Кто там?

Рита Кубанская               
                Кто там?
В мою дверь звонили. Не может этого быть! Ну кому я понадобилась в такую рань! Вот тебе и отоспалась! Легла уже под утро: всю ночь работала над статьей – результат моей недельной командировки. Делать нечего, придется вставать. Проходя мимо кухни, гляжу на часы – вот, два часика только и поспала.
– Кто там?
В ответ тишина.
– Кто там? – повторяю уже сердито.
– Это я, ваша соседка Люся.
«Что-то не помню я у себя на площадке такой соседки», – думаю про себя. По ту сторону двери тоже молчат.
– Я ваша соседка с пятого этажа.
«Ничего себе соседка», – опять диалог с собой. Если учесть, что дом у нас девятиэтажный, а я живу на втором, то мы тут, выходит, все соседи. Открываю дверь. На пороге стоит молодая женщина с малышом на руках. Я ее видела гуляющей с мальчиком во дворе.
– Понимаете, – начинает она, – с восьми до десяти я работаю у Потаповых, а Толяшу всегда оставляла у бабушки Даши.
– Вы пройдите в дом, – приглашаю я Люсю.
Она продолжает:
– А сейчас баба Даша гриппует, Толю оставить не с кем, работу такую не найти, – все говорит и говорит Люся, пытаясь меня убедить в чем-то. Что от меня хотят – ничего не понимаю: сказывается недосып.
– Нам без работы нельзя. Баба Даша и посоветовала к вам идти, говорит, что после командировки вы всегда дня два дома бываете.
– А на каком этаже живет эта всезнающая бабушка?
– Так подо мной, на четвертом.
– Кругом сплошные Донцовы.
– О чем вы? – Люся меня не понимает.
– Да так, не обращайте внимания. Только не знаю, справлюсь ли я, у меня ведь детей нет.
– Справитесь, – уверяет меня соседка, – баба Даша говорит, что вы женщина добрая, а детишки добрых любят, да и Толяшка мой спокойный.
«Без меня  женили», – это опять с собой.
– Проходи, малыш. - Мальчик берет мою руку, вернее, указательный палец и идет за мной в комнату. – Что же мы с тобой будем делать?
Ну вот, с соседями я вас уже познакомила, теперь правила приличия обязывают меня рассказать о себе.
Мне тридцать пять лет. Журналист по профессии. Работаю в редакции молодежного журнала. Не замужем. Был длительный роман с женатым человеком. Детей, к сожалению, нет. Есть любимый брат и племянники, которые выросли без меня. Живут они на севере, летом отдыхают на Кубани у дедушки и бабушки. Я тоже бываю на родине, но чаще всего проездом, так складывается жизнь. Родители уже отчаялись увидеть меня семейным человеком. Понянчиться с внуками – моими детьми – они тоже не надеются. Хотя в юности одна женщина с проницательными черными глазами сказала, что у меня будет мальчик. Прошло много лет с тех пор, а слова ее почему-то не забылись.
А теперь у меня, полусонной и уставшей, в гостях неожиданный гость – мужчина двух лет от роду. И опыта общения с такими человечками абсолютно никакого. Вот сейчас лежат у меня на шкафу детские книжки, купленные по просьбе моего коллеги Гоши для его маленькой внучки. Я с удовольствием выполняю его поручения. Могу в присутствии родителей или дедушек и бабушек пообщаться с ребенком, не более того. А тут такое.
Внимание мальчика привлекает большая мягкая игрушка – обезьяна Нуки с желтым бананом в лапе, подарок мне от отдела в день рождения. Толя робко, бочком подходит к игрушке, осторожно касается ручкой головы мартышки – она чуть ниже, трогает ее выступающую вперед челюсть, потом обводит черные глаза-бусинки. Ну вот, знакомство состоялось.
– Это Нуки – обезьянка.
– Нуки, – повторяет за мной мальчик. – Нка. («Обезьянка», – догадываюсь я).
Вот мы и нашли уже общий язык. Толя видит желтый банан, знакомо улыбается и тянет его к себе. Не тут-то было, животное ни за что не выпустит плод из своих лап – он попросту к ним пришит. Еще немного – и малыш заплачет. «Надо что-то делать», – пугаюсь я.
