет! Я не такая. Я просто добрая!
-Не верю.
  И исчез. Словно испарился.
  Но уже через несколько минут от холода и протрезвления ты пробудилась от полудремотного состояния, встала, отыскала черневшие вдалеке джинсы, оделась, пятернёй привела в порядок растрепавшуюся копну волос и медленно пошла в направлении главной дороги, с которой свернул по просёлку твой случайный знакомый.
  Ты шла и раздумывала над своей никудышной жизнью, которая ещё не так давно, каких-то пять-шесть лет назад, обещала быть безоблачной и счастливой. А что, собственно, в ней, в этой твоей беспутной жизни изменилось? Да ничего не изменилось! - решительно подвела ты итог и зашагала быстрее.  Ты была молода, и у тебя ещё был шанс перехитрить судьбу.



Глава двадцать девятая

У  КРАЯ  ПРОПАСТИ

 При известных условиях брак часто
представляет собой картину двух
злополучных существ, соединённых
вместе, чтобы доставлять несчастье
друг другу.

К.А.Г е л ь в е ц и й. О человеке.

    Девичья память, да девичий  стыд  -
до порога: а переступила, так и забыла.

В.Д а л ь. Толковый словарь
живого великорусского языка.

  Эммануил Рожнов предполагал, что твой образ жизни мог оказаться совсем не тем, какой складывался в его воображении. Но он не хотел об этом думать и гнал от себя всякие мысли, которые хоть как-то бросали тень и на твоё прошлое, и на твоё настоящее. «Нет, не может такого быть! – говорил он себе. -  Для настоящей женщины  истинный брак должен заключаться в таком  сожительстве, последствием  которого  может быть только деторождение.  Всякие  же  обряды,  заявления,  условности  не составляют брака и употребляются большей частью для того, чтобы признать  желаемое за действительное. А главное, как это понимал Лев Толстой, брак должен предполагать сожительство пар, сожительство верных друг другу супругов. Если же целью  брака  является  семья,  то  тот,  кто захочет иметь много жен и мужей, может быть, получит много удовольствия,  но ни в каком ином случае не будет иметь главной радости брака и оправдания брака  - семьи».
   Ты же ко всему этому  относилась с полным безразличием: ну, что же, не получится с одним, так есть же другие, а их, желающих тебя, вон сколько – пруд пруди! В обществе молодых людей, твоих сверстников, ты вела себя тихо и незаметно, не афишируя своих любовных похождений. Ты не считала себя развратной женщиной, хотя и не видела ничего плохого в том, чтобы при случае пофлиртовать или поразвлечься тайком и отвести душу. С готовностью ты шла за первым встречным, если он был тебе внешне интересен. Без всякого  жеманства ты соглашалась на всё, потому что тебе  самой  это  нравилось. Нравилось уже то, что на тебя обращают внимание мужчины.
   На тебе лежала такая же печать беспутной неизбежности, и с этим ничего нельзя было поделать. Ты не понимала и никогда не смогла бы понять переживаний Эма, этого странного человека, считая его переживания или блажью, или не нужной условностью, которую  в чьих-то интересах надо было соблюдать. Вот почему ты бесстыдно  лгала по всякому поводу, если дело касалось соблюдения твоих интересов. С кем ты в данный момент ни встречалась, это для тебя не имело ровно никакого значения,  – лишь бы проведённое время приносило тебе радость. Всё остальное не было важно,  и, по твоему глубокому убеждению, не должно было касаться третьих лиц, кем бы они ни были, - это твоё сугубо личное дело. Примером для тебя тут служили такие же, как и ты,  непутёвые подруги, с которыми ты училась в медицинском училище.
    И того периода в твоей жизни как будто не существовало. Он прошёл как сон, как приятная грёза, пока не встретился на твоём пути тот огненно рыжий, симпатичный соблазнитель. Тогда ты прекрасно сознавала, какое место собиралась отвести ему в своей беззаботной жизни. Но чуда не произошло: совместная жизнь с ним не склеилась. И тебе пришлось расстаться со своими мечтами и надеждами. Вот почему, когда ты встретила Эммануила Рожнова во второй раз, там, в санатории «Сосновый Бор», ты, не задумываясь, ответила согласием на его предложение. Изначально ты и не собиралась жить с ним одним, или считать мужем, по отношению к которому надо было по суровым законам жизни хранить давно утерянную честь, как делали это твои сверстницы, боявшиеся потерять своих женихов и мужей.
  Всегда со спокойным безразличием ты воспринимала его присутствие в доме, как временное явление. Дежурный муж, – в отличие от приходящего мужа, – тебя вполне устраивал, потому что за его спиной можно было безнаказанно заниматься любовью с кем угодно и когда угодно. Он был, и словно бы его не было, потому что ты всегда была поглощена собой целиком, и в твоём сердце ему не оставалось места. Ты не собиралась его переделывать на свой лад, потому что для этого ты была слишком слабовольным человеком; да и его ты считала не тем материалом, с которым стоило возиться – в твои планы это не входило. И он не пытался тебя перевоспитывать в своём духе – это было бы пустой тратой времени. Какой ты была в молодости, такой и осталась. Лишь недостаток ума в тебе со временем компенсировался житейской опытностью и хитростью, и ты стала более дерзкой, лживой и расчётливой. Во всём остальном, если не считать появившейся полноты, ты была и осталась похожей на свою мать, желавшей от мужа только одного: свободы и материального благополучия. Ты любила всегда сладко поесть и сладко поспать. Когда тебе  не хватало чего-то для полного счастья, ты уходила из дома в поисках приключений и никогда не жалела об этом.
   Эммануил был от природы добрым и отходчивым Он жалел тебя и любил. Любил по-своему, как мог любить мужчина свою единственную женщину. Но в этом живом существе порой просыпалась какая-то страшная тёмная сила, она сжимала его ядовитым стальным жгутом, и тогда он ненавидел тебя, наверное, больше, чем любил. Тогда, в эти часы, на него находила чёрная меланхолия, и, уединившись, почти потеряв рассудок от злости и негодования, от ненависти к тебе и твоему образу жизни, он начинал галлюцинировать, подгоняя своё воображение под вымышленные, а может быть и совпадающие с реальностью ситуации.
   Такое с ним случалось не часто, но если случалось - лучше не подходи: он был страшен в этот миг и болезненно язвителен. Тогда он не считался ни с какими твоими чувствами. Он мог глубоко оскорбить тебя и мысленно довести до уровня последнего ничтожества. Так случилось и в этот раз, когда, он, увидев тебя рядом с посторонним человеком,  бросил тебе в лицо оскорбительную фразу:
-Какая же ты всё-таки …
И не договорил – не было сил выговорить это слово.
-Эммик! Как ты можешь?! Я же тебя люблю.
-И это ты называешь любовью!?
   Ты чувствовала себя растоптанной. Тебе вдруг захотелось до крови расцарапать ему лицо, но вместо этого ты съежилась, желая только одного  -  тут же умереть. Однако всё это длилось один только миг, и постепенно  оскорбленная  женщина всё-таки брала в тебе верх.
   - Я ненавижу тебя, - пробормотала ты.
   - Что ж, это уже что-то. Ненависть - это хоть какое-то чувство.  Значит, еще не все потеряно, - сказал он без всякого выражения.  -  С  кем это ты  сейчас мило беседовала?
   Ты резко отвернулась. Он нападал на тебя, как и прежде, а ты, не  в состоянии ответить тем же, чтобы скрыть свои чувства, доставляла ему массу удовольствия.  Ты уже  собой не  владела  и  чувствовала себя рядом с ним  незащищенной, совершенно не способной управлять собой.
-Ну, отвечай же!
-Ты его не знаешь. И зачем тебе это нужно?
 -Интересно. И почему бы не задать такой вопрос собственной  жене? Впрочем, ты всё равно не скажешь правды.
-Почему же?
- Разве я не вижу, что ты ведёшь со мною двойную игру?
  В каждом его слове, в каждом жесте сквозило непонятное тебе отчуждение. Выведенная из себя его ревнивой подозрительностью, его отстранённым насмешливым тоном, ты резко повернулась и  бросила ему в лицо:
   - Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?
  Эммик нахмурил брови. Не сводя с тебя взгляда, под которым ты себя чувствовала очень неуютно, он процедил:
-Понимаю. Я-то понимаю, а понимаешь ли ты, что делаешь?
   Эти слова привели тебя в замешательство,  и  ты  глухо заметила.
   -Значит, ты думаешь, что я встречаюсь с этим человеком?
-Этого не нужно и доказывать. Все вы…
   И Рожнов выругался. Ты покраснела  и резко отвернулась, не желая, чтобы он видел твоё лицо. Оскорбления, самые непристойные, лились у него сами собой, и, казалось, что он перестал себя контролировать. На миг сознание его светлело, и он тогда мысленно спрашивал себя, а имеет ли он право, вообще, разговаривать с тобой таким тоном. Кто ты ему?
-Ну, оскорбляй, оскорбляй, - как бы с укором и покорностью наблюдала ты за его психологической атакой, похожей на эпилептический припадок, и ждала, когда этот поток оскорблений в твой адрес закончится.
    И он, этот припадок, действительно, заканчивался так же внезапно, как и начинался. Эм приходил в себя, быстро и, как ни в чём не бывало, собирался и уходил на улицу, бродил, бродил часами, и только тогда к нему возвращалась прежняя полоса просветления. В эти минуты он, словно отрешившись от жизни с её суровыми законами, полностью погружался в водоворот законов природы, и именно в эти минуты просветления ума начинала активно работать творческая мысль, стоявшая на пороге, как ему чудилось, величайших открытий века. В эти минуты, казалось, что, кроме его  нейтрино, в мире ничего не существовало. Он заводил машину и уезжал в центр космических исследований, чтобы поработать на новой магнитной установке и попытаться, наконец, поймать капризную частицу в поле сверхвысоких давлений магнитного вакуума.




Глава   тридцатая

КОЛЬЦО  В  ПЫЛИ

Там, откуда уходит любовь, воцаряется
грубая сила и террор.

К.Г.Ю н г. Психология шизофрении.

В женской любви заключается несправедливость  и слепота ко всему,
чего она не любит. Но и в сознательной любви женщины есть всё-таки насквозь
и молния и ночь рядом со светом.

Ф. Н и ц ш е. Так сказал Заратустра.

Нет зла по природе; но это имя даёт-
ся отсутствию добра. Ибо дьявол и
прочие демоны были сотворены
Богом добрыми по природе, но стали
злыми по собственному побуждению
.
А. А в г у с т и н. Исповедь.

   Воздух  субботнего  утра  был  наполнен  оглушающим,   ровным   ревом пылесоса, но до тебя он  доходил  как  отдаленное  жужжание,  на  фоне которого в тебя вливался  чей-то незнакомый голос. Вожделенно подпевая ему, ты водила щеткой по ковру  с  длинным  ворсом, отодвигая с пути потрепанную мебель. Обитый плюшем мягкий  стул  скользнул  вправо.  Журнальный столик прижался  к  кушетке.  Лампа,  стоявшая  на  боковом  столе,  опасно наклонилась, но потом восстановила равновесие, как только пылесос втянул в себя пыль и  разноцветные  кусочки  бумаги под  столиком. Какая-то яркая безделушка  блеснула  за  долю секунды и исчезла в прожорливой пасти пылесоса.
    «Что это?» - подумалось тебе.
   Ты выключила пылесос, стукнула ногой противную машину и вскрикнула от боли, когда пальцы твоей босой ноги врезались в неподатливый металл. Ты с  отвращением  посмотрела  на пылесос и, открыв с трудом крышку,  вынула пылесборник.
   - О, Бог мой! - пробормотала ты, погружая руку в липкую пыль  и пытаясь нащупать исчезнувший в его содержимом ускользнувший через шланг предмет.
     Ты  доставала  обрезки  бумаги,  заколки  для волос, целые горсти пыли. Недовольная, ты   снова погрузила туда руку, и  твои пальцы коснулись, наконец, чего-то холодного и гладкого.
   - Ах, вот ты где! - торжествующе воскликнула ты и вытащила из пыли и грязи золотое обручальное кольцо.
   Не  обращая  внимания  на  разбросанный по комнате  мусор,  ты села   и   стала рассматривать массивный  золотой предмет,  напомнивший тебе сейчас  о  значительных событиях в твоей жизни. Когда вы с Эммануилом официально стали жить в браке,  это кольцо  он сам надел на твой палец. Как оно могло соскочить? И когда? Вздохнув, ты повертела колечко перед глазами и водворила его туда, где оно было раньше.
   Ты уже хотела подобрать мусор с  ковра,  когда  позвонили  в дверь. Обтерев  руки  о  джинсы и  заправив  футболку,  проведя  расчёской  по волосам, чтобы они  не  лезли  в  глаза  и, оставив пятно грязи на лице, ты открыла дверь. Твои глаза, обрамленные густыми ресницами,  расширились от шока при виде неожиданного  гостя.  Сердце сжалось и,  казалось,  перестало биться.
     - Бугай!? Какого дьявола тебе тут нужно?
      Маслянистые глаза знакомого парня сверкнули, губы сложились  в презрительную усмешку.
      - Рази так встречают друзей? -  произнес  он и,  оттолкнув тебя в сторону, походкой хозяина проследовал в гостиную.
   - Восемь месяцев и семнадцать дней не виделись, - осмотревшись, сказал  он. -  Могла бы быть  поприветливей, дурёха! Всё-таки не чужие мы с тобой. Ай, забыла?
  При этих словах он осклабился,  изловчился и, резко повернувшись на каблуках, ущипнул тебя за бок.
   Ты свирепо оттолкнула его. Нет,  ни в чём он не изменился. Остался таким же, каким и был, если не считать осунувшегося лица и небритого подбородка.
   - Я скучал по тебе, - произнес он хриплым голосом,  и его рука вновь потянулась к тебе, но уже не для того, чтобы ущипнуть опять, а совсем по другим причинам.
-Говорю, убирайся, пока цел! – угрожающе сказала ты.
   - Эльвира, не будь жестокой. Пойми, я к тебе пришёл  с добрым сердцем и с любовью
   - Ох, ох! С сердцем… Щас умру, прямо вот и упаду тут перед тобой, - с сарказмом  произнесла  ты.  - Знаем мы эти песни. Слышали. Зря тратишь время. Уходи, уходи, а то позову соседей.
   - И ты так жаждешь моей крови? И ты будешь, как последняя сучка,  обсуждать мои  возвышенные чувства  на глазах у чужих людей? Эля, успокойся и давай поговорим.
   - Соседи в курсе всех твоих проделок. Ты забыл,  что  вырос тут? Они знают, какой ты подлец и негодяй. Ишь,  Ромео вздумал из себя строить, кобель несчастный!
-Пусть и не Ромева, но и ты не Джульетта.
   Его глаза победно блеснули. Хорошо зная твой отходчивый и податливый характер, он  и  не  думал  принимать  всерьез  твои речи. Терпение твоё иссякло.  Ты с яростью набросилась на Бугая и попыталась отдубасить его своими маленькими кулачками, как ты это делала в прежние юные годы, когда вы ещё сидели за одной партой. Не получилось. Запутавшись в электрическом шнуре,  ты грохнулась прямо на раскрытый пылесос и пылесборник.
-Ага! Теперь и мне есть чем заняться. Поломала технику! Это по моей части. Неси отвёртку.
-Хрен тебе, а не отвёртку. Сама справлюсь. Обойдёмся без сопливых, - вставая, решительно произнесла ты, но гнать Лёху из дома уже не стала.
«Чёрт с ним! – подумалось тебе. – Всё равно его уже не выгонишь. Впускать не надо было! А теперь, куда денешься? Пусть уж  остаётся».
-Дурак, ты Лёшка! Как был дурак набитый, так и остался.
 - Это мнение всего лишь одной женщины, -   теперь уже почти ласково возразил он.
    -Спроси  в  городе,  и каждый тебе скажет то же самое.
    -Ну, и что? – примирительно сказал он. – А я на них… В общем, плевать я на них хотел с большой горочки. Главное не в том.
- А в чём же?
- Главное в том, - доверительно и ещё более ласковым тоном произнёс Бугай, - что я тебя, сучку красивую,  всё-таки люблю.
-  Да-а,  уж конечно!  Я, наверно,   была  бы единственной  в городе дурой, если бы поверила, что ты способен на любовь.
   - Я, действительно, любил тебя. И все еще люблю. Ей-богу! 
    Его  свинячьи глазки насмехались над тобой с той обманчивой искренностью, в которую  ты  всегда готова была поверить. И хотя ты хорошо знала, что  Лёшкина искренность  была не глубже лужи после весеннего дождичка, слова его как-то странно согревали твоё остывшее за последние месяцы сердце. Ты бросила быстрый взгляд на его широкую волосатую грудь, торчавшую уголком из-под расстёгнутой рубашки, и проглотила слюну от волнения.
- Что смотришь? – и он рванул на себе рубаху. – Вот откуда к тебе рвётся моё сердце.
   - Не-а, - покачала ты головой, - в твоей груди нет сердца.
   - Еще как есть, Эля!  - с притворным чувством  произнес  он  громким  голосом.
   От его крика у тебя мурашки  побежали  по  спине,  и  одновременно возникло желание врезать ему ногой в пах, что было  бы  вполне справедливо. Но ты этого не сделала, а лишь тихо произнесла:
-А я говорю, что нет!
 - Дай мне срок, и я тебе докажу.
 - Срок схлопотать успеешь, - съязвила ты.
 - Что ты, дура! Что ты… Типун тебе на язык. Я не в том смысле.
- В том,  в том. Уваливал бы ты отсюда. А то вот возьму веник… Ну, что? Ты и теперь еще желаешь оставаться?
    Лёшка моментально сообразил, что «веник» это совсем не «соседи», и что теперь можно спокойно развалиться на кушетке в сладком ожидании, пока квартира не будет убрана. Наблюдать ему с этой позиции за тобой было куда приятнее, чем стоять посреди гостиной и препираться по пустякам. Он сделал решительный шаг в сторону кушетки, и  вдруг, случайно прикоснувшись, ощутил твои обтянутые джинсами располневшие бедра. Он от неожиданности вздрогнул, а твоё сердце внезапно забилось  с  такой  бешеной силой, что ты испугалась, как бы  не  треснули  ребра.  «Это  от  гнева, - пыталась ты уверить себя. - Чего еще было ожидать мне после    восьми месяцев и семнадцати дней? Ничего, если только я  не  была  законченной дурой!»
   - Слушай, Бугай, ты мне тут ни к чему, - бросила ты резким тоном, разозлившись на себя, и дрожащий голос  выдал  твоё волнение.  – Не путайся под ногами!
   - Ну, почему же? – развязно произнёс он.
   - Сам отлично знаешь.
   - Ага! Ты тоже скучала по мне? - усмехнулся Бугай,  чуть  скривив губы, и на его щеках образовались красные пятна. – Ты все еще влюблена в меня?
   - Разумеется, нет, - с жаром возразила ты, хотя не была вполне уверена, говоришь ли ты правду или лукавишь.
   Вспыхнувшее лицо выдало твои смешанные эмоции - ярость, любопытство и неподдельную, чистейшей воды похоть, ту самую, что сражает наповал и сваливает в постель любую мало-мальски     чувственную      женщину.      Похоть,    а     не любовь свела вас на несколько минут тогда,    восемь месяцев и семнадцать дней тому назад,  вопреки  возражениям  твоего ещё не окрепшего тогда разума. Полноте! А крепок ли он сейчас, если ты с каждой секундой поддаёшься влиянию нахлынувшей вновь необузданной страсти. О любви тут не было и речи! С любовью же, - если она и была когда-то в незапамятные времена,  все было кончено.От одного воспоминания о том унижении, которому ты тогда подверглась с его стороны, тебе стало невыносимо больно.
   - Разумеется, - повторила ты более твёрдо и свирепо уставилась на Бугая. - Ты был тогда настоящей скотиной
   - Ну-ну, не перегибай… Признайся, что ты и сама этого хотела.
   -Не твоё собачье дело, чего я тогда хотела. Ничего я тогда не хотела, вот  что!
   -Ладно,  ладно. Виноват. Я уже поплатился за это.
   - Ага, на попятную! Раскаиваешься? Скажи прямо, что раскаиваешься.
   - Да! – сказал Бугай и театрально закатил глаза. - Было адски больно моей разнесчастной душе.
   - Ври, ври! И всё-таки тот случай  причинил  тебе настоящие муки.
   - Вот теперь я вижу, что ты сохранила свой свирепый нрав, - примирительно заметил он  и добавил:
   - Твои глаза по-прежнему сверкают от злости.  Мне  так  не хватало их перед тем, как заснуть.
   - А я вижу, что ты сохранил свою грубость. Я никогда не верила тебе.  Так что убирайся! Нам не о чем говорить.
   - Эля!
  Он  бросил на тебя пронзительный  взгляд,   вполне   надеясь на то, что и в этот раз в тебе не будет  искренности. Но ты была непреклонна.
- Правда, уходи, Лёш. Ты мне просто гадок.
   Твердый комок образовался в твоём  желудке,  и  ты почувствовала,  что сейчас из глаз брызнут слезы. Ты украдкой сердито смахнула их ладонью.
   - Гадко говорить такое,  и ты прекрасно знаешь это, - отозвался он упавшим голосом, не ожидая от тебя такого упрямства. – Ты кого-то ждёшь?
Ты помолчала несколько секунд и потом решительно сказала правду:
- Да.
   Бугай проглотил ком, вдруг застрявший в горле, и с виноватым видом  стал пятиться к двери. Его глаза наполнились колючей ревностью, такой неподдельной,  что  ты на какое-то мгновение  почувствовала себя виноватой. Причин для этого никаких не было, и всё-таки ты почувствовала  себя  виноватой,  потому что  в  глубине  души сознавала ответственность за то, что тогда,  «восемь месяцев и семнадцать дней» тому назад, произошло между вами.
   - Прости меня, - тихо произнес Бугай своё запоздалое извинение, может быть,   самое  первое извинение, которое ты услышала от него.
 Оно проникло  в  твои  кружащиеся вихрем мысли, и ты даже пошатнулась от неожиданности.
   - За что?
   - За всё, что я тебе тут наговорил. Пока!
   Маленький молоточек резко и часто застучал в твоей груди. Дверь за ним захлопнулась. Ты присела на кушетку перед разбросанными частями пылесоса и так застыла. В голове образовалась абсолютная пустота, и в ней не было никаких мыслей.
   Приход Эммика вывел тебя из оцепенения. Он не любил генеральных уборок, а потому ушел в парк и вернулся только в пятом часу пополудни.   Когда он, вернувшись с прогулки, переступил порог, гостиная просто  блестела. Мусор с пола исчез вместе с пылесосом. Даже столы были  отполированы  до мягкого блеска, а окна сверкали.
   Эм развалился на кушетке с банкой пива в руке и начал смотреть футбольный матч по телевизору. Поза была слишком  знакомой  и  откровенно  возбуждающей: длинные  мускулистые  ноги  в  коротко  обрезанных  выцветших   джинсах, обтягивавших его узкие бедра и туго натянутых в том месте, на которое тебе ни в коем случае не стоило смотреть.
   Ты решительно, хоть и не без усилия отвела глаза. Майка без  рукавов обтягивала его грудь, а его загорелые выпуклые бицепсы  напомнили  тебе  о жарких  летних  вечерах,  когда  ты  наблюдала  за  ним,  игравшим   за дворовую футбольную команду. Сейчас он ничем не был похож на человека, засохшего в своей учёности.
 - Отпразднуем? - преднамеренно весело спросил он.
-Что ты имеешь в виду?
  - Годовщину нашей свадьбы,  разумеется. Ты забыла, что сегодня наш праздник. Поедем в городской центр культуры!
   Ты покачала головой, высказывая своё несогласие.
   - Ну, что плохого в том, если мы пообедаем в городе, хотя бы в кафе?
   -У меня свои планы на сегодняшний вечер.
   - Ты встречаешься с подругой? Пойдём вместе…
   - Нет, у меня…
   - С мужчиной? - в голосе Эма прозвенела нотка ревности,  его  глаза  холодно сверкнули.
   - А тебе не всё равно?
   - Я не  потерплю,  чтобы  моя  жена... 
    Его  слова  звучали  холодно, довольно угрожающе, но не похоже было, что  он  вот-вот  взорвется.     Ты стояла посредине комнаты, ожидая его ответной реакции. В это время   в спальне зазвонил телефон. Приходящая домработница, шестидесятилетняя  тётя Вера хотела знать, приходить ли ей сегодня  вечером убирать комнаты. 
   - Вы мне не понадобитесь сегодня вечером, -   заверила     ты
добрую вдову, жившую неподалеку.
   - Ты не заболела, милая моя?
   - Нет, я прекрасно себя чувствую.
   - Что-то случилось? Разве ты не пойдешь сегодня на свидание с тем  молодым человеком?
     Ты состроила гримасу.
   - Ты меня слушаешь, дорогая? - озабоченно спросила тётя Вера.
   - Да-да. Пойду  Просто...
 Ты замолкла, не зная,  как сказать ей, что муж, пришедший с работы совсем не вовремя,  сидит сейчас  в гостиной и тоже ждёт ответа.
   - Ко мне приходила подруга и  попросила меня  посидеть  с нею сегодня вечером в кафе, - туманно сказала ты,  надеясь, что  тётя Вера  не станет  уточнять,  какая  подруга  и  откуда она появилась. 
   - Что там такое? -  поинтересовался  Эм,  как  только  ты положила трубку и вышла в гостиную.
   - Звонила приходящая домработница, и я сказала ей, что сегодня ее  услуги  нам не понадобятся.
   - Правильно, - проронил он с примирительным видом. – Делать ей тут нечего, пусть сидит у себя дома и сплетничает с кем-нибудь ещё.
    Ты не ответила на его колкость.
   - Не желаешь выпить пивка? - предложил он тоном, свидетельствовавшим о его намерении продолжить начатый разговор о поездке в ресторан.
   - С удовольствием, - сразу же согласилась ты.
   - Нет-нет. У нас ведь заказан столик в кафе!
   - Да, но...
   - Нам нельзя опаздывать.
   -Куда мы пойдём?
   - Мы пойдем в  «Каравеллу».
   Это было одно из самых любимых вами кафе, в  котором  вы  обычно праздновали дни рождения.
   - Чего ты так торопишься? Ты кажешься ужасно взволнованной, -  сказал Эм, когда вы садились в такси. – Что тебе так доставляет беспокойство?
   - Доставляет беспокойство? Какое беспокойство?
   Ты не хотела объяснять ему ничего, что само по себе  могло вызвать подозрение.
   Вы быстро доехали до «Каравеллы» и заняли свободный столик.
   - Как насчет кофе? - спросил тебя Эм.
   Ты покачала головой:
   - Нет.
   - Но это же твой любимый! Со сливками…
   - У меня, похоже, нет аппетита.
   - Но почему? Ты же любишь его?
   - Нет и нет.
   - Пожалуй, пора отвезти тебя домой.
Ты не возражала. Вы встали из-за стола и  направились к выходу.




