Нюта

                Нюта

                рассказ





















Я помню день, когда она ушла. Собрала чемоданы, сказала, что едет на пару недель погостить к своей тете в Москву и скоро вернется. На прощание мы даже не обнялись – казалось, в этом нет необходимости, вот-вот Аня появится на пороге моей квартиры, и все начнется сначала.

Я никогда не воспринимал ее слова всерьез – вот в чем дело, она это понимала. И в какой-то момент перестала пытаться меня убедить, поняла, что любые слова бесполезны. Я верю только поступкам.

На что она рассчитывала? Думала, я кинусь следом за ней умолять… нет, я знаю ее. Она просто решила поставить точку. Когда я включил телевизор, от нечего делать стал смотреть шоу «Фабрика звезд» и увидел ее лицо, помню, я обомлел.

- Как вас зовут, красавица? – спросила ведущая.

- Нюта. Мне двадцать лет.

- Это – настоящее имя или сценический псевдоним?

- Меня так звали всегда, - она изобразила ухмылку, я чуть не прыснул, до такой степени все это напоминало розыгрыш… Я-то знал, ей двадцать семь. В шоу-бизнесе многие публично «убавляют» себе года, не стесняясь даже того, что их паспортные данные легко проверить.

- Из какого вы города?

- Сочи.

- О, там такие звезды! Один из «Иванушек» - рыжий такой… и еще… еще Лепс! – восторженно защебетала ведущая. Я внимательно рассматривал Аню, пытаясь понять, что она с собой сделала, – вид у нее был, как у школьницы, волосы завязаны в хвостик… грим напоминал клоунский. Впрочем, ей это шло. Если это «грамотный ход» какого-нибудь продюсера, режиссера или имиджмейкера – он «попал в яблочко», потому что «роковых женщин», участвующих в таких шоу достаточно, им нужна клоунесса. Для контраста.

Я заставил себя досмотреть этот выпуск до конца. Хотелось кинуться к телефону, набрать номер ее родителей, но я все не мог решиться… отказывался… просто не хотел верить… Но ее мать мне сама позвонила.

- Витя, ты «телек» смотрел? Видел Аню?

- Видел.

- Я знаю, что ты хочешь спросить: почему мы тебе не сказали? Вы заявление в ЗАГС написали…

- Что, у нее кто-то есть? – спокойно спросил я, уже начав сопоставлять свои смутные воспоминания и догадки… - Богатый «папик»? У вас денег нет платить за ее участие в «Фабрике», значит, кто-то за этим стоит…

- Витя, мы с отцом сами толком не знаем… может, на этой «Фабрике» все и по-честному и не за деньги… Аня… она очень мало нам рассказала. Но ты же знаешь – она одержима, мы не смогли ее остановить.


Одержима… изображает из себя «Лолиту» на радость каким-нибудь Гумбертам… Видно, я недооценил ее стремление к славе, считал, что это пройдет. Будь у Аньки великий талант – еще ладно, но этот ее голосок… она же в ноты не попадает!  Хотя… а фонограмма на что? 

Ведущая спросила, пишет ли она песни, новоявленная Нюта сказала: «О, да, конечно. Я – человек творческий, для меня сцена – смысл жизни». Я поперхнулся.

Хотя – чего это я? Сейчас все поголовно – творческие, для них слава – смысл жизни, а без нее жизни нет.  Понятие «бездарность», похоже, исчезло из лексикона продюсеров. Раскрутить можно любого – только дай деньги. Но их-то как раз у Аньки и нет…

Я взял гитару и направился в ресторан, в котором пою по ночам. Там есть рояль, но если кто захочет заказать пение с гитарой, беру на всякий случай.  Мне нужно отработать свои часы – тянуть каждую ноту, и никакой «страховки» в виде «фанеры». На всякий случай беру с собой сборник стихов – вдруг слова забуду, со всеми это случается.

Копирую я любого певца – могу спеть «под Высоцкого», Галича, Окуджаву, Розенбаума, Круга, Пола Маккартни, Джона Леннона, Джо Кокера, Элтона Джона, Фредди Меркьюри, Джо Дассена… Лепса любят заказывать – его репертуар в Сочи многие знают.

