Круиз по стиксу окончание

Толстая девочка напротив ела банан. Марина отвернулась: это самозабвенное съедение было неприятно, словно она присутствовала при чем-то постыдном. В пакете была целая связка, и девочка доставала их один за другим.
Марина легла и закрыла глаза, отгородившись веками от всего мира… Бананы – это так, лакомство. Баловство, а не еда. Она никогда не могла себе позволить такого упоенного поедания…
Опять менталитет голос подал! Недоступное – неприемлимо. Нежелаемо. Ах, нет, может, и желаемо, но это желание всегда подавляется. Из самосохранения. Чтобы не страдать. Не можешь получить луну с неба – не смей о ней мечтать! Иначе жизнь превратиться в череду неисполненных желаний… Хотя, что такого неисполненного в паре бананов? Просто Марине никогда не приходило в голову покупать их, когда рядом – яблоки. А бананы и ананасы – так, от лукавого… Одно слово – менталитет!
А вот у Лины и Реджины – так, кажется, зовут ее сестер? – менталитет другой! Выросли в других условиях, и это отгораживало их от Марины больше разницы в возрасте… какие они?
Она вдруг поняла, почему поехала. Из любопытства. А может, это несбывшееся желание маленькой девочки о шумной большой семье?
Иначе что она делает в этом поезде?
Как все быстро случилось! Ведь она ненавидела его всю жизнь, а сейчас почти простила? Во всяком случае, постоянно ищет ему оправдания! Эта встреча затмила все ее настроения, и то, что болезнь окончилась далеко не так, как она боялась, даже не произвело на нее особенного впечатления. Все смешалось. Акценты сместились. Все ее страхи представлялись такими глупыми и ничтожными, что ей стало стыдно за себя. И как быстро она уступила! Сломалась!
Но очень хотелось посмотреть на сестер! Ей была обещана семья, и как можно было устоять!
Она ненадолго задремала, но вскоре проснулась. Вагон спал. Толстая девочка сопела, отвернувшись к стене, а на столике одуряющее сладко пахла банановая кожура, которую родители девочки не вынесли.
Марина села и выглянула в окно. Полная луна бежала рядом с вагоном, подпрыгивая на холмах вместе с ним. Уснуть больше не удалось.
Кое-как умывшись в вагонном туалете и чувствуя себя отвратительно несвежей после бессонной ночи, Марина подхватила свою сумку и вышла на перрон.
Так одинок человек может быть только в толпе! Только сейчас она поняла, как ей хотелось, чтобы он ее встретил! Ощутить, что ей не приснилось, что ее ждали!
Ей объяснили, как проехать в клинику. Она заняла очередь в толпе на маршрутку.
Суета большого города! Как уверены эти люди! Она, наверное, выглядит провинциалкой среди них!..
Ничего. Д»Артаньян тоже приехал в Париж, имея всего три экю, и не пропал!
Марина тряхнула непослушными волосами, разметавшимися после сна в вагоне, и села в микроавтобус.
Она вошла в здание больницы, не ведая, куда ей идти. Спрашивать ни у кого не хотелось. Она пошла по коридорам и вскоре нашла то, что искала – приемный покой.
Медсестричка в высоком кокетливом колпаке перебирала бумаги.
- Не подскажите, к кому мне обратиться? – спросила Марина.
- А что вы хотели? – подняла та на нее накрашенные глазки.
Марина протянула ей свои бумаги. Она бегло просмотрела их.
- Ну и что? А где направление?
- Аскольд Станиславович сказал, чтобы я обратилась сюда, все бумаги готовы.
Медсестра пожала плечами и вышла. Откуда-то из недр отделения Марина услышала ее голос:
- Лена! Вольский ничего не говорил? Тут какая-то женщина из села, говорит, что ее должны положить к нам.
- Ни слова не сказал! Утром был и уехал! – пропел веселый молодой голос.
Марина оглядела себя в зеркале над умывальником. Джинсы – как джинсы, или здесь носят другие? Или говор у нее «сельский»? Откуда такая презрительная интонация у здешних обитателей?
Медсестра вышла снова.
- Никто ничего не говорил. Нужно направление из вашей больницы, но мест у нас сейчас все равно  нет. А как вы ехали? Разве вы не знали?
- Аскольд Станиславович консультировал меня, когда был в нашем городе, и мы договорились, что я приеду.