Глава тридцать первая

СОРОК   МИРОВЫХ  ЗАГАДОК

Для физика реален атом, электрон и
нейтрино, которые он может
обнаружить лишь косвенным путём. Нейтрино
реально, несмотря на то, что у него нет
цвета, его нельзя остановить или
запереть в сосуд. Нейтрино по всем старым
канонам, скорее, подобно сказочному
существу – невидимое, но сейчас физик
знает, что нейтрино можно считать и
можно управлять его полётом.

Я.А.С м о р о д и н с к и й. Развитие ос-
новных понятий в физике ХХ века.

   Древние рукописи  индейцев майя утверждают, что нашу планету через каждые 2 - 4 – 8 тысяч лет посещают стихийные бедствия, равные страшным катастрофам. Это открытие древних майя Эммануил Рожнов обнаружил в одном из Чикагских музеев и поспешил поделиться своею новостью с Юрием Котловым. Других более благодарных собеседников в Штатах у него не было. С тех пор как они прибыли сюда по делам вновь созданного совместного научного предприятия Эм так и не приобрёл среди американцев, исключая профессора Полоньяка, друзей. Древние рукописи не горят. Но известие, ни на каких данных и ни на каких физических расчётах не основанное, ничуть не тронуло холодный рассудок «сибирского шамана», занятого всецело проблемой более существенной – вычислением лунных эфемерид и созданием новых таблиц с максимальной, насколько это будет возможно, точностью. О каких там катастрофах Эм ведёт речь и что это за чушь? Так и сказал ему напрямик:
-Чушь! Ты, дружище, похоже, ударился в мистику. Это для физика-ядерщика слишком большая роскошь.
-Нет, ты послушай только. Никакая это не мистика, а результат многовекового человеческого опыта, опыта истории, в том числе и результат довольно точных наблюдений. А это уже немаловажно. Мы ведь ничего пока не знаем о космических ритмах и о том, что эти ритмы как-то загадочно связаны с ритмами жизни, с человеческими судьбами. Вот что по этому поводу написано в талмудистской книге легендарного происхождения «Агада»: «Среди народа говорилось, что через каждые 1656 лет устои неба расшатываются». Сказано метафорически, но ведь причина такого явления вполне может лежать в лунных эфемеридах, а, возможно, и в завершениях каких-то иных космических циклов движения галактических объектов, о которых мы ничего не знаем. Считали же древние появление комет на небе предзнаменованием разрушительных катаклизмов! А сегодня вот стало модно говорить о ритмах и даже биоритмах, как основной закономерности всех процессов, протекающих в нашей Вселенной.
-Циклы? Ритмы во Вселенной? Может быть, - «сибирского шамана» уже начала беспокоить мысль, высказанная по случайному поводу на основе совершенно случайных обстоятельств, никак не связанных с устройством насущных дел относительно работы нового предприятия. – Что-то мне припоминается из моего детства. Старый шаман Коотлек говорил нечто подобное.
-А что он говорил? Что?
-Он утверждал, что с самого рождения – и это явление связано с вмешательством в нашу жизнь духов неба – в каждом человеке закладываются три основных цикла, которые повторяются с различной периодичностью. Первая половина этого цикла, или, если хочешь, биоритма, считается у духов положительной, благоприятной, вторая же часть неблагоприятно, негативно воздействует на тело и душу человека. Критические моменты такого рода надо вычислять самому и можно это сделать, если число прожитых дней, начиная с даты рождения, разделить на продолжительность каждого из циклов: 23 – цикл физического состояния, 28 - цикл эмоционального состояния, 33  - цикл интеллектуального состояния. Таким образом, шесть раз в году человек находится в особо критическом состоянии. И он этого может не знать. Так учили меня мои предки. Но какое отношение имеют эти циклы к физическим явлениям, происходящим в космосе, к гравитации, например?
-Я пока не знаю, но мне кажется, что в этом заложена тайна «чёрных дыр» и Мирового Вакуума, тайна нейтрино и антинейтрино, которых нам никак не удаётся поймать.
-Поймаем! – пообещал убеждённо Юрий Котлов таким тоном, как будто речь шла о поимке угонщика их «порше». – Охотиться надо в первую очередь за потоком нейтрино, летящих к нам от Солнца, а космические лучи, как источник частиц, надо оставить на потом. Таково моё мнение. Американцы придерживаются иной точки зрения, и, благодаря своей назойливости, убедили ядерщиков в том, что они правы. Нет, не правы. Может быть, и правы, но не вполне. Солнечная система – это наша среда обитания, это система одной звезды, в то время как Галактика, это система звёзд, и здесь уже должны действовать иные законы, иные силы.
-Что ты имеешь в виду?
-А вот что. Ты, наверно, слышал об открытии голландских учёных, которые обнаружили в центре нашей Галактики диск толщиной около ста тридцати и радиусом около четырёхсот парсек. Он вращается со скоростью двести километров в секунду. Но это ещё не всё. На расстоянии трёхсот парсек от центра было обнаружено кольцо или часть спирали, удаляющейся от центра со скоростью пятьдесят километров в секунду. Кроме того, найдено, что слой межзвёздного газа здесь имеет перекос относительно плоскости Галактики, будучи приподнятым у Магеллановых Облаков и опущен в противоположном направлении.
-Ну и что? Не улавливаю связи.
-Если это подтвердится, то выяснится парадоксальная вещь: источником тяготения является не Солнце, так как оно чрезвычайно удалено от Земли, а центр Галактики, который заставляет и Солнце совершать те же процессы, только на более высоком уровне. Значит, в центре Галактики должны быть силы чудовищной величины, и это – не ядерные силы Звезды в пространстве, как  нам это известно, группируются в гигантские системы, часто спиральной формы. Природа спиральных ветвей Галактик пока не ясна, но мы смело можем утверждать, что совершеннейшая из всех совершенных космических структур – спиральная. Это ещё одна из загадок.
-А Солнце?
-Солнце – это гигантский сгусток плазмы, который поддерживается в стабильном, относительно стабильном, состоянии благодаря  магнитному окружению. Проходящая внутри Солнца протон-протонная реакция в углеродном цикле усиливает магнитный эффект. Совершенной противоположностью является в таком поле «чёрная дыра». По-моему, «чёрная дыра» есть подобие гигантского Солнца, сжатого до известных пределов под действием сил Мирового Вакуума. Это взрыв звезды, но взрыв со знаком минус – мгновенное, или очень быстрое сведение нейтронной звезды в точку. При этом образуется гигантская «воронка», втягивающая в себя вещество окружающего мира со скоростью света. И тогда этот мир превращается в иной мир, невидимый, неуловимый, мир без времени и пространства. Он превращается в Ничто.
-Поэтому потрясения неизбежны и нет равновесия сил?
-Неизбежны, - заключил свою мысль Котлов. - Вселенная не так стабильна, как нам это кажется. Увы! Каковы причины этого всеобщего вращения и превращения? Иммануил Кант в своей «Всеобщей естественной теории и истории неба» писал пророчески: «Представив мир в состоянии простейшего хаоса, я объяснил великий порядок природы только силой притяжения и отталкивания, двумя силами, которые одинаково достоверны, одинаково просты и вместе с тем одинаково первичны и всеобщи. Обе они заимствованы мною из философии Ньютона. Первая в настоящее время есть уже совершенно бесспорный закон природы. Вторая, которой физика Ньютона, быть может, не в состоянии сообщить такую же отчётливость, как первой, принимается мною только в том смысле, в каком её никто не оспаривает, а именно для материи в состоянии наибольшей разрежённости».
-Для Мирового Вакуума и «чёрных дыр», так ведь?
-Думаю, что так, - согласился Котлов. – Сотворение мира, по Канту, дело не одного мгновения. Творение никогда не кончится. Но мы можем сейчас добавить, что оно никогда и не начиналось, как бы парадоксально это ни звучало: у этого мира нет ни начала, ни конца. Творение «всегда деятельно и создаёт всё новые явления природы, новые вещи и новые миры». Таков вывод философа. «Природа показывает, что она одинаково богата, одинаково неисчерпаема в порождении и самых превосходных, и самых ничтожных, творений и что даже их гибель – необходимый оттенок в разнообразии её светил, потому что созидать их ей ничего не стоит. Вредные действия заражённого воздуха, землетрясения, наводнения стирают с лица Земли целые народы; но природа как будто не терпит от этого никакого ущерба. Точно так же целые миры и системы миров сходят со сцены, после того как они сыграли свою роль». Ну, как? Разве это не ответ на твой вопрос?
-Исключительно важно понять саму философию Золотого века, процветавшего  в Гиперборее, дабы спроецировать  ее  на  современные  реалии,  изменившийся ландшафт и возможно сохранившиеся памятники. При этом,  безусловно,   приходится учитывать множество помех на пути такого правильного  понимания.  Во-первых, значительная  удаленность  эпохи  Золотого  века  во   времени.   Во-вторых, природные и климатические катаклизмы, включая смещение земной оси, повлекшее за собой «всемирный потоп», уничтожившие большую часть материальных следов. В-третьих, возможное отсутствие   подобных  следов в  принципе, ибо,      как    уже говорилось, по свидетельству античных  авторов, гиперборейская  цивилизация могла быть «перьевой»: сохранность подобного    материала,    впрочем, так   же,     как и  деревянных  изделий,  более  чем   ограничена.   Наконец,   в-четвертых, субъективное неприятие  консервативно настроенных  ученых  самой  концепции Золотого века, ее привязки к    Гиперборее  и  активное  противодействие  любым исследованиям, проводимым в данном направлении.
- Следует также иметь в  виду и  направленность  магнитного  поля  Земли  в  его  соотношении  с   другими физическими полями планеты,  Солнечной  системы  и  всего  галактического  и внегалактического пространства.
   -А  если  земная  ось  сместится,    изменит угол наклона?  - размышлял  Эммануил Рожнов. - Или старушка Земля приляжет на бок отдохнуть,  подобно тому, как "лежит"  на  плоскости  своей  орбиты  седьмая  планета  Солнечной системы Уран? Где тогда будет находиться Север?
- Территориально, то есть по отношению к земной поверхности, где  угодно.  Чтобы  проиллюстрировать  это, достаточно вообразить учебный глобус, проткнутый  насквозь  длинной  спицей. Спица - ось, ее концы - два полюса, которые могут находиться в любом  месте, в зависимости от того, как проткнуть глобус. Но с космической точки  зрения, то есть по отношению к Солнцу, всё там  же  -  где  в  зените  будет  стоять Полярная звезда,  медленно  вращаться  коловоротом  ковши  Большой  и  Малой Медведиц, а дневное светило - ежегодно создавать неповторимый полярный  день и леденящую душу полярную ночь. Таким образом, как говорится,  по  большому счету, Север - это положение в данный момент некоторого участка  поверхности Земли по отношению к плоскости орбитального движения планеты вокруг  Солнца. К земной оси традиционно  привязаны  полюса.  Точка,  где  воображаемая  ось "выходит" на  поверхность,  и  представляет  собой  географический  полюс  - северный или южный. Другой - магнитный полюс - независим от первого и  может гулять по земным просторам по своим  собственным  законам.  Потому-то,  если Земля ляжет на бок, картина звездного неба над сильно  сместившимся  полюсом резко изменится. А к самому названию нынешнего полюса можно смело прибавлять приставку "экс": экс-Северный полюс или бывший Южный  полюс.  Потому  что  в случае   опрокидывания   Земли   Север   и   Юг   как   космические  точки, сориентированные на Солнце, будут находиться совсем  не  там,  где  окажется ускакавшая от привычной вертикали земная ось.
-Но есть же какое-то равновесие в природе?
-Есть. И на этот вопрос готов ответ у Канта: «Гибель систем во Вселенной, как и в Солнечной системе, предотвращается действием центробежных сил: отклоняя небесные тела от прямолинейного падения, эти силы в сочетании с силами притяжения заставляют их вечно двигаться по кругу, благодаря чему мироздание предохранено от разрушения и способно существовать бесконечно».
-У Канта это всеобщий принцип. Но, согласись, на разных ступенях развития мира и в разных структурах он проявляется по-разному. Одни миры живут вечно, другие распадаются за миллиардные доли секунды, и всё равно это миры. А вот как быть с частицей этого мира, у которой нет ни массы покоя, ни заряда? Вообще, живёт ли она или это её существование – плод нашего воображения? Я хочу об этом знать.
-Вот и я говорю тебе – оставь космические лучи, возьмись за потоки нейтрино, источником которых является Солнце. Это уже иные силы сцепления и иные законы. Специалисты считают, что вес Земли  - это сила, с которой Солнце давит на Землю, но эта сила реальна лишь в системе «Земля-Солнце». Дальше по радиусу сил сцепления вес Земли по отношению к Солнцу будет представлять собой величину отрицательную, и вместо отталкивания будет иметь место притяжение. Это положение подтверждается всей историей развития мира.
-Какова же тогда природа тяготения? Может быть, Земля представляет собой гигантский магнит?
-Земля не магнит. Она сама не обладает внутренне присущими ей силами. Падение тел создаёт лишь иллюзию притяжения их Землёй, а на самом деле источником этого «притяжения» является движение Земли вокруг Солнца и та центробежная сила, которая возникает в результате этого движения. Центробежный эффект планете Земля и сообщает ускорение падающим телам в зависимости от их удаления от центра этой силы: чем дальше движется тело по радиусу своего падения к центру, тем выше скорость. Именно это взаимодействие равных по величине и противоположных по направлению сил, – центробежной и центростремительной, – и удерживает нашу планету на её орбите. А все отклонения, связанные с этим взаимодействием, проистекают от неравномерного распределения масс в самой Земле, возможно, даже от ядра Земли, находящегося в жидком состоянии. Во всём этом потоке космических тел наша Земля по сравнению с Солнцем – всего лишь мельчайшая пылинка, которая несётся в вихревом потоке околосолнечного пространства. Смоделированный процесс в условиях Земли лишь отдалённо может напоминать движение Земли и тайну её вращения.
-Если я тебя правильно понял, - отозвался Рожнов, не вполне ещё уверенный в путаных, как ему показалось, рассуждениях друга, - центробежная и центростремительная силы тождественны и противоположны в одно и то же время. В природе они представляют идеальное тождество противоположностей: их нельзя разъединить, друг без друга они не существуют, и в то же время это противоположные по направлению силы, созданные одной системой, но разными её узлами. Одна создаётся Солнцем, другая порождается самой Землёй, находящейся в полной зависимости от Солнца и являющейся частичкой Солнечной системы. Нельзя ли предположить, что и эта последняя тоже порождается Солнцем, только на противоположном полюсе сил?
-Над этим надо подумать.
-Равновесие сил поддерживается здесь вращением Земли вокруг своей оси. Любой выход из этого равновесия будет означать, что качественно изменились параметры движения: или внезапно изменилась угловая скорость планеты, или планета столкнулась с инородным космическим объектом. Но откуда берётся сама эта сила, запускающая механизм вращения и превращения микро- и макромира? Что является её источником: внутренние процессы, происходящие в самом Солнце, или её источником является пока не известная нам сила, обретающаяся в центре Галактики? Это ещё одна из мировых загадок.
-Мне кажется, что источником сил, имеющих прямую связь с Мировым Вакуумом, может быть только Галактика, включённая в систему спиралевидного движения миллиардов таких Галактик в области Млечного Пути. Эта центробежная и центростремительная сила, как принцип, как основной закон стабильности мира, применимы и к самому Солнцу, которое представляет собой, как мы уже выяснили,  гигантский сгусток плазмы, вращающейся в магнитном поле, создаваемом переменным электрическим током, в противоположном направлении, чем вращение Земли. Возможно, к этому имеют отношение и космические лучи, обладающие, как тебе известно, огромной разрушительной силой. Пока причина их возникновения окончательно не выяснена, мы не будем на них заострять внимание. Но, по-видимому, вытянутость туманностей обусловлена характером магнитного поля Галактики, силовые линии которого лежат в её плоскости и вдоль спиральных ветвей.
-Значит, мы находимся где-то в центре «шарового звёздного скопления»?
-Точнее было бы сказать, «баллона», если иметь в виду нашу точку, нашу Галактику вместе  с Солнечной системой в ареале Млечного Пути. Ядром всей Солнечной системы является Солнце. Жизнь и движение всему, что находится в поле его влияния, даёт Солнце. Прежде чем выяснить, почему само Солнце обладает такими качествами, надо выяснить какие силы заставляют Землю вращаться вокруг своей оси, почему происходят циклические колебания земного шара, меняющие времена года, почему не постоянен магнитный полюс Земли. Все эти явления целиком и полностью зависят от ядра системы, то есть от Солнца. Но поскольку в мире всё взаимосвязано, надо будет сначала признать, что в конечном итоге движение Земли зависит от других, лежащих за пределами Солнечной системы, космических циклов.
-Это уже проблема происхождения самого Солнца. Мы знаем о нём больше, чем о каком-то другом космическом объекте подобной величины, и всё-таки мы знаем о нашем светиле ничтожные крупицы. Трудность заключается в том, что практически невозможно уловить какие-либо ощутимые изменения в развитии Солнца – слишком велики для этого пространственно-временные масштабы. Но даже и не в этом заключается главная трудность. Главная трудность заключается в исследовании природы того пространства, которое окружает Солнце, в котором «плавают», как редчайшие островки, твёрдые или плазменные космические образования. Что это за гигантский вакуум, – раньше его называли эфиром, – в котором перемещаются планеты и звёзды? Из чего, наконец, образовалось само Солнце?  И почему, согласно  «Пророчествам Тутанхамона» ( приложение  1,  IX)   магнитное поле Солнца изменяет направление каждые 3740 лет (1 366 040 дней)?
«Если считать доказанным, - подумал Эммануил Рожнов, - что источником движения, или причиной движения Земли как вокруг своей оси, так и вокруг Солнца, является какая-то неведомая нам сила, которая одновременно действует и на Солнце и на Землю, то логично было бы предположить такой вариант: Земля движется под воздействием центростремительных и центробежных сил. Двигаясь по орбите вокруг Солнца, Земля укладывает свою окружность в воображаемую дугу орбиты и как бы отстаёт в этом движении на величину своей окружности за двадцать четыре часа. В этом её  м у к а, как сказал бы известный философ Фрэнсис Бэкон. Стремление вырваться из кругового движения в прямолинейное и составляет эту «муку материи». Земля стремится вырваться из этого круга, но не может по причине своего вращения вокруг оси – это её собственное движение. Иной была бы картина, если бы эта её воображаемая дуга вдруг превратилась в прямую и радиус окружности стал бы бесконечным. Тогда Земля сорвалась бы со своей орбиты и понеслась в мировое межгалактическое пространство, не вращаясь, как выпущенное из пушки ядро. Она перестала бы существовать как Земля. Она превратилась бы в объект Галактики или сгорела в галактическом мире, если бы не «вписалась» в иную планетарную систему».
-Я полагаю, - сказал после некоторого молчания Котлов, - что центробежная сила, достигая критической величины, сбивает с орбит объекты микро- и макромира и превращает их в излучение, образуя при этом систему фотонов светового поля. Центростремительная же сила, достигая критической величины, образует микро - и макровакуум, «чёрную дыру», поле без материальных частиц, или с частицами, не имеющими ни массы покоя, ни заряда – нейтрино и антинейтрино. Весь смысл охоты на них и заключается в том, чтобы этих посланцев «Князя Тьмы», заключить в переменное магнитное поле и дать им возможность проявить себя; иначе их отследить невозможно. В отличие от этой точки «тьмы», центробежная сила светового поля – совокупности фотонов – есть источник света, где частица практически не имеет движения, или где движение другой материальной частицы достигло своего предела, и частица превратилась в «ничто», в свет. То, что мы привыкли называть светом, на самом деле светом не является, а является отражением материальных частиц в свете – невидимом, неосязаемом, не воспринимаемом, «белом» - в отличие от «чёрного» - состоянии мира. Так это в идеале, в нашей фантазии может происходить. Центробежная сила светового поля превратила бы все материальные образования в световое излучение, если бы не обратная по направлению и равная ей по величине центростремительная сила, закручивающая микрочастицы и вращающая звёзды и планеты вокруг своей оси. Векторы центробежной и центростремительной силы образуют постоянную равнодействующую, удерживающую процесс на то или иное время: в макромире – на миллиарды и миллиарды лет, в микромире – на миллионные и миллиардные доли секунды. 
    Разговор этот длился бы ещё долгое время, если бы не дела, которые требовали, чтобы максимум через полчаса  Котлов был в лаборатории. Он посмотрел на часы. Было пять пополудни.
-Ну, всё! Хватит на сегодня. – Юрий Алексеевич для порядка указал пальцем на часы: - Мне пора, дружище. А ты ещё поброди по этой великолепной набережной.
Он остановил такси и через минуту  уже катил по направлению к центру города. Там он попросил водителя такси остановиться у Большого фонтана и подождать его. Фонтан был действительно красив, шум его струй скоро привёл взбудораженные мысли шамана в порядок. В университете его ждал Полоньяк. А Эммануил Рожнов продолжал раздумывать над проблемами космологии и физики элементарных частиц, бродя по берегу озера Мичиган. С востока, со стороны озера подул свежий ветерок. Это была весть с родины. Эммануил стряхнул с себя набежавшую тоску и вновь задумался над последними словами своего друга. А что? Чем чёрт не шутит, возможно, этот дотошный шаман и прав! Сколько ещё мировых загадок остаются вне поля зрения учёных! Где-то он читал, что их насчитывают ровно сорок. Только это всё фигня – не сорок, а тысячи таких загадок будоражат умы непоседливых физиков-ядерщиков.  Вот,  например:
Почему Земля состоит  из оболочек различной плотности? Почему среди продуктов вулканических извержений преобладает вода? Чем объяснить отсутствие землетрясений в Антарктиде? Чем вызвано появление срединных океанических хребтов, опоясывающих земной шар? Почему под океаном нет гранитного слоя, который повсеместно входит в состав материковой коры? Почему титан чуть тяжелее алюминия, но в шесть раз прочнее его? Почему космическое пространство не отражает света и почему этим наделены только частицы? Почему хвост кометы при приближении к Солнцу направлен в сторону Солнца, а не наоборот?
И, наконец, вот  ещё что:
Откуда берутся в мире странные числовые совпадения:
Если сравнить гравитационное притяжение протона и электрона и их электростатическое притяжение, то окажется, что электростатическое взаимодействие в 10 в сороковой степени превышает гравитационное.
10 в сороковой степени получится, когда берётся отношение ядерной плотности к средней плотности вещества в Метагалактике.
10 в сороковой степени есть также отношение радиуса нуклона к его гравитационному радиусу.
Таких загадок Эммануил Рожнов насчитал не меньше сотни, пока прогуливался по свежему воздуху. Какова связь в этих совпадениях? – думал он и не находил ответа. Загадки и для него оставались загадками. Отражают ли эти загадки какую-либо связь микромира и макромира, и, наконец, имеют ли они отношение к тем вопросам, которые его волнуют не один год: есть ли, в самом деле, нейтрино и как её поймать. В голове Эма роилось множество мыслей, казавшихся ему ответом на эти неразрешимые загадки,  но он не спешил их обнародовать. Думал, что надо об этом поговорить с друзьями как-нибудь в другой раз, когда представится случай.




Глава тридцать вторая

ВЕЧНЫ  ЛИ  ПОСТОЯННЫЕ?


Каждое открытие науки, каким бы
ограниченным оно ни было, поставляет
пищу для мысли и даёт нам возможность
понять, сколь далеко мы можем
заглянуть на основании наблюдений
 и экспериментов, и сколь долго
мы можем продолжать размышлять в
правильном направлении.

          Е.Б л а в а т с к а я. Скрижали
          астрального света.

