Первая любовь

                ПЕРВАЯ  ЛЮБОВЬ

                ОН УБИЛ СЕБЯ НА ГЛАЗАХ У СВОЕЙ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ:

Житель Цюриха вернулся … в Картиньи, свою   родную деревню под Женевой, чтобы покончить с собой. На подворье он вылил на себя 5 литров бензина и чиркнул спичкой на глазах у пожилой женщины, которая вышла на крыльцо посмотреть, что происходит. Женщине ни за что не пришло бы в голову, что охваченный пламенем человек - ее первый муж, которого она не видела почти 60 лет.
                Газета «Лё Матэн Блё», 8 декабря 2006 г.

День рождения Пьера выпал на воскресенье. За окном было пасмурно и ветрено, в квартире зябко, и вставать не хотелось. В это время обычно идет снег – все же декабрь, но что-то там не сработало в небесной канцелярии, и все давно изнемогали в ожидании наступления зимы. Как писали газеты, лыжные курорты по всей стране и в соседней Австрии прогорали.

        Год назад у него была круглая дата, и дети устроили настоящий праздник. Сын прилетел из Америки с женой и внучкой. Из Бельгии приехала дочь. Отмечали в самом солидном ресторане их пригорода. Собралось много народу, но из ровесников - только Клаус, его старый коллега, с женой. Многие друзья не дожили до этого дня, а остальные были не в форме.

        За шумным, веселым застольем время пролетело незаметно. По праву старшего Клаус произнес главный тост в честь юбиляра и сделал это с большой выдумкой, чем глубоко тронул и виновника торжества, и гостей. Правда, для внучки пришлось переводить. Говорили в основном на швейцарском диалекте немецкого, хотя и на французском тоже. По сезону, на горячее подали оленину со специямии, брусникой и грушей в маринаде. За десертом вручали подарки соответственно возрасту юбиляра: солидную трость, шотландский плед, бутылку кальвадоса и тому подобное. Благодаря гостей, Пьер никого не забыл - в общем, все остались довольны.

        Вечером праздник продолжился в семейном кругу в его квартире, в которую они переехали с покойницей женой сразу после его выхода на пенсию. В последний раз дети были в ней после ее похорон. Засиделись допоздна. Несмотря на трудности с языком, внучка не терялась и расставалась с дедом неохотно. На следующий день все разъехались, и он остался один на один со своими мыслями.

        Прошедший год оказался не очень удачным для всей семьи. На второй день после торжества Пьер слег с инфарктом и долго провалялся в госпитале. Страховка у него хорошая, значит, лечение и уход были надлежащими. Пару раз его навестила фрау Клара, соседка, что очень тронуло. Дети звонили на мобильный, но никто приехать не мог.
На первое время после госпиталя ему пришлось нанять служанку из филиппинок. Она убиралась в квартире, стирала, готовила, но делала все так, что ее не было ни слышно ни видно. Тем временем дела у детей не заладились. Дочь окончательно рассталась со своим непутевым мужем, и ей предстоял длительный, изнурительный бракоразводный процесс. Но через это нужно пройти, чтобы защитить интересы двоих детей и свои тоже. Из-за реорганизации сын потерял престижную работу и неожиданно оказался безработным. В общем, всем было не до него.

        Весной умер Клаус, а с его женой после похорон случился инсульт. Собравшись с силами, Пьер навестил ее в больнице и понял, что дети и внуки не оставляют ее своей заботой, отчего ему стало спокойнее. Впрочем, друзей больше не осталось.
С наступлением лета он стал чаще бывать на воздухе и заметно окреп. Особенно ему нравилось сидеть на набережной Цюрихского озера и смотреть на снующие вдоль и поперек корабли и яхты. Однажды он поймал себя на мысли, что это напоминает ему раннюю молодость, прошедшую в окрестностях Женевы, когда он катал на лодке по озеру любимую девушку.
        Ее звали Катарина. Она была из одной с ним деревни, в которой в основном жили виноделы. Их семья поселилась по соседству, бежав из Моравии после начала немецкой оккупации, опасаясь расправы – у матери Катарины были еврейские корни. Непонятно, как им это удалось, ведь немецких евреев швейцарцы разворачивали обратно. Кажется, им помогли дальние швейцарские родственники.

        Французский у Катарины был слабый, и в школе ей приходилось туго. Над ней посмеивались, а записной забияка и пересмешник Жан взял за привычку ее при всех передразнивать. Пьеру это не нравилось, и после очередной такой выходки он резко его оборвал. Тот было растерялся, потом бросился на Пьера с кулаками, но получил отпор. Едва сдерживая слезы, Катарина бросилась прочь. После того случая Пьер взял ее под защиту и стал помогать с языком.

        Недоверчивость односельчан к новым поселенцам постепенно сходила на нет, а через пару-тройку лет их происхождение, казалось, мало кого волновало. И не случайно: отец Катарины был весьма грамотным агрономом и охотно делился своими знаниями с соседями, а мать оказалась заправской портнихой, что было очень кстати в связи с растущим дефицитом из-за начавшейся войны в Европе. Хотя без мелкой зависти вряд ли обходилось.

