Конский на рубеже эпох

На сцене один играет князя, другой – придворного,
третий - слугу, солдата или генерала….
Но эти различия суть чисто внешние, истинная же,
внутренняя подкладка у всех участников одна:
бедный  актер с  его горем и нуждою. Так и в жизни.

Артур Шопенгауэр

Глава 1

«И вроде бы-ы, всё е-е-е-есть…» голос Шнура весело звучал из колонок автомагнитолы. «Но как-то всё-ё не то-о-о….» Вот верно, - подумал Николай,  - просто гимн  нашего поколения.
 «Вот така-ая ***ня, вот такая хуйня…»
- Действительно ***ня.  Перестал я что-то понимать эту жизнь. Попал, научно выражаясь, в экзистенциальный вакуум. Правильно Лёха вчера говорил – бог непрерывно посылает нам знаки, и у того, кто умеет их видеть и понимать, всё всегда в порядке. А тот, кто не умеет, так и перелезает из одной задницы в другую.

Кольку колбасило после вчерашнего, а пробка на МКАДе не оставляла надежды успеть к клиенту вовремя. Колька тяжело вздохнул.
 - Мотаюсь целый день как собака. А клиенты всё равно платежи задерживают, значит опять премиальных не будет… Объёмы растут, работы всё больше, а денег, как не было, так и нет.  А проблемы с деньгами влекут проблемы: а) с женой б) с подругой в) про ****ей вообще забудь. Эх…
Колька достал телефон. «Сергей Семёныч, это Конский. Я тут в пробку попал, ничего если…  понимаю, извините, но… а завтра во сколько вам удобно?… конечно …буду звонить… извините, так получилось…до свиданья…»   - Мудак! Подождать не мог,- Колька злобно сложил телефон -Не надо было ехать. Так и думал, что не успею. - Колька вспомнил, как утром, идя за машиной, вляпался в собачье дерьмо. «А ведь это был знак. Точно, блять, надо следить за знаками, только так. И куда мне теперь двигаться? Будем искать знак».
 
Колька посмотрел по сторонам. Справа его обходил красный порше, за рулём которого сидела блондинка с длинными волосами в больших фиолетовых очках. «Интересно, почему все гламурные тёлки на одно лицо? А очки-то, очки - как у Ленки! Да это знак, вот что». Колька достал мобильник и ткнул пальцем в любимый номер. «
- Лен, можешь говорить? Лен…ну, послушай…причём тут это…а я тебя просил не звонить вечером … ладно, не злись. Ты как сегодня? Может, я подъеду? …Лечу, милая!!!
  Колька отзвонился в офис  и, перевесив срочные дела на заместителя, пошёл на разворот.


Тихо, чтобы соседи не услышали, он проскользнул в заранее открытую дверь. Как нарочно, телефон заиграл прямо у Ленкиной двери, и Колька судорожно нажал «No». Лена сверкнула черными глазами – «Я твою мобилу выброшу когда-нибудь...» Её муж сидел за незаконные операции с драгметаллами, и хотя она, спасая имущество, оформила развод, как только его взяли, на всякий случай старалась блюсти приличия.

Любовниками они стали давно, ещё до посадки мужа. Колька часто жалел, что они так поздно встретились - уж больно она была хороша. Он хотел её, как только он слышал в телефоне её голос, а любить друг друга, как и просто разговаривать, они могли бесконечно. Но Кольку не переставало удивлять и мучить какая-то Ленкина моральная всеядность. Как в одном человеке может сочетаться ум и тонкая красота с самой тупой бабьей жадностью и завистью! Как можно восхищаться адажиетто из 5-й симфонии Малера и с той же страстью, шипеть по поводу нового пальто подруги,  «которое на ней как на корове, а как бы мне было хорошо».  Этого Колька не выносил и после ряда неприятных эпизодов уже не сомневался, что их роман обречён. Но терять Лену было невыносимо больно, и Колька никак не мог решиться на окончательный разрыв.
- Опять в рабочее время дурака валяешь?
- Встречаюсь с клиентами.
- Оно и видно. Эх ты, Конский...
- Я просил не называть меня по фамилии. Сама ты Конская.
- Да вот, не Конская, к сожалению…
Изящная ручка расстегнула Колькину ширинку и скользнула внутрь - Колька охнул и выронил портфель. Обнявшись, они прошли в спальню. Лена толкнула Кольку на кровать, стащила с него брюки и прильнула губами к члену.
- Ох, Лен, дай хоть в душ схожу…
- Лежи,  мне нравится мужской запах. Вот будешь потом вспоминать, какая у тебя  была женщина.
Лена перебралась на Кольку сверху и красиво извивалась, любуясь своим телом.
- А знаешь, Конск... Коленька, что …я хочу… родить ребёнка?
- Откинется… твой… с зоны… и родишь…
- А …я… хочу… от тебя-я-я…
- Да мне… своих… двоих… хватит...
- А вот… сейчас… ты… кончишь и …
Из кармана пиджака на одеяло выпал мобильник. Колька непроизвольно протянул руку и посмотрел номер, на который он не ответил, входя в квартиру. Звонил сынишка – недавно они с женой подарили ему телефон. Сердце Кольки сжалось. И это тоже знак!
- Пусти меня.
- Неет, сначала …ты… в меня ….
- Пусти, я сказал….
Колька зло рванулся в сторону, сбросил с себя Лену и встал с кровати, натягивая брюки.
- Что с тобой?
- Ничего. Всё, я ухожу.
- Коля, я пошутила, ты чего…
- Достала, ты меня, понимаешь, достала…
- Как ты смеешь так со мной…
Колька схватил куртку, портфель и, всунув ноги в ботинки, выскочил на лестницу.  Путаясь в шнурках, он спустился на этаж ниже, привёл себя в порядок и поехал на работу. 