    Этот разговор возник несколькими месяцами позже, после окончательного  приезда из Штатов. Друзья встретились  в вестибюле института, когда все сотрудники расходились по домам. Поговорили о разных мелочах, не имевших отношения к делу и уже,  попрощавшись, тоже  двинулись было к выходу, но в это время к ним подошли Макс Нойман с Оксаной Кушнир, а вместе с ними - группа студентов старших курсов московских вузов.
-А, вот и Максим!  - заговорил Федяев, останавливаясь у двери. - Макс, без тебя мы эту проблему не решим. Присоединяйся. Эммануилу  Аркадьевичу уж очень хочется положить на лопатки Альберта Эйнштейна. Он уверяет нас, что свет не имеет скорости по причине его нематериальности, а потому, мол, эйнштейновская формула Е=mc в квадрате теряет смысл.
-Да. Верно. А что, я и сам когда-то придерживался этой теории    Вспомни-ка, за что меня чуть не выгнали из института? Свет, если под ним не понимать некое множество  корпускул или других материальных частиц, вообще-то, невидим, а если он имеет место в пространстве, то заполняет это место мгновенно. Такова моя рабочая гипотеза, и она, как и ряд других гипотез в физике, имеет право на существование.
-С этим ещё можно поспорить.
-Ну, хорошо. А о чём вы спорили ещё?
-О движении планет. Эммануил Аркадьевич утверждает, что вся прежняя теория движения планет должна быть пересмотрена.
-Напомни, Эм, какие там у тебя на этот счёт соображения.
-Да, никаких, собственно говоря, соображении, - вдруг заупрямился Эм. -  Одни гипотезы.
-Ну, пожалуйста, Эммануил Аркадьевич! - вступила в разговор Оксана.
-Движение Земли вокруг Солнца, - я бы назвал его движением вокруг центра масс, движением, которое имеет турбулентную природу, - начал снова излагать суть своей теории Эммануил, - складывается из двух основных величин: скорости её движения по орбите и её собственной угловой скорости, то есть вращения вокруг предполагаемой оси. И то, и другое нельзя признать равномерным. Но они связаны между собой обратной зависимостью: чем выше угловая скорость планеты, тем короче радиус земной орбиты, тем медленнее её ход по орбите, тем меньше её орбитальная скорость. И наоборот. Снижение угловой скорости влечёт за собой удлинение радиуса земной орбиты.
-Это понятно, - сказал  Тимофей Провоторов.- Дальше.
-Такое снижение как бы выталкивает Землю с её прежнего уровня в направлении от центра масс, в то время как повышение угловой скорости тянет её к центру. При этом, в первом случае, скорость движения Земли увеличивается на внешней орбите автоматически, но не потому, что она выходит на новую орбиту, а по другой причине, где выход на новый уровень есть лишь следствие изменения угловой скорости. В конечном итоге, период обращения Земли вокруг своей оси приближается к нулю и, став неподвижным для себя космическим телом, Земля, как ядро из пушки, вылетит в околосолнечное пространство и станет кометой.
-Но Земля ведь не одинокая планета в Солнечной системе! – попытался возразить Павел Федяев.
-Правильно. О чём речь! Её движение тесно связано с движением Луны, её, как предполагают, - и я думаю, не вполне справедливо, - спутника. Впрочем, и саму Землю лунатики могли бы назвать по праву спутником Луны, если бы Луна была обитаема. Вот почему будущее нашей планеты надо рассматривать не отдельно от Луны, а вместе с Луной, как систему, где, по одной версии, Луна обращается вокруг двух центров масс одновременно: во-первых, вместе с Землёй она вращается вокруг Солнца.  И тогда её орбита эфемерно призрачна, она, скорее, не орбита, а дугообразная замкнутая в циклах кривая линия. Но есть и ещё одна версия: и Луна, и Земля движутся одновременно друг около друга, имея два центра масс в своём движении и образуя вследствие этого верёвочную орбиту.  Эту странность сообщает им их особое и почти идентичное положение относительно плоскости эклиптики.
-Я думаю, что Солнце – легче Земли если не в миллионы, то в тысячи раз, - вставил своё слово разделявший эти идеи студент мехмата Московского университета. – Оно не может быть ни причиной возникновения планет, ни причиной их вращения вокруг своей оси. Протон-протонная реакция углеродного цикла внутри самого Солнца превращает протоны в антипротоны. Этот  гигантский сгусток плазмы, переходящий под воздействием вакуумного магнетизма в амбиплазму, может стать причиной возникновения новых миров, новых космических образований.  Земля и все планеты Солнечной системы – это продукт более раннего периода развития Вселенной.
-Вполне возможно. И тогда гипотеза Канта-Лапласа о возникновении миров из скопления газовых туманностей может приобрести новый смысл. Межзвёздный газ – тоже вещество, только находящееся в крайней степени разрежения, иначе говоря, с очень малой плотностью, почти равной нулю. Отсутствие такого уровня плотности, которое приближает вещество к состоянию абсолютного вакуума, совсем не означает  отсутствия вещества, пустоту, вакуум. Но и вакуум не означает, что мир в данной точке пространства отсутствует, что он не реален и что его реальность – наша выдумка. Просто, это иное состояние мира – вакуумное состояние, где действуют уже совсем иные законы и где наши вечные постоянные уже перестают быть вечными…
-Тогда вакуум – это «чёрная дыра»? – спросил студент
-Вполне возможно. Но точно, вакуум – это не материя, а скорее мировая связь, перешедшая в свою противоположность, это порвавшиеся мировые канаты, а их разрыв – внезапный или очень длительный – уничтожает и материальный мир, ранее находившийся в движении, как взаимодействующий механизм космических систем. Им может быть материальное образование любого масштаба светимости, тяжести, плотности, длительности существования. За пределами Вселенной нет какой-то пустоты, и если она есть как из ряда вон выходящее явление, как «чёрная дыра», то это вовсе не за пределами Вселенной, а внутри неё, в её рамках, в её границах. Феномен «чёрных дыр» - вакуумное состояние мира не в том, что они не связаны с нашим прохудившимся карманом, а с гигантскими мировыми системами, выходящими по плотности и объёму за пределы нашего воображения.
-А что такое плазма? - спросил другой студент, видимо, с младших курсов.
-Ионизированный газ. Смесь протонов и антипротонов называют амбиплазмой. Она уже может содержать и электроны с позитронами, а, следовательно, стать материалом для образования атомных систем, таких, например, как водород. Звёзды полностью состоят из плазмы.
Ещё некоторое время поспорили по поводу строения звёзд, но уже стало темнеть, и студенты начали расходиться. Вместе с ними ушёл домой и Провоторов. Остались только Макс с Оксаной, Эммануил и Павлик Федяев. Но и они вскоре покинули вестибюль института и направились к дому Рожнова. Разговор о главных вещах их научной творческой работы продолжался и по дороге.
-Мне представляется, - продолжил разговор Павлик, когда друзья оказались на улице, - что объёмы масс космических объектов зависят от их угловой скорости. И галактических масс в целом, и отдельных звёзд.
-Как это понимать? – спросила Оксана.
-Для того чтобы сделать космическое тело достаточно плотным, необходимо сообщить ему большую подвижность, большую угловую скорость. К примеру, водородная плазма, составляющая звезду, должна быть по величине такой же, что и земной водород; отношение водородной звезды ко всей массе солнечной системы таково, каково отношение водородного протона к массе атома водорода. Чем больше объём звезды, тем выше её угловая скорость. Чем плотнее она, тем выше скорость. Угловая скорость ядра атома водорода должна быть во столько раз выше угловой скорости Солнца, во сколько раз Солнце по своим параметрам превосходит атом водорода, точнее то, что составляет его плазму.
-Но на Солнце нет атомов! – возразила Оксана.
-Верно, нет. Но они как раз и являются продуктом синтеза микрочастиц, составляющих Солнце.
-Ты считаешь, что угловые скорости являются причиной разности объёмов небесных светил? А не наоборот ли?
-Угловые скорости протоплазмы являются причиной не только объёмов масс, но и разделения их на лёгкие и тяжёлые образования. Мир был всеобъемлющ и лишь на определённой стадии своего развития он образовал из себя сначала микрочастицы, затем протоплазму, затем плазму, и, наконец, кирпичики современного материального мира – атомы. Развитие мировой материи из вакуумного состояния мира шло от общих форм его к частным через коллапсы, взрывы больших и малых звёзд, уплотнявшихся до критических состояний, когда мир стягивался в точку, чтобы затем возникнуть из этой точки вновь. Коллапс – этот взрыв наоборот - сопровождался настоящим взрывом точки, которая превращала пространство вокруг себя в вакуум, в «чёрную дыру».
-Итак, - подвёл итог спору Рожнов, - когда пишут о «больших взрывах» как первопричине возникновения Вселенной, то имеют в виду…
-Да никаких  «взрывов» в космосе никогда не было и не будет! – перебил его Павел Федяев. -  Повторяю: всё это «чушь собачья»!
-Положим… - недовольно  парировал  Рожнов на этот некорректный выпад своего коллеги. – Положим…Имеют ввиду, когда об этом пишут,  прежде всего: или столкновение в мировом пространстве вещества и антивещества, типа столкновения в 70-х годах кометы Уэста с Солнцем и последовавшим затем взрывом кометы; или мгновенное повышение угловой скорости  космического тела, увеличение её до критических состояний, когда ядерная суматоха доводит тело до абсолютной неустойчивости, и тогда оно взрывается.
Этот научный спор продолжался  и в дороге около часа.
Ты уже разобрала постель и приготовилась ко сну, когда Эммик пришёл домой. Но он пришёл не один, и это означало, что спать тебе гости опять не дадут. С Эммиком пришёл Павлик Федяев – он о чём-то горячо говорил, и его зычный голос хорошо тебе запомнился с прошлой вечеринки.
-Всё-таки мы мало изучаем плазму и ещё меньше о ней знаем, - продолжал Павлик с кем-то спорить, а с кем, ты так и не смогла понять. – Плазма – это и есть превращение инобытия материи в бытие, первичное превращение малого количества элементов, не имеющих собственного движения, в некое подобие хаоса, а затем и образование вещества. Вот этот переход из хаоса в вещество, начиная с простейшей молекулы, и есть период плазменного состояния мира, всё равно идёт ли он к своей дальнейшей организации и синтезу, или он находится в стадии распада. То, что мы называем синтезом и прогрессом, - это лишь одно из состояний мира. Но рядом с этим процессом идёт процесс распада и уничтожения материи – миры исчезают в результате распада, чтобы возродиться вновь в другом качестве и в другой форме. Это история мира. Содержание её – в бесконечном многообразии сменяющих друг друга форм бытия материи.
-Значит, по-твоему, плазма вовсе не является газом?
-Нет, конечно. Газ тут не причём. Водород, например, как другой любой обычный газ, состоит из электрически нейтральных молекул. Но молекула уже является клеточкой вещества, а не плазмы,  которая тут может выступать лишь в виде переходного состояния, исчезающего или становящегося, может быть как многоатомной, так и одноатомной. Что же касается водорода, то его молекула двухатомна, она состоит из двух атомов водорода, соединённых между собой. Ядро же атома водорода, заметь, состоит из одного протона, положительно заряженной частицы. Вокруг протона обращается электрон, и он должен быть заряжен отрицательно. Так?
-Так, - согласился Эм. – Но это свойство не присуще электрону, как таковому: оно вытекает из единства системы «протон-электрон», образуя нейтральное состояние самого атома. В атомарном состоянии водород, как газ, не существует – это идеальная, гипотетическая модель плазменного состояния мира. Как газ, он может возникнуть только из соединения двух атомов. Молекула водорода состоит из двух ядер и двух электронов, соединённых между собой.
-Хорошо. Но что же произойдёт с этим простейшим и первичным веществом, если, поместив в это водородное газовое пространство источник ультразвукового и рентгеновского излучения, мы пропустим через него электрический разряд? Будет ли обеспечен переход от плюса к минусу этой взрывной волной?
-Будет. Молекулы водорода начнут распадаться. Самый простой случай – удаление, выбивание, то есть полное лишение электрона его собственного движения, сообщение ему инерции, нейтральности. И происходит это постоянно не со всем водородным пространством, не со всем газовым веществом. Лишь некоторые молекулы газа делятся на положительно заряженные микрочастицы, которые мы называем ионами, и отрицательно заряженные, то есть не входящие в состав ионов электроны.
-А что происходит в дальнейшем с этими электронами? – вновь спросил студент.
-Столкнувшись с инородной положительной силой, в данном случае с электрическим разрядом, электрон аннигилирует, превращается в «ничто». Он отвечает на такое столкновение вспышкой. Это и есть его «лебединая песня».
-Значит, он превращается в свет?
-Нет. Слово «вспышка» всего лишь образное выражение. Это совсем не значит, что электрон вдруг начал светиться, наподобие искры.  Электрон попадает в сферу молекулы, и теперь она становится на электрон меньше, чем это необходимо для нейтрализации ядра. Так газ ионизируется, причём в процессе ионизации, когда наряду с молекулами в газе появляются ионы, сами эти молекулы могут расщепиться на атомы. Если при этом ионизируются оба атома водорода, то каждая молекула водорода превращается в два протона и два свободных электрона. Таков закон природы.




Глава тридцать третья

ПИСЬМО  ИЗ  ШТАТОВ

       А о чём вы писали ко мне, то хорошо
человеку не касаться женщины.
Но во избежание блуда, каждый имей
свою жену и каждая имей своего мужа.
     Муж оказывай жене должное расположение;
подобно и жена мужу.
      Жена не властна над своим телом, но муж;
равно и муж не властен над своим телом,
но жена.
          Не уклоняйтесь друг от друга, разве по
согласию, а потом опять будьте вместе,
чтобы не искушал вас сатана
невоздержанием вашим.

Б и б л и я. I посл.ап.Павла к коринфянам

    На похороны матери тебя не пригласили. Её смерть для тебя не была таким уж страшным ударом. Вы редко виделись. Жизнь её прошла в загулах и попойках, из-за того и попала она в заключение. Но и тут она находила способ приобрести спиртное, часто напивалась до бесчувствия, так что рослые и упитанные надзирательницы не могли с нею справиться, когда в белой горячке она бегала по территории лагеря в чём мать родила и выкрикивала на всю зону бессвязные фразы, перемешанные с нецензурными словами. Заключённым, несчастным женщинам, тоже алкоголичкам, отбывавшим тут срок, не было до неё дела. В конце концов, обслуга плюнула на неё, медицинский персонал здравпункта утомился от её «комедий» и решил, потеряв бдительность, отметить в узком кругу праздник Труда и Мира.
В отместку за это невнимание к ней, твоя мать взобралась на крышу главного корпуса лечебно-трудового профилактория, трёхэтажного здания, и бросилась вниз на груду металлолома. Изувеченную и истекающую кровью, её попытались спасти, вызвав травматолога из районной больницы. Но спасти её не удалось. Перелом позвоночника и две рваные  раны на теле женщины не давали никаких шансов, хотя она ещё какое-то время была жива. Принятая внутрь бутылка водки действовала, как наркотик; пострадавшая женщина почти не чувствовала боли, не кричала и тихо умирала на руках у сокамерниц, которые проявили к ней жалость и даже попросили отбить тебе телеграмму в Охабино. Другого адреса никто не знал, да и, вообще, никто не знал, был ли у неё на воле хоть один близкий человек.
