Симбиоз - 16. Голоса

Землян разбудил голос Риа, стоявшего за мембраной. Врач приглашал их на очередное обследование. Рэни с Олегом быстро поднялись, собрали разбросанную одежду, привели себя в порядок и отправились в медицинский отсек. Улийцы очень педантично следовали всем установленным графикам. Неподчинение заведенному порядку рассматривалось почти, как личное оскорбление. Это земляне усвоили быстро. Однажды, когда Олег опоздал на массаж, Риа очень вежливо, но долго объяснял ему, как плохо Олег поступил, и, что так больше никогда делать нельзя. При этом землянин почувствовал себя так мерзко, будто его руку поймали в чужом кармане. Но с этого момента они с Ирен не опаздывали ни на одно улийское мероприятие. Даже капризной гостье не прощалась ее девичья забывчивость.
       Риа провел все необходимые измерения, озадаченно нахмурился и сообщил, что землянам надо посещать тренажерный отсек. И, если они в данный момент ничем не заняты, занятия можно начать прямо сейчас. Земляне с радостью согласились. Их тела уже тосковали по мышечной нагрузке. В тренажерном отсеке Олег с Рэни были впервые. Здесь одновременно могли находиться только двое пациентов или… подопытных. То, что они увидели, скорее, походило на столы для пыток. Рэни с сомнением посмотрела на Риа. Тот бесстрастно велел забраться на тренажеры. Врач закрепил руки и ноги землян мягкими скобами. Обтянул их тела тонкой, как паутина, эластичной тканью, что-то где-то подключил, и началось … Сказать, что процедура была из приятных, трудно. Их трясло, покалывало, растягивало, сжимало и разжимало. Одновременно тела обдавало то горячей, то холодной волной. Только после этих контрастных измывательств, земляне были допущены к нормальным физическим нагрузкам. Зато после всего их потрясенные и утомленные тела хоть и слегка ныли, но ощущали приятную мышечную радость.
- Я думала, мой скелет не выдержит и разлетится, - пожаловалась Ирен.
- Вам плохо? – встревожился врач.
- Нет-нет, уже хорошо. – Рэни как можно приветливее улыбнулась Риа и проверила позвоночник на подвижность.
- Чудеса, - удовлетворенно сообщила она. - Хотите, встану на мостик?
Никто не выразил особой радости по этому поводу, а Ирен настаивать не стала. Олег поиграл слегка опавшими бицепсами, но, в отличие от супруги, радости не испытал.
- Сдулся, - констатировал он. Улиец понял реплику и улыбнулся. За короткое время общения с землянами экипаж научился понимать шутки гостей. Некоторые даже довольно успешно упражнялись в земном юморе сами.
- Не переживайте, надуем, - успокоил Олега улиец. - Я вам составлю индивидуальную программу занятий. Олег поблагодарил заботливого врача, и они с Ирен покинули тренажерный отсек. Но в одном из коридоров на них чуть не налетел торопливо идущий Зоа.
- О! – издал он традиционное улийское восклицание, означающее апогей радости. - Счастлив видеть! У меня есть свободное время. А у вас, наверное, много вопросов. Ну, как? Поговорим?
- Вопросов больше, чем хотелось бы, - ответил Олег. - Я скоро из улийских загадок коллекцию составлю.
- Я к вашим услугам, - сообщил Зоа, бросая на Ирен робкий взгляд. Всем своим видом он показывал, что общением со строптивой и взбалмошной землянкой он сыт по горло. Но, следуя законам гостеприимства, он будет уделять ей внимания ровно столько, сколько необходимо по правилам хорошего тона. То, что она женщина и должна находиться на особом положении, по улийским понятиям, не играет теперь никакой роли. А Ирен же в свою очередь, получив полную свободу и безнаказанность, совершенно откровенно кокетничала со всем экипажем. Но быстро обучаемые улийцы на эти провокации больше не покупались и категорически не желали наступать на одни и те же грабли. Поэтому кошачьи уловки Ирен оставались без заметной реакции. Чего это стоило экипажу, сказать трудно. Но мужики держались стойко. Олег на первых порах забеспокоился. - Любое терпение может когда-нибудь и лопнуть. - Но вскоре понял, что для улийцев нарушить запрет то же самое, что и добровольно лечь на плаху. Просить, чтобы Ирен не измывалась над экипажем, бесполезно. - Ну, как лишить женщину ее врожденного естества? Женщина без кокетства – это, как тело без души. – И после некоторых размышлений Олег решил оставить себе роль пассивного наблюдателя. В, конце концов, пусть улийцы привыкают. Может, поймут, как земным мужикам приходится иногда туго. Положите перед голодным псом сахарную косточку и прикажите, чтобы он ее не трогал. Каково? Во-от… Это их, улийцев, балуют на все согласные улийки. А на земле за женщину бороться надо. За некоторых, конечно, и не надо. Но такая и не нужна. Ну…, может и нужна, но не надолго.