Привычная суета успокоила его. Генеральный, к счастью, отсутствовал, а кроме него у Николая начальников не было. Разобравшись с текучкой, и выгнав всех из кабинета, он открыл любимый сайт интим-услуг посмотреть, что новенького. Щёлкнула дверь, в кабинет вошла секретарша шефа и положила перед ним факс. Колька стыдливо свернул сайт, прочитал бумагу и помрачнел. Лучший заказчик, который всегда делал предоплату и практически единственный, кто снабжал их обороткой, официально требовал срочно сдать объект. И, как назло, именно на этом участке всё шло на редкость неудачно.
Секретарша хитро прищурилась.
- Шефу факс показать?
- Ты ему лучше ещё чего-нибудь покажи, а то он слишком возбуждённый последнее время.
- Вы ему, Николай Михайлович, больше нравитесь. Он, кстати, велел мне купить презервативы особо прочные со смазкой. Для Вас, наверное.
- Ну, какие презервативы между своими. Ладно, иди, умная очень стала.
Колька набрал начальника участка.
- Валера, блять,  я долго буду за тобой бегать?! Ты чего меня подставляешь? Тебе и твоим мудакам платят что ли мало, ****ый рот?! Работать надоело?
- Михалыч, у нас кабеля не хватит. И сварщик говорит, что завтра выйти не сможет.
- Щас я, блять, всё брошу, на ***, и побегу тебе кабель покупать. Езжай на рынок и покупай. Сварщик твой пошёл на хуй, заебал он уже. Я другого тебе найду.
- А на чём я на рынок поеду?
- На хую на своём! Раньше должен был позаботиться. И если завтра на третьем этаже не закончите, я тебя уволю, Валера. Я не шучу. Всё.

Колька бросил трубку. Он уважал своих мужиков, но тут дело зашло слишком далеко. Чтобы успокоиться, он опять открыл интернет. «Вот эту можно было бы… как там её?  Сванильда! Надо же придумать! Сванильда…. Сварщик. Тьфу, блять. Беда у нас с элитой рабочего класса». И Колька занялся поисками сварщика. Нашёл. Проверил ежедневник. Сегодня надо было бы позвонить одному большому человеку, которого Колька давно охаживал, в расчёте на крупный заказ. Клиент, Александр Александрович Малюшин, был мужчина  характерный, и найти с ним общий язык Кольке никак не удавалось. «Позвонить прямо сейчас или не надо? Вот бы где знак нужен». Колька достал пятирублёвую монету: «Орёл – позвоню, решка – потом». Выпала решка. «Ладно, попробую».