С тех пор прошёл год. В годовщину смерти своей непутёвой матери ты решила остаться дома, хотя на улице бушевало праздничное веселье, располагавшее к легкомысленному проведению времени. Ты порылась в комоде, нашла там свою старую шкатулку и достала из неё фотографию матери. На снимке она была ещё более привлекательной и даже красивой. Ей было тогда восемнадцать лет. А вот ведь как сложилась судьба! Сначала она доверилась знакомому мужику, красивому, но уже женатому Пашке Хохлову, полагая, видимо, что из-за её молодости он бросит семью и женится на ней. В деревне у него была кличка Цыган, с ударением на первом слоге. Обещал жениться, но обманул, оставив, как говорили в деревне, «с пузом». Так вот и родилась ты, нелюбимая дочь, брошенная на произвол судьбы. Дальше жизнь пошла по накатанной колее: любовники, пьяные оргии, прогулки к морю с мало знакомыми людьми и, наконец, ЛТП с лишением материнских прав по суду.
   Это случилось, когда ты училась в шестом классе средней школы того самого закрытого городка. Именно тут уже во второй раз ты и  встретила Эммика. Встретила, как преподавателя физики и математики. Ты разгладила свернувшуюся в трубочку фотографию, прижала к груди, и слёзы сами покатились из глаз:
-Милая моя мамочка! Бедная ты, разнесчастная! На кого ты меня покинула…
    Причитания на этом закончились. Ты вытерла слёзы носовым платком и отложила фотографию в сторону. Её ты никогда не ставила на стол или комод, а хранила спрятанной в шкатулке и завязанной носовым платком. И как-то сразу успокоилась. При всей своей природной отзывчивости и доброте ты быстро забывала о том, что тревожило тебя минуту назад. Дёрнув последний раз носом, ты вздохнула и стала перебирать содержимое шкатулки ещё раз. И тут ты наткнулась на конверт из лощёной бумаги с иностранным штемпелем. Письмо было от Эммануила. Он прислал его тебе из Америки ещё в первую свою поездку, и ты совершенно о нём забыла. Содержание письма показалось тебе наивным и пустым. Эммик писал, как тебе тогда показалось, о чём зря, и ни словом не обмолвился о том, что он собирается купить тебе в тамошних богатых магазинах, когда окончится контракт, и он соберётся вылететь домой.
   Сейчас у тебя было много свободного времени, и ты решила всё-таки дочитать до конца письмо. Может быть, в нём есть что-то такое, о чём ты даже и мечтать не могла. Письмо было написано на трёх листках толстой почтовой бумаги убористым и ровным почерком. В правом углу первой странички было чётко выведено: «2 февраля  1990 года. Питсбург. Штат Пенсильвания». В левом углу красовался американский флаг с ярко красными полосками на белом фоне. Ты для порядка, потому что всем сердцем ненавидела Америку, отнявшую у тебя Эммика в самый разгар брачной жизни, плюнула дважды на флаг и начала читать письмо:

«Дорогая моя Эля!
Прости меня, пожалуйста, что не ответил на твоё первое письмо. Это произошло потому, что приходилось переезжать с места на место, пока мы с Юрой окончательно не устроились. Юра – это мой друг и коллега по работе, ну, тот, который приезжал тогда ко мне в «Сосновый Бор», а потом был свидетелем на нашей свадьбе. Ты должна его помнить.
Прости ещё раз! В том последнем письме ты писала о всякой всячине, о смерти твоей подружки Антонины. Это для меня известие печальное, так как я знал Тосю, она до последних дней, когда и сама была смертельно больна, ухаживала за моей матерью в больнице. Я помню её: она-то и была тогда последним утешителем для моей матери, когда меня из Афганистана доставили в Москву полуживого. Что поделать! Значит, такая у неё судьба. Не она первая…
Звони мне на мобильный телефон, если станет уж очень скучно. Мне придётся тут быть ещё долго, но я надеюсь, что за это время меня могут отпустить на родину в дни студенческих каникул: я ведь ещё тут и читаю лекции.
А теперь несколько слов о себе, а точнее о нас с Юрием, о том, как нас приняли в Америке и как мы тут устроились. Во-первых, хочу тебе сказать, что страна интересная, но уж очень скучная: здесь не то, что в России, здесь каждый занят работой, а больше – самим собой и своим успехом в бизнесе. До других никому дела нет. Есть благотворительные общества, но и те работают на выгоду.
В настоящее время мы находимся в гостях у родителей нашего американского друга профессора Юзефа Полоньяка. Ты тоже должна его помнить, он как-то бывал со мной в той школе, где ты училась. Теперь он стал важной персоной, знаменитостью. Солидным человеком, руководителем отдела высоких энергий Иллинойского университета и по совместительству – одним из директоров предприятия, в работе которого нам и предложили поучаствовать. По совместительству и мы читаем американским студентам русского происхождения курсы лекций по ядерной физике.
Родители Полоньяка очень милые и гостеприимные люди, поляки по происхождению. Дед Юзефа во время второй мировой войны служил в обозе у Степана Бандеры, потому что имел свою лошадь, а когда Западную Украину освободили от фашистов, они с детьми бежали в Америку, боясь репрессий. Потом возвратились на свою родину, в Польшу, в Варшаву, где Юзеф учился в университете и откуда был в порядке обмена студентами направлен на учёбу в наш институт ядерной физики. После учёбы он возвратился в Штаты и увёз с собой родителей.
Город Питсбург, где они сейчас живут, невелик, но с пригородами насчитывает более двух миллионов человек. Стоит он на реке Огайо. Здесь есть университет, колледжи, много металлургических предприятий, за что город прозвали «Сталелитейной столицей» США. В 1957 году тут была построена первая в Америке атомная станция. Мы пока отдыхаем, гуляем в парке «Пойнт», ходим на концерты, были в Ботаническом саду, посетили часовню Хайнца, самое замечательное храмовое здание на всём северо-востоке Штатов. Построена она в готическом стиле на американский манер, с длиннющим шпилем вместо купола и стрельчатыми арками. В городе 1700 мостов!
Но самое большое впечатление произвёл на нас, конечно, город небоскрёбов Чикаго. Это огромный мегаполис, третий по величине, если считать с пригородами. Более 11 млн. человек! Сам город стоит на юго-западном берегу озера Мичиган, и та часть города, которая соседствует с озером, образует великолепную набережную с пляжем в 15 километров длиной. Река Чикаго делит город на три части: северную, южную и западную. При впадении реки в озеро расположен порт. Есть аэропорт, второй в стране по количеству перевозок авиапассажиров. Это крупнейший на востоке страны центр туризма и развлечений. Тут говорят: кто не был в Чикаго, тот не был в Америке. Может быть, и привирают: ведь американцы любят нахваливать себя и свою страну.
Пожар 1871 г. почти полностью уничтожил деревянные постройки Чикаго. Ущерб тогда был нанесён громадный, но с тех пор дома, здания, в основном небоскрёбы, стали возводить из металла, стекла и бетона. Зрелище захватывающее. В Чикаго находится самое высокое здание, в сто с лишним этажей и высотой  443 метра. Я уже говорил тебе, что сначала  шофёр профессора Полоньяка отвёз нас в загородный домик, нечто вроде виллы в живописном уголке на берегу озера. Но потом, при подписании контракта нам дали место в студенческом городке университета, где отдельно проживают преподаватели и научные сотрудники, главным образом из других стран, приглашённые.
Сейчас готовится совместный проект в Чикагском университете. Пока его отложили из-за выборов нового президента Физического общества. Различные школы ведут тут между собой борьбу за посты в комитетах так же, как и у нас. Работы должны осуществлять последователи недавно умершего президента Физического общества Луиса Альвареса, Нобелевского лауреата, талантливого экспериментатора. По его последнему проекту сооружается глубинная физическая лаборатория под землёй, с мощной аппаратурой и новой пузырьковой камерой, с помощью которой, как я надеюсь, мне тут удастся заловить в капкан нейтрино.
Юзеф Полоньяк, наш добрый друг, профессор Иллинойского университета, подарил нам свой «порше», почти новенький, и сказал, что после возвращения в Россию, если мы не захотим остаться тут, мы можем захватить автомобиль с собой, переправив его багажом через океан. Юзеф живёт сейчас со второй женой и двумя маленькими дочками от первого брака в роскошном отеле «Чикаго Хилтон». Первую его жену ты не знаешь. Она тоже училась у нас в Москве. Мечтала попасть в экспедицию Жака Кусто. Но недавно она трагически погибла, утонула в озере Мичиган, испытывая на глубине 250 метров батисферу собственной конструкции. В знак памяти о ней Юзеф сохранил на вилле её богатейшую библиотеку и огромный аквариум, за которым ухаживает её брат. Он служит у профессора  смотрителем виллы и личным шофёром.
Сначала он нас возил по стране, показывая достопримечательности, а потом мы и сами, правда, не без курьёзных случаев, по собственной инициативе и с разрешения секретных служб, ездили по штатам на подаренной машине. Об одной такой поездке в штат Южная Каролина, в район Силиконовой долины, я тебе расскажу при встрече на родине. А сейчас время не позволяет. Хозяева зовут к столу, а мы порядком проголодались. Высылаю тебе, кроме этого письма, и свои стихи. Сам сочинил. Не пытайся их расшифровывать. Это мой сюрприз. Придёт время, и я  сам их тебе расшифрую.
Заканчиваю письмо и прошу тебя, проследи, чтобы в доме, который мы с тобой снимаем, всё было в порядке. Особенно следи за дачей; Ефим, как мне кажется, большой любитель поспать, и я серьёзно опасаюсь, как бы он случайно не оставил где окурок и не сжёг дачу. Вот и всё. Жди меня, терпи и не скучай. Твой Эммик».
Ты перечитала ещё раз письмо, как будто пыталась найти в нём строчки, касающиеся твоей личной жизни, пылких признаний в любви или, на худой конец, сетований на скуку вдали от родины и от тебя лично. Но ничего такого в письме ты не нашла, повертела в руках листочек с набором букв, как тебе показалось, написанных в  конце письма в хаотическом беспорядке помешанным человеком, сначала разозлилась и даже хотела выбросить письмо в помойное ведро, но потом раздумала и спрятала его обратно в шкатулку. Тебе показалось странным, что твой Эммик ещё и сочинял стихи. Он умел писать стихи! Но что было написано на том листочке, тебе так и не удалось разгадать, как ты  ни старалась. Только некоторое время спустя, этот листочек  будет лежать у тебя на туалетном столике перед зеркалом, ты прочтёшь стихотворение и всё поймёшь. В тебе начинали уже бороться два чувства, и это противоборство, омрачавшее ещё больше неординарность ситуации, приводило тебя в уныние. Эммика не было дома вот уже пять месяцев. Он вновь выехал в Штаты и снова с другом своим Юрием Котловым, который собирался остаться там надолго, отправив Эрдэнэт с сыновьями в Сибирь, в Туру.  Здесь, в Штатах, они  в основном занимались делами, имевшими значение для успеха их собственной научной работы, хотя руководство университета требовало поставить программу исследований в строгую зависимость от практических целей. Эммануил не мог позволить себе такой роскоши, поэтому спешил с экспериментами, нарушая режим. Оба они стояли «в двух шагах» от великого открытия и могли в скором времени претендовать на Нобелевскую премию.
Ты хорошо понимала, что за этим стоит. И потому терпела, выполняя наказ. Ты решила дождаться этого волнующего момента в его жизни. Именно в его жизни, потому что для тебя лично ни содержание перечитанного ещё раз письма, ни все эти великие открытия в области нейтринной астрономии и ядерной физики, ни слава не имели никакого значения. Единственный вопрос, который тебя мучил всё это время, пока ты читала письмо и раздумывала над ним, был вопрос о том, будет ли, наконец, у тебя малиновый вельветовый жакет со стоячим воротником и чёрное жемчужное ожерелье…  Будет. Всё это будет! Впереди…
А пока ты сидела на мягком диване с листочками письма из Штатов, письма, которое ты вновь вытащила из своей шкатулки, как некий талисман. Это было его последнее письмо. Больше он писем не писал, и ты тщетно ждала весточки без всякой надежды на то, что это ещё может случиться. Ждала не только весточки. Перед самыми майскими праздниками приезжал из Москвы Аркаша Бейлис, тот самый студент, которого родители оставили в России доучиваться и следить за своим имуществом на предмет того, а вдруг им не понравится на исторической родине, и они захотят вернуться в Селеноград. Аркадий, анемичный, худощавый, с впалыми щеками еврей, не вполне устраивал тебя, но когда он приезжал на своей старенькой «копейке», окончательно прогнившей, ты укладывала его спать, как сестра, на втором этаже и нередко, о чём ты плохо помнила, скрашивала его беспокойные ночи своим присутствием на его постели.
Старенькая машина, покрывшаяся рыжими пятнами ржавчины, выглядела, как и её хозяин, неряшливо. Не в пример тому «порше», который стоял в гараже с секретным замком: угнанный когда-то автомобиль, наконец, нашли на границе с Чечнёй и вернули владельцу целым и невредимым. Иномарка пылилась в гараже несколько месяцев, на ней никто не ездил с тех пор, как Эммануил Рожнов и Юрий Котлов уехали во второй раз за границу. А тебе так хотелось сделать доброе дело молодому хозяину дома, вывести из гаража серебристый, всё ещё сияющий лаком, хотя и старенький,  «порше», и укатить куда-нибудь недели на две. Ты жалостливо смотрела в лицо молодого человека. По твоим медицинским соображениям, это было лицо юноши, переболевшего желтухой, но сам студент, конечно, никому в этом не признался бы.
Временами, когда Аркадий приезжал сюда, и не было дома Эммика, студент без стеснения располагался на ночлег. И хотя он был года на три-четыре моложе тебя, ты по своему обычному расположению к болящим и увечным, считала своим долгом разделить с ним его страдания. Но сейчас, перед самыми майскими праздниками, когда он сам, приехав к тебе с серьёзными намерениями, попросив встречи, ты отказала ему. Отказала по известной только тебе причине. Теперь же, после прочтения письма, подумала, что зря отказала, но, взвесив всё за и против, успокоилась и даже похвалила себя мысленно за этот не свойственный твоей натуре поступок. Был поздний вечер. Окна начинало заволакивать мутью, приходящей с улицы, и ты не спешила зажигать свет. Так, не раздеваясь, в платье и наброшенной на плечи кофточке, ты и расположилась на диване, собираясь уснуть.
Но что-то не спалось. В голову лезли воспоминания из твоего детства, и ты невольно попыталась восстановить в памяти слышанное от бабки Алёны действительное или надуманное предание о её житье-бытье. Бабка рассказывала, что в юные годы, - это двадцать-то пять лет «юные»! – она была в Охабино первой красавицей, но из-за своей гордыни так и не вышла вовремя замуж. Невеста разборчивая! Бабкины родители, Лесневские, тоже жили в Охабино, да недолго: во время гражданской войны оба умерли от тифа, оставив Леночку на произвол судьбы. Тогда ей было всего три года. Была беспризорницей, воспитывалась в приюте, а в совершеннолетие вернулась домой. И стала жить одна.
До войны она дружила с деревенским парнем, который был моложе её на семь лет, но его перед самой женитьбой забрали на фронт, а через три месяца его родители получили похоронку. Алёна не верила, что её мальчик, будущий муж, погиб. Просто не верилось, что война забрала его у неё и не дала насладиться жизнью. А когда ей уже было за тридцать, она вдруг поняла, что мужиков в деревне для неё нет. Но были пленные немцы, строившие в округе мосты и коровники. С одним из них она и прижила себе дочь. А когда дочка подросла, запросилась замуж и сбежала в город. Нашла там себе в свои шестнадцать с половиной лет знакомого, уже не единожды женатого мужика, Пашку Цыгана. Родила, но замуж он её не взял: так и воспитывала одна свою Элю, периодически запивая и отправляя на лето дочь к матери в Охабино. Там ты впервые и встретила Эммика. Потом были ещё встречи. И вот уже прошла молодость. Скоро тридцать.



