Несостоявшаяся дуэль с Другановым

Друганов Иван Матвеевич был адъютантом генерала Орлова Михаила Федоровича, командира 16-ой пехотной дивизии.

Александр Пушкин с генералом был знаком ещё  по «Арзамасу» и запросто встречался в Кишиневе в доме, где жили друзья В. Ф. Раевский и К. А. Охотников,  или у самого Михаила Федоровича.
 
Воскресенье 7 ноября 1820 года, с утра, он проводил у Орлова, где хозяйничал в отсутствие Михаила Федоровича приехавший его брат, Федор Федорович. Здесь же в гостях были и  Давыдовы — братья по матери прославленного героя Отечественной войны Раевского Николая Николаевича.
 
Пушкин с Александром и Василием  познакомился во время путешествия на Кавказе с Раевскими, и чувствовал себя здесь очень свободно. В гостиной все разговоры вертелись о его новой песне «Черная шаль», которая всем нравилась.

Горчаков Владимир Петрович, который только что прибыл в Кишинев, в качестве квартирмейстера при штабе 16-й пехотной дивизии, не был знаком с поэтом, и сидел молча. Он ещё не слышал «Черную шаль», которую все обсуждали с жаром. Заметив, что Горчаков не участвует в разговоре, Федор Орлов попросил Пушкина прочесть ему свои стихи. К просьбе горячо присоединился и сам Владимир Петрович.

Непоседливый Пушкин, не ломаясь, тотчас же начал её читать, но, повторив, вразрыв, некоторые строфы, вдруг схватил рапиру со стены и начал играть ею, подпрыгивая, становясь в исходную позу, как бы вызывая противника; в общем, вертелся с рапирой во все стороны.
 
 Как раз в эту минуту и  вошел  к ним Друганов, с которым у Пушкина сразу сложились натянутые отношения. Еле дождавшись, пока тот поздоровался со всеми, он быстро произнес:

- А давайте мы с вами начнем сейчас биться, Друганов!
- Нет! Дайте мне спокойно посидеть.
- Нет, давайте биться, давайте, - и как резвый ребенок, стал, шутя, затрагивать его рапирой.
 
Друганов рукой отвел в сторону рапиру один раз, второй ...Поэт не унимался. Адьютант Орлова начал сердиться и грозно сдвинул брови.
 
Посмотрев на назревающий скандал, Горчаков быстро попросил Пушкина прочесть молдавскую песню, как тут называли «Черную шаль». Поэт  тоже на удивление  сразу согласился, бросил рапиру и принялся декламировать с чувством. Было видно, как каждая строфа занимала его, и, казалось, он доволен своим новорожденным творением.
 О том, что он хотел сразиться с Другановым, враз было забыто.
Тем и кончилось.