Николай набрал прямой номер.
- Александр Александрович? Беспокоит фирма «Техноаргонавт», Конский Николай. Я Вам вчера письмо отправил, Вы не посмотрели?
В трубке слышались громкие голоса - наверное, шло совещание. Александр Александрович недовольно хрюкнул.
- Откуда у Вас этот телефон?
- Мне его дала Татьяна Борисовна. Я думал…
- Работы для вас у меня сейчас нет. И на это номер мне больше не звоните. До свиданья.
Послышались короткие гудки. Колька вздохнул «Эх, не вовремя, надо было монету слушать». 
Потом приехали партнёры из Питера, и остаток дня пролетел мигом. Ребята собрались в сауну, но Колька отказался. Позвонил жене, сказал, что приехали питерцы и генеральный поручил ему вести их по кабакам, и он будет поздно, а сам засел за комп – надо было компенсировать утренний прогул. Закончил дела, закурил. Обычно вечера он проводил у Лены, и ему стало грустно «Позвонить, что ли? Да она, наверное, уже  с Бирюковым ****ся». Бирюков был оставшийся на свободе компаньон мужа, который по его поручению снабжал Лену деньгами, и к которому Колька её мучительно ревновал. Колька кинул монету. Выпала решка. «Не буду - всё равно не простит. Тем более не позвонила ни разу».  Домой идти в таком настроении совершенно не хотелось. Посидел, опустив голову на руки. «К ****ям что ли съездить с тоски?» И Колька заскользил по инету. Открыв очередную фотографию, Колька вздрогнул – на него смотрела Лена. Не она, конечно, но очень похожа. «Вот тебе и знак. О чём он говорит? Что надо ехать к Лене? Или к этой красотуле?» Набрал номер под фотографией. « Виктория сегодня работает? И почём? И где вы находитесь? А где на Сухаревской? А если я подъеду через час?».

Колька вышел на улицу. Шёл мокрый снег. Машин было немного, и добрался он неожиданно быстро. Остановился у кафе «КофеХауз», позвонил. Минут через пять подошёл молоденький парнишка охранник и дворами повёл Кольку в салон. Дверь в квартиру открыла брюнетка с блёстками в волосах и в красивом, но ношенном белье.
- Вы Виктория?
- А что, непохожа?
- На Викторию возможно,  на Лену не очень.
- Какую Лену? Лена сегодня не работает. Если хотите, можете других девушек посмотреть. Проходите.
Из кухни вышла старшая — худая крашеная блондинка, и провела Кольку в большую, еле освещённую комнату, с металлическим шестом посередине. Одна за другой стали заходить и выстраиваться в ряд девушки. Колька, как генерал на смотру, гордо прошёлся перед шеренгой девиц. Девки были так себе и выбрать было некого, но одна привлекла его внимание. Её даже можно было назвать красавицей — высокая, темноволосая, в маленьком блестящем голубом платье. Она скромно стояла в самом темном углу и смотрела в сторону. Колька указал на неё пальцем. Старшая вежливо заметила: «Прекрасный выбор. Это Оля, она новенькая у нас». Девки хихикнули, и пошли из комнаты.  «Давайте рассчитаемся. Вы на часик?»

Через час довольный Колька выкатился из подъезда. На душе было значительно легче. «Ничего девочка, только застенчивая. Не Лена, конечно, но можно будет и ещё разок заехать. Интересное лицо: славянское и восточное одновременно - скулы высокие и глаза большие. И трахается с душой, и глазки умные…»
Колька привык не обращать внимания на стандартные проститутские разводки типа «я только первую неделю работаю, ты у меня второй клиент, и т.п.», но девушка действительно оказалась на удивление стеснительной. Когда они остались вдвоём, и Колька, притянув её  к себе, привычным движением обвёл большими пальцами вокруг сосков, она  вздрогнула, и Кольке даже показалось, что в её глазах появились слёзы. Кольку ужасно возбудила такая скромность. Да тут ещё, во время баловства, его  одолели мысли о работе: о сорванных сроках у лучшего заказчика, который  теперь работать с «Техноаргонавтом» вряд ли ещё захочет, о том, как было бы хорошо получить  подряд у «Спецстроя». Там намечался приличный объём, обещающий «Техноаргонавту» год безбедной жизни, но проблема была в том, что Кольке никак не удавалось найти общий язык с Малюшиным, и Колька не знал на какой козе к нему можно бы подъехать. От всех этих мыслей Кольку так переклинило, что кончить он никак не мог и за оплаченный час, меняя позиции, оттрахал эту Олю так, что к концу сеанса у неё началась тихая истерика. Колька с удовольствием остался бы ещё на часок, но денег не было, да и пора было домой, и Колька, не без сожаления, откланялся.
По дороге Колька не удержался – сделал крюк, чтобы проехать мимо дома Лены. Вышел из машины, посмотрел на 7-й этаж. В окне спальни горел тусклый свет. «Я так и знал. Уже у Бирюкова отсасывает». Колька представил себе эту картину и чуть не заплакал. Приехал домой, поставил машину. По дороге от стоянки зашёл в любимый круглосуточный магазинчик  - взять пивка себе и молока детишкам. Довольные сынишка с дочкой встретили его в коридоре. Судя по включённому свету во всех комнатах и разбросанным игрушкам, время они проводили очень весело.
- А мамы нету. Она сказала, что после фитнеса они с тётей Мариной пойдут в клуб, и она будет поздно.
- И чего, ехать за ней надо?
- Она сказала, что её привезут. И ещё сказала, что там шумно и телефон она отключит, и чтобы ты не волновался.
- Ну, ну.
  «Совсем обнаглела. Как же эти бабы меня заебли…». Колька взял на руки и прижал к себе маленькую дочку. «Вот он, мой знак. Как там у Гарика Сукачёва: лучшие на свете друзья - старики и дети. И матери надо позвонить  - не звонил уже сколько.  А эти бабы…  Ебёшь их, ебёшь, и никакой благодарности!»



