Театральный кружок

http://www.proza.ru/cgi-bin/login/page.pl

Расхожую псевдо-сталинскую фразу о том, что «незаменимых людей не бывает» Маша впервые услышала от одноклассницы, где-то под конец восьмого года посещения школы. В свободное послеучебное время они впятером ходили в театральный кружок. И к концу года, тогда ещё совсем молодая, активная, недавно окончившая режиссёрское в театральном, художественная руководительница, со старшеклассниками, два спектакля готовила, и в обоих практически всё было завязано на, несравненно поставленной дикцией читающую скороговорки, Марию.
Восьмой класс в, громко кричащей о своей местячковой элитности, школе был выпускным, а по совместительству вступительным в отдельный «филиал» старших классов этой же школы при политехническом университете. И детям, возможно, для пущей значимости учебного заведения, предстояло дважды сдавать экзамены: выпускные из восьмого и следом, спустя всего пару недель, те же самые предметы, но уже вступительные в девятый, совсем новым, незнакомым, вузовским преподавателям – так что на юные плечи вместе с июньским пеклом водружался целый экзаменационный марафон, тогда, по необъяснимым наукой причинам, совершенно никому не казавшийся тем самым пафосным идиотизмом, которым, скорее всего, на самом деле и являлся. 
Для подготовки к этому изматывающему забегу по кабинетам экзаменаторов, конечно, времени потребовалось очень много, и репетировать дети к окончанию учебного года уже  успевали с трудом. В результате всенародного демократического голосования на переменке, за пирожками с компотом, коллективно и почти единогласно было принято решение сразу всем вместе из отвлекающего от учёбы бесполезного кружка уйти.
На импровизированном собрании упёртая и эмоциональная Мария пыталась толкать, как ей казалось, душераздирающую патриотическую речь о том, что им должно быть стыдно так поступать с преподавательницей, которая на репетиции, преимущественно с Машей, правда, несколько месяцев своей жизни бескорыстно потратила.  Были наивные фразы о том, что, разумеется, очень легко всё бросать, когда твоя роль в спектакле состоит из двух-трех фраз - а что, если тебе часами интонации, жесты и даже взгляды  ставили? Было пропущено мимо ушей, что человеку должно быть ужасно обидно, что «труппа» уходит за месяц до уже назначенного представления.
И тогда Маше отчетливо заявили, чтобы она не забивала себе голову такого рода глупостями, ибо «незаменимых людей не бывает», а если Маше это не понятно, то у неё либо мания величия, либо она просто дура.
Привыкшая к единоличной ответственности за саму себя, девочка почти с рождения на критику была ужасно падка: обвинить её в заносчивости было всё равно, что смачно с размаху по морде дать – она мгновенно  согласилась с доводами и ушла ждать спектакля уже со стороны, как зритель.
Не сложно догадаться, что спектакля не было: были какие-то идиотские юмористические постановочки, новогодние ёлочки для малышей - на самом деле интересного Маше спектакля о маленькой слепой девочке, мечтавшей нарисовать небо, просто никогда уже не было.
И снова с ней осталась только перламутровая россыпь грустных звёзд, жемчужно мерцающих по вечерам.
Примерно тогда же появилась первая осознанная мысль о том, что любовь – это не цветы, улыбки, удовольствие быть рядом, это когда так чувствуется, будто вы оба стоите на тончайшей полоске суши на самом краю пропасти и держитесь за руки, когда весь мир неожиданно меняется и единственной твоей задачей становится: как можно крепче и дольше держать любимого человека на этой тонкой нити пространства, даже если ему вдруг самому захочется сорваться, и он, возможно, станет утверждать, что собирается совсем не падать, а летать как птица, и может быть даже кто-то другой его потом обязательно подхватит. Но, тем не менее, ни в коем случае нельзя отводить глаз, нужно цепляться, сжав руки до ломоты в суставах и онемения пальцев, так чтобы хоть кровь носом шла, но всё же ногтями, зубами – чем только можно, изо всех сил держаться друг за друга, ведь и полёт, и падение, по сути, одно и то же движение, и только направления разные, причем оба не могут длиться бесконечно. Пока человек любит и пока он жив, нельзя давать самому родному человеку права разбиться, и уж тем более ответственность за жизнь его в чужие руки передавать.


Грустные звёзды http://www.proza.ru/2013/02/13/1246