        Пьер и Катарина все чаще бывали вместе, а в каникулы подолгу пропадали на берегу полноводной Роны. Течение здесь мощное, стремительное, но они оба были бесстрашными пловцами и не раз плавали на противоположный берег. Так, барахтаясь в воде, они впервые поцеловались. Возможно, им давно этого хотелось, но все случилось так внезапно, что обоим стало неловко. Они возращались домой, не глядя друг на друга, а потом не виделись целых три дня. Потом случайно встретились на улице и заговорили, как будто ничего не произошло. Но, видно, что-то запало в сердце.

        Окончив школу, он устроился в автомастерскую неподалеку, а она пошла в школу медсестер в Женеве, но они встречались при малейшей возможности. Не удивительно, что все закончилось свадьбой. Вскоре его забрали в армию. Хорошо, что война в Европе закончилась и срочная служба опять стала недолгой, но при прощании Катарина была такой печальной, как будто он уходил на фронт.

        Пока он служил, отца Катарины арестовали по подозрению в шпионаже в военное время, впрочем, непонятно, в чью пользу. Для Пьера это был непоправимый удар. Вспомнилось все: и еврейские корни ее матери, и славянское происхождение отца, и их странные гости с родины. Его патриотизм, подогретый службой на благо отечества, стал непреодолимым барьером между ним и его молодой женой. Он вызвался остаться на военной службе на второй срок, чтобы потом поступить в школу капралов, а Катарину уведомил о намерении развестить.
 
        Поступать в школу капралов он передумал и после развода решил навсегда уехать из родной деревни. Перебрался в немецкую часть и устроился работать автомехаником. Многие девушки заглядывались на него, но он невольно сравнивал их с Катариной, что было не в их пользу. Женился он поздно. Избранница оказалась полной противоположностью его первой любви, но ее преданность не могла не тронуть.

        Они прожили вместе более сорока лет и вырастили двоих детей, появились внуки. За все это время Пьер так ни разу не заглянул в родную деревню, если не считать похорон родителей. Но Катарину он тогда не встретил. Говорили, что ее отца оправдали, прожил он на свободе недолго, а Катарина вновь вышла замуж и уехала с новым мужем в Квебек. Реальная жизнь день за днем незаметно отодвигала воспоминания о прошлом во все более дальние закоулки памяти, и, в конце концов, Пьер почти перестал вспоминать о Катарине.

        Разумеется, тому способствали и смутные угрызения совести.Он проявил немалую смекалку в делах и стал владельцем автомастерской. В общем, его новая жизнь сложилась удачно, а сам он представлял собой пример вполне успешного и респектабельного мелкого буржуа. Хотя в редкие минуты передышки в бесконечной погоне за успехом он все же изредка, как бы украдкой возвращался мыслями в свою прежнюю жизнь, но всякий раз в замешательстве гнал их от себя. Через знакомых он однажды узнал, что Катарина вернулась в деревню, и больше никаких подробностей.
 
        Поднявшись с постели, Пьер отправился в ванную. Из зеркала на него смотрел дряхлый седой старик с тусклыми, печальными глазами – в самом деле, с ранней осени одна за другой его одолевали хвори и все чаще посещали тяжелые мысли, а в недавнем телефонном разговоре с сыном впервые зазвучала тема переезда в пансион для стариков.
На кухне он обнаружил, что вчера не залил в термос кипятка и нужно накипятить воды. Кое-как позавтракав, Пьер вспомнил, что вчера почтовый ящик был пуст. Для верности он спускался вниз три раза, но все напрасно. Впрочем, по субботам почтальоны ходят только до обеда. Сегодня же у них выходной. В общем, если что и придет, то только завтра.
Телефон молчит. Звонить кому-нибудь без особой нужды в свой день рождения вроде глупо.

        То ли от невеселых мыслей, то ли просто от голода к вечеру у Пьера началось сильное головокружение. Он прилег на диване в гостиной и быстро забылся беспокойным сном. Он увидел, что будто у изголовья устроились белый и черный ангелы и стали поочередно вопрошать. Он сбивчиво пытался им все объяснить про свою жизнь, но скоро совсем запутался.

        Потом его осенила страшная догадка: а, может, все, что он делал, было напрасно, и жизнь прошла зря? И в это мгновение ему показалось, что в ногах присела светловолосая девушка с длинной косой. Это могла быть только Катарина. Сердце его сжалось от боли – молнией пронзило воспоминание о предательстве. Чувство стыда полностью захватило его. Как легко он от нее отказался! Кто знает, через что ей пришлось пройти из-за него? Если бы не его кондовый патриотизм, все сложилось бы иначе. Сидели бы они сейчас за ужином в старинном деревянном доме в родной деревне и, не отрывая друг от друга понимающих, любящих взлядов, вспоминали далекую молодость.

