Газовые струпья

Не жужжит пчела за нежным ухом. Прошлое отдалилось. Его как бы не было. По размытым, и грязным дорогам, поминутно спотыкаясь о пни и колдобины бредут невообразимые уроды. Отчего я устроен так, что меня  интересует только грязное и некрасивое, дурное и кособокое? Кто владеет сокровенным искусством неназойливого обмана, тому и карты в руки. Талан на майдан!  О существовании сил мрака - знают все. В смысле, все кому нужно. Надо мною не веют свежие ветры, тусклое сердце моё не обмывают тёплые ручьи, да они и не могут этого сделать, ибо вход в меня запрещён и лишь редкий уродливый карлик изнывая от побоев, тщетно…  Господи, твоя воля!  Неужели я  опять катаюсь на бессовестном коне, скромный соискатель мировой зловонной разгадки? С бесчестным свистом лопаются  гадкие пузыри. Но нет иного счастья, как в лабиринте иносказательного мрака, с неизгладимой любовью отслеживать робкие изменения колебательной психики. Ослы были всегда. Беременные вигвамы, тоже. Но разве можно понять обезьяну? Обезьяна подла. А можно ли вникнуть в неторопливый шум дождя? Только при условии, что он гадок. Лишь тот, кто, презрев силу внебрачного возмущения, навсегда приникнет к газовым струпьям.  Газовые струпья – вот подлинная разгадка мира и невозмутимый  талисман удачи. Соединившийся с газовыми струпьями, испытает такой прилив необъяснимых сил, что на разоблачения похотливых увеселителей, у него не останется времени. Тихо шурша, он выпадет из ослепительной обоймы. Что такое - азимут веры? Каково его низкопробное устройство? Ласковый до предела, что хорошего он принесёт пузырям и печальным, ни на что не надеющимся  гнидам? Зачем азимут выпал из поля оккультного зрения? Отпал от корпий пшеничного века? Ничего не выпало. Ничего не отпало. Никто не уйдёт от окуляра науки. Мы всё найдём, разрушим и разроем. Да уж не свиньи ли мы? Не сердись, калмык безбровый, не стегай своих детей, каплей счастья осенённый, ты уйдёшь под Енисей. Блещут звёзды, плачут танки, жизнь преступника нежна, смерть, садись в глухие санки, и катайся допоздна. Постойте, постойте, дайте перевести гнилостный дух. В начале повествования я сетовал в доверительном слове к читателям, и что это за доверительное слово? что меня так и подмывает на гадкое, и не стоит удивляться, что мои любимые прилагательные – гнилостный, гадкий и другие из той же репродуктивной торбы. Таков ли был я, расцветая, спрашивал Пушкин у Бахчисарайского фонтана. Пушкин жил неплохо, можно сказать, даже вполне прилично. Правда, в то время не было стриптиз - баров и Макдональдсов, но зато всё это с лихвой окупалось на стороне. (!!!) Как ни странно, именно Пушкин – то, и знал, где находится эта блаженная сторона, опять 25, и нередко ( почти каждую ночь. Примечание автора.) с горсткой беспутных товарищей или один с чернильницей в кармане, задумчиво… Смотри в Интернете.  Приключения зрелого Пушкина или что вытворяли писатели на стороне. 2013. Чтобы  прекратить разговоры, что, я, мол, ворую детей по ночам или вооруженный ножовкой, свирепо граблю продуктовые палатки и громлю винные магазины, скажу. Обычно я публикую свои примечания, на правах реферата, но поскольку Пушкин - это головная боль русского народа и примыкающих к нему детей, а, что  дети -  моя  беда, я сообщал уже не раз, во избежание недоразумений, хочу добавить,  дети, не только моя беда. Дети, это вообще беда. Но беда нужная и крест, который она величественно несёт, крест славный и безобидный. Сравнить его можно лишь с Бахчисарайским фонтаном, хотя любое сравнение противопоказано человечеству. Если мы не умрём  в атомных обломках, наши слова станут несравнимыми. Настанет чудесное время, и любые сравнения станут невозможными. Будет нечего сравнивать.  Но до этого, к сожалению, ещё очень далеко. У меня под рукой нет ни фонтана, ни…. , честно говоря, ничего нет. Несчастья, как вспыльчивые дети, окружили мою мятущуюся натуру. О, газовые струпья  - страшнее бури и певца. Звучит сие сочетание не очень внятно, но что поделаешь? Век сер.   

Андрей Товмасян Акрибист

31 Января 2013 года