Дело - ТАБА. Животный инстинкт

Подводный мир – кораллы, ракушки, рыбы, обитавшие в этом удалённом аппендиксе Красного моря, – меня, признаться, несколько разочаровал. Я, конечно, ожидала, что рифы тут будут несколько беднее в плане разнообразия видов населения, нежели в Шарме, но очень рассчитывала на качественную компенсацию за счёт более раннего времени года, а, значит, и более тёплой воды, где мне удастся поглядеть на тех, кто в декабре уже находился в спячке.
И, действительно, я застала тут очень интересных крабов – не тех малышей, что живут внутри опустевших витых ракушек, а настоящих, пузатеньких, которые прячутся в прибрежных камнях и очень прытко бегают боком при попытке их отловить во время отлива.
Кроме того, здесь же, под камнями, обнаружилось бесчисленное множество морских звёзд – и пусть этим красоткам было далеко до тех тихоокеанских разноцветных "моделей", что украшают собой рекламные страницы в журналах, но зато они были здесь – и их можно было потрогать. На самом деле, эти существа напоминали крупных пауков: серовато-коричневые, с очень длинными и тонкими «мохнатыми» ногами (сплошь состоящими из весьма цепких присосок), с невразумительным тёмным слизистым мешочком посредине, внизу которого располагался маленький ротик – в общем-то, ничего интересного, тем более что различались они только размером. Но зато, детям на радость, их тут была прорва.

А ещё здесь водились великолепные морские черепахи! Я долго не могла представить себе, где они прячутся, и как надо их искать, когда на второй или третий день, вечером, в то время как народ уже, в основном, разошёлся с моря, осталась на довольно обширной территории самого крайнего рифа практически одна. Неподалёку от меня плавал только один такой же упёртый искатель – дядечка средних лет с фотоаппаратом.
Я высматривала в зарослях водорослей с одной стороны рифа каких-то зелёных рыбок, виртуозно маскировавшихся под морскую растительность, мужчина фотографировал что-то своё на противоположном конце «поляны» – мы старались не мешать друг другу, как вдруг он высунулся из воды и замахал мне рукой, прокричав из-под маски неразборчивую фразу, в которой ухо моё выцепило слово «чёрчл».
Мигом сообразив, что это могло означать по-английски, я рванула к нему и…
Около рифа, совершая время от времени небрежные взмахи передними ластами, изящно парила в прозрачной воде огромная морская черепаха. Её размеры и возраст внушали, как минимум, уважение: навскидку около 120 см от клюва до кончика хвоста, широкий и плоский, будто присыпанный от старости пылью панцирь, тёмная гладкая кожа конечностей и вытянутой шеи…
Насколько же крупнее и солиднее она выглядела, чем те симпатичные продолговатые слепыши с очаровательными хоботками, которых мы кормили хлебом летом, в Даламане!
Дядька снимал, а я плавала за тортилой, стараясь не попадать в кадр. Мне было ужасно интересно, каково это чудо вблизи.
Летом я уже имела возможность немного пообщаться с дельфином, и ощущение упругой и плотной, очень гладкой кожи остались в памяти рук. Я хотела потрогать черепаху, потому что представляла, что морская черепаха на ощупь должна отличаться от твёрдых и шершавых сухопутных!
И, действительно, сумев пару раз поднырнуть так, чтобы коснуться её задней лапы и провести рукой по краешку панциря, я почувствовала, насколько обманчива внешность. Её кожа была совершенной: нежной и гладкой, и даже шероховатость расписных пластинок наружного скелета оказалась мнимой. Это был всего лишь рисунок, смазавшийся от старости…

Рептилия изредка косила в мою сторону круглым тёмным глазом, но не проявляла никаких признаков агрессии. Кажется, моё присутствие не слишком её смущало – по крайней мере, она разок щипнула какую-то водоросль, на ходу проглотив клок, и продолжала кружиться возле кораллового плато, высматривая что-то, ведомое лишь ей одной.
Зная себя, я предпочла не испытывать судьбу и старалась держаться подальше от её внушительного клюва. Так мы проплавали некоторое время, после чего я отстала, а она, наконец, начала от нас удаляться. А мы провожали её восхищёнными взглядами.
Всё-таки, удивительно, как носительница такой тяжёлой костяной конструкции движется с необыкновенной лёгкостью и изяществом! В принципе, даже пресноводные красноухие черепахи в этом плане и рядом не стояли с неуклюжей, неповоротливой «пехотой». Что уж говорить про обитателей плотной солёной воды. Но всё равно это стоит увидеть своими глазами…
Я встала на ноги, чтобы, наконец, отдышаться. Дядька тоже поднялся над водой, помотал головой в маске и шумно выдохнул фонтан восторженных слов, из которых я разобрала только «фантастик».

