Рассказ-размышление. Колодец

   Бродя мысленно по своим детским воспоминаниям, память услужливо - избирательно вдруг да и выдернет из прошлого картинку наиболее милую сердцу повзрослевшего человека, и раскрывшись в красках и звуках примется она бередить душу. Вот как в моём случае.
   Когда на нашей улице в селе, практически рядом с домом появился дренажный, рубленый колодец, весь процесс от рытья ямы до возведения сруба я мог наблюдать, так как была весна, каникулы, и времени свободного немеряно.
   Сначала мужики прикладывали бечёвку так и этак, вымеряя что-то, вбивали колышки, при этом курили и чесали в сомнениях затылки свои, дескать, получится ли? Потом единодушно решили нанять на эту работу Кузьмина, мастера на все руки, как говорится. Тот пришёл с братьями двумя и с пониманием порученной задачи приступили. Долго копали яму. Сначала шёл жирный чернозём, потом глина красная липкая. Даже вывернули камень довольно большой и оттащили в сторону. Хорошая, говорят примета. Кстати сказать, этот камень, потом лёжа на одном месте многие годы рос, рос, постепенно увеличиваясь в объёме, что всем было заметно.
   Когда стены стали влажными и почувствовалось близкое присутствие воды, принялись за сруб. Это особая тема. В наших местах его делают из осины, древесина которой водостойкая, хвойные породы придают воде горьковатый привкус, дуб окрашивает воду в цвет чайной заварки и неприятный вкус появляется со временем, берёза быстро сгнивает, поэтому выбирали осину.
   Нижние венцы, два-три, всегда толще и объёмистей верхних. Конечно, на них приходится весь упор. Сначала вымостили дно колодца булыжником, плотно подогнали. Сам колодец получился метров десять глубиной. То, что надо. Сруб белый, чисто оструганный был пронумерован, чтоб не спутаться при сборке. Собирали его по - старинке « в обло». Каждое брёвнышко вкладывали, как  в люльку, в конец предыдущего, в обхват, короче говоря. Так надёжнее и сплочённее стены колодца. Размер его получился стандартный, полтора метра на полтора. Сверху, на земле пять венцов, вполне достаточно. Возвели на вертикальные брёвна крышу из щепы, фигурно. Поставили ворот со стальной рукояткой, прикрепив к нему цепь с ведром и аллюминиевую кружку, что бы любой желающий мог напиться. Возле колодца, как водится - скамейка и вывороченный из глубин камень. Вокруг плотно присыпали жёлтым песком. Работа закончена. Колодец приняли все жители с радостью, понравился. Тут же и отметили это событие. А название прилипло само - Кузьмин колодец, по фамилии мастера, и зажил он своей, точнее нашей жизнью.
   Колодец на сельской улице, это особый разговор. Он средоточие всех событий происходящих в селе. Женщины, придя по воду, обязательно остановятся посудачить, посплетничать, сообщить последние сельские новости, похвастаться обновкой, да и «перемыть косточки» отсутствующим. Где это сделать, как ни у колодца? Старушки, встречаясь, говорят о болезнях, делятся народными, испытанными на себе рецептами, хвалятся внуками. Деды, старые рубаки и летом в валенках, сидя у колодца на скамейке, куря самосад, вспоминают лихие дни, прошлые бои и «ранешную жисть», цепляя разговорами всех, кто приходит по воду. Любителей выпить манит к колодцу кружка, что прикована и всегда на месте, да и вода запить горячительное тоже.
   Молодые влюблённые назначают свидание вечером на скамеечке под колодезным навесом.
 - У Кузьмина колодца, в пять,- зардевшись и опустив глазки, смущённо тихо говорит девушка. Да и адюльтер, который случался среди взрослых людей, легче всего скрыть, еже - ли, как бы невзначай, будто случайно, встретится с предметом воздыхания у воды, якобы натаскать её впрок, наклонившись к вёдрам от посторонних глаз, быстро полушёпотом сказать:
 - На сеновале, как стемнеет, буду ждать.
