Хлебушек

       Эти истории я слышу от мамы очень часто. Какие же потрясающие моменты она пережила в детстве, что и спустя почти 70 лет она не может этого забыть! Мы садимся рядышком,  и мама рассказывает:

       «Шел  послевоенный 1947 год.  Как и предыдущий, так и этот год был засушливым и неурожайным. Было так жарко, что земля потрескалась,   повсюду торчали только жухлые сорняки.  Есть было нечего. Каждый день приносил печальные новости  –  умирал кто-нибудь из соседей,  родных.
 
       Я  - девятилетняя худышка и моя мама, которая с трудом  переставляла  опухшие от недоедания ноги, каждый день бродили по степи, в поисках съедобной травы и корешков, из которых потом варили похлебку. В эту похлебку добавляли  еще горсть отрубей (корм для животных), а бывало  и  немного картофельных очисток (если на базаре удавалось обменять  вещи на картофельную кожуру). Такая жидкая похлебка не утоляла голод.  Поэтому самой вкусной, самой желанной едой  был маленький кусочек хлеба, который мама давала каждому в руки один раз в день. Хлеб ели очень медленно, растягивая удовольствие, слизывая все,  до последней крошки с ладони.
 
       Ежедневной, моей главной обязанностью было получить по карточкам суточную норму пайка хлеба на всех членов семьи.  Однажды, уже  с хлебом, я бежала домой.  Быстрее, быстрее, быстрее!  Быстрее  донести драгоценный хлебушек домой. Главное – не потерять и чтобы не отняли. Очень хотелось есть, сосало под ложечкой. Я втягивала в себя дразнящий запах хлеба, и у меня кружилась голова.  Пришла мысль: «Откушу маленький кусочек, может,  не заметят». Остановилась и чуть-чуть надкусила. Посмотрела – неровно, откусила еще и еще подравняла. А потом подумала: «Наемся хоть раз в жизни».  Я очень торопилась, руки дрожали.  Откусывая  большие куски, не жуя, глотала.  Давилась, и  от этого у меня текли слезы.  Ну, вот я и наелась, а     радости не было.

       Когда я пришла домой без хлеба, мама опустилась на табурет, закрыла лицо фартуком и запричитала.  Я не оправдывалась, молчала и думала: «Ну и пусть теперь убивают».  Мой родной отец в июле 1941 года пропал без вести, воспитывал меня отчим.  И чем ближе приближался вечер, тем  становилось все страшнее. Пришел отчим с работы.  И вот все собрались за столом, мама разливает похлебку, а меня не зовут.  Отчим спрашивает: «Почему Нина не садится?»  А мама ему: «Эта дрянь  весь хлеб съела». Что еще мама выкрикивала, я уже не понимала.  Я стояла в полуобморочном состоянии, и с такой силой сжимала железную спинку кровати, что пальцы стали белыми. Потом  наступила тишина,  и все замерли.  Отчим долго молчал, опустив голову. Когда он поднял ее, я увидела в его глазах слезы.  Он тихо сказал: «Значит, она сильно хотела кушать. Садись, дочка за стол».
 
       Лучше бы он отругал меня или побил – было бы легче.  Меня  заколотило от рыданий, было  так стыдно, что хотелось умереть  на месте.
 
        В то страшное лето улетели на небо два маленьких ангелочка – близнецы, мои родные братик и сестренка, которым не исполнилось и годика».

       Хотя прошло много лет, чувство стыда не дает маме забыть тот день. Она совсем не оправдывает себя.  А ее так понимаю и мне ее так жалко и ту маленькую, худую девочку и эту старенькую маму.  Я обнимаю ее,  и мы плачем вместе.


 «Кукуруза»
       Мама рассказывает и про такой случай из того времени:
 
       «Однажды мама вернулась  с базара такая счастливая. Ей удалось обменять золотые сережки (самое ценное, что было у нее – подарок моего отца) на целое ведро кукурузы!
 
       Кто на пол, кто на табуретку, кто на скамейку, мы быстро уселись около ручной мельницы. Я засыпала кукурузу в круглую емкость, а брат с силой крутил ручку. Жернова внутри емкости вращались и перемалывали зерно на муку. Настроение было  такое, что всем хотелось веселиться и шутить, любая чушь вызывала  громкий смех. А когда мы с братом устали, нас сменили сестра и мама. Ну, вот,  мука и готова.

