Вокруг да около

И хочется и не хочется. Знакомая картина. Картина не картина, а зверем, как не крути, никому не хочется быть. Подлинным зверем. Отчего? Не престижно. Куда как лучше - быть бессловесной частью пахучей природы, цепким кактусом, цвети – не хочу,  миролюбивым  оленем, скачи - не могу, но здесь проволочные души наши вступают в край деепричастных долин. Ой, ли? Не ойкай. Опасный край рядом. Миг, и распадёшься на непредставимые клочки. Расставаясь, она говорила. Не обращайте внимания на промежуточные строчки. Строчки – слуги дьявола. Они не поют о залитованном счастье. Они не читали Макса, и не видели Ленина. Жизнь их мрачна. Но что же всосано с материнским молоком? А вот что.  Радуйся не тому, что есть, а тому, чего нет. Вопросы цветут и пахнут. Что лучше, пролетать мимо, или ходить вокруг  и около? Это - кому как. Смотря, мимо чего пролетать и вокруг и около чего ходить. Какой, ни Елисей, всё ..... веселей. Люблю неназойливую русскую пословицу. Да и кто её не любит? С хорошим словом, говорят, и зверь дружит. И всё же гляди в корень. Внимательно гляжу, батюшки – светы, и вижу у математического основания корня, цени не саму науку, но рабские цепи её, так вот, вижу я, ребята, приземистого строгого учителя. Учитель находится в состоянии оцепенения и онемения, он жертва пахучей природы, и всё же он дружелюбно, даздравствует дружба народов севера, - говорит. Смотря, какой зверь, смотря какое время года, зачем именно он дружит, и не будет ли последствием этой дружбы, безбровая вакханалия или нестерпимым светом вдруг засветятся новые, иные неувязки, из числа тех, что  ранят безвозвратные души? Тихо. Мир прикинулся зябликом. А между тем, чудные чаи тоскливо стынут на  извечных порогах. Увы, не нам их распивать. Люди - бестактные журавли. Их можно представлять в виде извивающихся змей, или в виде отвлеченных понятий. По разному можно. Мир представления необъятен.  Но нельзя  влезть в  душу ребёнка. Нельзя ворваться на постоялые дворы друидов. Недавно я проходил мимо продуктового магазина, торгующего угрями. Он так и называется. Угорь. Народу – жуть. И вот что интересно, около помойки, примыкающей к продуктовой части, я заметил странных людей. Привыкший к обидам и научным разочарованиям, я всё же решил рискнуть. Но не в светлый день я был зачат. С шумом отворились угревидные ворота, и неблаговидные бомжи выкатили на всеобщее обозрение бочки, до отказа наполненные цыганским счастьем.  Где ты, делась, Эсмеральда, где твой кучер пожилой, по тебе ли в Коктебеле, плачет брат во тьме глухой? Нет Иуды, кроме Иуды. И уж совсем не так горячатся и корчатся ненасытные бабушки века. В растворах йодоформа засвечены все лучшие негативы. Смерть негативов ужасна. Глупо рассуждать о помиловках, о правде панихид и прочих подшипниках качения. Ударим по морде - стихи и морги. Как известно, стихи отупляют сердца. Да и что сердце, как не предрассудок и пережиток былых  веселий? Спросите у любого ребенка, что, мол, скажешь, ситный друг? Онтологический отрок расцветёт и улыбнётся.  Именно такова невозмутимая природа детей. С сомнением в груди, в растворе йодоформа, бережно завернутые в родовые одеяла, мы скучаем по Нидерландам, и детям, гнездящимся в колыбели.  Где ты, смычка Елисеев? Люби стихи, но инстинктивно. Подлинное преступление -  ничего не сказать о моргах. Морги, по утверждению бесталанных и псевдонаучных лодырей, есть  нужнейшие устройства из кирпича и железобетона, но строительство новых моргов, временно застопорено и находится под вопросом. Энгельберт Мокроносов,  по кличке ящерица, например, видел мир лишенный моргов. К чему вилять по развратным окружностям в чудном гневе своём? Довольно извиваться и  кружить в потёмках. Правда слепит издателя.  Но именно она обесточивает трамвайные линии Центрального Комитета и укрепляет шаткие позиции гнилостного Запада.       

Андрей  Товмасян Акрибист

20 Января 2013 года