– Толя, пойдем скорее на кухню, у меня есть и для тебя банан.
Можно ли ему банан? – вот вопрос. Сейчас все аллергичны. Ну если хотел отнять у макаки, то, наверное, ел.
На кухне – она у меня большая – стоит кресло. С давних детских пор осталась привычка работать здесь, так как письменный стол нам приходилось делить с братом. Усаживаю в кресло мальчика, даю ему банан, и на его личике – истинный восторг. Как мало тебе надо для счастья, малыш! Смотрю на часы: мы, оказывается, провели с Толей тридцать минут. Осталось еще четыре раза по тридцать.
– Толяша, а не попить ли нам с тобой чая? Мне – кофе, а тебе – чай.
– Чу чай.
Перевожу: «Хочу чай». На табурет ставлю чай и блюдце с печеньем. А себе завариваю кофе – все еще хочется спать. Смотрю на ребенка: действительно спокойный мальчик и какой-то умненький для своих лет. Большие серые глазки очень серьезны. Как будто он все понимает.
Вспоминаю о Гошиных книгах:
– Толя, а давай книги читать. Хочешь?
Слышу знакомое «чу».
Мальчик, оказывается, умеет слушать. Прочитаны сказки Корнея Чуковского, стихи Михалкова и Барто. Книги куплены прямо по назначению. При выборе я руководствовалась иллюстрациями – яркими, образными, взятыми из книг моего детства. И сейчас есть интересные иллюстраторы детских книг, не спорю. Но почему-то ностальгируя, наверное, по безвозвратной стране детства, детскую классику я покупаю с их первыми сопроводительными рисунками. Толя ждет от меня еще чего-то, он не удовлетворен.
– Будем еще читать?
Малыш энергично кивает головкой. Вот и верь после этого утверждению, что подрастающее поколение совсем не любит читать. Может, это оттого, что мой гость еще не знаком с компьютером? Что же тебе еще почитать? Может, моего любимого Заходера? Это, наверное, покажется забавным, но вот люблю читать стихи этого писателя. Надо же, и Толе нравится. Слушает, внимательно слушает, распахнув свои и без того большие глазки! А тут ведь и рисунки черно-белые. Умница, мальчик. Отрывает нас от чтения звонок в дверь. Как быстро время пролетело! Это Люся.
– Ну как вы тут? Спасибо вам большое. Приходите к нам вечером на чай с царской ватрушкой, часиков в семь. Я и творожок по пути купила, Толяшка его обожает. Приходите, – повторяет Люся. Да и мальчик смотрит на меня вопросительно, ну как не согласиться.
– Приду, – обещаю я.
Спать почему-то совершенно расхотелось. А в моей квартире поселился новый запах – запах детства. Моя подруга Ирина – педиатр, рассказывая о своих маленьких пациентах, утверждает, что от грудничков исходит удивительный, ни с чем не сравнимый запах: запах чистоты, молочка, свежести. «Ну и фантазерка», – думала я тогда. А сейчас утверждаю: да, этот запах детства есть.
Только рассталась со своими новыми знакомыми, которых и узнала два часа назад, а уже думаю о вечернем чае. Вот дела! Надо что-то купить на вечер. «Софья (извините, не представилась сразу – это мое имя), чего ты вдруг засуетилась, это тебе не свойственно. Остановись». Останавливаюсь! Пойду просто поброжу по городу. Люблю осень, но не позднюю – холодную и дождливую, а сухую, еще не жадную на солнечные лучи, с ее золотисто-багряным ковром из опавшей листвы. В моем родном сквере, что рядом с домом, у меня есть и любимая скамейка, где я наблюдаю за осенним преображением природы. В городе это не так бросается в глаза. А тут – «в багрец и золото одетые леса».
Почему-то на этом островке природы, приютившемся в мегаполисе, ощущаешь себя совсем иначе: здесь и дышится по-другому, и думается, и даже работается, как ни странно. У меня есть здесь и свои знакомые, правда, я не знаю, как их зовут и чем они занима¬ются. Но вот уже пять лет – с тех самых пор, как живу в этом доме, я встречаю немолодую пару, гуляющую по аллеям сквера держась за руки. Так обычно идут, разбившись по парам и взявшись за руки, дети из детского сада, вышедшие на прогулку.