Глава тридцать четвёртая

УРОКИ  ДВОЙНОЙ  ИГРЫ


 Что за жизнь у меня! и тесна и темна,
И скучна моя горница; дует в окно.
За окошком растёт только вишня одна,
Да и та за промёрзлым стеклом не видна
И, быть может, погибла давно.

Что за жизнь! Полинял пёстрый полога цвет
Я больная брожу и не еду к родным,
Побранить меня некому – милого нет,
Лишь старуха ворчит, как приходит сосед,
Оттого что мне весело с ним!

Я.П о л о н с к и й. Колокольчик.

В настоящее время ложь приобре-
тает доселе невиданный в истории
человечества размах…

К.Г.Ю н г. Психология шизофрении.


Всё, что происходило сейчас с тобой, происходило, словно в тумане, словно в зыбкой полудремотной хмари. Сквозь открытые форточки второго этажа, комнаты которого  обставлены добротной мебелью, с улицы доносились приглушённые голоса прохожих, и помещение наполнялось прохладной весенней свежестью, где запахи распускающихся берёзовых почек были смешаны с запахами рано зацветавших каштанов. Ты забыла запереть входную дверь, включила стоявший рядом с диваном торшер, и комната наполнилась матовым светом. Ты оглядела её. Это была библиотека, куда любил по вечерам захаживать Эммик, а иногда просиживал тут часами.
Потом ты встала с дивана, потянулась, согнув крепко в локтях затекшие руки, - спать ещё не хотелось,- и подошла к книжным полкам. Что бы почитать на сон грядущий? Ты читала редко, не было для этого времени и охоты, но сегодня вдруг это время появилось, и на тебя нашла блажь. Вот твой любимый роман о приключениях принца Флорезеля. Ты перечитала его дважды, ходила с подругой смотреть о нём великолепный фильм с участием Баниониса.
Нет, Банионис тебя уже не устраивал, и ты остановила свой взгляд на «Красном и чёрном» Стендаля. Не так уж и давно прошёл фильм по телевидению. Тебе он тоже понравился, хотя актёр, сыгравший главную роль в нём,- ты забыла его фамилию, то ли Ермаков, то ли Ерёмин, - мог бы быть для героини фильма, как тебе тогда показалось, и более статным. Ну, что ж, кого нашли.
Ты открыла роман на закладке, которой кому-то послужил товарный чек от твоей кофточки, но вдруг вспомнила, что уже пыталась начать читать книгу, остановившись на самой для тебя интересной главе «Вечер в усадьбе». Усевшись поудобнее на диване и, поджав ноги, ты подложила под затекшие локти маленькую подушку и начала читать главу, перескакивая с интересных мест на самые интересные.
«Солнце садилось, приближалась решительная минута, и сердце Жюльена неистово колотилось в груди. Наступил вечер». Да, вечер, - подумала ты и вздохнула тяжело и томно.- Господи, да неужели бывает такая любовь?! «Он заметил, - и у него бремя свалилось с плеч, - что ночь обещает сегодня быть совсем тёмной. Небо, затянутое низко бегущими облаками, которые погонял знойный ветер, по-видимому, предвещало грозу… Поглощённый тем, что ему предстояло совершить, Жюльен ни о чём не мог говорить. Разговор не клеился».
Да, именно так и должно быть, подумала ты. «Неужели, когда я в первый раз выйду на поединок, я буду вот так же дрожать и чувствовать себя таким жалким», - говорил себе Жюльен… Он предпочитал бы любую опасность этому мучительному томлению. Жестокая борьба между долгом и нерешительностью держала его в таком напряжении, что он не в состоянии был видеть ничего, что происходило вокруг. Душа его утопала в блаженстве – не оттого, что он был влюблён в г-жу де Реналь, а оттого, что, наконец, кончилась эта чудовищная пытка». Ты живо представила себе ещё раз эту эротическую сцену, и тело твоё впало в состояние гипнотического оцепенения.
Из этого состояния тебя вывел лёгкий стук в дверь. Кто бы это мог быть, да ещё в такой поздний час? Аркадий Бейлис? Нет. Ему ты решительно запретила появляться ещё  вчера, когда собиралась провести свой день в одиночестве.
-Кто там? – уже в тревоге спросила ты. – Открыто.
Нет, это, конечно, был не Аркаша, потому что он и не стал бы стучать: у него был свой ключ от входной двери. По лестнице наверх легко поднимался человек, и ты интуитивно поняла, что такой пружинистой походкой молодого зверя мог обладать из всех твоих поклонников только Максим Нойман. Да, это был именно он.
-Привет, - как-то устало и лениво произнёс он и сел рядом с тобой на диван. – Что читаешь?
Максим взял осторожно из твоих рук книгу, посмотрел на обложку, причмокнул губами, но книгу не вернул.
-Как? И эту вещь я еще не читал? Ну, голубчик, - это он говорил в свой адрес, - и не стыдно тебе? Не прочитать за всю жизнь такого романа… Я возьму, а? Ты не против?
Как же! Против… Да ты была на седьмом небе от счастья, что вот он, твой возлюбленный, с большим авторитетом и солидной должностью, почти начальник отдела института ядерной физики, берёт из твоих рук вещь, и теперь, пока не отдаст, будет зависеть от тебя. Не менее двух недель. Ты молчаливо согласилась, понимая, что не за этим он пришёл, а главное, - и ты сразу сообразила, - что пришёл Макс не к тебе лично и не за  э т и м…
-От Эммануила Аркадьевича нет писем? – подчёркнуто официально спросил Максим и придвинулся к тебе ближе, чтобы поцелуем в щёчку поблагодарить тебя за полученную книгу.
-Нет пока, - дрожа всем телом, ответила ты, но на всякий случай уклонилась от случайного, как тебе показалось, поцелуя: он мог бы испортить тебе весь вечер именно этой своей официальностью.
-Такие вот дела у нас. Идёт сокращение штатов. И нашу лабораторию пытаются, где-то там наверху, свернуть якобы за неимением финансовых средств. Звонил министр.
Ты уже не слушала его. Какие там финансы, когда в голове от присутствия молодого мужчины в такой поздний час зазвенели колокольчики! Ты свесила с дивана свои красивые полные ножки, порозовевшие от нахлынувшей теплоты, и попыталась обнять Макса, но он холодно и безучастно отодвинул от себя твои руки и произнёс безразличным тоном банальную фразу:
-Ты разлюбила меня, дорогая Эльвира Павловна!
Сказал это жёстко, даже, по твоему разумению, неоправданно жестоко, молча поднялся и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.
И после того, как за ним, скрипнув, закрылась входная дверь, ты не менее получаса сидела на диване, уставившись немигающим и испуганным взглядом в одну точку. «Почему – «разлюбила»? Разве я  когда-нибудь была в него влюблена?!» И вообще, любила ли ты кого из тех, кто встречался у тебя на пути? Да, нечего греха таить, ты безоглядно отдала своё тело Эммику. Но точно так же могла отдать его и другому мужчине. И отдавала. И не единожды, что тут такого!
Ты понимала, что безраздельно владеешь его телом, как телом своего «особенного» мужчины. Другие были не в счёт. Телами других мужчин тебе и владеть-то не хотелось! Нет, не так. Ты понимала, что они уже все твои рабы, рабы твоих прелестей, твоей природной смазливости, твоей красоты. И как рабы, они не нужны были тебе. Ты их всех презирала, а порой издевалась над ними со свойственным в этом случае женским высокомерием. Ты уже господствовала над их душами, а, значит, и распоряжалась их телами по своему усмотрению. Исключением не был и Эммик. И Аркашка Бейлис. И Жан Дильмар. И Максим Нойман, этот посредственный человечек со смазливой наружностью и большими амбициями.
Но с Эммиком дела были гораздо сложнее. И вряд ли он, Макс, смог бы разобраться в сложности и запутанности твоих непростых отношений с мужем. Дело в том, что он, будучи во всём противоположен тебе, удачно дополнял твою житейскую неполноценность; он нехотя, как это должно было относиться ко всем женщинам, и как это было на самом деле, надолго поселился в твоём сердце.
Ты была его рабой, а не он - твоим рабом. Ты всецело властвовала над его телом, но и то лишь над его ничтожной частью. Душа же не тебе принадлежала и не могла тебе принадлежать. Над нею ты не была властна. Не потому, что эта душа была собственностью всех женщин; а потому, что она никому из них в отдельности не принадлежала. Она уже была занята. Сокровенная ниша в его душе уже была занята любовницей, той, на которую он бы никого никогда не променял.
Ты знала, что этой его любовницей была многоликая  и неуловимая, по-своему, тоже неотразимая, микрочастица. Это она, твоя настоящая соперница, иссушала его мозг и терзала его душу. Звали её - нейтрино. Он тянулся только к ней, к этой своей виртуальной любовнице, стремясь овладеть ею. Другие любовницы, даже женщины во плоти, ему были не нужны. Они не нужны были ему по одной причине: у него уже была ты, была в реальной жизни, и никто, кроме тебя, уже не был ему нужен. 
Так почему же ты после всего этого так переживаешь за Максима? Что тебе нужно от него? Ничего особенного, точно так же, как не нужно тебе ничего такого и от выпускника медицинского института Аркадия Бейлиса. Их не надо завоёвывать. Они уже давно тобой завоёваны, они, хотела бы ты этого или нет, уже пленены тобой, они все твои пленники. Ты имеешь право их презирать. Ты можешь и уступить, смотря по обстоятельствам, но это не помешает тебе смотреть на них и на всех подобных им мужчин свысока, с недосягаемой высоты твоей неотразимой внешности. И сейчас в твоём как будто сосредоточенном взгляде нет ничего, кроме пустоты, кроме твоего уязвлённого женского самолюбия: а почему это он, Макс, отдаёт предпочтение не тебе, а этой курьерше из своего отдела? Чем ты для него плоха, в конце-то концов?!
Но зачем он всё-таки приходил? Для чего и для кого  понадобилась взятая им у тебя книга? Опять для Гортензии? Такого унижения ты не могла бы никогда простить, но, и оставаться в неведении тоже не было сил. Ты набросила на себя тёплую кофточку и, как и тогда, в первый раз, выскочила вслед за Максом на улицу, предварительно закрыв на ключ входную дверь.
Ты знала, что тебе его уже не догнать, поэтому, собрав всю смелость в себе, направилась к нему домой – Нойманы жили на соседней улице в кооперативной трёхкомнатной квартире. На твой стук в дверь, снова, как и тогда, вышла мать Максима, фрау Матильда. Она подозрительно, с ног до головы, оглядела тебя, как будто спрашивая: чего тебе от её сына надо? Фрау Матильда, из поволжских немцев, молодые годы свои проведшая в западном Казахстане, ревниво относилась ко всем  женщинам лёгкого поведения, которые липли к её сыну. Она заботилась о его репутации; всё-таки сын её не какой-то прощелыга, а сотрудник престижного научного учреждения, будущий руководитель отдела высоких энергий. Пятен на нём не должно быть, когда встанет вопрос о назначении. Сама Матильда Генриховна Нойман вот уже пять лет работала в институте секретарём Учёного совета и очень гордилась этой должностью.
-Вы к кому, гражданка? – намеренно грубо спросила она, доподлинно зная, какие отношения складывались с тобой у её сына: не смея лезть в его личную жизнь, она всеми силами старалась помешать углублению этих отношений.
-Я к Оксане. Она, случайно, не дома? – солгала ты и сразу же цепким глазом оценила обстановку.
Ты сразу же поняла, что книга, взятая у тебя Максимом, лежит у него на столе. Значит, твои страхи были напрасны.
-А ты знаешь, голуба, который час? – надменно вопросила фрау Матильда, и после этого вопроса тебе ничего не оставалось, как молча ретироваться.
Обратно к своему дому ты шла медленно. Улицы уже были почти пусты. Тебе вспомнились твои первые встречи с Эммиком, потому что о Максе, как только ты убедилась, что он не отнёс книгу Гортензии, ты забыла. Ты вспомнила, как он, Эммануил Аркадьевич Рожнов, тогда выпускник института, - перед поступлением в аспирантуру он должен был отработать два года, - пришёл в вашу школу.
Он был умён, статен и красив. Выглядел он не по годам молодо, и по виду почти ничем не отличался от десятиклассников вашей школы. Так сумел он сохранить свою молодость! Тем и увлёк тебя, восьмиклассницу, Элечку Лесневскую. На его уроках в кабинете физики и математики ты всегда садилась за первую парту и всеми силами старалась привлечь внимание учителя, от которого, как тебе тогда казалось, все девчонки в школе были без ума.
- Лесневская…Я тебе говорю, Лесневская! Иди к доске с тетрадью. Будешь решать задачу, которую я задал вам на дом. Я тебе…
-Какую задачу, Мануил Аркадьич?
-Эм-ма-ну-ил, - по слогам произнёс он своё полное имя - Повтори: Эм…
-…мик! – выпалила со страхом ты.
В классе раздались сдержанные смешки: дело в том, что молодого учителя тут так и называли: «Эммик».
-Да-а, - плаксиво протянула ты. - Бугай у меня тетрадку спёр.
-Кто этот  Бугай?
-Да вот он, Лёшка Александров.
И ты большим пальцем левой руки указала на своего соседа по парте. Лёшка, осклабившись, ткнул тебя кулаком в бок. Не долго думая, ты схватила висевшую на спинке сиденья сумку и, через голову, со всего размаха ударила Лёшку по квадратному затылку. Бугай надоедал тебе давно. Два года отсидел в пятом классе, а теперь вот остался на второй год в восьмом. Всегда с маслянистыми бегающими глазками, он был плечист и, конечно, оправдывал тем своё прозвище.
-Выйди из класса, Лесневская! Придёшь завтра в школу с родителями.
Ты засопела носом, слёзы закапали из глаз, и ты, чуть не рыдая, пошла за дверь.
В классе на минуту установилась мёртвая тишина. «Да, наверно, переборщил. Какой из меня преподаватель?» А  с задней парты поднялся щуплый мальчишка в очках, влюблённый в тебя, и тихо произнёс:
-У Эли нет родителей, Эммануил Аркадьевич. Мать в тюрьме, а отец…
-Погиб смертью храбрых, - ехидно дополнил Лёшка Бугай в отместку за нанесённые побои.
Класс взорвался от хохота.
Мгновенно оценив ситуацию, учитель быстро вышел в коридор. Ты вся в слезах стояла возле самой двери, отвернувшись лицом к стене и прижавшись к ней лбом. Он повернул тебя за плечи лицом к себе, и ты, как-то сразу успокоившись, уткнулась носом ему в мягкий свитер. «Чёрт возьми! Какая же она красивая! И где-то я уже видел эту симпатичную девочку?» Эммик прижал твою голову к своей груди, наклонился, поцеловал твои волосы, - а может, это ты сама придумала, потому что тебе так этого хотелось! - и совсем-совсем по-мальчишески сказал:
-Ну, извини. Не знал.
Он тебя забыл. А ты помнила его все эти семь с половиной лет. И это «извини» стало для вас обоих роковым...
  С этими воспоминаниями из своего недавнего прошлого ты и пришла к дому, машинально достала из кармана ключ и открыла дверь. Вошла в прихожую, не зажигая света, прошла, как всегда это делала, в ванну, разделась донага и уже хотела включить душ. Но тут тебя осенило, что в этот вечер ты ни с кем не была так близко, чтобы иметь повод лезть в такой поздний час под душ.
Усталая, наполовину уснувшая, ты ощупью направилась сразу в спальню, к своей широченной кровати и, прикрывшись одеялом, тотчас уснула. Но перед сном всё-таки успела вспомнить, что рядом с домом, чуть поодаль, под каштаном, в темноте белела чья-то машина, то ли случайного автомобилиста, то ли знакомого. Марки её ты не могла разобрать…
  Проснулась среди ночи. И сразу же почувствовала непривычное тепло рядом с собой. Тепло, которое тебе не давало полностью перейти от сна к бодрствованию. Ты перевернулась с боку на спину и сбросила одеяло на пол: становилось не просто тепло, а даже как-то жарко. В таком положении тебе было приятно в полусонном состоянии грезить о том, что подумал бы Максим, когда узнал от своей мамочки, фрау Матильды, что ты поздно ночью его разыскивала. Его, а кого же еще! Дура, неужели ты думаешь, будто удалось тебе провести эту тощую долговязую немку!?
 А ещё ты фантазировала о том, что вот лежишь ты вдвоём с Максом на мягкой постели, на чистых простынях, пахнущих тмином и хвоей, и он, то же в таком же, как и ты, виде, тянет к тебе, к твоей груди, к твоему голому животу свою лощёную руку. Ох, уж этот сон и эти несбыточные грёзы!
  Ты, действительно, ощутила на своём теле прикосновение мужской руки, и рядом с тобой пространство наполнилось запахом мужского тела. Но это был не запах тела Макса Ноймана, это был другой запах. Отгонять же от себя эту навязчивую мысль не хотелось, ведь не зря же ты видела явственно, - и не во сне, а наяву, рядом с домом - белый «Опель». Да, да, уверяла ты себя, это был его «Опель»…
И ты дала волю этой руке почти в бессознательном, полусонном состоянии двигаться по всему твоему телу, ласкать его и трогать там и так, от чего томно замирало сонное твое сердце и кололо истомой в правом боку. А эта мягкая, пушистая ладонь продолжала гладить твои бедра, твою талию и твою грудь. Раз этому нужно случиться в таком состоянии, думала ты, то пусть хоть во сне он, Макс, обладает тобой так, как ты мечтала, вопреки сопротивлению твоего не созревшего разума. Он резко поворачивается к тебе, прижимает к себе твои бёдра и, не давая опомниться, приникает к твоему рту губами. Навалившаяся на тебя тяжесть оказалась не такой виртуальной, она ощущалась всем телом, ноги сами собой раздвинулись, и ты пустила к себе его разгорячённое тело.
  Ты откинула голову на подушку, его губы снова прикоснулись к твоим губам, и ты прижалась к ним, обняв его за шею. «Разве может быть  т а к о е  во сне и так реально?» - подумалось тебе. И ты вспомнила сразу же, что не закрыла дверь на ключ, входя в дом. Вероятно, тогда, когда ты так крепко спала, Макс и пришёл к тебе, и лёг рядом под одеяло. Как изголодавшийся зверь, он припадал к твоему телу и рвал его на части, по крайней мере, так тебе казалось.
  Но было ли это на самом деле, ты так и не сумела понять. Когда же с тебя свалилась тяжесть мужского тела, - а оно оказалось ещё и неимоверно тяжёлым, когда игра была закончена, - хриплый мужской голос, почему-то не похожий на вкрадчивый голос Макса, послышался тебе у самого твоего уха:
-Я люблю тебя.
  Как давно ты не слышала этих слов! Даже во рту от неожиданности пересохло, и ты, придвинувшись ещё ближе к нему, в самое его ухо, довольная и счастливая, сказала, как обычно ты говорила в таких случаях своим обожателям:
-Ты хорош был в постели.
   И тебе вдруг вспомнились почти такие же слова, но сказанные когда-то в твой адрес.
   Над кроватью ещё стоял предрассветный сумрак. Слабые отблески предутренней зари еле проникали в спальню, и вы оба, не накрывшись одеялом, - оно так и осталось лежать на полу, - уснули. Вторично ты проснулась, когда было уже совсем светло и когда твой партнёр, сев на кровати, вдруг спросил тебя, тормоша за голое тело:
-А где мои шорты, чёрт их возьми? Были вот тут, я хорошо помню, когда пришёл сюда и положил их рядом с собой на одеяло. А где одеяло?
   Ты открыла глаза, мечтая уже броситься на шею Максу в знак благодарности за подаренную им тебе ночь. Но рядом с тобой сидел другой мужчина, и этот другой мужчина был не кто иной, как Аркадий Бейлис.
  Аркадий приехал на своей старенькой «копейке», - машине, как и у Макса, белого цвета, - в то время, когда тебя не было дома. Он так и понял, что тебя дома нет и не будет. Тогда Аркадий открыл дверь своим ключом, зашёл в спальную комнату и из-за позднего времени решил заночевать, закрыв за собой дверь на ключ.
Ты сначала не поняла, что происходит, а когда до тебя дошёл весь комизм ситуации, ты разразилась страшным истерическим хохотом, длившимся не менее двух минут. Потом ты наклонила голую спину студента и начала колотить кулачками, приговаривая:
-Ах, ты, подлец! Ах, ты, мерзавец! Ты обманул меня! Ты прокрался без спросу ко мне в постель и воспользовался моей женской слабостью.
-Ничего подобного! – парировал сидящий на кровати голый человек. – Это ты меня изнасиловала. Ты пришла ко мне, когда я не просил, и отняла у меня мою девственность! Нет уж. Ты должна мне за это заплатить, несчастная! Сразу же отвечай, куда спрятала мои шорты и немедленно иди на кухню готовить мне кофе, а то я умру от голода.
   Ты, наконец, начала приходить в себя от случившегося, нагнулась с кровати и, чтобы прикрыть наготу, затащила на себя одеяло. Из клубка материи выпали шорты, и ты вновь расхохоталась: оказывается, Аркашка не врал.
-Вот, возьми свои шорты, растеряха, а то придётся до Москвы драпать голиком.
  Студент обошёл с другой стороны кровать, демонстрируя охотно свои мужские прелести перед женщиной, с которой, провёл ночь. «Да что он себе позволяет!? – подумала ты. – Пришёл без разрешения, лёг в мою кровать и ещё нагло ведёт себя. Словно я ему служанка. Да я и не ждала его!»
  Точнее было бы сказать, не его ждала, и всё, что произошло этой ночью, было как во сне. Ты так и хотела сказать ему, но он опередил тебя, задав прямо оскорбительный вопрос:
-Как ты оказалась со мной в постели?
-Ах, ты жидовская морда! Это не ты, а я должна была у тебя об этом спросить. А уж если честно, то я ждала совсем другого человека.
  Ты не сказала, кого ждала, а студент однозначно решил: мужа. Но муж был за границей, и это он тоже знал. Тогда получалось, по его предположению, что ты бессовестно лгала.
-Врёшь ведь, - подвёл он итог разговору, однако ты не сдавалась.
-И ничего-то я не вру.
-Врёшь, врёшь! Лгунья. Теперь я разделаюсь с тобой. Подам в суд за оскорбление национального достоинства.
-Пошёл ты со своим достоинством, знаешь куда?
-Ой, не надо, не надо! Я уже там был.
-Ах, ты пошляк несчастный! Сейчас я тебе накостыляю! – разозлилась ты, или сделала вид, что разозлилась, схватила с кровати подушку и начала бить Аркашку по голому телу. - Вот  тебе, вот  тебе!
-Караул! Убивают! – деланно кричал Аркашка.
-Убью! Вот тебе!
  Он увёртывался, бегая около кровати, затем прыгнул на кровать, и избиение уже продолжалось там.
-Ну, хватит, не буду подавать в суд, - сказал примирительно Аркадий, и начал отнимать у тебя подушку. Ты дёрнула её из его рук, и подушка расползлась на части по шву. Вы оба повалились на кровать в разные стороны, и сразу же гусиный пух покрыл вас, как в морозный день инеем. Аркадий приподнялся на локтях и посмотрел на твоё обсыпанное пухом лицо.
-Элька! – восхищённо закричал он. – Ты – чудо!
У тебя уже не было сил встать, ты лежала навзничь на кровати, сдувая с носа и с губ пух.
-Ага! Чуда-Юда! В перьях.
    В спальной комнате разразился хохот.
-А всё-таки ты врёшь. Никого ведь не ждала.
   Конечно, это была не вся правда, и всё-таки для тебя она сейчас была лучше всякой лжи.
-Нельзя бедного студента обманывать. Всё-таки я  как-никак прошёл стройбат, без пяти минут хирург и у меня за «бугром» будет свой кардиохирургический центр. Предки обещали сделать.
-Ох-ох! Зазнавака,  херург грёбаный!
   Ты думала, что этой фразой поставила Аркашку на место, но сама знала доподлинно: он говорит правду. Родители Аркадия Бейлиса, кардиохирурги, у которых ты когда-то как будущая медсестра, проходила практику в кардиологическом отделении городской больницы, всё могут. Ещё в застойные времена они сумели построить для сына этот роскошный дом, но не пожелали остаться в России и выехали в Израиль, на свою историческую родину. Этот дом, из чувства вины перед Эммиком, как ты полагала, они сдали вам за символическую плату. Всё могут, а вот мать Эммануила – Елизавету Петровну – им спасти не удалось.
-Горе ты моё! Луковое! – с игривым укором, смягчив тон, сказала ты. - Кофею захотел! А какавы не захотел? Вот тебе что, а не кофе!
  И ты сунула ему под нос кукиш.
-Иди, сам готовь. Заодно и мне принесёшь, нахал ты этакий.
-Эльвира! Не хами.  Сама виновата.
-Ишь, ты, куда загнул! А я-то спала! Потому и не понимала, что со мной происходит, - попробовала оправдаться ты, внутренне сознавая, что эту «жидовскую морду» тебе провести всё равно не удастся. – Спала без задних ног!
-Да-а… - многозначительно произнёс Аркадий. – Если ты во сне такая, «без задних ног», какой же ты бываешь наяву?! Нет, твёрдо говорю, теперь я от тебя не отстану!
   И он сдержал своё слово…




Глава тридцать пятая

В  ПЛЕНУ У  ЛУННЫХ  ЭФЕМЕРИД

Ни один символ, включая даже Солнце,
не был столь сложным в своём
многообразном значении, как символ Луны.
И, конечно, он был двуполым.
У некоторых народов он был мужским, у
других – он был женским.

Е.Б л а в а т с к а я. Война Богов.

