Закрыть глаза

    Преступив утром порог, нельзя было не сделать ещё шаг. Я был ещё слишком слабым, сонным и глупым и не в моей власти было остановиться. Каждый из тех, кто меня окружал, помогал мне шагнуть вновь, все куда-то шли, это казалось нормальным. Дойдя до кучки сбившихся вместе людей, я, шагая с ними в ногу, стал расспрашивать, что они делают и куда вообще собираются попасть. Многие пожимали плечами, некоторые — как мне казалось, иронично — сообщали, что намереваются пройти по морю, ступая по набросанным там миллионами людей кучкам земли и железа. Одобрительно им улыбнувшись, задумчивый, пошёл я дальше. На дороге попадались мне люди, многие из которых кивали и проходили мимо, некоторые брали меня за руку и несколько шагов мы делали вместе — и до сих пор я гадаю, что заставило их так поступить. Кто-то показывал мне интересные места, кто-то подбрасывал всякий хлам, пытаясь заставить меня споткнуться. Ноги потихоньку начинали болеть, и я стал задумываться, не пора ли остановиться. Но передо мной стоял вопрос: зачем же я тогда вообще ступил на этот путь, если не собирался куда-то прийти?

    Закурив сигарету, я попытался понять, куда я всё-таки иду. Попадавшиеся мне на пути люди, у которых я искал ответ, несли несусветную чепуху либо же вовсе пожимали плечами и отмахивались. И я решил найти что-то интересное в этом огромном городе, место, где бы можно было остановиться. Но ничто не откликалось в моей душе, ни малейшего резонанса, да и сам город вскоре стал казаться будто бы бутафорским, надутым. Так, размышляя на ходу, я решил закончить свой путь прямо тут, на обочине, чтобы никому не мешать. Дождавшись, пока на пути не появится достаточно удобное кресло, я подошел к нему и собрался уже сесть, как вдруг на меня налетело множество людей и они стали кричать, прося меня ни в коем случае не садиться. Испуганный, я вскочил, и мне стали объяснять, что мы все должны идти пока можем. Указывали на какого-то беднягу, который шагал, обвитый по колено сорняками, и говорили, что если уж даже он идёт, то мне и подавно стыдно останавливаться. Я ничего не понял, но раз они так считают, быть может, стоит продолжить путь.

    Так я брёл, день был в самом разгаре, солнце нестерпимо пекло и в таком ярком свете я стал искать ответа у уже сидевших около дороги людей, спрашивать, как и зачем они закончили свой путь. И вновь на меня посыпались совершенно невнятные ответы, но среди них были и такие, что захватили мой разум. Я решил дойти до самой высокой точки, на которую смогу взобраться, и там, невзирая на слова окружающих меня добрых людей, я остановлюсь.
    Оглядевшись, я приметил гору с тремя храмами на ней, и решил, что это весьма достойное место. И вот, сдирая в кровь руки, я уже карабкаюсь в вышину. Казалось бы, сколько ещё можно, но подо мной была едва ли десятая доля горы. День миновал свою середину и тёк к концу. Забыв себя, я рвался вверх; видя несчастных, сидящих вокруг со сломанными ногами, выбившихся из сил, усиливал напор. С ужасом глядя в небо, я больше всего боялся увидеть зарево заката. Этот страх заставлял меня шевелиться и пытаться добраться до одного из храмов раньше, чем его коснётся ночь — благо на горе она наступает позже. На закате врата запираются и новые люди начинают готовиться выйти из своих домов с рассветом.
    Но руки мои слабели, ноги истёрлись о камни дорог и, почти взойдя на вершину, я упал. Что ж, это тоже очень высокое место и отсюда открывается прекрасный вид на город, в котором я родился. Но как же хочется зайти в храм! Усесться на мраморных ступенях и вздохнуть, наконец, свободно; чистым воздухом наполнить свою грудь!

    Твёрдая рука взяла меня за плечо и помогла подняться. Обернувшись, я узрел пожилого господина в небесно-голубом одеянии, усыпанном золотыми звёздами. Он тихо молвил:
    — Мой путь уже завершён. Я никогда не побываю в храмах, но причина тому достойная: я строил один из них.
    Я повернулся и увидел множество замечательных людей, стоявших вокруг, взиравших на меня кто с сочувствием, а кто с ободряющей улыбкой.
    Но самостоятельно идти я уже не мог, а кто окончил свой путь, меня уже не проводит. Компания, собравшаяся вокруг, восхитительна, но моя мечта так и не осуществилась.
    И тут уже увлажняющимися глазами я увидел протянутую мне руку. Человек, стоявший чуть ближе ко вратам, сказал:
     — Быстрее! Солнце уже садится.
    Опершись на предложенную руку, я сделал шаг. И ещё. А потом ещё один. Высшие люди, оставившие путь по различным причинам, тянули меня, передавая друг другу, пока я не коснулся ступеней храма. Врата отворились и я сделал последний шаг.