На следующий день я уже целенаправленно отправилась на фотоохоту, и мне повезло!
В период предвечернего затишья из коралловых зарослей мне навстречу выплыл молодой и свеженький, очень симпатичный экземпляр той же самой породы. Так же как и вчерашняя, эта черепашка спокойно плавала по своим делам, довольно долгое время позволяя мне её преследовать. Я сделала несколько снимков и даже сумела записать небольшой ролик.
А назавтра, уже накануне поездки в Петру, мне повезло и вовсе просто исключительно. В принципе, это был последний мой свободный день, все интересные персонажи – обнаружены и посчитаны, съёмки сделаны, а мыльница стояла на просушке и подзарядке перед ответственным мероприятием.
И я плавала просто так, для здоровья и удовольствия, но без особого смысла. Однако море неисчерпаемо богато на сюрпризы, и, разумеется, вновь сумело меня удивить и порадовать.
Во-первых, на самом дне я обнаружила лежащего практически в открытую ската. Цвета песка, с нарядными цикорными «огоньками» на спине и боках и с таким же сиятельно-голубоватым длинным и острым хвостом, он пучеглазо таращился на мир перед собой и сверху, нимало не заботясь на тот счёт, что его сейчас буквально можно достать рукой…
Но, нет. Это слишком опасно. К существам, часть из которых совершенно точно имеет оглушающий электрический потенциал, да и вообще, к обладателям подобных хвостов я не пристаю никогда.

Зато, после того, как я ещё разок обплыла вокруг рифа, то от своего края заметила где-то в середине зеленовато-горчичного подводного ковра нечто совершенно необыкновенное. Какая-то странная мерцающая белая клякса медленно передвигалась по колковатым водорослям, явно опираясь на редкую и пружинящую основу. Чем? Что это такое ползёт, вместо того, чтобы плыть?!
Совершенно заинтригованная, я подлетела к месту событий и едва не захлебнулась от удивления.
Распяленный плащ, явно тонкий и очень подвижный, похожий на шёлковую ткань, стягивался вверх вдоль гибких спиц. Увенчивала эту конструкцию крупная голова с огромным носом и двумя сердитыми глазищами по бокам...
Не поймите меня неправильно, но все осьминоги, которых я видала ранее, входили в состав коктейлей из замороженных морепродуктов и размером были никак не крупнее креветок. А вот эта личность, которая, завидев меня, замерла на месте, явно желая избежать непрошеного знакомства, ростом хоть и не дотягивала до той черепахи, которую я застала накануне, но уж точно превосходила в размерах мою ящерицу.

К слову сказать, осьминоги это поистине уникальные моллюски. Во-первых, они весьма свободны в передвижениях, в отличие от их многочисленных собратьев, пожизненно закованных в броню, а, во-вторых, ещё и обладают изумительными способностями к мимикрии. Строго говоря, это их почти единственная защита в отсутствие крепкой раковины. Почти – потому что есть у него в арсенале и ещё одна весьма занятная возможность.
Так вот, если очаровавший меня прошлым летом хамелеон в состоянии несколько раз поменять цвет в течение минуты, то осьминог способен преображаться мгновенно. Собственно, он меняет окраску постоянно, буквально полыхая одновременно совершенно разными цветами, моментально переливаясь красками, причём, насколько я поняла, действие это у него носит скорее предупреждающий, нежели адаптивный характер.
Так вот, почуяв опасную близость инородца, головоногое сначала пригнулось в надежде, что «пронесёт», а потом, почуяв занесённую руку, полыхнуло яростным пламенем, немедленно оборотившись из светло-голубого в густой фиолетово-лиловый, сложилось зонтиком и упорхнуло вверх, оставив за собой густой шлейф чёрного «дыма».
Пролетев немного, ракета спланировала на выступ коралла возле небольшой прорехи, сквозь которую был виден чистый белый песочек и мелкие рыбёшки, играющие в прозрачной воде. Осьминог сел и быстренько пополз к краю ямы, где, очевидно, собирался отсидеться. Но не успел – зачерпнув ещё глоток воздуха, я вновь нырнула и успела ухватить его за голову. Шёлковое тело сжалось, облепив собой край выступа – моллюск снова густо покраснел, потом резко побледнел, дёрнулся и замер. А затем протянул одну из ног и обвил меня щупальцами. После чего был, наконец, с миром отпущен по своим осьминожьим делам.

От переизбытка чувств я была немного пьяной. Такого чуда мне ещё переживать не приходилось.
Ничего большего я уже искать не могла – так меня поразило это удивительное знакомство.
Даже если я и не успела увидеть всех тварей, живущих в этих широтах, то всё равно никого более интересного мне не найти. Нету таких, я точно помню, я же в детстве «Мир животных» читала…
Вот теперь можно спокойно умирать, – пронеслось у меня в голове, к немалому моему испугу.