  Луна – вечный спутник нашей Земли. Сказать так о Луне – ничего не сказать. В народных преданиях ей приписывали всевозможные, даже колдовские, чары; считалось, например, что Луна, если она полная и заглядывает к вам в окна, когда вы спите, вытягивает из вас энергию и таким образом делает вам много зла. В отличие от Солнца, она светит во тьме и берёт свой свет от Солнца. Этот свет печален, мертвенно бледен и таинственен. Недаром Александр Сергеевич Пушкин, - и это с детства запомнилось Ыерген-гану, молодому тунгусскому шаману, - писал такие проникновенные строчки об этом ночном светиле:
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна.
На печальные поляны
Льёт печальный свет она.
  Для старых тунгусов, нынешних эвенков Луна не просто ночное светило; она символ божества, символ небесных, добрых и злых духов. DEUS  LUNUS - этот древний символ, по мнению автора «Тайной Доктрины» Елены Блаватской, был самым поэтичным из всех символов. Древние греки отводили ему видное место, а современные поэты использовали его до предела. Царица Ночи, проходящая Небеса в величии своего несравненного света, погружая всех, даже Вечернюю Звезду, во тьму, была всегда любимой темой всех поэтов. Её греческое имя – Селена, еврейское – Лебана. В Египте Луна связывалась с Изидой, в Финикии – с Астартой, в Вавилоне – с Иштар. Издавна астрологи приписывают Луне воздействие на определённые органы человека в связи со знаками зодиака.
    Всё это и наводило пытливого «сибирского шамана» Ыерген-гана Коотлека на мысль о связи судеб человека с тайнами лунных эфемерид. Ради этого он приехал в  Селеноград, а точнее, в Академгородок, где впервые была поставлена на научную основу работа по изучению Луны, Селены, и дано начало науке – селенологии. Ради этого он оказался в Штатах, подписав контракт о деятельности совместного предприятия, в котором ему определили место президента.
Юрий Алексеевич Котлов, которого студенты  университета звали профессором Коотлеком, или просто русским шаманом Юргеном, увлекался многим, от поэзии до астрономии и космологии. Но на первом месте у него всегда находилась Луна: о ней он мог говорить часами в студенческой аудитории, поражая широтой познаний маститых американских селенологов. Но он всегда помнил и знал, что без помощи Ивана Степановича Мельниченко, без участия в его личной судьбе и без помощи в научной работе со стороны его верного друга Эммануила Рожнова, он так и остался бы просто «шаманом», известным разве лишь в собственном эвенкийском племени в далёкой сибирской Туре. И ещё был человек, который неотступно находился рядом с ним даже тогда, когда Юрий  оставался в полном одиночестве: этим человеком была его жена, первая эвенкийская красавица, воплощение нежности и доброты, прекрасная Эрдэнэт. Старинный род её происходил из селения, расположенного в северной Монголии, теперь уже стёртого с лица земли, но не из памяти.
  Во вторую свою поездку в Соединённые Штаты Юрию Котлову всё-таки удалось встретиться с Нейлом Армстронгом, тем самым лунопроходцем, руководителем экипажа космонавтов знаменитого «Аполлона». Первым сюрпризом для первых людей, высадившихся на Луне, рассказывал Нейл, была необычайная длительность лунных сигналов. От удара космического аппарата поверхность Селены колыхалась часами. Ничего подобного на Земле не встретишь. За дневное время несколько сантиметров лунной поверхности прогреваются до температуры выше ста градусов тепла, а в ночные часы остывают до ста семидесяти градусов мороза. Здесь нет ни воздуха, ни воды, ни жизни. Масса Луны, в восемьдесят раз меньшая, чем у Земли, не позволяет ей удержать атмосферу. На Луне нет такого стабильного и сильного магнитного поля, как на Земле, оно на Луне в тысячу раз слабее земного.
-Лунное тяготение, - рассказывал Нейл Армстронг, - гораздо приятнее земного. Оно приятнее даже невесомости, и сама Луна представляет собой весьма приятное и удобное место для работы. Здесь можно сильнее, чем на Земле, наклониться в любую сторону без опасения упасть, а само падение  не имеет неприятных последствий.
-А как же вы с Олдрином передвигались по лунной поверхности?
   На этот вопрос Нейл ответил так:
-Мы использовали три способа передвижения. Хождение, подскоки при ходьбе и бег вприпрыжку. Свободные прыжки возможны на Луне на высоту до одного метра. На Луне всё время хочется прыгать вверх.
   Но самой ценной информацией для «сибирского шамана» и талантливого селенолога оказалась информация о лунотрясениях. Подобные им колебания земной коры в земных условиях, где малозаметные землетрясения улавливаются подземными сейсмическими станциями, происходят часто, но вреда они никому не приносят. Но вот лунные «трясения» весьма таинственны, и эта их таинственность, разгаданная российскими учёными, каким-то образом была связана с тайной лунных эфемерид. Оказывается, лунотрясения происходят всегда в одно время, как по заказу, а точнее было бы сказать, по приказу с Земли, через каждые две недели. Именно в это время прохождение Луны по воображаемой, эфемерной, орбите вокруг Земли встречает наибольшее магнитное сопротивление нашей планеты. Вторгаясь в магнитное поле Земли, Луна, делал отсюда вывод Юрий Котлов, оказывает наибольшее возмущающее воздействие на движение земного шара, вращающегося вокруг своей оси. Это возмущение магнитного поля заставляет Землю как бы  «спотыкаться», замедляя свой круговой бег на миллионные доли секунды. И в то же время это же явление возмущающего характера отражается на внутреннем состоянии лунной поверхности, приходящее в известное, еле заметное лунное «трясение».
   Было ли это действительной информацией или мистификацией Армстронга, Ыерген-ган не знал и знать не хотел. Он верил, потому что всё сходилось в речах Нейла с научными мировыми достижениями в области селенологии. А вот то, американскому астронавту удавалось на Луне петь и прыгать при температуре более ста градусов мороза, "шаману" неправдоподобным не показалось. Не в этом была его цель, чтобы  знаменитого собеседника уличать по мелочам во лжи..
-Обрати внимание, Эммануил, дружище, на этот феноменальный космический факт, - подступил он к Рожнову, когда они остались в комнате одни.
-Ты имеешь в виду вращение Луны вокруг своей оси, который в точности соответствует периоду обращения её вокруг Земли?
-Я имел в виду и это. Но пока всё, что нам известно о лунных эфемеридах, это одни гипотезы. А представь себе, что Луна так же движется вокруг Земли, как и Земля вокруг Луны. Они – словно две планеты. При этом Земля, вращаясь вокруг своей оси, возможно, имеет один источник вращения, в то время как Луна, имея собственную ось вращения, направленную перпендикулярно к магнитной оси Земли и Солнца, не имеет собственного вращения, а лишь поворачивает своё «личико» в направлении магнитных силовых линий. Вполне возможно, что напряжение этих силовых линий, то есть собственно магнитного поля, заставляет Луну поворачивать к полюсу их именно ту, а не другую сторону, и создаётся этот эффект, по-моему, вибрационно-вращательным движением самой Земли. Но Луна ведь имеет и собственное вибрационно-волновое движение!
-К чему ты клонишь, скажи, пожалуйста? Луна «покачивает  бёдрами», ну и что тут такого? И Земля…
-Вот именно – и Земля точно так же, в такт своему спутнику покачивает своим телом в космическом пространстве! В этом-то и всё дело! Как объяснил еще великий селенолог Кассини, Луна имеет синхронное вращение – время полного её оборота вокруг оси равно сидерическому месяцу, то есть периоду её обращения вокруг Земли. Так?
-Так. Что дальше?
-Синхронное вращение происходит с запада на восток, а значит, совпадает с направлением движения Земли вокруг своей оси и Луны вокруг Земли. При этом угол наклона оси вращения Луны к плоскости эклиптики постоянен и мало отличается от прямого.
-Ну, ну, дальше-то что, договаривай!
-А то, что полюсы лунного экватора, эклиптики и лунной орбиты расположены на одном большом круге небесной сферы! Вот почему путь Луны всегда вогнут по направлению к Солнцу.  В зависимости от смены фаз изменяется лишь его кривизна. Линия узлов Луны не остаётся параллельной самой себе, а медленно поворачивается вокруг Солнца, описывая в течение года угол примерно в девятнадцать градусов.
-Так в чём же заключается суть твоего предположения? - спросил его Эммануил.
-Я предполагаю, что изменения, происходящие на Луне и на Земле, могут иметь только космические причины, но не локальные. Иначе говоря, Земля так же повинна в этих изменениях на Луне, как и Луна повинна в изменениях на Земле. А лучше сказать, обе они не виноваты ни в чём друг перед другом, и все эти рассуждения по поводу притяжения Луной Земли и наоборот не имеют под собой никаких оснований.
-Тогда как же быть с приливами и отливами? – спросил Эм, начиная, наконец, понимать, к чему клонит его друг.
-А теперь я тебе объясню, где зарыта собака.
-Пожалуй. Это уже становится интересным, - произнёс Рожнов свою любимую фразу  и весь обратился в слух.
   То, о чём  говорил Ыерген-ган Коотлек, во многом не было для него новым. Информация, как понял Эммануил, была не из первых рук, во всяком случае, большого впечатления она на него не произвела. Но был один момент, один интересный аспект, как бы сказал он сам, поворот проблемы, который заставлял задуматься. Задуматься над вопросом о кривизне пространства, природе «чёрных дыр» и неуловимости нейтрино. Речь могла идти только о состоянии Мирового Вакуума, наделённого в каждой отдельной точке Вселенной особым потенциалом разрежённости.
   Нет и не может быть, как думал Рожнов, находившийся на пороге великого открытия, абсолютно тёмного вещества, нет и не может быть абсолютного вакуума, «чёрной дыры» с абсолютным положительным потенциалом разрежённости. То, что происходит в радиусе действия лунных эфемерид, заставляя Землю так, а не иначе,  реагировать, находится на пересечении этого всемирного Нечто и земного Ничто. Эта грань и есть та самая Пустота, о которой древние говорили определённо: в природе Пустоты нет, она неуловима, но, в то же время,  именно она есть начало и конец мира. Между этим началом и этим концом - его История, его Жизнь.
-Вот уже ты и заинтересовался,- сказал Юрий. – А мой рассказ, предупреждаю тебя, будет длинным и утомительным. Но тебе следует его дослушать до конца. Иначе не видать нам с тобой Нобелевской премии, как молодому оленю  своих рогов. Итак, откуда берутся приливы в океанах и чем объяснить отливы? Со времён Ньютона известно, что якобы под влиянием притяжения Луны в надире сила тяжести на Земле ослабевает.
-Нет сомнений.
-Сам этот факт ещё требует объяснения, но вот что для меня в последнее время оставалось не доказанным: почему это уменьшение силы тяжести из-за возмущающего действия Солнца и Луны заставляет воду в океанах подниматься вверх, образуя своеобразный горб и отливную волну. И наоборот, восстановление силы тяжести Земли в прежнем виде заставляет якобы этот водяной планетарный горб постепенно падать до такой степени, что вода у берегов поднимается иногда на метры, а у фьордов до восемнадцати метров. Понятно, что наибольшие приливы происходят в дни сизигий – новолуния и полнолуния, когда Земля, Луна и Солнце расположены примерно на одной линии, а наименьшее – в дни квадратур, когда направления от Земли к Солнцу и Луне образуют угол  в девяносто градусов. Причина, говорят нам, в притяжении. Но ведь это могло быть и простым совпадением!
-Резонно, - подтвердил Эм.
-Приливы бывают разные, - продолжал развивать свою мысль «сибирский шаман». – Есть различные их описания, есть математически выверенные точные исчисления выдающихся математиков и естествоиспытателей. Есть вычисления Кеплера, Ньютона, Канта. И все они выходят на такие явления природы, которые как будто имеют отношение к приливным явлениям и в земной коре и в океанах, но всегда за этим остаётся вопрос, на который никто из учёных ответить не может. В основу приливов и отливов, вопреки их якобы космическому происхождению, кладут по традиции механические факторы. Механические! И связывают эти факторы с гравитацией, с тяготением. Не кажется ли тебе, что подобное объяснение слишком примитивно?
-Не вижу большой беды в том, что небесная механика оперирует своим методом: она объясняет движение  механическим воздействием на предмет. Но притяжение - это уже феномен иного рода. Это действие на расстоянии и с этим действием даже Ньютон не мог справиться, предоставив раскрытие тайны его возникновения будущим поколениям учёных. Я не сторонник того, чтобы сваливать на Ньютона все заблуждения. Вспомни, ведь он первым в своих «Началах» и в «Оптике» признавал, задавая себе вопросы, что истинных причин космических явлений мы пока не знаем. Я подозреваю, что и нынешняя квантовая механика, выстроенная тщательнейшим образом, может в любое время стать историей. Не то, чтобы я в ней не был уверен, а вот сомневаюсь, и всё тут! Может быть, в этом я и черпаю силы для своих занятий.
-Кто тебя знает! Возможно, ты и прав, - махнул рукой Юрий и, похлопав по плечу Эма, заключил:
-Не это ли нам с тобой завещал наш учитель Иван Степанович Мельниченко, дружище?!
   На этом разговор двух друзей закончился. Оба были удовлетворены общением, да иначе и не могло быть.
   Спустя два года они расстались. И расстались уже навсегда. Юрий Котлов пока продолжал свои опыты в Штатах, а Эммануил Рожнов  собирался вылететь на родину, где  его ждали крупные неприятности.
   Там, на родине, жизнь его трагически оборвалась…






Глава тридцать шестая

ВМЕСТО  ПОСЛЕСЛОВИЯ

«Сие завещание является последним и
окончательным, оно имеет законную
силу и отменяет все мои предыдущие
завещания.
       Наконец, последнее моё обязательное
требоание состоит в том, чтобы после
моей кончины компетентный врач
однозначно установил факт смерти и
лишь после этого моё тело следует
предать сожжению».

Ал. Н о б е л ь. Завещание.27.11.1895.

  Прежде чем приземлиться в аэропорту, самолёт дал приветственный круг над городом. За это время пассажиры успели пристегнуть ремни, и волнение в салоне аэробуса улеглось. Ыерген-ган Коотлек, словно потеряв нить разговора с соседкой, стал возвращать её к любимой своей теме издалека.
-Луна, дорогая Эльвира Павловна, в разное время суток имеет разные цвета. Днём, когда светит Солнце, она выглядит оранжево-красной, ближе к вечеру её цвет меняется на тёмно-коричневый, затем она становится ядовито зелёной. Как хамелеон.
-Кто это вам сказал? Вы же там не были? - попыталась съязвить ты.
-Понятно, не был. Но был там Нейл Армстронг, и он мне рассказывал…
-А я недавно слышала, что всё это американские штучки. Говорят, что Нейл на Луне не был, а просто в Голливуде засняли сюжеты с ландшафтом, похожим на лунный. Американцы любят прихвастнуть и приврать, когда это им выгодно…
   «Сибирский шаман» Коотлек не стал с тобой спорить. Надо было уже собирать вещи и выходить из самолёта. Беседа была оставлена на более позднее время. Но сначала - таможенный досмотр. А это ещё час-полтора сиденья в вестибюле аэровокзала. Ты достала из дамской сумочки отлично проиллюстрированную брошюрку, рассказывающую о процедуре присуждения Нобелевских премий и о самих Нобелях. Оказывается, этих Нобелей было несколько!
  Что особенно поразило тебя, так это то, что жили они долгое время в России. Некоторые из них владели нефтяными заводами, а один – младший сын Нобеля-отца - даже родился в России! Потом он переехал в Швецию и в молодом возрасте погиб от взрыва в лаборатории. Бедный мальчик! А вот Альфред, его старший брат, остался жив. Он открыл какой-то бездымный порох, изобрёл динамит, а потом, перед смертью, учредил именные премии, Нобелевские, за выдающиеся заслуги в области физики, химии, медицины, в литературе. Да вот тут напечатано и его завещание.
   И ты стала читать исключительно из любопытства:
«Я, нижеподписавшийся, Альфред Бернхард Нобель, обдумав и решив, настоящим объявляю моё завещание по поводу имущества, нажитого мною к моменту смерти.
Всё остающееся после меня реализуемое имущество  необходимо распределить следующим образом: капитал мои душеприказчики должны перевести в ценные бумаги, создав фонд, проценты с которого будут выдаваться в виде премии тем, кто в течение предшествующего года принёс наибольшую пользу человечеству.
Указанные проценты следует разделить на пять равных частей, которые предназначаются: первая часть тому, кто сделал наиболее важное открытие или изобретение в области физики, вторая – тому, кто совершил крупное открытие или усовершенствование   в  области химии,   третья   –   тому,    кто
добился выдающихся успехов в области физиологии или медицины, четвёртая - создавшему наиболее значительное литературное произведение, отражающее человеческие идеалы, пятая – тому, кто внесёт весомый вклад в сплочение народов, уничтожение рабства, снижение численности существующих армий и содействие мирной договорённости.
   Премии в области физики и химии должны присуждаться Шведской королевской академией наук, по физиологии и медицине – Королевским Каролинским институтом в Стокгольме, по литературе – Шведской академией в Стокгольме, премия мира – комитетом из пяти человек, избираемым норвежским стортингом. Мое особое желание заключается  в том, чтобы на присуждение премий не влияла национальность кандидата, чтобы премию получали наиболее достойные, независимо от того, скандинавы они или нет»
   Распорядитель аэровокзала не дал тебе дочитать до конца завещание Альфреда Нобеля и пригласил всех в просторный зал для гостей, откуда вы должны были разъехаться по гостиницам. Пока вы добирались до главной улицы города, Королевской, как её тут называли, и пока приехавший вас встречать человек подбирал подходящий номер в отеле, сопровождающий вас представитель Комитета сообщал необходимую для завтрашнего дня информацию о регламенте. При этом он не упускал случая каждый раз вернуть гостей в прошлое и поведать об истории создания Нобелевского фонда.