- Договорились! – Медсестричка презрительно закатила глазки. – Позвоните ему домой, если договорились!.. Если его жена позовет его к телефону…
- А когда он придет? – осторожно спросила Марина.
- Кто его знает! Он сегодня может и не появиться.
- Что же мне делать?
Медсестра равнодушно пожала плечами:
- Ждите… Вдруг придет.
- Вы ему скажете, что я приехала?
Ее смерили таким презрительным взглядом, что она залилась краской.
- Скажу, конечно, но…
Марина вышла из комнаты и успела расслышать:
- Вольский опять какую-то дуру подцепил…
Марина села в скверике, не представляя, что делать. Телефон молчал, его номер, указанный в визитке, тоже не отвечал.
Хотелось есть, но она боялась покинуть свой наблюдательный пункт, надеясь перехватить его, как только он появится, и не желая снова наводить справки.
Все время подъезжали какие-то машины, держа Марину в постоянной надежде и напряжении. Она проклинала себя, что согласилась на эту поездку. Как бы она сейчас уверенно себя чувствовала, если бы отказалась брать от него хоть что-либо! Ну почему она дала себя уговорить! А ведь не хотела сближаться с ним! Первая реакция – самая верная, почему она забыла об этом?!
Ах, нет. Может, все это не так. Он профессор, у него много дел. Он очень занят, ведь предупредил же Марину, чтобы не ждала его! А бумаги где-то лежат, и эти дурочки ничего о них не знают. Вот он приедет, и все встанет на свои места. Она – ведь дочь ему, а не просто понравившаяся женщина!
Она дождется. Она должна увидеть его.
Солнце поднялось высоко, и лавочка, где сидела Марина, оказалась на самом солнцепеке. Она встала, подняла сумку и перешла ближе к зданию. Хорошо, что она взяла так мало вещей, и сумка совсем не тяжелая!
Хотелось пить. Где-то тут должен быть киоск, где можно купить бутылку воды.
Она растерянно огляделась по сторонам.
Из дверей вышла та самая медсестра, направляясь в другой корпус, и окинула Марину смеющимся взглядом.
- Его еще не было. Он в это время всегда ездит домой обедать. Это недалеко. Вы его там точно застанете.
Марина зашагала к выходу. Дойдя до решетки, окружающей скверик больницы, она достала мобильный телефон и набрала номер.
- Да? – ответил веселый молодой голос.
- Аскольд Станиславович дома? – спросила Марина, задыхаясь от волнения.
- Он обедает. Позвоните позже!
На том конце положили трубку.
Значит, он там. Если его упустить, она может прождать его здесь до вечера. Ведь он уверен, что Марина давно в палате, отдыхает после дороги…
Она остановила такси и показала адрес.
Ехать было, и правда, недалеко, но плата за проезд съела почти все ее наличные деньги.
Дом был высотный, подъезд – на кодовом замке. Марина растерянно остановилась перед новым препятствием, но полная решимости не отступать. Ей повезло: какая-то молодая пара вышла из двери, и Марина проскользнула в подъезд.
Он жил на втором этаже.
Марина остановилась перед дверью.
Таких дверей она еще не видела! Все говорило о большом достатке. Презирая себя за колотящееся сердце, она нажала кнопку звонка.
Веселый топот  за дверью – и она распахнулась. На пороге стояла юная девушка в розово-лиловом кимоно, затканном цветами и драконами.
- Вы к кому? – удивленно поинтересовалась она.
- Аскольд Станиславович дома?
- Папа! – крикнула она куда-то вглубь дома. – Тут какая-то женщина к тебе!
- Кто там, Джина? – спросил женский голос, и из-за плеча девушки выглянула женщина средних лет с темными вьющимися волосами и носом с горбинкой. Грузинка – подумалось Марине.
- Можно мне войти? – спросила Марина.
Обеих, казалось, поразила такая наглость с ее стороны, но они расступились, и Марина вошла в роскошную прихожую. Дверь в комнату была открыта настежь, и Марина увидела накрытый обеденный стол, и за столом – своего отца.
Никогда она еще не видела, чтобы человек так испугался. Он не мог справиться с собой в первые мгновенья.
Марине вдруг стало весело. И на что она, дурочка, рассчитывала? Вот сейчас стоит ей только воскликнуть – папа! – и она размажет его по стенке. Убьет наповал. Ведь эта горбоносая женщина с глазами стервятника заклюет его насмерть!
