Двое на мосту

Тому было нечего терять. Он стоял на мосту лицом к протекающей под ним реке. Вода в реке казалась черной. Высоко в небе светила луна. Со стороны наблюдателю могло бы показаться, что Том не живой, что он словно нарисован на хосте грубыми карандашными штрихами – темный, одинокий силуэт на мосту. Он держал в руках кирпич и старательно обматывал его толстой веревкой, то и дело, завязывая замысловатые сложные узлы. Руки слегка дрожали от выпитого виски.
Тому было некого терять…
Он остался совсем один на этой земле. Год назад его любимая жена с ребенком погибли в автокатастрофе, отец Тома умер шесть месяцев назад, мать скончалась месяцем спустя. Через несколько дней после этого с белым светом простился его лучший друг. Ник был Тому как брат. Казалось, что на этой земле они уже успели пройти вместе несколько кругов ада. Страшная депрессия охватила Тома, постоянное пьянство отдалило от него друзей. Он бросил большой спорт.
Тому было нечего терять.
Ведь все любимые им люди покинули этот мир по тем или иным причинам. Том утратил смысл жизни. Ему не для кого было жить. Он устал. Устал от похоронного марша, что слился с ним воедино и звучит в его поджилках. Стоит только открыть глаза, а он тут как тут, в его ушах, и уже никакая музыка и никакой алкоголь не могли заглушить ужасного марша. Он устал оплакивать близких. Он подумал, что пора бы и ему отправиться к ним. Они не отделаются от него. Том их догонит. Где-то там. А ведь он боялся! Чертовски боялся… Как и любой нормальный человек, он не имел ни малейшего представления о том, что ждет его там, за гранью.
Он в последний раз обмотал кирпич. Раз! Он схватился на противоположный конец веревки. Два! И вот готова петля. Три! Он надевает ее себе на шею.
Ведь Тому нечего терять.
Тут он слышит какой-то звук позади него. Том оборачивается. На противоположной стороне моста прямо напротив него спиной стоит мужчина с полупустой бутылкой в руках, он слегка пошатывается. Мужчина не видит Тома. Он также смотрит на черную реку. Тома это не останавливает, ведь чем ему может помешать одинокий выпивший прохожий? Он все же набирается смелости и подходит к краю моста, перекидывает ногу через толстые каменные перила и садится лицом к реке, свесив ноги вниз. Черная вода в реке медленно движется, и Тому вдруг приходит в голову, что даже если он бросится в нее, то это будет еще не конец. Река торопливо несет свои воды куда-то вдаль. Так понесет и его. Эта мысль ужасно пугает его. Но в его руках его по-прежнему петля и кирпич. Он оглядывается и видит, что мужчина на той стороне моста перекинул торс через перила и свесился вниз, он готов лишь оттолкнуться ногами от земли… «Наверное, ему тоже нечего терять в эту лунную ночь», - подумал Том.
А Том был уже готов выпрямить ноги и выпустить из рук кирпич. Он представлял свой полет с уже выломанной шеей. А потом чернота. Холодная, черная вода. Он вдохнул в последний раз и…грохот осколков об асфальт заставил вдохнуть его вновь.
Том оглянулся. Мужчина напротив с удивлением смотрел на осколки некогда бывшей бутылки рома на асфальте. Рядом с бутылкой лежал карандаш, видимо выпавший из кармана пиджака мужчины. Он махнул на них рукой и снова перекинулся через перила. Ноги его выпрямились в струну, еще чуть-чуть и они бы прорезали воздух, оттолкнувшись от земли.
Том прокашлялся:
 - Эй?! – окликнул он мужчину. – Хочешь сброситься с моста?
 Мужчина слегка обернулся:
 - Тебе то, какое дело? Оставь меня в покое! – прогнусавил он. Язык его слегка заплетался.
 - Ну, как знаешь! – Том снова отвернулся к реке, ведя с ней безмолвный диалог. Собеседник оказался неразговорчив, и река была единственным, казалось, живым существом. Тому хотелось бы, чтобы река завлекала его, приглашала окунуться в черную воду.