  Тебе было не интересно, но ты, пытаясь соблюсти приличия, внимательно слушала. Оказывается, Совет Нобелевского Фонда, председатель и заместитель которого назначается королём, состоит всего из пяти человек и трёх административных работников, занимающихся руководством Фонда и его повседневной деятельностью. Согласно Уставу Фонда, при четырёх учреждениях, отвечающих за присуждение премий, созданы Нобелевские комитеты, которые осуществляют общее руководство и следят за отбором претендентов. Комитеты состоят из пяти учёных каждый, выбираемых Шведской Академией Наук. Мандаты им выдаются на три года, иногда на пять лет.
   Каждый год Нобелевские комитеты высылают тысячи извещений учёным с просьбой дать предложения о своих коллегах, заслуживающих Нобелевской премии. Шведской Академии Наук дано право выдвигать таких кандидатов ежегодно, но предложения должны поступать не позже начала февраля, чтобы успеть к 21 октября, то есть ко дню рождения Альфреда Нобеля, определиться окончательно с кандидатами, имена которых держатся от прессы в строжайшей тайне.
 Обычно проходит всё гладко, но случаются и казусы, попытки повлиять на результаты голосования, очернить и даже оклеветать возможных кандидатов. Особенно часты такие инсинуации со стороны ЦРУ и администрации США. Вот и в этот раз, осмеянный когда-то сотрудник секретных служб Соединённых Штатов, давший неудачное интервью о «прогнозах Юргена Коотлека», решил в отместку пустить среди журналистов «утку» об умственной неполноценности «русского шамана».
   События, связанные с вручением Нобелевских премий, обычно длятся целую неделю, и в честь этого праздничного для шведов дня поднимается Национальный флаг. Церемония назначалась на завтра, то есть на 10 декабря – это день смерти Альфреда Нобеля. Сразу же после того, как вы с Эммиком устроились в Королевском отеле, - он обещал тебе это и сделал, какой молодец! – ты отправилась на прогулку по городу, главным образом, по магазинам, желая узнать, а есть ли в Швеции магазины, где продают жемчужные ожерелья.
-Есть, есть! – сказал Эммик. – Я же тебе обещал купить ожерелье! Только ты повремени и, смотри, не потеряйся. Хотя тут трудно потеряться: Главная Торговая улица в шведской столице одна, и такой в стране больше нет. Иди! А я займусь примеркой заказанного к завтрашней церемонии фрака.
-Ого! Фра-а-ак! Это сколько ж он стоит?
-За фраки не платят, их арендуют.
-Хорошо. Значит, деньги на ожерелье найдутся.
-Найдутся, - подтвердил Эм.
   Рано утром, 10 декабря, Нобелевские лауреаты собрались на обязательную репетицию в концертном зале Стокгольмской  филармонии.       Репетиция      проходила      торжественно,     с соблюдением всех необходимых для этого события действий. В полной экипировке, в обстановке, выдержанной в духе старых времён, как это и было предусмотрено протоколом. А вечером, в огромном зале, вмещавшем 1700 человек, началась церемония награждения. В самом начале церемонии один из ведущих учёных Шведской Академии Наук от имени Нобелевского Фонда, в краткой речи на шведском языке представил собравшимся и королю Нобелевских лауреатов. В конце своего выступления он перешёл на английский язык. Это служило сигналом для претендентов.
  Первым встал и пошёл в центр сцены Эммануил Аркадьевич Рожнов. Ему первому предоставлялось право  получить знаки отличия Нобелевского лауреата из рук Его Королевского Величества, и произнести давно заготовленную и апробированную на репетиции речь. Эммануил получил диплом лауреата и медаль и начал свою речь:
-Ваше Королевское Величество! Уважаемые члены Нобелевского Фонда, коллеги и господа! В обычной Вселенной преобладает нейтрино, и это нам удалось доказать. Какова же плотность нейтрино во Вселенной, если оно стабильно, если нейтрино и антинейтрино практически не поглощаются? Ведь все нейтрино, возникшие во Вселенной, существуют и сейчас! Поймать эту загадочную частицу невозможно, но нам удалось приблизиться к этому, апробировав свой метод наблюдения за движением нейтрино в сверхсильных магнитных полях, основанных на использовании в установках селеноидов особого типа. Это даёт нам основание сказать, что в мире физической науки появилось новое направление: нейтринная астрономия. Как только было доказано, что при поглощении протоном антинейтрино образует нейтрон и позитрон, перед нами, физиками, встал вопрос о роли нейтрино во Вселенной.
    Эммануил Рожнов продолжал говорить негромко, но в зале заседаний Королевского Общества установилась жуткая тишина,  и каждый, кто сидел тут, слышал всё, стараясь не упустить ни слова:
    - Я не создал никакой теории. Но то, что принадлежит мне, можно выразить, по крайней мере, в четырёх основных открытиях, которые были мною сформулированы в общих чертах ещё тридцать-сорок лет назад,  но которые теперь стали предметом пристального внимания наших и американских, особенно американских,  учёных. Советская академическая наука тогда не только не заинтересовалась этими открытиями, а даже встретила их враждебно, как посягательство на авторитеты и на свои собственные карманы, в которые текли деньги от безудержных спекуляций на этих авторитетах. Вот эти открытия:
1) Об исключительном месте в строении нашей Вселенной и о главной роли в её формировании и функционировании Мирового Вакуума в его различных состояниях. Я подчёркиваю «нашей», поскольку в её существовании, не имевшем начала, могло быть бесчисленное множество её форм, однотипных, возможно, но не похожих друг на друга.
2) Об исключительном месте и о ведущей роли в существовании мира, во всех его проявлениях, инерции. Инерционные и инерциальные свойства материальных тел и явлений, других, нематериальных образований, связаны непосредственно с Мировым Вакуумом, который никак нельзя представлять в качестве искусственно созданной среды в сосудах, из которых выкачан воздух.
3) Об исключительном месте и основной роли в формировании и функционировании физических объектов, - и тех, которые нам известны, и тех, которых мы ещё не знаем, -  света, света, как особого Мира, как противоположности Тьмы Вакуума, как его ипостаси и единственной креативной силы. Нельзя только смешивать это понятие с солнечным светом, представленным в современной физике на уровне повседневных наблюдений за мировыми светилами. Свет, это физический объект, равный по силе воздействия на изменения в природе Мировому Вакууму и Инерции. Свет, как и Мировой Вакуум, частью и стержнем  которого он является, не имеет пространственно-временных характеристик. Он не имеет ни скорости, ни массы, он, если говорить языком современной физики, появившись, занимает окружающее пространство мгновенно. Это открытие, которое шельмовалось в течение многих десятилетий академической наукой,  а теперь признано мировым научным сообществом, даёт представление о существовании некоего Мирового Разума, понимаемого как отражение в нём предметов и явлений Природы, дающей человеку понимание  места в окружающем его мире. Важнейшим моментом его связи с Мировым Вакуумом, Инерцией и Светом служит феномен Нейтрино, физического объекта, не имеющего ни скорости, ни заряда, но, тем не менее,  вездесущего и всепроникающего чуда природы.
4) Об исключительном месте и исключительной роли в создании Космических Систем  феномена  гравитации, как природного факта, возникающего в процессе действии и взаимодействия физических объектов, в процессе их вращения и превращения, в ходе их больших и малых изменений, трансформаций и катастроф. Сам вопрос о гравитации поставлен в академической науке, всё ещё цепляющейся за пресловутую Теорию Всемирного Тяготения, неправильно. В нём совершенно проигнорирован Мировой Вакуум, в нём отсутствует упоминание об инерциальных системах и об инерции, в нём преданы забвению гениальные догадки Иммануила Канта, высказанные этим учёным более двух с половиной веков назад в его  «Всеобщей естественной истории и теории неба». Речь идёт о взаимодействии центробежных и центростремительных сил во вращательных, турбулентных и подобных им моментах движения, создающих гравитационный эффект.
     На этих основных открытиях я и остановлюсь далее. Если позволите. И,  если позволите, я начну с того, с чего начинал свою знаменитую работу упомянутый немецкий естествоиспытатель и философ: «Я избрал предмет, который как по присущей ему трудности, так и из религиозных соображений, может быть, с самого начала будет встречен большинством читателей с невыгодным для него предубеждением. Открыть то общее, что связывает великие части мироздания во всем объеме его бесконечности, вывести образование небесных тел и происхождение их движений из первоначального состояния природы на основании законов механики - такие намерения, казалось бы, далеко превосходят силы человеческого разума. С другой стороны, религия угрожает серьезными обвинениями против решимости вывести из природы, предоставленной самой себе, такие последствия, в каких с правом видят непосредственное вмешательство высшего существа, и усматривает в интересе к подобным рассуждениям апологию атеизма. Я ясно вижу все эти затруднения и, однако, не падаю духом. Я чувствую всю силу противопоставляемых препятствий и, однако, не унываю. Со слабой надеждой я решился на опасное путешествие и уже вижу очертания новых земель. Те, кто имеют смелость продолжить исследование, вступят на эти земли и будут иметь счастье дать им свое имя». Если вы помните, название этой своей работы Иммануил Кант снабдил интересным подзаголовком: «ОПЫТ ОБ УСТРОЙСТВЕ И МЕХАНИЧЕСКОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ ВСЕГО МИРОЗДАНИЯ НА ОСНОВАНИИ НЬЮТОНОВСКИХ ЗАКОНОВ». Иммануил Кант не посягнул на открытия своего предшественника, открытия, которые и впрямь для своего времени были впечатляющи. Но, будучи независимым учёным, он недвусмысленно дал понять всем адептам Теории Тяготения, что Ньютон, отдавая дань Творцу, не учёл великого значения трансцендентных сил в общей системе притяжения и отталкивания. Вот как это звучит в его книге: «Ньютон не мог признать никакой материальной причины, которая, будучи распространена во всем пространстве мира планет, могла бы произвести общность движений. Он утверждал, что непосредственно рука божия установила этот порядок без применения сил природы». Причину этого легко видеть. Но, писал он тут же: «Небесные тела суть круглые, массы, следовательно, имеют простейшую форму, какую только может иметь тело, происхождение которого исследуется. Их движения также не усложнены. Они суть не что иное, как свободное продолжение раз сообщенного движения, которое, сочиненное с притяжением тела, находящегося в центре, становится кругообразным. Кроме того, пространство, в котором они движутся, пусто, расстояния, которые отделяют их друг от друга, необыкновенно велики, так что оное определённейшим образом расположено как для независимых движений, так и для ясного обнаружения их….В теперешнем устройстве пространства, в котором движутся шары всего мира планет, не существует материальной причины, которая могла бы сообщать им движения или направлять их. Это пространство совершенно пусто или почти пусто; следовательно, некогда оно должно было быть иначе устроенным и быть наполненным материей, способной передать движение всем находившимся в ней небесным телам и сделать движения их одинаковыми с ее собственным движением, а следовательно, и между собою; а после того как притяжение очистило это пространство и всю распространенную в нем материю собрало в отдельные комки, планеты и принуждены теперь в силу некогда сообщенного им движения совершать свои обращения свободно и нерушимо в пространстве, не оказывающем этим движениям сопротивления. Ранее приведенные как вероятные соображения требуют непременно такого представления, а так как у нас нет иного выбора, то указанное представление может быть принято с полным доверием, которое делает его выше простой гипотезы. Можно было бы, если бы пожелать более подробного изложения, рядом одно из другого вытекающих заключений, на манер математического метода, со всей пышностью, которую он с собой несет, и с еще большим блеском, чем это обыкновенно бывает при его применении в физических вопросах, в конце концов,  прийти к тому представлению о происхождении мироздания, которое я изложил. Но я предпочитаю лучше представить мои мнения в виде гипотезы и предоставить проницательности читателя оценить ее достоинства, чем рисковать блеском хитросплетенных рассуждений сделать их справедливость подозрительной и таким образом привлечь к себе невежд, но утратить сочувствие знатоков дела». Следуя за Иммануилом Кантом, я не буду применять здесь замысловатых хитросплетений математических выкладок и уравнений, а ограничусь некоторыми соображениями и тезисами, выходящими за рамки простой рабочей гипотезы.
   Речь Эммануила Рожнова длилась несколько минут и  сопровождалась бурными восклицаниями из зала и аплодисментами. Затем наступила очередь выйти на середину сцены Юрию Алексеевичу Котлову. Подтянутый и стройный, в великолепном фраке, он совсем не был похож на аборигена сибирской тайги. Он с достоинством принял из рук короля  диплом Нобелевского лауреата и золотую медаль и грациозно поклонился, сначала Его Королевскому Величеству, а затем залу. Зал затих. И в этой тишине вдруг раздался голос короля:
-Правда ли, что вы в юности были шаманом? - достаточно громко спросил король, и зал затих, не дыша.
-Да, Ваше Величество! Не только был, но я и есть сейчас самый настоящий эвенкийский шаман Ыерген-ган Коотлек. Юрий Алексеевич Котлов – это моё русское имя, гражданское, а не племенное, не родовое. Назвали меня в честь погибшего первого советского космонавта Юрия Алексеевича  Гагарина. Так что, я – шаман. Прошу любить и жаловать, как говорят у нас в России. Работы по антропологии  описывают  шаманизм  как  систему  верований, присущую некоторым туземным  народам    Азии,  а  также  некоторым индейским племенам  Америки. Согласно этим верованиям, наш мир пронизан невидимым миром духовных сил предков.  Силы  эти  бывают  как добрыми, так и злыми. Тот, кто  владеет  шаманскими  практиками,  способен вызывать их и ими управлять,  являясь  промежуточным  звеном  между  нашей  реальностью и сферой сверхъестественных сил. Я бесконечно благодарен вашему великому соотечественнику Альфреду Нобелю за то, что в своём завещании он специально подчеркнул, чтобы никто из других национальностей не имел препятствий для получения Нобелевских премий. И вот я - перед Вами, представитель тунгусов, ныне эвенков, стою в этот торжественный час и вместе с вами, шведами, праздную и свой национальный праздник.
     В зале прошло некоторое оживление.
-Именно в этот день, 10 декабря 1930 года, наш народ получил автономию и собственную государственность, и с тех пор мы стали в своём Эвенкийском национальном округе называться эвенками. Ваше Величество, прошу меня простить за отступление от протокола, но мне хочется сейчас прочесть для этого зала и для Вашего Величества строчки Пушкина, вложенные им в уста императора России Петра I: «Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложён на зло надменному соседу!» С тех пор прошло три столетия, а со времени смерти Альфреда Нобеля - сто лет, и мы с Вами стали свидетелями не угроз друг другу, а великой дружбы, о которой мечтал ваш соотечественник.
     Зал взорвался снова  длительными аплодисментами. Юрию Котлову не дали договорить. Король пожал ему руку. Затем в Большом зале шведской консерватории состоялся праздничный банкет в честь Нобелевских лауреатов. Весь вечер их окружали сановные лица, представители городской администрации, журналисты. А на следующий день состоялось вручение Нобелевских премий. Эта церемония происходила уже в городской ратуше, рядом со шведским парламентом, стортингом и великолепным Королевским дворцом, построенным ещё в позапрошлом веке в стиле итальянского барокко. Вымотанные и уставшие за два дня Нобелевские лауреаты Эммануил  Рожнов и Юрий  Котлов – «сибирский шаман» Ыерген-ган Коотлек - возвратились в отель. Но отдыхать не пришлось. Эрдэнэт уговорила Юрия посетить Шведский исторический музей искусств, а ты, как всегда, недовольная и капризная, потащила мужа в ювелирный магазин - оказывается, он был рядом, на соседней улице. Как и обещал, Эммик купил тебе всё-таки чёрное жемчужное ожерелье, потратив на него, как он сказал тебе,  часть своей премии, и ты успокоенная вернулась в номер.
   До самого вечера вы спали. Кто-то из журналистов колотил в дверь номера отеля, требуя встречи, чтобы дать свежее интервью о нейтрино. Кто-то упрашивал Эрдэнэт позвать на секунду знаменитого «русского шамана», но всё было бесполезно. От усталости и полученных за эти два дня впечатлений вы уже не могли даже ворочать языком, а не только передвигаться, да ещё давать интервью назойливым журналистам. Всё это было. Но было потом. Были и интервью. Были и лекции. Все Нобелевские лауреаты должны были прочитать после получения премий несколько лекций по темам своих научных работ. Всё это было гораздо позже. А сейчас вы все спали, и билеты на авиарейс из Стокгольма в Москву, заказанные накануне, уже лежали у вас на прикроватных тумбочках. Вас ждала Родина, вас ждала Россия, родная земля. И где бы вы ни были, два неразлучных друга, вы всегда думали о ней.   Только тогда вы почувствовали себя спокойно, когда мимо вас проплыла с подносом всё та же стюардесса, и на табло высветилось: «Fasten your safety belts, please. Пристегните, пожалуйста, ремни».