Откуда-то из глубины коридора вышла еще одна девушка постарше. Все трое уставились на нее, поражаясь ее присутствию.
Три гарпии.
- Аскольд Станиславович! – крикнула Марина через их головы ему, - в больнице не могут найти мое направление. Позвоните им, пожалуйста, чтобы меня приняли, я только с поезда и мне совершенно некуда идти.
- Могли бы до завтра пойти в гостиницу, - бросила презрительно старшая девушка. Лина – догадалась Марина.
- Да-да, конечно, - пробормотал он и вышел к ним, схватив трубку телефона. Три женщины вопросительно смотрели на него, а Марина рассматривала их.
Холенные. В дорогих тряпках. Пикантные – но не красивые. На любителя. Лина долговязая и плоская, с большими ступнями, вылезающими из расшитых бисером шлепанцев, с кроваво-красным педикюром. Реджина – горбоносая, как мать, но без ее роскошного каштанового цвета волос – смесь светлого отца и смуглой матери дала какой-то мышиный цвет. Не беда: выкрасит – весело подумала Марина. Марина оглянулась через плечо – все четверо они отражались в большом зеркале. Она придирчиво осмотрела себя и не нашла изъяна ни в сияющих пышных волосах, ни в тонком лице, ни в стройной, обтянутой джинсами фигурке.
Они тоже рассматривали ее. Но они видели другое: потертую сумку,  бледное лицо без косметики, буйную гриву волос, нуждающуюся в парикмахерских ножницах…  А впрочем, это спорно: такие волосы жаль резать. Натуральная блондинка – мечта многих дам!
- Приемное! – раздался его голос, и они все четверо отвернулись от зеркала. – Лена, ты? Чем вы там занимаетесь?.. Я прислал больную,  почему не положили?!. Да, срочно. Как ваша фамилия? – обратился он вполголоса к Марине.
- Кострова.
- Кострова Марина Ивановна… И чтоб через час она была в палате!
Ивановна!.. Марину царапнуло по сердцу.
- Все улажено, - он положил трубку. Его голос вновь обрел уверенность и тембр. – Спасибо, - ответила Марина. На столе лежала связка бананов в вазе. Марина усмехнулась им, как старым знакомым… Вспомнила, что не ела со вчерашнего вечера.
- Идите на приемный покой и оформляйтесь. Завтра на обходе я назначу вам лечение.
- Спасибо, – еще раз сказала Марина. Все четверо ждали, когда она уйдет. – Я принесла вам мобильный телефон, это ваш, кажется? – она протянула  ему игрушечный аппаратик. Все женщины заглянули ей в руку.
- Ой, нашелся! – воскликнула Реджина. – Ты сказал, что его потерял!
Вольский в замешательстве взял телефон из ее рук. Все ждали.
- О, это не мой, - небрежно сказал он, возвращая Марине аппаратик. – Вы ошиблись.
- Это не я ошиблась, а Алексей Павлович. Он сказал, что вы его забыли в нашей клинике, и просил отвезти, раз я еду.
- А, Федоренко! – облегченно рассмеялся Вольский. – Алеша Федоренко, - кивнул он жене, - ты должна его помнить, он был у нас в прошлом году…
- До свидания, - сказала Марина и вышла. Дверь за ней быстро захлопнулась.
Она без сил прислонилась к стенке и расслышала из-за дверь его голос:
- Нахальство! Уже домой приходят!
- Ты им много позволяешь! – ответил ему женский голос.
Марина вышла на улицу. Было два часа дня.
Она вспомнил, что недалеко река, тогда на такси они ехали по набережной. Она свернула на соседнюю улицу и действительно вышла к Днепру.
Как красиво! Какая ширина и какая мощь!
Она оперлась о парапет и залюбовалась рекой.
Шут с ним, с Вольским! Бедняга чуть не умер, увидев ее! И это у него «женщины не командуют»?!
Зазвонил телефон. Она достала его из кармана. На экранчике высветился номер – его номер. Значит, дал деру из дому и звонит. Может, едет за ней, чтобы отвезти в клинику.
Телефон звонил и звонил. Она, улыбаясь, смотрела на него.
Не его, значит?