С Аней мы познакомились здесь же – пришла с подругами и заслушалась. Подошла, заказала песню. Было это четыре года назад.


-  Да ты лучше всех этих… звезд работаешь, еще и играешь… тебе «в ящик» надо… - говорила она.

- Меня все устраивает. Спокойно, стабильно, деньги платят, я живу дома, а не таскаюсь по гастролям… Ань, не все хотят в большой шоу-бизнес, это такая головная боль... жизнь на чемоданах, продюсеры отбирают большую часть заработка… а эти траты на одежду, клипы, авторов… может, я ленив и не амбициозен с чьей-то точки зрения, но по мне – так я райски живу. Что мне надо, у меня есть.

Многих таперов и ресторанных певцов устраивает их жизнь. Широкой публике это может быть и не понятно. Им кажется, быть звездой – это вечный праздник и невероятное счастье. О сверхперегрузках, истощении моральном и физическом, разложении, распаде личности они хоть и слышали, но не верят, что это может быть с каждым. Они с удовольствием читают глянцевые журналы, хотят верить в красивые сказки про Золушек и Принцев, смакуют «гламурные» и «романтические» подробности чьей-то выставленной на всеобщее обозрение биографии, не подозревая об истинной подоплеке того, о чем им рассказывают их любимые звезды. Бритни Спирс? Уитни Хьюстон? Фрэнсис Фармер? Мэрилин Монро? Джуди Гарленд? Если бы о том, что можно назвать «ценой успеха» говорили побольше…

- Они были не свободны, шагу не могли ступить самостоятельно, чтобы на них не обрушились журналисты, критики, работники студии, продюсеры, режиссеры… это рабы индустрии. А я не хочу быть рабом, даже высокооплачиваемым, - говорил я Ане. – Я делаю что хочу, у меня есть свободное время, я принадлежу себе… Мне не надо изображать фальшивую улыбку, искусственно выстраивать дружбу с важными шишками, подлизываться, втираться в доверие, общаться по принципу выгоды… как все это скучно… вся эта жизнь… тошнота.

- Ты так говоришь, потому что тебе тридцать три, ты уже пожил в Москве, нагулялся в свое удовольствие, теперь захотелось покоя, уюта на родине…  А у меня… а я… что я видела? Ты говоришь, у меня пикантная мордашка, а голоса нет… Но Глюкозу-то раскрутили… а я чем хуже?

Чем она вообще так меня «зацепила» - эта провинциальная наивная девочка, которая теперь назвала себя Нютой? Может быть, для кого-то она уже звезда… по телевизору-то показали!  Мы как-то очень естественно соединились – мне нравилось обнимать ее, целовать… что, только это? Покой, уют… да, вне этой одержимости сценой и славой с Аней было на редкость уютно. Помню, как-то мы лежим в моей постели, и она говорит: «А, знаешь, от чего женщины устают, хотя и не признаются? Им надоедает подыгрывать мужчинам – делать вид, что они восхищаются ими, считают их умными, сильными, смелыми… Ведь на самом деле они так не думают, даже смеются над ними, но все это за глаза, с подружками… Мало кто из мужчин НА САМОМ ДЕЛЕ крутой… сильный… мачо… Поиграть в крутого они обожают, но вот БЫТЬ им… действительно быть сильнее, чем женщина… Таких мало. И как раз те, кто сильнее… они не играют. Им это не надо. Таким – настоящим! – не надо подыгрывать, к ним не надо подлизываться, они чувствуют фальшь».

Я был «силен» в пении, больше ни в чем, и знал это. Это желание Ани (как, может быть, многих-многих) найти Сильного… куда оно ее привело? 

Через несколько месяцев, как и можно было спрогнозировать, Нюта стала кем-то вроде второй Глюкозы – интуитивно она всегда чувствовала,  какое направление выбрать. Что-что, а инстинкт у нее хороший. Продюсеры у нас делятся на два подвида: одни создают образ дорогостоящей проститутки для «папиков»-олигархов (меха, бриллианты, декольте), получается этакая Настасья Филипповна (содержанка с тайной мечтой о чистой любви). Образ гротескный, карикатурный, но иной раз – удачно воплощенный на сцене, если певица с приличными вокальными данными, и с композитором ей повезло.

