Имеем ли мы право жаловаться на жизнь?

«1 августа, 1941 года. Вечер. Сегодня мы провожали папу… Мама сказала, что он уходит воевать с врагами. Когда мы стояли у военкомата, отец дал нам с сестрами две булочки – сухой паёк, который раздавали солдатам.
Через несколько месяцев, говорят, уедет Фая. Завод, где она раньше работала, переносят в другой город. Я буду скучать… Мамочка останется одна с пятью детишками. Будет трудно, но ничего. Я уже взрослая, мне скоро двенадцать лет. Я обещаю, что буду помогать ей во всем. Я очень надеюсь, что отец скоро вернется, и все будет по-прежнему. Сегодня на ужин мама хотела угостить нас с сестрами последним сахарком, который раздавали месяц назад… Но она не знала, что мы втихаря уже давным-давно его съели… Было очень стыдно. Но мамочка не ругалась. Она редко ругается. Но наверное сахар нам выдадут только к празднику. Скорее всего, к Новому году.
Завтра у нас сложный день. С мамой и сестрами мы идем собирать ягоды, чтобы потом их сдать в пункт приема. Я очень люблю свою семью и надеюсь, что скоро мы все будем вместе…»
«1942 год, апрель. Дорогой дневник, извини что долго не писала. Мне надо рассказать тебе о многом. Недавно нам пришло письмо. В нём говорится, что пропал наш папа. Сказали, что он пропал без вести. Дядя Ваня сказал, что вся их рота погибла под Москвой, когда переходила через минные поля… Что нам теперь делать? Мы совсем одни, нам страшно.
В феврале пошли с сестрами мы к соседям. Помню было солнечное морозное утро. Когда мы проходили через рынок, полетели немецкие самолеты. Пока мы зазевались, глядя на них, они начали обстрел. Мужчина, который шел за нами, скинул нас в ров, и сам прыгнул туда, закрыв нас собой. Рынок обстреляли. А мародёры разворовали его. Теперь с едой совсем тяжело. Осталось только немного квашеной капусты, а иногда удается найти талую картофелину». (Отрывки из личного дневника моей двоюродной бабушки, Пановой Александры, 12 лет. 1941-1942 годы.)

