Боевой отряд современной элиты

   
отрывок из повести "Прыжок в Зазеркалье"

                11.

Женю Милахина притомил разглагольствующий Футасов, державший в руке все еще недопитый бокал шампанского. Он устал выслушивать его дифирамбы нарождающемуся классу российских буржуа, всем этим менеджерам, диллерам или «хилерам». Сам черт ногу сломит в этих заморских словечках. Будто других слов нельзя было найти в русском языке, отображающих попроще суть происходящего расслоения российского общества на бедных и богатых. К примеру, не диллер, а посредник по «хухры-мухры», то есть по сбыту сырья за границу. Тогда все стало бы на свои места. Наконец, не выдержав, Женька шепнул Денису:
 – Слышь, старик, интересно он закручивает насчёт истории. Я понимаю, что какой-то мальчик выпустил старика Хоттабыча из кувшина или бутылки. Но мы же не мальчики. Мы этими шалостями не занимаемся. И вообще, когда он начнет говорить, ради чего он нас пригласил сюда?
Почувствовав, что слушатели порядком подустали от его рассуждений, Николай Сергеевич закончил свою речь такими словами:
 – Молодые люди, – обратился он к бывшим десантникам, – я предоставляю вам выбор...
Эти слова напомнили Денису кого-то, кого он сразу не мог вспомнить. Ах, да, все-таки он вспомнил. Это был грузин Гиви Мурванидзе, ехавший с ними в поезде. Он также тогда начинал с этой фразы вербовать друзей в наемники. Вот и Футасов точно так же обращался к ним:
 – … Ведь с того времени, когда человек поднялся с четверенек его суть осталась та же самая. Ничего не изменилось. И вот в конце 20-го столетия я предлагаю вам, молодые люди, выбор: или стать боевым отрядом современной элиты по дележу без очереди мяса мамонта  – в этом случае я сделаю все возможное, чтобы против вас не было возбуждено уголовное дело, – или не исключено, что вы уйдете отбывать срок, после чего вольетесь в безликую армию честных тружеников, еле сводящих сейчас концы с концами.
 – А если эта армия раньше времени взорвется и выкинет пролезший без очереди наш боевой отряд без штанов и без кое-чего, как вы говорите, на помойку истории? Тогда что?  – спросил у директора ресторана охмелевший Милахин, лукаво подмигивая своему другу. – Потом, что за отряд? И если серьезно, что за работу вы нам предлагаете?
 – Во-первых, – Футасов сменил выражение поучающего мэтра на невозмутимую маску идущего в бой гладиатора, – прошло время героев того времени, когда с завидным фанатизмом гибли за идею на фронтах гражданской войны или закаляли свою волю и сталь при строительстве узкоколеек, крича при этом, какая по счету ими была уложена шпала. Сейчас настала эпоха других героев нашего времени, молодых, энергичных мужчин, делающих деньги из ничего  – из «воздуха». Это уже  –  во-вторых. Именно они цвет нации, руководствуясь советами нас, стариков, не допустят, чтобы в этой плебейской стране, как в паровом котле, поднялось давление выше допустимого и чтобы всех нас разнесло в клочья. Будьте спокойны, они придумают какой-нибудь новый «сникерс» или «баунти»  – райское наслаждение, чтобы отвлечь наших пахарей от своих проблем.
 – Теперь о главном, – Футасов перехватил вопросительные взгляды друзей, какими они обменялись.  – Работа вам предстоит не пыльная. Не то что на буровой, где вы по уши барахтаетесь в растворе. Вдобавок высокооплачиваемая не только в «деревянных», но и в «капусте». Не скрою, не лишена опасности и риска...
 – Дело в том, что…  – Николай Сергеевич на миг сделал паузу, – я являюсь слишком заметной фигурой в городе для рэкетиров и всякой другой нечисти, которые предпочитают зарабатывать деньги, нарушая закон. Мне нужны крепкие решительные парни, способные оградить меня от их грязных домогательств. Знайте, в моем лице класс предпринимателей России обращается к вам за помощью, желая востребовать вашу молодость, высокий военный профессионализм, знания и опыт, приобретенные в армии. Я думаю вы, Александр Данилович, будете только рады такому повороту событий. В вашем сыне, скажу откровенно, и в его друге я хочу видеть своих «Джи-Ай» по защите частной собственности. В ответ на их согласие я ручаюсь избавить их от последствий того нелепого случая... Провоз наркотиков  – это тягчайший проступок в наше время, направленный на разрушение здоровья нации. И мне не так уж будет легко замять это дело.
 – Короче, выражаясь вашим языком, вы нам предлагаете сделку, – сделал вслух заключение Денис.