– А что это у тебя на шее? – вдруг услышал Том голос мужчины на мосту. Он обернулся:
 - А… Это? – Том затянул петлю покрепче, - это я кирпич подвесил, чтобы быстрее пойти ко дну.
 - А мне ни петли, ни кирпича не надо. Я плавать-то совсем не умею, - хмыкнул мужчина.
 - Как тебе повезло! А я вот пловец! Мне слишком сложно утонуть. Но умереть я хочу именно в воде. Хочу почувствовать то, что чувствуют люди, когда тонут, по-настоящему. Если я не смогу, то там, в воде, я задушу себя петлей, а кирпич потянет меня ко дну. А тебя как зовут? – решил напоследок спросить Том.
 - Гарри.
 - Гарри. А меня Том. Ты с чего это решил сброситься с моста?
 - А не все ли равно?! - лицо мужчины исказила злоба, но Том заметил, что это был скорее гнев от бессилия.  – Я так решил. Жизнь не имеет смысла, если прожив ее, не можешь оставить после себя что-то действительно выдающееся.  – Гарри затрясло, его глаза были красны и налиты слезами, улыбка была горька, словно дёготь. В глазах его светилось разочарование.  – А…а ты? Почему ты здесь?
 - У меня погибли все мои близкие. – Горько вздохнув, ответил Том. - Меня и похоронить даже не кому…
 - Понял. Ну что ж… Поехали?  - Гарри набрался решимости.
 - Сделаем это вместе?
 - Давай. Переходи на мою сторону. Вместе прыгнем.
Том, молча, перешел на ту сторону моста, где стоял Гарри.
 - Сядем? – спросил он.
 - Сядем! – согласился Гарри.
Мужчины оба сели на перила, смотря на черную реку под ними.
 - Слушай, как там тебя?  - спросил Гарри, путаясь в словах. – Тим?..Бэн?..Шон? – он пощелкал пальцами, и прищурился, напрягая память.
 - Том!
 - Да, Том. Ты погляди только! Какая сегодня луна! Знаешь, я столько раз изображал ее… Разве есть ночью что-либо прекраснее? О, да! Она моя спутница, моя возлюбленная, - голос Гарри дрогнул. Казалось, что он действительно прощается с любимой.
Тома поразила романтичность этого незнакомца. Он пристально наблюдал за пьяным собеседником. Мир Тома был миром напряжения, титанический нагрузок, радости побед и печали поражений. Успешный, неутомимый спортсмен еще не встречал мужчины настолько чувствительного, полного переживаний, влюбленного в этот мир. И теперь он собирался бросаться с моста!
Гарри, тем временем, продолжал:
 - Я не знал, какой вид смерти мне ближе. Я все искал. Долго искал… Я увидел тебя на мосту, и…и вдруг мне захотелось нарисовать тебя. Знаешь издалека, ты смотрелся на мосту так одиноко и противоречиво.  – Гарри достал из внутреннего кармана старого пиджака скомканный листок. – Это лишь эскиз…
Том взял листок и развернул его. В темноте было плохо видно, но он повернулся к лунному свету и увидел простой карандашный набросок. Простой, но удивительный. Рисунок очень понравился Тому, может потому, что человека далекого от настоящего искусства легко удивить? А может, потому что перед ним стоял талантливейший художник-самоубийца? На листочке беглыми и легкими штришками был нарисован этот красивый массивный мост. Он имел власть над  Томом, он снова почувствовал, что не река, а именно мост решит его судьбу. Он снова подумал о смерти. Особенно, когда увидел свой одинокий силуэт на мосту. Художник спешил, изображая Тома, но точность изображения его позы, буквально каждая деталь полностью соответствовала ему. Он казался и живым и мертвым одновременно, а может подвешенным где-то посередине. Луна, заливала светом весь рисунок; изображенная в углу, она освещала человеку на мосту путь вниз, в черную воду. А вокруг никого. И Тому нечего терять.