– Ну не верю я всем этим «ручканьям», – говорит моя приятельница, более двадцати лет состоящая в браке.
А однажды я увидела знакомую мне пару не в месте наших постоянных встреч – сквере, а у магазина. Вначале я мужчину даже не узнала, он вышел из магазина и кому-то улыбался доброй, очень интимной улыбкой любящего человека. Попав невольно в этот явно не ко мне обращенный взгляд, я – это было выше моих сил – тоже улыбнулась: такую волну любви и добра излучали его глаза. Когда мы поравнялись, а потом отошли друг от друга, я не удержалась, посмотрела назад и увидела его постоянную спутницу. Моя знакомая и тут нашлась: «Эти недавно сошлись, такое бывает на старости лет».
Но ведь бывает!
Что-то у меня грустно-лирический настрой какой-то. Первое, на что я обратила внимание в доме моих утренних знакомых, – чудная картина осени – той, из которой я недавно вернулась, только в рамочке.
– Вы тоже любите осень, Люся!
– Люблю. И чаще других времен года ее рисую. Я закончила художественно-графический нашего университета, – пояснила она. – А вот сейчас навожу порядок в доме состоятельных людей – там хорошо платят. Вот отдам сына в три года в сад, тогда и начну работать по специальности. Правда, сынуль? – Малыш крепко держал в своих ручонках книги (да простит меня Гоша и его внучка) – теперь они его.
Потом был чай с изумительной действительно царской ватрушкой и Люсина история, в которой было отведено большое место любви, обоюдным творческим поискам и находкам. Люсин избранник был тоже художником и... предложил оплатить аборт в дорогой клинике. Женщина выбрала ребенка.
Так в мою жизнь вошли Люся и Толя.
– Софья, – звонит мне Люся, – там я к тебе мужчину лифтом отправила, встречай.
– Одного? – пугаюсь я.
– Да нет, с соседом.
Слышу легкий стук в дверь.
– Кто там?
– Я там, – тихо шелестит за дверью тоненький голосок.
– Ставь чайник, Софья, у меня с вами переговоры сегодня.
– С кем – с нами.
– Один переговорщик на пути к тебе.
Звонок. Это не Толя, он еще не достает до звонка. Привычное:
– Кто там?
Жизнерадостное:
– Тё Сонь, я там.
Открываю дверь. Вот хитрец, дотянулся линейкой до звонка. Улыбается довольный.
Так и пошла наша жизнь: Люся в командировке – я дома с Толей, я в командировку уезжаю – мой кот Левка кочует к ним: совсем не терпит одиночества.
Помню, в первом классе учительница на собрании у меня спросила:
– Вы кто Толе Никитину?
– Я? Я его тетя.
У мальчика были мама и тетя, но не было папы. Это было Люсино решение. За эти годы были в ее жизни мужчины, но ни одного из них она не привела к нам в дом. Вы, наверное, слышали о художнике Илье Слуцком. Это и есть Толин отец. Талантливый художник, любимец женщин, который когда-то предпочел карьеру рождению ребенка.
В выставочном зале прошла первая Люсина выставка, и довольно успешно. Вы, наверное, догадались, кто написал рецензию по этому поводу? Ну кто знает Люсю лучше и дольше меня? Нашему родственному союзу уже десять лет. Я доросла до главного редактора журнала, Толя учится в языковой гимназии и в художественной школе: родительские гены в нем не отдыхают. На конкурсах детских рисунков рисунки нашего мальчика занимают призовые места, обе квартиры заставлены фигурками животных из глины и пластилина: Толя у нас художник-анималист.
Вот-вот он должен прийти из школы. Жду. Вижу из-за занавесок – идет. Звонит в дверь.
– Кто там? – игра, идущая с детства.
– Я там! Скорее открывай, у меня, между прочим, мороженое тает, твое любимое.
– Какое? – спрашиваю, уже открывая дверь.
– «Статусом» почему-то зовется, – смеется мой мальчик. – Ой, – вдохнул он запах дома, – как вкусно пахнет твоим кубанским борщом. Накормишь?
– Интересно, а для кого же я старалась?


.