Марина засмеялась и, размахнувшись, бросила его далеко в воду. Может, русалка ответит за нее?
И словно освободилась от всего.
Небо стало синим, солнце – ярким.
Все ерунда.
Главное – то, что ОНА БУДЕТ ЖИТЬ.
За хлопотами и переживаниями последних дней она как-то забыла об этом. Старина Харон пусть подождет. И что перед этим Вольский с его женщинами?!
Чудес не бывает. А она надеялась на чудо. Надеялась, лежа ночами на топчанчике в проходной комнате, слушая, как храпит за дверью отчим, что когда-то откроется дверь и войдет ее настоящий отец. Он возьмет ее на руки и унесет из этого горького дома. Так, как брал на руки маленькую сестренку ее отец…
Никто не придет.
Чудес не бывает…
А вот и неправда! Бывают. Разве это не чудо – солнечный майский день, и она, немного не совсем здоровая, но живая! Красивая и еще очень молодая. И прохожие оглядываются ей вслед, хотя у нее нет черного «Мерседеса», розового кимоно и богатого отца-профессора. И куда им до нее, обеим законным дочкам, и той надутой медсестре из клиники в ее смешном колпаке!
И у нее есть Вовка и Максим!..
Она оглянулась и увидела вывеску ломбарда.
Ее сережки взвесили. Это были старинные бабушкины сережки, которые она подарила Марине, уезжая от них. Единственная память о семье…
Ничего. Максим будет тут через две недели, выкупит.
Она записала адрес и забрала деньги. На билет должно хватить.
Вокзальная суета ошеломила ее. Но она быстро нашла кассы и даже не  долго стояла в очереди за билетом. Все казалось нипочем.
Она поняла, почему. Все имело радостную окраску. ОНА БУДЕТ ЖИТЬ. И что перед этим все проблемы и обиды?
Ничего не потеряно, пока человек жив. Все слишком быстро меняется, и черная полоса проскочит, как под колесами автомобиля.
И начнется полоса  белая. Обязательно начнется.
На оставшиеся деньги она купила бутылку воды и длинную булку. Села на скамейке, среди таких же отъезжающих, и съела ее всю, запивая из бутылки, оглядывая веселыми глазами проходящих мимо людей. Какая-то расфуфыренная женщины брезгливо оглядела ее. Марина рассмеялась и показала ей язык. Дама скорчила мину и поспешила пройти.
Вскоре объявили, что приходит ее поезд. Марина заторопилась на перрон.
В вагоне было душно. Марина закинула свою сумку на верхнюю полку и вышла в тамбур, чтобы не мешать устраиваться человеческому муравейнику и торбами, баулами, огромными сумками и чемоданами.
Наконец все погрузились, и Марина устроилась у открытого окна напротив купе проводника. Она высунулась, подставив лицо весеннему ветру.
Вовка!..
Завтра она увидит Вовку! Жаль, что у нее совсем не осталось денег, чтобы купить ему какой-то подарок. Но он ими не избалован и просто будет рад ее приезду.
Поезд дернулся, собираясь тронуться, и тут она увидела Вольского. Он шел по перрону и оглядывался. Марина замерла у открытого окна.
Поезд тронулся и медленно покатился. Окно, возле которого стояла Марина, поравнялось с ним, и он увидел ее.
- Марина, дочка! – крикнул он.
Поезд медленно набирал ход, и он шел рядом с ним.
- Я тебе все объясню! Выходи на следующей станции, я сейчас туда подъеду на машине!
Марина улыбнулась, уперлась обеими руками в раму и с усилием потянула ее вверх.
- Марина!
Рама, наконец, поддалась, и Марина захлопнула окно. Он еще пытался догнать поезд, размахивая руками и что-то путаясь ей показать. Марина прижалась лицом к стеклу и видела, как он отстал и исчез из виду.
Она почувствовала странное успокоение и усталость.
В купе семья собиралась закусить. На столе разложили разную снедь в жирных пакетах. Марина равнодушно окинула взглядом это изобилие, сняла кроссовки и забралась на верхнюю полку, подложив сумку под голову.
Проводница прошлась по вагону, предлагая постель. Марина покачала головой – денег у нее уже не оставалось.
В окне показалась река – поезд шел через мост. Марина проводила ее сияющим взглядом, потом свернулась калачиком и под говор и стук колес крепко уснула.

                2004-2005 г