Другие работают для «клубного» поколения современных тусовщиков-наркоманов: подруга такого юнца (бездельника-сына богатого папы) должна быть «прикольной» - одета и причесана как тинейджер, на глаз получается этакая причудливая смесь унисекса с педофилией. Поет песенки галлюциногенного содержания. Проще сказать, юная модная наркоманка, которая «пробует все».

Из моей Ани сделали такую вот Нюту, изображающую «обкурившуюся» клубную тусовщицу. Первый же клип «Под кайфом» прославился, и начались гастроли.

- Ты видел, как она себя вела во время этой… «Фабрики»? – возмущалась моя соседка по лестничной площадке. – В жизни ведь скромница-скромница… или прикидывалась? А там… Подошла к одному парню, села к нему на колени, и что тут началось…

-  Да ладно вам, тетя Клава, у них там все по сценарию, - отмахивался я. Сам я смотрел только первый выпуск, дальше – не мог решиться… бывало, сидел с пультом, смотрел на черный экран и не знал, нажму кнопку или нет… и хотелось посмотреть, чтобы быть хотя бы в курсе – какую роль ее там вынуждают играть. В наш ресторан народ валом повалил – всем хотелось увидеть брошенного жениха, я по мере сил пытался вжиться в роль этакого «лирического героя», даже чувствовал, что эта комедия доставляет мне удовольствие  - закрывал глаза, делал каменное лицо, и в какой-то момент по щеке начинала свой медленный спуск «скупая мужская слеза».

- У вас теперь будет, как у Джигана и Савичевой… - говорил мне хозяин. – Она звезда, ты остался за кадром, и напоследок: «Люблю тебя, прости…» У моей дочки это – самый любимый клип.

Если раньше обо мне знала приблизительно четверть городского населения, то теперь – чуть ли не половина. Я стал зарабатывать больше, от заказов отбоя не было. В первый момент – растерянность, я не знал, как себя повести, чтобы не выглядеть идиотом, потом почувствовал, что стал обживать новое эмоциональное пространство: я - герой драмы всероссийского масштаба. Ко мне приковано внимание…  Обо мне даже пара газет наших сочинских написала, появились материалы в интернете, говорят, Нюте задавали вопросы и «в ящике», она отнекивалась, но с таким видом, что можно предположить все что угодно…

- Ей бы твою одаренность, а тебе – ее энергию и умение пробиваться. А что? Неплохой альянс. На пару работали бы, - говорит теперь ее подружка Динара. Она уже сколько лет приходит в наш ресторан, заказывает мне песню за песней и слушает-слушает… иной раз мне становится неловко, и денег я с нее не беру. Мне не раз намекали, она влюблена, но я не очень-то верю… хотя… может, ей просто не в кого было больше влюбиться. Иной раз наш выбор объясняется элементарно.

Это было после премьеры клипа «Под кайфом». Помню, как я смеялся в ответ на ее ехидные замечания, мы с ней напились, ввалились ко мне домой, что было дальше, я помню смутно, но проснулись мы в одной постели. Я долго не мог ее разбудить. И только когда я привел себя в порядок, сходил в магазин и вернулся, обнаружил, что Динара очухалась. Странно – внешне она даже симпатичней, чем Нюта, черты лица, все пропорции правильнее, но я никогда не думал о ней в этом смысле… и сейчас просто не знал, как вести себя, что ей сказать.

- Да не парься… сейчас я уйду, - говорила она, медленно натягивая на себя одежду, стараясь не смотреть на меня. – Мало ли что бывает… спьяну-то? Может, и не было ничего. Как будто мы теперь вспомним… Просто заснули, и все. И проснулись. А, знаешь, она мне послания пишет на мобильный, все расспрашивает, как ты, не нашел ли кого… а я… тоже мне – подруга…
- Ей теперь не нужны старые друзья и подруги. С теми, кто заболел звездной болезнью, всегда так бывает. Прошлого для них нет. Но, видно, она не уверена в будущем, вот и оставляет лазейку… на всякий случай. Я для нее – запасной аэродром.