       Зоа привел своих гостей в ту же зеленую трапезную, позаботился о том, чтобы они удобно расположились в послушных креслах и приготовился отвечать на вопросы.
- Зоа, вопрос первый, но отвлеченный… Здесь тоже все из метаморфозной ткани? Такое ощущение, что все, к чему прикасаешься, подчиняется желаниям тела.
Зоа кивнул.
– Это недавние разработки. Материал дефицитный и пока очень дорогой, - пояснил он самодовольно. Олег заметил, что улийцы не пропускают возможность подчеркнуть свое богатство.
- Ну, а теперь, по существу, почему весь экипаж из семьи Эйи? Вы родственники?
- Нет, Олег, не родственники. Мы все вышли из разных гнезд. Но оплодотворять ходим царицу по имени Эйя.
- Сколько лет живут царицы?
- Сколько лет живет каждая царица, я не могу сказать. Но через каждые, э-э-э, - Зоа быстро пересчитал улийское время на земное и продолжил: - Через каждые тринадцать земных лет происходит обряд прощания со старой царицей. Ее место занимает другая - молодая. Новой царице дают то же имя, что и ее предшественнице.
- Так, значит, в отставку каждая царица уходит в двадцать шесть лет, - Олег состроил удивленную гримасу. - А почему так рано?
- Мы предполагаем, что организм царицы быстро изнашивается. Ей приходится постоянно беременеть и рожать. Остальные улийки бесплодны.
- Ничего себе! – оживилась Ирен. - Как наши пчелы!
- Или муравьи с термитами, - добавил Олег и пояснил, заметив непонимание Зоа, что на Земле есть мелкие организмы, живущие большими семьями или колониями. Все особи бесплодны, кроме одной крупной самки. Например, семья пчел образует улей, а главную самку называют маткой.
Зоа слушал с большим вниманием. При этом на его лице отразились замешательство и удивление одновременно. Он грустно усмехнулся:
- Очень интересно… Но еще более удивительно, что название нашей планеты и семьи ваших пчел.. звучат похоже – Ули… Улей.
Было видно, что это совпадение потрясло улийца. Во всяком случае, радости от услышанного он не испытал. Высокоорганизованные разумные существа и какие-то насекомые - сравнение не из приятных. Но Рэни, похоже, не заметила изменений в настроении Зоа и закусила удила.
- А сколько длится беременность царицы? – допытывалась она. При этом ее глаза горели так, словно она стояла на пороге великого открытия.
Улиец вздохнул и сделал отрицательный жест.
- К сожалению, ответа никто не знает, - смущенно проговорил он.
- Хорошо, тогда другой вопрос, - не унималась землянка, - Сколько мальчиков вам приводят каждый год?
- Если, из одной семьи, то не знаю. Мальчиков приводят всех вместе. А их количество зависит от того, сколько мужчин умерло от старости.
- Так. Значит, население планеты не растет, - как бы сам себе уточнил Олег. - Как здорово у вас все придумано. Отсутствие хищников, войн и болезней привело в природе к саморегуляции всех видов. Только, каким образом яйцеклетки вашей царицы узнают, оплодотворяться им или нет? Сплошные загадки. – Олег замолчал и погрузился в размышления. Ирен придумывала новый вопрос. А Зоа, видимо, впервые серьезно задумался об уникальности родной планеты.
- Зоа, - Ирен от нетерпения аж заерзала. - А ваши Мудрейшие… оплодотворять царицу ходят вместе с вами или отдельно?
Улиец вздрогнул и тревожно посмотрел на землянку.
- Что вы, Ирен! Мудрейшие вообще не ходят к женщинам!
- Ну, да, - согласилась Рэни. - Женщины сами приходят к ним. Насколько мне известно, Мудрейшие – это самые умные и выдающиеся члены общества. Уж кому-кому, а им сам бог велел передавать свои гены потомкам.
- Нет, вы меня не поняли, - с жаром запротестовал Зоа. - Мудрейшие, как раз, это те, кто вообще с женщинами не имеет дела.
- У них, что ли… Как это?... Обед безбрачия? У нас те, кто служит богу, как их… некоторые священники не занимаются сексом, - сбивчиво заговорила Ирен.