Глава 2

Придя с работы, Александр Александрович Малюшин сытно поужинал и устроился на диване рядом с женой, смотревшей телевизор. Жена повела носом и недовольно посмотрела на него.
- Без водки ты ужинать не можешь?
- Да ладно тебе, зайчуш, одну рюмочку.
- Знаю я твою рюмочку. Каждый день по рюмочке – как это называется?
Александр Александрович скрипнул зубами, тяжело поднялся с дивана и вышел из комнаты. «Достала, ёпт, выпить нельзя… Куда бедному крестьянину податься?» Хотелось курить, но дома жена запрещала категорически. На лестницу идти – с соседями раскланиваться. Под пристальным взглядом жены Александр Александрович оделся, взял довольного пса и буркнув жене: «Пойду, пройдусь» вышел на улицу.

Александр Александрович действительно вышел из крестьян и в душе этим очень гордился. Но ещё больше он гордился, когда приезжал в родную деревню, снисходительно целовался с суетливой роднёй, а мальчишки сбегались к его большому, забрызганному грязью, джипу. В  эти минуты он чувствовал себя человеком, кое-чего добившимся в этой жизни. Только отец смущал насмешливым взглядом - старик понимал, что всё, что есть у его Сашки,  куплено на деньги Сашкиной жены и осуждал сына за это.
К концу службы в армии, в их часть приехали вербовщики звать на работу в Москву, и Сашка охотно согласился. Устроился электриком в одно закрытое строительное управление. Бывал на интересных объектах, учился на вечернем - жизнь была трудна, но прекрасна. Интересная работа, неплохой заработок, друзья, девок куча… Начальство ценило Сашку Малюшина за надёжность, премии получал. Эта деревенская добросовестность,  да ещё желание выйти в люди, его и погубила. От общественной работы не отказывался, сошёлся с Татьяной Борисовной – секретарём профкома их управления. Баба умная, энергичная, постарше его немного и не сказать чтоб уродина…  Но зачем было жениться? Да он и не хотел, как-то само получилось.  В первую их ночь Татьяна так его обслужила, как девкам из общаги и не снилось. Потом уговорила пожить вместе в её хорошей квартире, потом мастером назначили. Ребята посмеивались, но  относились с пониманием. А возвращаться обратно в общагу так не хотелось!

И вот теперь Татьяна – помощник генерального, он — технический директор,  денег достаточно, обе дочери устроены. А счастья и раньше было маловато, а сейчас и совсем невмоготу. Вот  только Оля… Да счастье это или несчастье?
Александр Александрович докурил сигарету и зажёг вторую. Вот уж не думал, что очередной романчик обернётся чем-то таким, чему он сам не мог подобрать название. Бред какой-то. Последнее время Александр Александрович часто вспоминал историю о том,  как в Африке ловят мартышек. Привязывают к дереву пустую тыкву с дыркой, причём дырка такова, что мартышкина кисть туда пролезает, а кулак уже нет. Насыпают в тыкву орешки, мартышка всовывает руку, хватает орешки и…  Вытащить кулак не может, а  бросить жалко - так и сидит, пока негры её на шашлык не отправят. Вот и с Олей он чувствовал себя такой же мартышкой – и продолжать сил не было никаких, и расстаться невозможно. Интересная, конечно, девушка и в постели хороша.…  Ну и что? Мало ли у него таких было! А тут вдруг взял и влюбился. А она его не любит. Или любит? И почему это для него так важно?  Сан Саныч вздохнул. Детский сад.…  Жди теперь, когда она от него к молодому уйдёт. И с её скрытным непредсказуемым характером это может случиться в любой момент.

