Монетки

Февраль получился сырым и теплым. Город внезапно утратил резкость и плавно перетекал размытыми пятнами из одной картинки в другую, а сверху железнодорожным составом гудел по крышам восточный ветер, стараясь скинуть липкий тяжелый снег на тротуар. Там, внизу, было тихо, и только на перекрестках ветер налетал сбоку и норовил толкнуть под локоть.

Собака Марта слушала глухой вой ветра и скучала. Положив большую белую голову на подоконник, она тоскливо поскуливала, глядя вверх, где за частоколом острых сосулек время от времени начинали сыпаться снежинки, или вяло лаяла хрипловатым пожилым голосом на тех прохожих, которые почему-то вызывали у нее подозрение. Иногда она, неудобно вывернув лапу, пыталась стащить с головы повязку, и тогда хозяин, привычно дернув в сторону подбородком, кричал в соседнюю комнату:
- Надя, опять!

Хозяйка, не задавая вопросов, шла к Марте и, сердито поджав губы, поправляла бинты на собачьей голове, чтобы в сотый раз погрозить тряпкой и без выражения добавить:
- Я тебе…

Глядя на собственное отражение в оконном стекле, Марта понимала, что выглядит очень глупо. Но никуда не денешься: можно было сколько угодно вилять коротким обрубленным хвостом – хозяйка считала, что так боевая рана пройдет быстрее. Виновником был многолетний враг – кот со скучным именем Васька, с которым Марта была в контрах очень давно. Началось с обычного: проверяя, все ли в порядке на территории, Марта обнаружила новичка – совсем еще молодого котенка, – и облаяла, пожалуй, злее, чем следовало бы. Придя в себя, Васька решил, что просто обязан мстить за такое оскорбление, и с тех пор не упускал случая сделать Марте какую-нибудь гадость. И Марта была уверена: то, что именно кот свалил на ее голову горшок с цветком, зачем-то поставленный хозяйкой на шкаф, – не случайность. Далеко не случайность.

Хозяин сидел за столом, шелестя своими бумажками. Звук был настолько привычным, что даже Васька, котенком принимавший его за призыв поиграть, за что был неоднократно бит, уже не поворачивал на него голову. Уложив на желтый листок новый ряд блестящих металлических кружочков, хозяин загибал край бумаги, сворачивал ее в длинную плоскую трубочку, а потом проводил подрагивающим большим пальцем по воротнику своей клетчатой рубахи и дежурно приговаривал:
- Ну так вот…

В большой коробке из-под конфет, стоявшей на самом краю стола, было уже много бумажных колбасок, и Марта знала, что скоро хозяин накроет их крышкой и положит в потертый серый чемоданчик, с которым он уходил куда-то каждую субботу, чтобы вернуться с необычно блестящими глазами – обычно его взгляд был усталым и тусклым – и начать то так, то этак раскладывать новые кружочки.

Марте надоело смотреть на улицу, и она развалилась на коврике возле порога. Но ненадолго: в прихожей зашумели, послышался топот, шлепки перчатками по занесенной снегом куртке, и Марта, почувствовав знакомый запах, вскочила и побежала встречать.

- Здорово, собачатина! – Марту схватили поперек грузного туловища и начали возить из стороны в сторону, а она счастливо прикрыла глаза и, как умела, улыбалась.

- Это что у нее? – Хозяин-младший осторожно потрогал повязку на голове собаки.

Хозяйка выглянула из кухни, комкая в руках полотенце.
- Это? Да Васька случайно герань со шкафа свалил.

Ага, случайно…

Хозяин-младший чмокнул Марту в большой нос и вошел в комнату, где все так же шуршали бумажки.

- Привет, дед!

Хозяин повернулся всем телом и поднял невыразительные серые глаза.
- Привет. Что это ты про нас вспомнил?

- Да с друзьями в кино ходили, я по пути зашел. Все над златом чахнешь?

- Чахну, – хозяин недовольно дернул головой и взялся было за новую бумажную колбаску, но тут внук быстро наклонился и взял одну из монет. Дед испуганно вскинул руки, словно собираясь выхватить железный кружок и поскорее вернуть его на место.

- Красивая… Что за страна?

- Там же написано. Это Бермуды. – Хозяин осторожно забрал монету, на которой были изображены две порхающие бабочки, положил в ряд и торопливо загнул бумагу.

Внук плюхнулся в кресло с поцарапанными подлокотниками и положил руку на шею придвинувшейся поближе Марты.

- Такое ощущение, что я у тебя ворую эти монеты. Прям посмотреть ничего нельзя!

- Смотри, коли охота. – Новая колбаска легла в коробку, и хозяин, послюнявив палец, вытащил из пачки новый лист.

Несколько минут в комнате было тихо, только тикал китайский будильник на полке и скрипел стул под устраивавшимся поудобнее хозяином. Марта задумчиво скосила глаз на внука и с удивлением увидела, что он смотрит на дедовские бумажки с ненавистью.

- Знаешь, дед… Когда ты помрешь, я твою нумизматику в тот же день на помойку выкину.

Дверь в комнату захлопнулась прямо перед носом у ошеломленной собаки. Она вполголоса вопросительно гавкнула, но из кухни, где слышались два голоса – молодой, возбужденный, и задумчивый хозяйкин, – ей не ответили. Потрогав дверь лапой, Марта вернулась к окну и уставилась на отражение, где была видна ее голова с дурацкой повязкой, а позади – желтое пятно света от настольной лампы, в котором темнел профиль хозяина со взлохмаченной бровью и безвольно висящей нижней губой. Сначала он сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, затем погладил ладонью толстую небритую щеку, и пальцы снова вернулись к металлическим кружочкам.

Тут позади стукнуло – это Васька спрыгнул со шкафа и теперь потягивался, выгибая спину и стараясь дотянуться лапами до потертого серого чемоданчика. А потом вдруг подскочил к нему и начал шумно и яростно драть когтями серую ткань.

От неожиданности хозяин взмахнул рукой, жестяная коробка тяжело шлепнулась на пол, и из колбасок во все стороны побежали блестящие кружки.

- Скотина! Вон! – сипло и отчаянно орал хозяин, швыряя в Ваську скомканные листы бумаги. Последним в сторону кота полетел тапок, но в этот момент на шум прибежала хозяйка, и Васька успел юркнуть в приоткрытую ею дверь, напоследок не забыв повернуть к хозяину злорадную морду.

Хозяин, держась за сердце и тяжело дыша, глядел на жену.

А Марта, для порядка гавкнув, вернулась к подоконнику. Она больше не сердилась на Ваську.