Книга Ж

Извивающиеся царства скрылись. Обеднённое пешеходами лето,  дерзко и гнусно. Казалось бы, минута, и тихие рахиты представятся вашим глазным  перепонкам. Дальний друг, не верь ничему.  Да не затмится счастье поколений! Но отчего так витиеваты и рахитичны выражения?  Не грозный ли это почерк рахита поневоле? Спросите у любого знакомого Вам рахита, мол, Миша или Игнат, имя не имеет значения, отчего ты мрачен? Навряд ли Вы услышите, что - нибудь членораздельное. У подлинных рахитов нет убеждений.  На ворованных лодках они плывут к светлым далям заводских окраин. Кто думает, что подобные приключения могут происходить только где – то,  в городе на окраине, где стена образует проход – ошибается. Стена не может образовать проход. Она игрушка в лукавых руках империализма.  Вот именно. Горе - луковый тугодум ничем не отличается от рахита. Но одно дело -  рахиты простые, обыденные, с совмещённым санузлом в голове, только ради Бога, не спрашивайте меня, что это такое. Но совершенно иная картина представится  изумлённому наблюдателю, если он отважится взглянуть правде в глаза и, презрев анемичные оклики непокладистого мира, ступит, наконец,  на заповедные тропины. Смотри в Интернете. Непокладистые миры.  2013.  Кто ты, новый царь рахитов?  Тяжкая и заунывная поступь рахитов поневоле, не что иное, как светоносная дубина подземелий, в которых изо дня в день цветут их неугасимые принципы. Сказать Вам, как на духу? Основной принцип рахитизма вял и безволен, но как звонкая азиатская струна  засияет он повсюду.  Вы спросите.  Ну, хорошо, пусть  принцип засияет, сиять и церемониться, в конце концов, не запрещается. А что же будет потом? Откуда ж мне знать такие вещи. Одно могу сказать. Если найдётся человеческая птица, которая будет глуха и нема и ринется она в поисках равномерных сочленений в укромные бухты, то пернатая  участь её  будет печальна. Но и завидна. А как же.  Покроются снегом долины. В гневе задымятся заводские трубы, заскрежещут виртуальные снегири, и через пять минут имени Людмилы Гурченко, хочу заметить, что актриса Людмила Гурченко, здесь абсолютно не причём,  и сказано это лишь из моего уважения к искусству, а если выражаться точнее, к проблемам искусства, поскольку само искусство меня не колышет. Так, иногда.  В дни тихого отсутствия мыслей.  Речь моя обращена к тому просвету, после которого под тихий шум травы, и начнётся та самая долгожданная перманентная революция мысли. Выражение, - скатертью дорожка, не имеет отношения к подлинной революции мысли, а то, что я говорю, находится вне кассаций, и вне всего представимого. Кретинизм событий, ни в коей мере не зависит от развратного кворума лакированных дисциплин.  Так ли это? Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. И дисциплины и лакированные  прыгуны, имеются в виду принципиальные прыгуны - обладатели  красных корочек, в свете тусклой правды, выглядят довольно мерзко, но колеблющиеся семьи прыгунов ограждены от перипетий жизни, глухими маниакальными заборами.  Кровозлияние в мозг, вот что ждёт  безумца, решившего испытать на себе мощь тракторостроителей севера. О, синеющая неправда. Ты одна на свете.  И хорошо, что одна.  Две синеющих неправды  образовали бы перебор. А любой даже самый малюсенький перебор, есть поражение. Сомневающиеся,  - загляните в книгу «Ж».  Там всё сказано и разжёвано. Есть такая партия. Эти не совсем понятные слова произнесены на заре смятённого века и произнесены они совершенно напрасно. Особого энтузиазма и прилива радости они не вызвали и ничего хорошего народу не принесли. Разве, что головную боль. О мощи советских тракторостроителей ходит много досужих  разговоров и сплетен, но сплетни, ничто перед революционным саботажем. Подобно иррациональному страусу, тонущему в зыбких волнах Яузы, или  рахитам водонапорных башен, грядущее нереально. Но утруска ещё не начата. Бескрылые промежутки не вполне закруглены, и пребывают в безмятежности. Но только книга «Ж», может повлиять   на дистиллированный  ужас сегодняшнего дня.

Андрей Товмасян Акрибист

25 Января 2013 года