Он оторвался от рисунка и взглянул на художника. И снова на рисунок. Там он был совсем одинок, а здесь на этом пустом мосту они стояли вдвоем. «Значит, я умру не один», - подумал Том, и эта мысль согрела его душу.
 - Ты то и натолкнул меня на мысль, что сброситься с моста будет для меня самым лучшим способом  умереть, - подал голос Гарри.
 - Знай, ты замечательный художник!
 - Нет, это не так. Если бы я нарисовал эту картину, возможно, ты бы купил ее у меня. Только ты, потому что, она изображала бы тебя и была бы интересна только тебе. Она бы висела у тебя в доме, или лежала у тебя на столе. И никто больше не увидел бы ее, потому что у тебя никого нет.
Том почувствовал укол в сердце, но выкрикнул:
 - Нарисуй эту картину! Ты ведь еще можешь уйти с моста! Взять свой холст, или что там тебе нужно, и запечатлеть меня на нем. Ты будешь знать, что воздал неизвестному на мосту последние почести и вечная ему память останется на этой картине.
 - Нет,  - возразил Гарри, и резко выхватив эскиз из рук Тома, швырнул его с моста прямо в черную воду, - я не стану больше рисовать.  - Это был мой последний рисунок. Он умрет в воде вместе со мной. А вот ты можешь уйти с моста. Зачем тебе умирать в воде, это более чем глупо для пловца. Ты можешь дальше заниматься спортом.
 - Нет, у меня нет больше смысла жить и плавать. Давай доведем дело до конца! – Том снова набрался решимости.
 - Да, ты прав, что-то мы заболтались, - согласился Гарри. Он перекинул ноги через перила моста и присел. Том последовал его примеру.
 - Чудно, - пробормотал Том, вглядываясь в далекие огни города.
 - Сегодня прекрасный вечер. И луна сегодня, словно королева. И река такая спокойная, вода так медленно горделиво течет куда-то. Мы умрем так красиво! Настолько красиво, что ни один художник мира не смог бы передать этой щемящей красоты, - растягивая слова, проговорил Гарри.
Сентиментальный бред Гарри всколыхнул в Томе бурю неизведанных эмоций. Он с удивлением взглянул на него. В глазах Гарри он видел прощение со всем тем, что он вдохновенно изображал на холстах всю свою никчемную жизнь.
 - Ну, что? Прощай! – проговорил художник.  – Удачи тебе там в воде. Только другой удачи. Постарайся все же умереть, как и задумал.
 - Спасибо, прощай…
Мужчины устремили взгляды на темную реку, Том глубоко вздохнул, Гарри со страхом улыбнулся реке. Том потоптался по краю моста, упираясь голенями в каменные перила. Только наклониться и разжать пальцы. Только наклониться и разжать пальцы! Он услышал прерывистое дыхание Гарри. Взглянув на него, он увидел, что художник расправил руки и стоит на самом краешке моста, слегка покачиваясь. Он уже наклонился слегка вперед и закрыл глаза.
 - Стой!!! – громкий крик Тома прорезал тишину и застрял у него в горле.
 Гарри потеряв равновесие, успел все же схватиться одной рукой за перила, его нога соскользнула с края моста, и он чуть не сорвался в воду. Молниеносным движением сильных рук Том вернул Гарри на край моста.
 - Постой, я хотел сказать… - запыхавшись, проговорил Том.
 - Да что тебе еще? Умереть спокойно не дашь! – Гарри снова надел маску ярости и отчуждения, как и в самом начале, когда он стоял, перегнувшись через перила.
 - Э, слушай! Как там тебя? Джон? Сэм? Лари?
- Гарри! – подсказал тот.
 - Да, Гарри!  - Том вдруг по-дружески хлопнул его по плечу. - А не взять ли нам по бокальчику светлого Баварского, а?
 - По бокальчику светлого Баварского? А как же вода? Смерть? Ты что совсем спятил, парень?
 - Том!
 - Да, Том! Слушай, может ты свихнулся? Если это так, то проваливай и не мешай мне спокойно распрощаться с жизнью.