       Показывая как надо делать лепешки,  мама радостно пела, а мы ляпали как могли,  и пытались ей подпевать дурными голосами. Главное, что было всем так хорошо!  А когда лепешки пеклись на печке, мы стояли тут же, не в силах оторвать от них взгляд.  В комнате стоял такой аромат, что мы втягивали его в себя и, казалось, ели сам воздух.  А время тянулось так медленно!
 
       И вот, наконец-то, каждый получил по маленькой лепешке. Ничего вкуснее этого я никогда не ела – вот оно настоящее блаженство! Мы,  вечно голодные,  просили еще, но мама сказала:  «Много сразу  нельзя».  Вскоре нам стало плохо.  Время от времени я  приходила в сознание,  с трудом поворачивала голову и видела, что на железной кровати лежали мама и отчим, на сундуке – бабушка, рядом  моя сестра, брат – на полу. Я думала: «Мы умираем»,  и снова проваливалась. Сколько дней так прошло, не помню уже, но все мы тогда выжили.

       А кукуруза оказалась отравленной. Ее хранили в совхозе для посева, а чтобы не воровали,  обрабатывали ядом. И тот, кто продавал ее, скорее всего, знал об этом. А мы остались живы  только потому, что съели совсем немного».
 
       Я так думаю - если посевное зерно содержит яд, зерно нового урожая тоже будет ядовитое, но в меньшей степени?!
      

       Заканчивает свои воспоминания о  тяжелых днях своего детства моя мама  так:

       «Многих не стало в то лето. И нас  ждала бы такая же участь, если бы наша кобыла не сдохла.  Пошел как-то отчим в балку к колодцу. Кобыла телегу везет, на телеге бочка для воды. Люди  еле-еле сами ходили, сил уж не было. Да и кобыла доходяга – скелет, обтянутый кожей. В балку она спустилась, а наверх не могла  выбраться, отчим ее тянул-тянул, а она легла и стала подыхать. Вот так кобыла и спасла нас от голодной смерти».

       Однажды, после таких маминых воспоминаний, я захотела узнать, что пишут историки про этот период времени.  Одно дело  воспоминания, а другое дело  - факты. А факты  просто потрясающие!  Тексты  приказов, распоряжений, писем, телеграмм, протоколы заседаний… поражают. Я не стану ничего пересказывать. Приведу только маленький отрывок из одной книги:
   
 («…В послевоенный период  советское правительство располагало запасами, которых вполне хватало для обеспечения хлебом голодающих районов: в январе 1946 года они составляли 10,1 млн. т, в январе 1949 г. – 18,8 млн. Значит,  дело было не в хлебе, а в его распределении и в отношении правительства к своему народу. В 1947 году, когда последствия засухи сказались особенно сильно, экспорт зерна за границу вырос по сравнению с 1946 годом  с 0,4 млн. т до 2,4 млн. т. В 1946-1947 годах делались поставки зерна в Болгарию, Румынию, Польшу, Чехословакию, Францию, Берлин и другие страны…»)  отрывок из книги – Новейшая история Отечества. ХХ век: Учеб. для студентов вузов  /Под ред. А.Ф.Киселева,  Э.М.Щагина. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. - 448 с.)               


Рецензии
Невозможно читать рассказ без слёз. Мой отец тоже голодал и когда рассказывал, как мякину ели, всегда плакал.
Тяжёлая была у наших родителей доля.

С уважением,
ЛВ

Людмила Вятская   18.02.2013 21:59     Заявить о нарушении
Спасибо, Людмила! Согласна с вами, что судьба наших родителей очень тяжелая. Сначала пережили войну. Там, где жила моя мама,фронт стоял 8 месяцев. Оттого, что все время бомбили, дома были разрушены и сожжены. Женщины рыли землянки, жили в них с ребятишками, замерзали, еды не было.Закончилась война, наступили голодные годы.
С уважением, Людмила.

Людмила Туганова   22.02.2013 08:41   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.