Ведьма и казачки

     Давно это было. Так давно, что вековой дуб на краю хутора только помнит эту историю. Жили в том хуторе в далекое время казаки счастливо: любили повеселиться, посмеяться, Но и дело знали – хлеб сеяли, виноград разводили да доброе вино делали. А главное – службу ратную справляли – по первому зову на защиту государства выступали.

     Вот зовет Царь-батюшка своих казаков на службу – ворог голову поднял: не спокойно в государстве. Надо – значит – надо! « Где тревога – туда казаку и дорога».
Надел казак шапку-трухмянку, нацепил шашку, попрощался с родными, Дону-батюшке поклонился, вскочил на коня – да и был таков.

     Остались в хуторе старики, дети да женщины. Трудно им стало без кормильцев. Да не унывали они – не впервой мужья уходили на военную службу, не впервой дом и хозяйство оставалось на казачек. Что же плакаться – служба у казаков такая – ратная. Казачки и хлеб сеют и жнут, и за хозяйством приглядывают, и на виноградниках работают, и детишек растят, и стариков своих  чтят. Ждут своих казаков казачки: вот придут мужья домой, жену, детишек обнимут, вина доброго молодого выпьют, увидят, как хозяйничали без них их голубки, гордиться будут  женами своими.

     А чтобы ожидание было не таким долгим и тягостным, собирались казачки вместе  в редкие минуты отдыха, песни пели – вместе-то ждать легче.

     Так вот и жили, пока не поселилась на краю хутора, в старом, покосившемся курене старуха. С соседями старуха не дружила, обычаев казачьих не придерживалась, на людей смотрела злыми  маленькими глазками.

     Только вот с тех пор, как она поселилась, неладно стало в хуторе. Виноград стал кислым, старики болеть стали, у коров молоко пропало. Хмурятся казачки – догадываются, чьих это рук дело, а поделать ничего не могут.

Скудно стало на столах хуторян, реже песни раздаются по-над Доном, смех ребячий поутих.

     Вот как-то, прибегают казачата гурьбой и наперебой рассказывают, что  подсмотрели, как старуха на своем ветхом каюке ездит на левый берег Дона и доит хуторских коров. Понятно стало, почему у коров молоко пропало.  Возмутились казачки. Стало это последней каплей. Крепко задумались они, и придумали.

     Отправились они доить коров раньше обычного. Подплыли к левому берегу, каюки свои запрятали в зарослях камыша и затаились, ждут. Видят – пристал к берегу дряхлый каюк, вышла из него  старуха с пустыми ведрами и к стаду направилась. Да только не дошла. Вышли из камышовых зарослей казачки и осиновыми кольями ну, гнать,  ведьму к реке. Та смотрит – нет каюка. Это одна из казачек тихо подплыла к нему и затопила. Подбежала ведьма к реке, ударилась о берег и превратилась в рыбу пучеглазую. Раз – и только ее и видели – уже она в реке. Да казачек не проведешь! Одна из казачек вмиг вслед рыбе бросилась, нагнала ее в воде, схватила, держит. А тут другие женщины на каюках подоспели. Приняли они рыбу, на дно лодки бросили – держат, не дают выскочить.

     Только до своего берега доплыли, только нос лодки коснулся земли, изогнулась рыба, подскочила, о берег ударилась – в зайца превратилась. Побежал заяц стремглав на край хутора – то ведьма домой бежала. Да не тут-то было! Третья казачка вскинула ружье и пустила серебряную пулю прямехонько в зайца. Вспыхнул заяц огнем, а остановиться не может – сильно разогнался. Взбежал в свой курень и упал замертво. А от огня того весь курень  загорелся.   И сгорел дотла.

     Вздохнули хуторяне свободно. Пошла у них жизнь налаживаться. Хлеб заколосился густой и тяжелый, виноград стал слаще патоки, коровы молоко дают, старики молоко то пьют - выздоравливают, щеки у казачат порозовели. Повеселели хуторяне – вновь песни полились над Доном родимым – рекой вольной.

     Вернулись казаки из похода, а хутор их еще краше стал. Гордятся воины своими женами, восхищаются ими. Да и есть чем восхищаться. Ай да казачки, ай да умницы!