ЭПИЛОГ

Все цветы исчезли, облетая
В жутком вихре северных ветров;
Одного из всех обогащая,
Должен был погибнуть мир Богов.
Да, ушли, и всё, что вдохновенно,
Что прекрасно, унесли с собой, -
Все цветы, всю полноту Вселенной, -
Нам оставив только звук пустой...

Фр. Ш и л л е р.  Мир Богов.


   Когда Эммануил Рожнов вылетал из Чикаго, Америка готовилась к встрече Рождества. В Москве же в это время шли приготовления к Новому году, родители и дети носились по магазинам в поисках ёлочных игрушек и новогодних подарков. А у Эммануила появились свои заботы. Все свои денежные сбережения он вложил в предприятие: в модернизацию физической лаборатории высоких энергий, оборудование для которой было предложено закупить в Соединённых Штатах Америки. Этим занялись Максим Нойман и Станислав Оболешев.
    Однако произошло непредвиденное: фирма, которая взяла на себя перечисление средств, оказалась подставной, и все деньги исчезли, как в воду канули вместе с организаторами предприятия. Движением денежных потоков должна была распоряжаться какая-то венгерская финансовая компания, связанная с Фондом Сороса. Но деньги проходили через швейцарские банки, поэтому Эм срочно вылетел в Женеву, чтобы навести справки. Он собрался в дорогу быстро, даже не успел предупредить тебя о своём отъезде, и ты расценила этот его жест, как начало полного к тебе охлаждения.
   Аркадий Бейлис не замедлил этим воспользоваться. А когда он почувствовал, что тёмное дело с исчезновением финансовых средств затянулось,  предложил тебе уехать с ним к его родным в Тель-Авив. Предложил, и ты сгоряча согласилась, несмотря на то, что оттуда постоянно поступали известия о гибели израильских солдат и иностранных туристов в связи с незатухающим конфликтом между евреями и палестинцами. Летом вы налегке, предупредив родителей Аркадия, отправились туристским рейсом на Ближний Восток. Предполагалось, что, если тебе понравится в Тель-Авиве, то ты можешь остаться с Аркашкой там и жить с ним на положении жены до получения развода. Так он решил. Ему ты нравилась, а ты уже потеряла терпение от постоянного отсутствия Эммика и оттого, что муж больше проводил время не с тобой, а со своей старой возлюбленной - Нейтрино.
   Еще пять-шесть лет назад ты могла волноваться по поводу своего будущего, и тот  призрак, что всё еще оставался номинально твоим мужем, был нужен тебе. Нужен изредка, временами, но за его спиной уже шла твоя самостоятельная и чужая для него жизнь, настоящая жизнь с теми, кого ты знала лучше, кто нравился больше и звал. А теперь? Теперь уже всё позади. То зыбкое болото, которое ещё недавно устрашало  тебя  бездной и  обойти которое было нельзя, теперь  позади. Твёрдый берег у тебя уже  под ногами, пока ещё не дорога, а только твёрдая почва, но она даёт тебе новое ощущение жизни, душевное спокойствие и надежду. В этой твоей  настоящей  жизни Эммику уже не было места. Лишь твоя многолетняя привязанность к нему, как к домашнему животному, одряхлевшему и уже не нужному, но всё еще жалкому, заставляет терпеть эти последние месяцы агонии твоего мнимого брака. От Эммика тебе уже ничего не было  нужно. Он сделал в твоей жизни то дело, которое ты ему неосознанно, как бы инстинктивно,  предназначала. Он сыграл свою роль именно по твоему сценарию. Он высосан, как последний лимон, до конца.
    «Сибирский шаман» Ыерген-ган Коотлек, узнав о том, что институт, которому он отдал полжизни, начинает рушиться, а денег в связи с августовским дефолтом даже на выплату зарплаты не было, уехал в Туру, на родину. Там он вместе с Эрдэнэт занялся переводами на эвенкийский  язык произведений Пушкина, не оставляя ни на один день научных исследований в области метеоритной космологии и селенологии. Вскоре вышли в свет и его собственные поэтические сборники на родном языке. Часто он звонил в Селеноград, интересовался делами своего друга, звал его к себе в гости, но сам возвращаться не собирался.
Эммануил Рожнов прибыл в Москву из Швейцарии только в конце августа. Когда он зашёл домой, то на столе обнаружил прощальную твою записку: ты писала, что уезжаешь за границу, что теперь всё кончено, и искать тебя ему нет смысла. Эммануил был в полной прострации. Он вывел машину из гаража и поехал в институт, чтобы обсудить ситуацию с Юрием Котловым. Но и того не оказалось на месте. Не оказалось на месте и Оксаны Кушнир. Несколько месяцев тому назад из Украины, из родного города Конотопа пришло печальное известие: умер её отец, и сёстры просили приехать. Она уехала. Но времени для улаживания всех имущественных дел не хватило, и Оксана попросила Макса продлить ей отпуск за свой счёт на две недели. Нойман дал телеграмму, чтобы она возвращалась немедленно. Или - пусть пишет заявление об увольнении. Оксана  написала такое заявление, и Макс хладнокровно его подписал. Она не вернулась…
    В полнейшем расстройстве чувств Эммануил Рожнов приехал снова домой, сел за стол и разложил перед собой оставленные тобой письма. Было тут и то письмо, которое когда-то он прислал тебе из Америки. Вместе с твоей прощальной запиской он перечитал ещё раз это письмо и приложенные к нему стихотворные строчки.  Взяв ручку, расшифровал их и положил на туалетный столик. Затем вышел из дома и направился к гаражу. Как в полусне, он сел в «порше», включил двигатель и, не поднимая верха, открыл ветровое стекло. Гараж медленно наполнялся выхлопными газами, которые проникали внутрь салона иномарки и уже начинали точить глаза.
    В последние минуты Эммануил  мысленно окинул всю свою прошлую жизнь. Что он сделал в этой жизни? Гонялся за несбыточной мечтой? Неудачник, он так и ничего не достиг… Читатель! Не трудись искать имя Рожнова в списках Нобелевских лауреатов! Всё это, - в первой и последней главах книжки, - Эммик придумал  себе в  утешение. Но чёрное жемчужное ожерелье он всё-таки купил тебе. Купил в свою последнюю командировку в Штаты. На  гонорар от прочитанных лекций.
    Переосмысливая прожитую с тобой жизнь, он решил, что  уже не в состоянии продолжать своё существование на Земле: в этом не было никакого смысла. Он потерял всё,  а главное, теперь он уже стал совершенно одиноким и никому не нужным человеком. Ты предала его самым бессовестным образом, и надежды на твоё возвращение к нему  не оставалось.   Несмотря на свои искренние добрые чувства к мужу, ты так и не смогла привязаться к нему полностью и на всю жизнь. Не могла или не хотела? С такой женщиной Рожнов не мог продолжать жить, как со своей женой, постоянно обманывая себя и постоянно мучаясь от этого вынужденного самообмана. Но ты не оставила ему никакой надежды даже на самообман.
    Так он рассуждал почти в бессознательном состоянии, наглотавшись газов, исходящих из выхлопной трубы автомобиля. А, может быть, он был и прав? Может быть, в его «социальном поле» ты и была той самой, созданной его воображением,  частицей, Нейтрино, стабильной частицей без заряда и массой покоя, равной нулю?! Через несколько минут помещение гаража полностью заполнилось дымом, который мощным потоком проникал сквозь ветровое стекло в салон. Становилось трудно дышать. В конце концов, сознание Эммануила Рожнова помутилось, и его сердце остановилось.
  Соседи вызвали милицию и скорую одновременно. Срочно дали телеграмму тебе, и ты уже через несколько часов приземлилась в московском аэропорту, а ещё через час уже была дома. Похороны состоялись на следующий день без особых пышных застолий. Похоронили Эммануила Рожнова  на кладбище рядом с его матерью. Оставшись одна, наконец, ты обнаружила на прикроватной тумбочке  листок бумаги, исписанный знакомым почерком, и то стихотворение, которое Эммик прислал тебе когда-то из Штатов.  Теперь ты читала его, как во сне, и тебе казалось, что строчки эти были написаны давным-давно кем-то и о какой-то посторонней женщине. Той, которой ты была для него, и той, которой ты совсем не хотела быть.
                У Правды сомкнуты уста,
                У сладкой Лжи раскрыты двери...
                Ты притворилась, что чиста,
                Я притворился, что поверил.

                Волшебной сказкой опьянён,
                С восторгом честного дебила
                Я притворился, что влюблён,
                Ты притворилась, что любила.
          
   Дальше ты не стала читать: комок слёз застрял у тебя в горле. Нет, не от раскаяния! От злости, от обиды и унижения.
   Прошло несколько месяцев. Ты  не вернулась к Аркадию Бейлису, а вышла замуж за смотрителя дачи Ефима Безрукого, мужчину, который был старше тебя на целых двадцать пять лет. Тебя это устраивало. Тебе было с ним хорошо. Тебе было теперь за кем ухаживать. Каждое воскресенье вместе с Ефимом ты приходила на кладбище к Эммику, словно просила у него прощения. И каждый раз, снимая с шеи чёрное жемчужное ожерелье, бросала по бусинке на ещё не обросшую травою рыхлую землю, а вместе с бусинкой вставляла в вазочку  красные гвоздики и горько плакала над своей неудавшейся жизнью.

                К О Н Е Ц