 – Да, молодые люди. Вы правильно меня поняли. Что касается моих взглядов на жизнь и на людей  – это мои лирические отступления. Хотите соглашайтесь с ними, хотите нет  – это ваше дело.
 – Сынок, принимай предложение Николая Сергеевича. Чего уж там?  – не выдержал Александр Данилович.
 – А что? В этом нет ничего противозаконного, – Женя Милахин приводил свои доводы на этот счет, – Не знаю, как ты, но я... согласен. Лучшего нам не предложат. Эх, охрана, встает так рано!
 – Подумать надо... Синий туман похож на обман…  – сказал молодой Лихачев, как бы вслед пропетой песне.
С этими словами он встал из-за стола, подошел к эстраде. Эльвира Ивановна, до этого отмалчивающаяся, все время пыталась поймать взгляд Дениса. Он же старался не смотреть на нее. Молодая женщина ощущала всей своей кожей холодное отчуждение, граничащее с ненавистью, с его стороны. На удивление самой себе, ее притягивало к нему с непостижимой силой. Она до сих пор была растворена в том коктейле любви, который как океан безудержных страстей нес ее на гребнях исполинских волн к бывшему десантнику. О, какая то была восхитительная ночь! Вспоминая о ней, мачеха Лихачева чуть не застонала. Она видела, как Денис подошел к оркестрантам, что-то сказал им, вероятно, заказывал музыку. Попытался дать деньги ударнику. Тот отрицательно покачал головой, показывая рукой с палочками в их сторону.
Назад Денис возвращался, улыбаясь всем сидящим за столом. Он полностью овладел собой.
 – Николай Сергеевич, – услышал от него Футасов. – Вас здесь так любят, что для находящихся, с вами рядом будут играть бесплатно.
В этот момент, как бы в подтверждение сказанному, было объявлено с эстрады:
 – Друзьям уважаемого Николая Сергеевича наш музыкальный привет!
Зазвучали первые, до боли знакомые Денису аккорды.
 – Послушаем любимую песню моей покойной матери,  – сказал он, ни к кому не обращаясь,  – В 1942 году никому неизвестная мексиканская девушка сделала свое имя бессмертным, сочинив легендарную «Бесаме мучо». Ее имя было Веласкес.
 – Вот и прекрасно,  – Футасов на правах тамады обратился к своим гостям.  – Однако же и нас сейчас окружают не менее прекрасные женщины. Объявляю дамское танго.
Он с удовлетворением отметил про себя, что его поняли с полуслова, что его тяжелая кавалерия снова в бою.
Перехлестова вышла из-за стола и с обезоруживающей грацией взяла под локоть молодого Лихачева. Под перекрестными взглядами отца и друга ему ничего не оставалось делать, как принять приглашение.
Она танцевала в полутемном зале ресторана, стараясь, как в прошлый раз, прижаться к нему всем телом. Эльвиру начала бить мелкая дрожь. Звериный инстинкт заставлял трепетать ноздри, приводя в движение ее чувственные губы. Желание любить своего пасынка переполняло ее до отказа. Она еле сдерживалась. Ее состояние было сразу подмечено молодым Лихачевым.
 – Что с тобой? – спросил он.
 – Денис, это как наваждение. Я не могу без тебя. Только не думай, что я нимфоманка и бросаюсь на кого попало. Ты первый в моей жизни мужчина, который сумел взорвать меня изнутри. Я до сих пор не могу успокоиться, прийти в себя после той ночи...
 – Меня это мало сейчас волнует,  – услышала она равнодушный ответ. – Ты лучше скажи: икра и гашиш под сиденьем  – это твоих рук дело?
 – Нет, что ты?!  – у Эльвиры навернулись на глаза слезы. – Как ты мог такое подумать?!
Теперь партнерша по танцу Лихачева была уже не обворожительной красоткой, а скомканной и убитой горем женщиной.
 – А как же объяснить такие факты? Наркотики в твоей квартире и твое желание вовлечь меня и моего друга в свои игры? – продолжал пытать Перехлестову.
 – Денис, ты только не покидай... Потанцуй со мной еще немного, Я тебе все расскажу.
Лихачев верил и в то же время не верил всему, что услышал от Эльвиры. Она ему рассказала о якобы физической расправе, которой угрожал ее подельник в случае, если она больше не будет заниматься сбытом наркотиков.
 – Каков негодяй!  – еле сдерживаемые рыдания слышались в ее голосе. – Когда вышла замуж за твоего отца, я сразу наотрез отказалась заниматься переправкой этой гадости. Он мне пригрозил, что я пожалею еще об этом. Под страхом смерти принудил меня, чтобы я попыталась вовлечь вас обоих в его грязные дела. Это его рук дело, что в вашей машине вначале была обнаружена икра, а потом наркотик. И как результат: подставил следствию не меня, а вас троих, совершенно ни в чем не повинных людей... Теперь только надежда на моего дядю. Он наверняка сумеет отвести беду от нашей семьи… Николай Сергеевич деловой человек. Да, естественно, он хочет, чтобы вы, оба друга, дали согласие стать его верными телохранителями в благодарность за помощь. Денис, соглашайся...