- Обеда безбрачия… Мудрейшие не дают. Они просто… не общаются с женщинами. – По интонации, с которой Зоа говорил о Мудрейших, чувствовалось, что земляне вторглись в запретную зону. Ирен растерянно замолчала. Она вопросительно взглянула на Олега, и тот ответил ей легким кивком.
- Спасибо, Зоа. Пока новых вопросов нет. – Олег поднялся и подал руку жене. Зоа вымученно улыбнулся и, сославшись на дела, быстро покинул помещение. Ирен непонимающе посмотрела ему вслед.
- Олег, - произнесла она и замолчала, почувствовав вызов телепатической связи. Олег бережно вел ее под руку, а Рэни, раскрыв рот, слушала внутри себя его слова.
- Девочка моя, отныне все обсуждать будет только таким способом. Просьба одна, подкрути накал своих эмоций и убери все картинки. Улийцы улавливают яркие образы. Постарайся думать бесстрастно и, лучше будет, если текстом.
Ирен удивленно вскинула на него глаза.
- Ну я же просил, - не глядя в сторону жены, продолжал Олег, - без эмоций. Смотри со скучающим видом по сторонам… Вот так. Умница.
Они не спеша, шли к своей каюте. Со стороны казалось, что каждый думает о своем. Тем временем Олег продолжал свой инструктаж:
- О Мудрейших больше ни с кем не говори. Ты заметила, как напрягся наш Зоа? Наверное, помчался давать наставления своим… Что-то наш друг не договаривает.
- Я заметила, - откликнулась Ирен. И ей вдруг стало невыносимо страшно. Веселые, жизнерадостные улийцы вдруг превратились в коварных заговорщиков. А гостеприимный уютный звездолет стал холодной и пугающей тюрьмой. Ирен внутренне сжалась, и в носу у нее защекотало. Она остановилась и прижалась к мужу, чувствуя себя маленькой и беспомощной девочкой.
- Рэни, ты что? – вслух спросил Олег. Он взял ее за плечи и легонько встряхнул. Ирен обижено фыркнула.
– Ну-ка, посмотри на меня, - сказал он с шутливой строгостью.
Ирен исподлобья взглянула на мужа и отвернулась в сторону.
- Все нормально, милая. Это бывает. Чуть-чуть страшно… Ну и что? Пройдет. – Олег решил устроить жене шокотерапию, иначе, расплачется. Пусть, лучше рассердится. – Рэни, ты сама вызвалась лететь, поэтому, возьми себя в руки…
- А что, трудно пожалеть? – перебила его Ирен, вывернулась из рук мужа и отошла, уставившись на радужный пушистый лист улийского плюща.
- Нет, не трудно, - более мягко ответил Олег. Ему, действительно стало по-отечески жаль испугавшуюся Рэни.
Ну, вот зачем она здесь? Не на прогулку же вышла - космос все-таки. Еще и в гриб собралась. Еще недавно он эту идею воспринимал совершенно нормально. Но сейчас его передернуло, и по спине пробежал холодок. Но виду он не подал.
- Ну и партнер, - шутливо произнес Олег, стараясь придать улыбке безмятежность. - Успокойся, колобок. Следствие только начинается…
Ирен всхлипнула и снова бросилась на грудь мужа. Олег мысленно вспомнил буквы русского алфавита, начиная с Ё, вздохнул и повел Ирен в их временную обитель.
       В каюте Ирен легла на полюбившуюся лежанку, свернулась калачиком и закрыла глаза. Олег сел рядом, откинулся назад и так, полулежа, решил привести мысли в порядок. В атмосфере витала интрига. Это заводило, будоражило и выплескивало в кровь хорошую порцию адреналина. Копать надо там, где начинается у хозяев нервозность, решил он… Мудрейшие… Надо бы посмотреть городские хроники. О грибах и улийках ничего нового уже не узнаешь. Теперь можно и по городам «побродить».
Как будто услышав мысли Олега, за входной мембраной раздался голос Ика.
- Олег, если пожелаете, мы можем продолжить наш просмотр.
- Конечно, Ика, я с удовольствием, - с готовностью отозвался он и взглянул на Ирен. Та продолжала лежать с закрытыми глазами с безучастным видом. Олег присел на корточки и заглянул жене в лицо.
- Рэни, ты пойдешь? – почему-то шепотом спросил он.
- Не знаю, - не открывая глаз, так же шепотом ответила она. - Что-то не хочется. Устала. Ты иди, я полежу.
- Я не долго, - пообещал Олег. Настроение Ирен его встревожило. В космосе депрессия случается. Только чужие депрессии – это абстракция, а у родного человечка – это реально. Разница ощутимая.