- Ты ее, правда, так любишь? – Динара смотрела на меня с каким-то ленивым любопытством. –  А не хочешь узнать, как это все у нее началось… от меня у нее если и есть секреты, то их не много.

- Валяй, говори, - я вздохнул. Когда-то же надо мне выслушать правду, я так устал мучиться неизвестностью, когда некому задавать все вопросы… Никто ведь ничего толком не знал – даже ее родители.

- Анька ездила в Москву к тетке, пошла в ночной клуб с ее дочерью, там и встретила сына какого-то очень крутого предпринимателя.

- Я так и предполагал…

- Он тусуется с шоу-бизнесовскими… Анька ему в рот смотрела, вилась вокруг него, старалась во всем угодить, пласталась… в общем… подробности я опущу. Но этот «мажор» согласился помочь ей попасть на телевидение. Она у него – не единственная, бал много, он их коллекционирует, но ему в кайф похвастаться перед дружками – вот, моя телка-то «в ящике», и все это благодаря мне. А дальше что? Ее отобрал продюсер, дружок заплатил за клип, альбом и раскрутку… но расходы могут себя и не окупить. А самое смешное, что наша Нюточка ведь и правда влюбилась. Ей кажется, он – настоящий мужик, все его слушаются, все вокруг него пляшут, а ему на всех наплевать. Не поверишь, ее это очаровывает – именно то, как он швыряется деньгами, меняет баб, проплевывается… в том числе – ею. Как-то она заявилась к нему вечерком в надежде на непонятно, какую романтику, так этот парень ей денег дал и закрыл дверь у нее перед носом. Вали, мол, шалава! У меня настроения нет. Есть женщины, которые тащатся от таких мужиков – им кажется, это признак крутизны или я не знаю, чего… в общем, она мечтает что-то ему доказать… может быть то, что достойна его внимания… уж не знаю. Сейчас для нее вся эта «звездность» - лишь путь к его сердцу. Жалко дуру-то.

Я молчал. Оказалось, что это – удар… каждое из ее слов било наотмашь. По моему самолюбию. По моему самомнению.

- А вот тебя мне не жаль… знаешь, почему? – сказала Динара. – Может, ты и любил… когда-то… кого-то… но не ее. Она тебя просто устраивала. Хотя… когда человек уходит, всем нам кажется, он был нам все-таки дорог… что-то в нем было…  ищем причину привязанности – а она лишь одна: одиночество. Мне когда-то казалось, что я любила тебя, а теперь понимаю – все это надуманное… перегорела я, Витя. А с тобой это случилось давно.  Тебе по большому счету все равно, с кем, лишь бы не одному.

Нюта продолжала свое восхождение на вершину Олимпа. Ее песни звучали по радио, истории жизни «сочинской Золушки» печатались в глянцевых журналах, одно место меня особенно позабавило: «Когда я увидела ЕГО в клубе, весь мир перестал существовать. Я не знала ни его имени, ни фамилии, ни того, кем отец работает, для меня ОН – просто принц. Герой всех моих фантазий. И, тем не менее, в рамках шоу я флиртовала с другими, чтобы вызвать его ревность, в глубине души ОН жил в моем сердце…» Как можно «в глубине души» жить «в чьем-то сердце»? Текст ведь редактируют, и тут такой ляп.