- Ооооляяяяяя, не дразни рыбу… Не дразни рыбу, я сказала! Или ты полагаешь, что все эти разнопёстрые создания, что с утра до ночи пасутся тут по своим делам, непременно рады с тобой пообщаться и просто-таки спали и видели, чтобы ты среди них бултыхалась? Да, сейчас!
Не забывай, что за своё пребывание здесь ты платишь местному населению, которое, понастроив отелей среди этих жутковатых, первобытных гор, едва ли пригодных для жизни, теперь просто счастливо от того, что ты приехала на недельку поплескаться в заливе среди рифов, предусмотрительно выращенных на наваленных в море каменюках, и им сколько-то денежек с этого перепадёт.
А вот эти-то тебя как раз совершенно не заказывали, и им, как минимум, параллельно твоё назойливое присутствие среди них. Ну, а как максимум…
Красивая крупная крылатка, довольно долго терпевшая мои трепыхания вокруг своей персоны, медленно и изящно взяла чуть в сторону, когда я в очередной раз загребла рукой прямо перед её носом. Но перед этим мгновенным неуловимым движением дёрнулась назад, аккуратно засадив мне одной из иголок своего плавника прямо под ноготь среднего пальца.

Потрясая покрасневшим, распухшим как сосиска и уже начавшим неметь факом прямо перед носом у юноши-ресепциониста, я немедленно потребовала позвонить гиду, дабы спросить у неё насущного совета – что же мне делать дальше.
Гид, выслушав меня, растерялась и велела перезвонить ей после консультации у врача.
Стали звонить доктору, который оказался где-то поблизости и обещал сейчас быть, а от меня потребовали страховку, которая, разумеется, была в номере.
Сбегав за страховкой, я заодно поменяла полотенце, которым прикрывалась, на более цивилизованное одеяние – шорты и майку, после чего, разумеется, тут же помчалась обратно.
Тем временем доктор прибыл на место и завёл меня в хронически запертое мрачноватое помещение между «пляжным» входом в лобби и ресторацией. Там он попытался поговорить со мной по-английски, но дело не клеилось, и я, как могла, обрисовала ему ситуацию при помощи бумаги и ручки, наскоро изобразив довольно характерную внешность рыбки, для пущей верности ещё пару раз повторив её «местное» название, подсмотренное на табличке в эйлатской обсерватории: Turkish Fish.
Доктор покивал, показав, что ему всё понятно, сообщил мне, что рыба условно ядовитая, но, в принципе, ничего страшного со мной произойти не должно. Однако рисковать мне не хотелось, и я заявила ему, что, всё-таки, предпочту заплатить сумму, указанную в страховке (30 $), дабы не потерять куда больше.
Возможности развития каких-либо аллергических последствий как реакции на незнакомый химический агент никто не отменял, а палец болел.

Доктор сказал, что не будет звонить в страховую компанию, пока я не принесу ему деньги, и я опять побежала в номер. Когда я вернулась, мы поговорили по телефону с представителем компании, доктор сперва уложил меня на застеленную кушетку, примерился так и эдак, а потом повелел сесть обратно, обработал, наконец, мой палец спиртом, обмазал его какой-то хренью (как ни разглядывала упаковку, ничего страшнее лидокаина в составе не нашла) и с трудом наложил пластырь, который не желал ни лепиться, ни держаться…
Поглядев на это дело, я потребовала у него новую медицинскую перчатку, которую сама же ножницами решительно отделала под кат, оставив себе от неё один палец, на манер презерватива, который и нацепила, прилепив пластырем к самой нижней фаланге. Доктор сначала не понимал, а потом поудивлялся и, кажется, взял себе на заметку такой способ наложения защитной повязки. После чего пообещал дать мне «таблетка» (это слово он повторил по-русски несколько раз, чтобы я не сомневалась), которую собирался доставить в отель где-то через час.
Ну, ладно, подумала я и пошла искать свои вещи и сына, который, разумеется, оказался вместе с нашими вещами в номере у Натальи и её сына.

А потом, чтобы скоротать время до ужина и, соответственно, возвращения доктора с таблеткой, мы всей компанией поехали на базар, ибо палец мой в результате всей этой интенсивной беготни по территории отеля потихоньку начал спадать, и вообще, кажется, главная опасность миновала – яд рассасывался.
Во всяком случае, отменять поездку в Петру необходимости не было.
За шопингом все успокоились, гида я тоже больше не тревожила, зато, когда мы вернулись в отель, на ресепшн мне вручили внушительный пакет с лекарствами. Обещанная «таблетка» обернулась комплексной терапией, которая включала в себя и кларитин местного производства, и противовоспалительный препарат на основе диклофенака, и какой-то волшебный рассасывающий гель, которым, по идее, надо было обрабатывать уколотое место.
Пораскинув мозгами, я смазала им больную ногу и очень быстро почувствовала облегчение. Средство и впрямь оказалось очень эффективным. Поскольку в моей аптечке изначально не было аналогов, я могла только порадоваться такому стечению обстоятельств, когда, согласно классическому сценарию, не было бы счастья, да несчастье помогло… Так что, несмотря на некоторый перерасход средств, я была очень довольна. Во всяком случае, пеший поход по древнему каменному городу прошёл для меня куда легче, чем можно было ожидать.