«1 августа, 2006 года. Сегодня мы с родителями навестили бабушку и дедушку. Я обожаю, когда мы собираемся всей нашей дружной семьей за одним столом и говорим по душам. Разговор получился серьезным, наверное, никогда его не забуду. Все внуки знают не понаслышке, как заботливые бабушки любят кормить своих потомков. Сегодня я первый раз в жизни об этом задумалась. «Посмотри, что лежит на нашем праздничном столе сейчас»,-подошел ко мне дедушка. «А во времена Великой Отечественной войны мы и знать не знали, что существует тот же заурядный в наши дни арбуз. Самым праздничным блюдом считалась селедка… если повезет, мама давала нам сахарок или пустые пироги… Сейчас, конечно, тебе трудно представить то голодное время… Но ты пойми одно: наша юность не сложилась. И мы изо всех сил стараемся добиться того, чтобы наши потомки не знали этих страшных слов – война, голод, болезни, страх. Пожалуйста, живите. Мы потеряли юность, проживите же ее за нас. Большего не надо. Лишь бы наши страдания, лишь бы все, за что боролись твои прадедушки в сороковые годы, не оставалось напрасным.» Сегодня я подумала о многом. Иногда следует оглядываться вокруг себя. Что меня окружает? Я вижу солнечный свет, любящих родителей, уютный дом, верных друзей. А что видели мои бабушка с дедушкой в своем детстве? Потери, разрушения, паника, страх и слезы в глазах близких. Имеем ли мы право жаловаться на свою жизнь?» (Гвоздева Елизавета, 12 лет. 2006 год.)
«Имеем ли мы жаловаться на свою жизнь?» - этот вопрос до сих пор не выходит из моей головы, когда я вспоминаю о своих родственниках в годы Великой Отечественной Войны. Наверное, существует очень мало семей, чьих родных не затронула война. Мы, люди, обязаны пронести доблесть своих предков через века, передавая истории семей из поколение в поколение. И мы никогда не забудем подвиг и отвагу советских солдат, которые пожертвовали своими жизнями и молодостью, ради благополучия будущих поколений!
Несомненно, у моей семьи есть своя история жизни в войну. Она тоже внесла свою крупинку в Великую Победу.
Мой прадедушка и прабабушка по папиной линии всю жизнь прожили во Владимирской области, в городе Александрове. К моменту начала войны у них уже было пятеро детей. По рассказам моей двоюродной бабушки, спустя два месяца после начала войны, прадедушку призвали на фронт. Жить было невообразимо трудно. Мать с пятью детьми осталась одна. А потом уехала и моя бабушка – самая старшая из сестер. Радиозавод, на котором она работала с шестнадцати лет, эвакуировали в Петропавловск. Там же работала и моя прабабушка, и когда завод эвакуировали, она осталась без работы. Пришлось устроиться уборщицей, чтобы как-то прокормить семью. Летом помогали и дети: собирали ягоды в лесу и сдавали в пункт приема.
Приблизительно в феврале 1942 года, семья получила извещение, что Панов Иван Павлович, моя прадедушка, пропал без вести. Единственное, что может сказать мне бабушка о нем – что служил под Москвой.
Более семидесяти лет отделяют нас от тех дней, когда враг стоял под стенами Москвы. Никогда еще опасность не была столь велика. Подумать только, под угрозой находились независимость и свобода нашей Родины. Весь мир напряженно следил за тем, как развивались события на подступах к Москве. Уже тогда, осенью 1941 года советский народ свято верил в Победу. (Жилин, 2002).
Как пишет военный историк П.А. Жилин, захват столицы СССР для фашистов имел первостепенное значение. В плане Барбаросса подчеркивалось, что захват Москвы означает как с политической, так и с экономической стороны решающий успех. Гитлеровцы рассчитывали, что с падением столицы будет решена судьба войны – СССР не устоит перед Германией и война скоро закончится. Идея заключалась в том, чтобы, внезапно вторгшись на нашу территорию, нанося рассекающие на трех стратегически важных направлениях – в центре, на юге и на севере, быстро прорваться к политическим и экономическим центрам страны - Москве, Киеву и Ленинграду – и закончить войну кратковременной кампанией. Кроме того, по планам фашистов намечалось перед захватом разрушить Москву артиллерийским огнем и бомбовыми ударами.
Военный историк отмечает, что битва под Москвой – это крупнейшая битва второй мировой войны. Она продолжалась более шести месяцев. В ней участвовало с обеих сторон приблизительно 3 млн. человек, до 2,7 тыс. танков, до 2 тыс. самолетов, до 22 тыс. орудий и минометов.
(Свиридов и др., 1984)
Моя двоюродная бабушка рассказала мне, что видно было даже из Александрова как «горит» Москва. В то время ребятишки относились к этому достаточно мужественно. «Было страшно, но мы, двенадцатилетние подростки, старались этого не показывать. Наши мальчики ночью залезали на самые высокие места в городе и наблюдали за пылающей Москвой».
По сообщению Совинформбюро, с 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 33 пехотных, 5 мотопехотных, 13 танковых дивизий, начали генеральное наступление на Москву. Противник имел целью, путем охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта, выйти в тыл, окружить и занять столицу.
До 6 декабря наши войска вели ожесточенные оборонительные бои, сдерживая наступление группировок противника и отражая вспомогательные удары в Звенигородском, Наро-Фоминском и Истринском направлениях. Наконец, 6 декабря 1941 года войска Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его фланговых группировок. В результате этого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружения и неся огромные потери. После перехода в наступление, с 6 по 10 декабря, частями наших войск было освобождено более 400 населенных пунктов.
Евгений Петров в своем рассказе «В Клину» пишет, что многие иностранцы битву под Москвой называли «чудом». Однако, как известно, чудес не бывает на свете. Бывает героизм, массовый героизм русских людей, гнавших врага со своей земли, снабженных боевой техникой, выкованной в собственном тылу. (Свиридов и др., 1984)
После того, как моего прадедушку призвали на фронт в начале войны, никаких вестей от него не было. Пропал без вести. Многие такие же обычные рядовые солдаты, как и он, пожертвовали своей жизнью во имя Победы. Они отдали свой долг Отечеству, и русские никогда не забудут этого. Наши солдаты, защищавшие столицу еще раз доказали неприятелям, что дороги на Москву открыты только для тех, кто идет по ним с мирными целями. Но тем, кто ищет дорогу, чтобы проложить путь новой войне, следует помнить: на Москву дорог много, а из Москвы одна – и она ведет к гибели. В прошлом ее испытали и наполеоновская армия, и фашисты.