Я вспоминал о ней, иногда чувствовал, что мне хочется вложить душу в эти отношения, преувеличить их значимость для меня – люди часто выдумывают себе привязанности, потому что так их жизнь представляется более красочной, динамичной и романтичной. «Напиши песню о разбитом сердце», - посоветовал мне хозяин ресторана. А чем черт не шутит! Ирония судьбы… мне этот фортель Нюты может в чем-то помочь. Песни я никогда не писал, вернее – я это могу… теоретически… даже нотами запишу, но мне самому все это не нравилось. Я считал, нет у меня композиторского дарования. Так, как я, сочиняют студенты в училище – причем каждый второй, но это не воспринимают всерьез, считают просто «учебными упражнениями». И вот я постарался, попыхтел – получилось такое вот «учебное упражнение», лирическая композиция по всем правилам. Но без изюминки. Нет ни малейшей авторской свежести, оригинальности…

Пришел вечером, взял гитару и спел. Что тут началось! Подходят со слезами, заказывают так любимого Нютой Синатру. А я, хитрец, в текст песни вставил строчку про то, как моя бывшая девушка любит Фрэнка Синатру. На то и был расчет – теперь все мои синатровские перепевки воспримутся как «ностальжи» по ушедшей любви.

 - Вы знаете, Синатру ведь подозревали в связях с мафией, он был богатым и знаменитым… а когда пел – получалось так душевно, что любой самый последний бедняк ассоциировал себя с его героями, - сказала мне жена хозяина, большая поклонница Фрэнка. – Почему у нас эстрада такая стала? Живем-то плохо и бедно, а поем для богатых, а их очень мало. Каждая девушка мечтает об олигархе, на всех их не хватит… элементарно – количественно.

- Ну, у нас вечно эти… уродливые перекосы…

Через полтора года Нюта стала раздавать интервью более откровенного содержания. Она стала жаловаться на своего Принца: «Я делаю для него все, а он даже не гордится, когда мы появляемся вместе публично, что рядом с ним – такая, как я, знаменитость. Говорю ему: «Как ты со мной обращаешься? Я же – Нюта?» А он мне: «И че? Мне это теперь не прикольно…» Получается, я для него – каприз, то ему прикольно, то не прикольно…  Ведь это он меня подзуживал, когда нас снимало телевидение, клеиться к разным парням у всех на глазах, говорил: докажи, что ради меня ты сделаешь все, что угодно. Мне нравятся девушки без комплексов, а не провинциальные нюни. И я старалась изо всех сил… старалась… хотела… Стремилась к тому… чтобы быть прикольной. Теперь-то я поняла, он хочет, чтобы никто не ограничивал его свободу, не предъявлял претензий, ему не нужны серьезные отношения. В любой момент он может меня упрекнуть: а сама-то ты… Вроде как если я с кем-то тискаюсь, то он и подавно может делать все, что угодно. А самое обидное, что он и не ревнует, ему это нравится – вроде как игры такие… Я для него – игрушка, собрал, разобрал, швырнул, подобрал. Когда хочется. Под настроение».  Когда они разошлись окончательно, Нюта, желая хотя бы скандального пиара, призналась желтой газете в том, что продюсер с согласия ее парня заставлял ее «быть любезной» с богатыми мужиками, выполнять все их прихоти, стараться понравиться им. После концерта ее могли просто проводить в спальню к какой-нибудь «важной шишке».  «Мне кажется, некоторым из них я не особенно нравилась, им был важен даже не секс, а то, что я слушалась их – как кукла, они могли распоряжаться мной… а я не просто – девка с улицы, а вроде как звезда… им это грело душу», - говорила она. Потом я узнал, что эти откровения были местью продюсеру за то, что он отказался с ней дальше работать. «Принц» перестал давать деньги, и контракт с ней расторгли. Тем более – много зрителей она собрать не могла, у нее был всего один хит, остальное слушать невозможно. Билеты на ее концерты продавались плохо, компакт-диски продали тоже с большим трудом.

Но Нюта не сдавалась – она хотела выжать из ситуации все, что возможно. Пусть не сложилось с Принцем, с продюсером, может, кто-то еще что предложит? Она готова была петь все, что скажут, выполнять любые требования, в ногах валяться… возвращаться в Сочи «звездой-однодневкой», спевшей одну популярную песню, ей не хотелось. Здесь ее даже в наш ресторан бы не взяли. Кроме того – самолюбие… оно было разорвано в клочья.