 - Да нет же! Послушай, ведь ты! Именно ты показал мне, что в этом мире еще есть, чем восхищаться! Так зачем же тебе бросаться с моста? Давай прогоним смерть! Она зовет, манит нас. Но мы ведь сильнее. Мы можем выжить. Смотри, над смертью можно посмеяться! – Том схватился руками за перила, выгнулся и вытянул ногу далеко вперед, словно дразня, готовый вот-вот сорваться вниз. Его ноги стояли на самом краю, а на груди, висел кирпич. На шее Тома уже покраснели следы от натиравшей грубой веревки. Он так правдоподобно качался над водой, что Гарри не на шутку испугался за Тома. Он схватил его за руку и остановил. Том, смеясь облокотился на холодные каменные перила моста. Пот выступил на его лбу. Улыбаясь, он проговорил:
 - Давай дадим смерти отсрочку? Ведь нам то! Нам то, есть что терять! Ведь на самом деле мы не одни. Даже в смерти мы вдвоем! В жизни ведь столько всего прекрасного! Река, луна, мост, да все вокруг, в конце концов! Ха-ха-ха! Вокруг нас обычные люди. Завтра по улицам будут ходить прохожие. А мы будем идти, и улыбаться им. Это жизнь! Мы теряем ЕЕ.
 - А ты прав! – глаза Гарри слегка прояснились. - Да ты прав! Черт возьми! Я плюю смерти в лицо! Адьё, смерть! – закричал Гарри и сделал смачный плевок прямо в реку. - Тот рисунок ничего не стоит! Ведь там ты стоял готовый сброситься с этого моста!
Тут Том отвязал кирпич от петли и выкинул его в воду. Кирпич ударился о водную гладь, обдав мужчин тысячами брызг. Словно священное омовение! Словно новое рождение. Петлю, Том шуточно завязал на шее, словно галстук, гордо расправив мощные плечи пловца! Он поправил пиджак Гарри, затем поднял с земли карандаш, просунув руку сквозь перила. Он аккуратненько вставил карандаш в карман пиджака Гарри.
 - Адьё, смерть! – повторил Том. – Прощай! Если мы и захотим умереть, то сделаем это еще красивее! А сейчас жизнь! Пошли, Гарри! И завтра же ты учишься плавать!
Мужчины зашлись громким смехом с истерическими нотками и разом перелезли с перил на мост. Они зашагали вдоль моста развязной походкой, причем один из них постоянно подпрыгивал и дурачился, а другой расправлял руки, устремив взгляд далеко в небо, и кричал что-то радостное и вдохновенное.

Несколько лет спустя
В светлом выставочном зале картинной галереи было шумно. В этот день был организован пышный фуршет, ведь один из самых известных художников города выставлял сегодня свою гениальную картину, над которой работал несколько лет. Любители живописи и поклонники художника собрались здесь и живо обсуждали его творчество.
 - И вот, дамы и господа, настал кульминационный момент сегодняшнего вечера! - разносился по залу голос модератора.  – Премьера! Великолепный уникальный образец современного искусства! Воплощение позитива, жизненной силы и энергии. Первая цветная работа художника! К вашему внимаю «Двое на мосту»! – и модератор сорвал с холста ткань. Глазам наполненного зрителями зала открылась огромная картина. В серо-синих тонах фона угадывались очертания массивного моста, десятками разных оттенков было представлено живое и движущееся небо. Сверкающая луна отбрасывала серебристый свет на тех, кто был изображен на картине. Это были двое мужчин, небрежно одетых и несказанно веселых. Один шел, запрокинув голову назад и расправив руки, крича что-то в небо. А второй был изображен в прыжке, вскидывая руку. На его шее болталась веревка, но это только дополняло его наряд. Каждая эмоция, каждая черта лица персонажей на картине несла в себе море света и радости, что удивило и вызвало улыбки у посетителей галереи. Возгласы одобрения и восторга послышались со всех сторон, и зал галереи утонул в аплодисментах.