В жизни моих близких по маминой линии Великая Отечественная Война тоже оставила свой след.
Прабабушка – Лебедева Елизавета Сергеевна и прадедушка жили в городе Долгопрудном Московской области.(рис.1) Прабабушка работала прачкой, а прадедушка – на Хлебниковском Машиностроительном Судоремонтном Заводе. Так же, как и остальных мужчин на поселке, призвали на фронт и моего прадедушку, Лебедева Андрея Васильевича. На всю жизнь в памяти моей прабабушки остался тот день, когда ее мужа провожали на войну. Перед тем, как уехать, прадедушка пообещал вернуться, и спел ей песню:
«Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета,
Ты не спишь до рассвета,
Все грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем вороном коне!».
Это, пожалуй, было самое яркое воспоминание о нем, ведь больше им не суждено было встретиться. На протяжении всей войны, вплоть до 1945 года, с фронта шли письма от прадедушки о том, что он жив, что все в порядке, что он ждет встречи с детьми и с любимой женой. К сожалению, эти письма отчасти сохранились только в памяти моей бабушки, которой на тот момент было всего шесть лет. В 1945 году пришло последнее письмо. «Похоронка». В ней было написано, что Лебедев Андрей Васильевич погиб в немецком городе Галле, защищая Родину. Приблизительно в апреле 1945 года. Какая же это близкая к Победе дата! Мой прадедушка прошел всю войну и героически погиб в одном из последних и самых решающих сражений.
«По вражеской земле, вперед к победе!» - кричит красный советский плакат. Но какой же ценой досталась нам победа последних сражений войны? Военный историк Владимир Сеоев в своем комментарии «Победный сорок пятый» пишет, что только убитыми советские войска потеряли более 102 тыс. человек. Эти жизни были положены ради одной политической цели: лишить фашистскую Германию возможности продолжать сопротивление и принудить гитлеровскую правящую клику к безоговорочной капитуляции. Советское главнокомандование, анализируя развитие военно-политической обстановки, сумело своевременно раскрыть замыслы фашистов, направленные на затягивание войны и на раскол антигитлеровской коалиции. Стало очевидно, что сорвать эти махинации и успешно завершить войну с выгодой для Советского Союза можно только путем быстрого разгрома главной стратегической группировки немецко-фашистских войск и стремительным взятием Берлина. Вместе с тем, Советское Главнокомандование понимало, что, несмотря на обреченность Германии, борьба предстоит упорная и тяжелая, потребующая большого напряжения сил. Исходя из данной обстановки, для нанесения завершающего удара были привлечены войска 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинских фронтов, которыми командовали Маршалы Советского Союза К.К. Рокосовский, Г.К. Жуков и И.С. Конев. Немаловажно, что русские войска превосходили немецких в людях в 2,5 раза, в орудиях и минометах – в 4 раза, в боевых самолетах – в 2,3 раза, в танках и самоходной артилерии – в 4 раза.
Стратегический замысел Берлинской операции сводился к тому, чтобы мощными ударами войск трех фронтов сокрушить фашистскую оборону, расчленить ее группировку на отдельные изолированные части, уничтожить их и овладеть Берлином. По содержанию, выполняемыми войсками, Берлинскую операцию принято делить на три этапа.
На первом этапе (16-19 апреля) советские войска прорвали вражескую оборону на всем ее протяжении на западном берегу Одера и Нейсе. Враг понес тяжелые потери и вынужден был бросить в сражение почти все свои оперативные резервы. Естественно, это был благоприятный старт для нашего государства.
На втором этапе операции ( с 19 по 25 апреля ) войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов завершили окружение и расчленение берлинской группировки немецкий войск, одна часть которой была зажата в лесах юго-восточнее Берлина, а вторая – в самом городе.
Содержание третьего, заключительного этапа операции ( 26 апреля – 8 мая) составляло уничтожение окруженных франкфуртско-губенской и берлинской группировок противника, овладение Берлином, выход советских войск на широком фронте на Эльбу. Войска 2-го Белорусского фронта, преследуя разгромленные части врага, вышли к побережью Балтийского моря, установив связь с английскими войсками.
Успешное и быстрое проведение Берлинской операции сорвало все расчеты фашистов сдать берлин американо-английским войскам и все их замыслы на раскол антигитлеровской коалиции. За период с 15 апреля по 7 мая советские войска взяли в плен около 480 тыс. солдат и офицеров противника, захватили более 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий, 11 тыс. артиллерийских орудий, 4.5 тыс. самолетов. Это свидетельствует только о том, насколько крупные силы были привлечены для обороны Берлина. Падение немецкой столицы символизировало позорную гибель гитлеровского рейха и ненавистного всем народам фашистского режима. (Свиридов и др., 1986)
Если бы только прадедушка остался жив! Как много нового он рассказал бы о войне! О сражениях, о верных товарищах, о боевом духе солдата, и, наконец, о том, как все закончилось, как встретила его родная семья… Сейчас же, мне остается только предполагать, как сложилась жизнь простого советского солдата - Лебедева Андрея Васильевича. Возможно, он погиб на первых этапах Берлинской операции, так как «похоронка» пришла достаточно рано. Приблизительно в конце апреля семья уже знала, что отца нет в живых. Однако точно определить сколько дней отделяло моего прадедушку от заветного дня Победы уже невозможно.
Всегда, когда я слышу песню на стихи Р.Г. Гамзатова «Журавли», в моей голове невольно проносится вихрь мыслей, который, потрепав мою память, выливается в слезы. В слезы благодарности, в слезы печали и радости. Печали за то, что многих солдат, в том числе и моих прадедушек, уже не вернуть. И радости оттого, что однажды, посмотрев на небеса, я увижу клин белогрудых, гордо парящих в облаках, журавлей. И они непременно помашут своими величественными крыльями в знак того, что никто не забыт, и ничто не забыто.
«Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?

Сегодня, предвечернею порою,
Я вижу, как в тумане журавли
Летят своим определенным строем,
Как по полям людьми они брели.

Они летят, свершают путь свой длинный
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?

Летит, летит по небу клин усталый -
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может, это место для меня!

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.»
(Рамсул Гамзатов, 1976)