        К утру немного отпустило, и Пьер ненадолго забылся чутким сном. Очнувшись, он не сразу сообразил, почему очутился в гостиной, потом стал что-то смутно припоминать. С трудом передвигаясь по квартире, он перебирал в слабеющей памяти неясные обрывки ночного сна. Непонятно, откуда пришла в голову эта сверлящая мысль, но она не отпускала его ни на секунду, пока, наконец, он не осознал, что уже ничего больше не ждет от жизни - только бы напоследок увидеть Катарину. Жива ли еще она, он не знал, и узнать было не у кого. Едва ли отдавая себе отчет, он стал потихоньку собираться в дорогу. Тем  временем убежденность в правильности решения в нем окончательно окрепла. Тщательно заперев дверь на все замки, он спустился на лифте в парадное. В почтовом ящике нашел приглашение на традиционный рождественский обед от местного отделения швейцарского стрелкового общества. Такие открытки стали приходить сразу после увольнения из армии, которую он отслужил горным стрелком. 

        До цюрихского вокзала добирался автобусом. Хоть и с пенсионерской скидкой, билет показался дороговатым и, на секунду задумавшись, он взял в один конец. Езды до Женевы чуть больше трех часов. День выдался ненастный. Пока доехал, дождь за окнами вагона начинался и заканчивался несколько раз. Его слегка знобило и постоянно клонило ко сну. Всякий раз, задремав, он отчетливо видел Катарину, но улыбка у нее была грустной – такой он ее раньше не видел.

        Было уже совсем темно, когда он вышел на вокзальную площадь и заметался в поисках нужного автобуса. Площадь было не узнать. Он как будто стала гораздо просторнее и многолюднее. С трудом выяснил, что добираться надо с пересадкой. До городской черты Пьер доехал довольно быстро, но потом застрял: в этот поздний час местный автобус ходил раз в сорок минут, а предыдущий только что ушел. Он основательно озяб. С досадой вспомнил, что дорожную флягу с кальвадосом забыл дома.

        От остановки тащился с полкилометра навстречу завывающему ветру. Огней в домах не было. Он не сразу узнал дом, в котором когда-то жила Катарина с родителями. Весь дрожа от волнения, робко постучал в калитку, потом сильнее, еще и еще, но из дома никто не откликнулся. В нерешительности и растерянности потоптавшись у калитки, он попробовал толкнуть ее и обнаружил, что она не заперта. Войдя во двор, обошел вокруг дома, но внутри ни огонька. Между тем пронизывающий ветер все больше набирал силу и мешал прислушаться к звукам в доме. Внутри как будто никого. Ему стало не по себе: домой среди ночи дорога заказана, а переночевать негде. Он двинулся к сараю, по пути натыкаясь на какие-то странные предметы. Подумалось, что такого беспорядка Катарина бы не потерпела. Дверь сарая была слегка приоткрыта. Он нащупал выключатель, но, видно, лампочка перегорела. Споткнулся о канистру, наверное, с бензином – странно, что она здесь оказалась. В углу был какой-то помост, и Пьер, с трудом переведя дух, присел и почувствовал смертельную усталость.

        Получается, что он зря сюда ехал. Катарины, должно быть, нет в живых. Подумав так, он поймал себя на мысли, что ему уже ничего в этой жизни не хочется, и меньше всего - вернуться в свое одинокое пристанище.  Все правильно: он сам выбрал такую судьбу, и теперь она лишила его последней радости – увидеть еще раз Катарину. Однако оставалась весьма зыбкая надежда, что они встретятся в мире ином, и Пьер решил не медлить.

        Неверной походкой он добрался до канистры и, с трудом вытащив ее во двор, открыл и полил себя содержимым. Он давно бросил курить, но по старой привычке всегда имел при себе коробок спичек. При взгляде на безмолвное жилище своей первой любви сердце Пьера больно сжалось от невыносимой тоски, дыхание перехватило. Достав вялым движением из кармана плаща коробок, он чиркнул спичкой, еще раз, и в тот же миг его всего охватило пламя. На подворье вдруг стало светло будто днем. Уже падая на землю, Пьер остатками гаснущего сознания уловил, как дверь дома открылась, и на крыльце появилась немолодая женщина. По ее стати он понял, что это была его Катарина. Значит, его последнее желание исполнилось. Ей же, выскочившей на странное зарево и крики во дворе, было невдомек, что объятый пламенем человек был ее первой любовью и первым мужем.

        Не могло быть и речи о том, что Пьера спасут. Он так обгорел, что если бы не бумажник с пенсионной карточкой и пригласительной открыткой, который он обронил в сарае, его не скоро бы опознали. Все случилось в полнолуние, да еще при сильном северо-восточном ветре, который пробирает до костей и завывает так, что недолго и сознанию помутиться – вот как объяснили  происшествие следователи криминальной полиции.