рассказ В корзину

Содержание рассказа навеяно прочтением многчисленных переводов стихотворения Э. По "Ворон".


                В КОРЗИНУ

     Утомлённый писатель откинулся от рукописи, резко махнул рукой и воткнул своё стальное позолоченное перо в рукопись, да так, что на этом ненавистном сером листе осталась большая черная клякса. Он даже визуально представил себе эту кляксу.
     Но… Писатель жил в ХХI веке, железных перьев и ручек уже давно не существовало и вонзенное стальное перо, звенящее, как камертон, было его фантазией и бессильем…
     Писатель последнее время много и напряженно работал. За окном была полудрема наступающей ночи, лишь отдельные пробегающие машины будоражили покой писателя мутными тенями по потолку. Он чувствовал себя покойно, уверенно. Его окно было отгорожено от уличной прохлады тройным пакетом стекла, а дверь защищена стальным пуленепробиваемым  листом.
     Он работал. Он умел в жизнь своих героев вводить душещипательные сцены убийства, и по сценарию, складывающемуся в его воображении любил заводить в жизненные тупики людей не достойных его писательского величия.
     Он работал медленно, настойчиво, выдавливая из себя очередной вербальный геройский поступок милиционера и лоха преступника, которого он хотел очередной раз круто наказать, но таким образом какой бы не встречался в многочисленных романах наших современных писательниц.
     Однако мысль его остановилась. Дисплей, освещавший его серое лицо – потух, пальцы сползли с клавиатуры. Писатель пребывал в растерянности и ожидании вдохновения.
     - Ши-ши-ры-ры, - прокатился в воспаленном мозгу писателя неожиданный звук. Писатель не обратил на это никакого внимания. Он думал...
     - Ши-ши-ры-ры, - раздался повторно противный звук. Сознание писателя сместилось с сюжета куда-то ближе к реальности. Но не вызвало тревоги.
     - Ши-ши-ры-ры-ры. Прозвучало всё настойчивей и противней в мозгах сочинителя. Ему почудилось, будто кто-то скребет железом по его стальной пуленепроницаемой двери.
Писатель вздрогнул. Он был совершенно уверен, что этого с его дверью никогда не могло случиться. Там, внизу, была ещё одна общая входная дверь, и рядом с ней должен был сидеть Он – охранник со стриженой макушкой на пустой квадратной голове.
     - Ши-ши-ры-ры. Вновь прозвучало в воспаленном мозгу автора незаконченной страницы. Писатель возмутился и, почувствовав себя хозяином дома, поднялся, и твердыми уверенными шагами двинулся к входной двери. Чего было бояться ведь там, внизу накачанный охранник...
     - Ши-ши-ры-ры. Писатель негодовал, передвигаясь в полумраке квартиры. Его сила и уверенность укреплялась через звон засовов и замков. Он в позе рыцаря, готового защищать себя, свое жилье и свой сценарий с грохотом распахнул дверь…
В ответ была тишина...
     Писатель остолбенел. Он готов был сражаться, он хотел возмущенно кричать, капризничать в своей писательской исключительности. Он хотел предъявить свои права на тишину и покой.
     Но в ответ на стук и возмущение - тишина.
Тишина напугала писателя больше чем скрежет металла о железо. Он испугался этой тишины и не смог ступить шага в неизвестность. Его самоуверенность сжалась, как сдувшийся на ветру надувной шарик Запал зазнайства сник и только робкий взгляд потухших глаз бродил по этажной коридорной пустоте.
     - Что это? – пробормотал испуганный человек, ещё раз оглядев пустой коридорный куб. Он не решился ступить дальше, но четко различил фарфорового мишку, кукую-то мельницу, ещё какие-то силуэты из знакомых ему сувениров из германских конфет «киндер сюрприз», по-видимому, обронённых соседскими малолетними детьми.
     - Кто скрежетал? -  пробормотал себе под нос испуганный писатель.
     - Кто скрежетал? – прокричал он, стремясь через крик восстановить потерянную наглость самоуверенного человека.
     - Кто?..
     В ответ - тишина.
     Писатель громыхнул стальной дверью, многочисленными запорами и вернулся к потухшему компьютеру.
     Он успокаивался и почти задремал.
     - Зи-зи-зи-и, - проскрипело в оконном стекле.
     Писатель нервно метнулся к холодному темному стеклу.
     - Зи-зи-зи-и.
     Занесенная рука писателя в испуге повисла у оконной шторы.
     - Зи-зи-зи-и-и. Скрипело в окне. Писатель  в страхе дернул штору. Рожок луны и мерцание Венеры висели, как театральные декорации на фоне бескрайнего космоса. Опущенные глаза сочинителя с высоты шестнадцатого этажа отметили редкие  запоздалые автомашины, спешившие к месту стоянки вдоль нескончаемой ленты припаркованных машин. Писатель бросил сердитый взгляд на тротуар. На черном, как ночь, подиуме качался в мутной декабрьской позёмке обшарпанный субъект. Мятое жизнью и пережитыми событиями мнимых героев лицо на асфальте четко воспроизводило мешки под глазами, высокий лоб и лысину хозяина элитной квартиры. Субъект крутил высунувшимся примороженным указательным пальцем из рваной перчатки возле виска и кричал громко простые всем известные обидные слова.
     - Не может быть, - простонал писатель. Но обшарпанный субъект исчез с поля зрения раньше, чем закончился вырвавшийся стон.
     Обессиленный, опустошённый писатель упал в  кожаное рабочее кресло. Чувствительный компьютер щелкнул и высветил последнюю с трудом вымученную страницу. Писатель, в беспричинной ярости, стукнул по клавишам, и неоконченный сюжет упал в корзину.
     В ответ была тишина.
Тишина... и больше ничего.