 – Что-то мне не нравится, что он оказался в нужный момент там, где нас тормознула ГАИ.
 – Поверь мне. Это чистая случайность. И это наша удача, что он оказался во время оформления протокола рядом с вами...
Лихачев в словах мачехи мучительно искал ответ на все те головоломки что преподнесла ему жизнь. Уж слишком много «странных случайностей» пришлось на его послеармейский период. Он чувствовал, что кто-то ему навязывает свою игру, что схватки не избежать. И ценой любого его неверного шага по невидимой шахматной доске будет им с другом их собственная жизнь. Но ему нужно было выиграть время, чтобы вначале вычислить, а потом заставить пока неведомого ему противника играть по его правилам, Словно издалека доходили до него слове Эльвиры:
 – Мне кажется, что ты лишаешь меня последней надежды любить тебя. Это так?
 – Да, ты не ошиблась. У нас с тобой уже был уговор, что наша первая встреча с разминкой в постели не перейдет в марафонский забег. Пусть она, как спринтерский эпизод, навсегда похоронится в нашей памяти.
 – Как чудесно Просто изумительно!  – Эльвира в смятении теребила его за ворот рубашки. Она была искренна в своих чувствах – Но я помню! Только тогда я об этом не буду помнить, когда перестану дышать и жить на этом свете. Ты меня слышишь?!
 – Слышу, Эля, слышу, но ничего не могу поделать. Ты жена моего отца. И этим все сказано, – Лихачев, тронутый искренностью и страстью мачехи, пытался ее успокоить.
 – Пусть будет так. Ты волевой. Ты сильный… Я понимаю. Черт бы побрал твою порядочность. Ладно, но только не исчезай из моей жизни. Тюрьма  – это не лучший вариант, чтобы реализовать себя как личность. Приняв предложение Футасова, я уверена, ты будешь иметь лучшую возможность оградить нашу семью от притязаний того ужасного человека. Если б ты знал, как я хочу порвать с моим прошлым. Я так устала все время жить в страхе. Ты знаешь, он... на все способен. Чтоб не подставлять под удар Женю и Александра Даниловича, ты им, надеюсь, не рассказал о содержимом парфюмерных коробок?
 – Да, я сдержал свое слово. Можешь быть спокойна.
 – Ну и хорошо, – с облегчением вздохнула Эльвира, – я верю тебе. Отчего я без ума от тебя. Но ты, пожалуйста, ничего не говори Александру Даниловичу. И не волнуйся. Твой отец никогда не узнает, что между нами произошло в ту ночь. Я тебе это обещаю. А сейчас пошли к столу. Наверняка они нас заждались.
Там их встречал Футасов с распростертыми объятия
 – Эх, молодость, молодость! Ты правишь миром, – говорил он с грустью. – Никаких бы денег не пожалел, чтобы скинуть с себя этак лет тридцать, чтобы уравняться с вами. Но, увы, над временем я не властен.
Александр Данилович встал из-за стола. У него на глазах навернулись слезы. Он подошел к сыну, благодарно его поцеловал:
 – Спасибо за песню. Она затронула мое сердце. Я вспомнил время, когда мы втроем были счастливы.
 – Помянем светлым словом мать Дениса. Как говорится, царствие ей небесное,, – при общей тишине за столом сказал Николай Сергеевич.
Все встали, выпили не чокаясь. В очередной раз глядя на молодого Лихачева, Футасов думал: «У каждого свой путь на Голгофу у меня  – свой, у него  – свой». А вслух, благодушно улыбаясь, спрашивал:
 – Ну, а сейчас, Денис, что надумал? Принимаешь мое предложение?
 – Да, принимаю. Но с единственной оговоркой.
 – С какой именно?
 – Мы только что поступили работать на буровую. И тут же сразу увольняться на следующий день  – это не в моих правилах. Короче, работаем с другом ровно месяц. После чего, твердо обещаю, переходим к вам в охрану. В свою очередь, за этот срок вы попытаетесь, чтобы с нас сняли подписку о невыезде. Идет?
 – Идет! – рассмеялся Футасов. – Молодец! Правильно рассуждаешь. Меня это вполне устраивает.
 – Николай Сергеевич, будь уверен: он сдержит свое слово, – вступила в разговор Эльвира.
 – Да я и не сомневаюсь в этом.
Когда они выходили из ресторана, она сумела шепнуть на ухо Денису:
 – Прошу тебя. Не исчезай из моей жизни… не исчезай!