   Колодец был всем необходим. Не говоря уже о растениях, которые поливали отстоявшейся в бочках, тёплой водой, скотине, которую поили, наполнив специальные корыта. Лошадей водили пить непосредственно к колодцу, прихватив своё ведро. Долго стоит конь, погрузивши морду и с наслаждением втягивает гулко проглатывая холодную влагу. Изредка, чтобы передохнуть поднимает её от ведра, а в глазах его такая видна благодарность! Скотина всё понимает. А вода в Кузьмином колодце, по общему мнению, была « укусная и пользительная». Ни у кого рука не поднималась, что - нибудь бросить внутрь, берегли в чистоте по принципу:
 - Пригодиться воды напиться.
   Зимой, когда огромные сугробы и перемёты мешали выйти из домов, первой, проложенной тропинкой, была та, что вела к колодцу. Чистили по очереди и обязательно.
   Я, помогая маме, таскал на коромысле воду для полива и скоту, сиживал с понравившейся девочкой на скамейке у колодца, пил воду, необычайно приятную и холодную, от которой зубы ломило. Принесёшь домой два ведра и поставишь в рядок на лавку у входа, прикрыв защитными деревянными кружками, от мусора, а сверху - кружка. И так в каждой избе, с уважением к воде. А ещё признаюсь, я доверял колодцу самое сокровенное. Те мысли и чувства, которые не доверишь никому, только такому молчаливому и преданному другу, как он. Наверное, все замечали, что тайные мысли свои люди с охотой доверяют ветру. Выйдя в поле или встав на взгорок, так и хочется прокричать самое такое, что не доверишь даже близким, а ветер разорвёт, разнесёт и развеет твои слова бесследно. Как и хотелось. Или крикнешь в ущелье, глубокую яму, да и в колодец. Он собиратель и хранитель наших тайн, накопитель нашей энергетики.
 - Папка, вернись родный! - кричал я, всхлипывая, во влажную, гулкую глубину, перегнувшись через край, роняя слёзы, которые не мог показать близким, после смерти отца. Или:
 - Таня, я люблю тебя!- вопил восторженно в колодец, приложив руки рупором, когда посетило меня это чувство. А вот девочке так и не осмелился признаться.
 - Прощай! Прощай!- выкрикивал с тоской своим ломающимся тогда юношеским голосом, уезжая учиться в город, расставаясь с селом и колодцем.
   Прошло почти пятьдесят лет и теперь Кузьмин колодец, к сожалению, развалился от ветхости и старости, грунтовые воды отступили, прежде став непригодными для питься, утянув с собой некогда доверенные мысли и чаяния наши. Обнажилось дно, вскоре заваленное мусором и всякой рухлядью, нет в живых давно и мастера, осталось только имя, как ориентир, и на вопрос:
 - Ты где жил раньше?
   Отвечаю:
 - Да недалеко от Кузьмина колодца, заброшенного.
   Грустно это осознавать, давно заросла округа высокой травой и утонул в ней наш старый колодец. Но удивительно, что и через много десятков лет я отчётливо помню повизгивание ведёрных дужек на коромысле у себя за спиной, когда шёл по воду, скрип ворота опускающий ведро в чрево колодца, глухие стуки его о мокрые осклизлые почерневшие стены сруба. Потом - бултых, это ведро, плюхнувшись и ударившись о воду, принимается заполняться ею издавая всасывающий утробный звук, гулким эхом звучащий в глубине и затем уже натужный скрип - стон ворота поднимающий наполненное с лихвой ведро и мерное падение капель с донца назад в воду, чем выше оно к поверхности, тем чётче звук капель ударяющихся о поверхность воды. Весёлый переговор звеньев цепи, уже расслабленно на поверхности, и звонкий говорок воды, когда переливаешь её в своё ведро и затем опять погружение.
   Колодец - это ностальгия по прошлому, это наша история, искусство мастеров практически забытое ныне с приходом новых технологий, это наши слёзы умиления от встречи с ним, наша любовь, память и дань традициям, да что говорить колодец - это наша Родина.