- Он ей говорил – вообще ничего не ешь, худей, стань как спичка, так будет прикольней, так эта дура скоро себя доведет до больницы, как бы у нее анорексия не началась, - поведала мне Динара. – И до сих пор любит его… ты можешь представить? Все думает – я ему докажу, добьюсь, без него стану вновь популярной, он увидит меня на экране, тогда он поймет… Я отвечаю: он, может, увидит, и даже узнает, но тут же забудет… для него все это закончилось, началось новое приключение…

Видимо, время лечит… я поразился безразличию, с которым все это выслушивал. Женская часть населения злорадствовала, мужской все это было не очень-то интересно. Я испытывал смешанные чувства – любопытства не было, желания ее видеть когда-либо – тоже. Надо же, какая Нина Заречная оказалась из «Чайки»! Что бы ни сделал, а все равно люблю… мазохистка. Только я-то не Костя. Динара права – эта девушка просто казалась мне подходящей… по возрасту, кроме того, мне казалось, я знаю ее характер… Но Нюта (теперь я уже мысленно называл ее только так) меня поразила. И не своим стремлением к славе, а невероятным упорством, готовностью идти на все, идти до конца, решимостью… даже отвагой… если можно так это назвать. Ради того, чтобы казаться своему Принцу прикольной, продвинутой и современной, она не побоялась предстать перед публикой, родителями, знакомыми в самом невыигрышном свете. Или сцена – это наркотик, который, будучи распробованным, вытесняет в сознании человека все прочие ценности? Дальше – вся его жизнь сводится к стремлению туда снова попасть. Черный пиар? Грязные подробности? Скандальные факты? Чем больше, тем лучше. Ведь я – на виду, обо мне говорят, значит, я интересна. Возможно, она и сама не могла разобрать, что важнее – внимание Принца или все-таки Слава… И желанием вернуть ЕГО, великой любовью могла мысленно оправдывать все, что делала ради своей популярности. Так ей казалось красивее, романтичнее, интереснее.

Завершилась эта история (по крайней мере, это можно назвать завершением ДЛЯ МЕНЯ) через полгода. Все было как в голливудском кино. Я сидел за роялем, наигрывал популярные мелодии, пел, и не заметил, как ко мне подошла посетительница ресторана. Оглядываюсь – ОНА.

Я долго молчал.  Нюту было не узнать.  Волосы коротко подстрижены. Лицо школьницы – таким оно у нее было без макияжа. Но глаза… взгляд тяжелый, казалось, что это – не озера, с которыми так любят сравнивать женские глазки романтики, а болота… в них можно увязнуть, они засосут тебя целиком, без остатка, если позволишь... в мутный тяжелый омут. Я вспомнил, как в клипе она в блестящем трико и нарисованными темными кругами под глазами извивалась в съемочном павильоне и шипела: «Не ломай, не ломай, не ломай мой кайф, не ломай, не ломай, не ломай мой кайф…» Это видела вся страна.  У нее был свой «звездный час», что ж, ради этого стоило…

Сейчас на ней майка и джинсы. Ничего аляповатого, нарочитого, гротескного или кричащего… звезду не узнать. Кроме того, она была в черных очках, сняла их, только когда я стал приглядываться повнимательнее. 

- Если бы это был сценарий американского фильма, ты бы сказала: «Витя, спой мне Синатру». И зал зарыдал бы, - шепнул я ей. Нюта не улыбнулась.

- Знаешь, я разучилась шутить.

- Я вижу. Так что тебе спеть? – Я был на работе, а значит, разговоры на другие темы, кроме музыки, запрещены. Она в курсе.

- Что хочешь.

- Может, «Под кайфом»? Здесь это еще никто не заказывал.

Она поморщилась. Я и сам не знал, жаль ли мне ее…

- Ладно, я не садист. Тебе сейчас лучше послушать что-нибудь медитативное… успокаивающее раздерганные нервы. Так что садись на место.

Посетителей было мало, никто пока ничего не заказывал, так что я мог играть что угодно. И пальцы мои, повинуясь внезапному импульсу, интуитивно стали нащупывать контуры так давно мной забытой прелюдии Дебюсси «Девушка с волосами цвета льна». Я нажал на педаль и начал играть.