Он вспомнил их последнюю ссору. Неожиданно Оля отпросилась с работы и собралась в родной город, к маме и младшему брату. Попросила помочь деньгами на дорогу. Он, конечно, помог. На вопрос о причинах спешки Оля не ответила. Он упрекнул её в том, что она мила с ним только когда ей нужны деньги. Оля обиделась и так и уехала не попрощавшись. После возвращения состоялся тяжёлый разговор. Они стояли на кухне квартиры, которую она снимала вдвоём с подружкой, курили у окна и в очередной раз выясняли отношения. Говорил он.
- Понимаешь, по большому счёту мне пофигу как ты ко мне относишься. Любишь - не любишь, «так», «не так» «как друга» или вообще тебе на меня насрать. Это твои проблемы. Дело во мне. Я уже научился самого себя не обманывать. Понимаешь? Случайные связи меня уже не интересуют. Мне необходима близкая женщина, которую я бы любил. В идеале это могла быть жена, но не сложилось. Я хотел бы, чтобы такой женщиной стала ты. Я завёл этот разговор, чтобы понять – насколько я важен для тебя. Когда ты говоришь, что вернулась ко мне, ты хочешь сказать, что вернулась в Москву? Или ты вернулась ко мне?
Оля молчала, рассматривая свои ногти.
- Отвечай. Или я уйду и всё.
- Я буду с тобой, Саша. Ты много для меня сделал. Но я тебя не люблю, прости. Я не могу принять то, что ты мне даёшь.
- Кроме денег.
- Ещё бы. По-твоему - я проститутка.
- Если бы ты была проституткой, мне было бы проще.
- Может ещё и буду.
- Давай, давай... С твоими данными бабла срубишь – немерянно.

Александр Александрович поморщился, позвал дога и двинулся в сторону дома.  Теоретически можно уйти от жены и жить вместе с Олей. Но что тогда останется от его благосостояния? С работы выкинут –  сто пудов, ещё и повесят что-нибудь - супруга женщина серьёзная. «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети…». Может ли быть бедным человек, который живёт в такой квартире и катается на такой машине? Может.
 Ночью жена привычным жестом взяла его за член и прошептала: «Трахни меня… Я хочу сзади». Александра передёрнуло, но супружеский долг – дело святое. Отработанными манипуляциями он удовлетворил жену, потом откинулся на спину. Татьяна делала ему минет - она не пренебрегала «мужским витамином», а он думал об Оле и слёзы текли  по его щекам.

Весь следующий день Александр Александрович мучительно думал об Оле, с трудом заставляя себя сосредотачиваться на работе и раздражаясь на телефонные звонки и подчинённых. К концу рабочего дня он позвонил Оле, но её мобильный почему-то был выключен. «Странно. Может в метро?» Перезвонил позже – то же самое. Ещё позже – телефон выключен. Он позвонил ей на домашний и услышал в трубке всхлипывающий женский голос, как будто кто-то рыдал в трубку. «Оля, Оля… это ты? Что с тобой?»  Всхлипы продолжались.
- Это ты?
- Д-да.
- Какой у тебя голос странный! Что-нибудь случилось?
- Д-да.
- Я еду к тебе.
Дверь ему открыла Олина подруга и компаньонка по квартире Галька. Вид у Гальки был до того безумный, что Сан Саныч сделал шаг назад  –  волосы дыбом, глаза опухли…
- Привет. Где Оля?
- Её нет.
- Как нет?! Я с кем разговаривал, с тобой, что ли? А где Оля?
- Не знаю.
- Галя, где она? У неё другой мужчина?
- У неё нет другого мужчины.
- Так, где она? Чего молчишь?! Где?! Скажи! Ну, Галя… Я прошу тебя, где она?
Галя молча взяла его за руку, привела в комнату и ткнула кулаком в раскрытую тетрадку, лежащую у телефона. «Вот!» В тетрадке нервным почерком было написано: «М. Сухаревская. Кофехаус» и номер телефона. Сан Саныч тупо смотрел в тетрадку и ничего не понимал. Вдруг Галька закричала:
-    Да работать она пошла! На всю ночь! Езжай, забери её оттуда!
- Куда работать? В Кофехаус?
- Ты что не понимаешь?
- Нет.
- Ты совсем мудак?! Не понимаешь?!
- Не понимаю.
- Проституткой она пошла работать!
- В кофехаусе?
- Не понимаешь?! Да сука она! Звони по этому телефону, езжай, спасай её, может ещё успеешь!
Земля закачалась под ногами Сан Саныча. Он не мог в это поверить и ощутил, как страшная догадка раскалывает его сознание.  Почему???!!! И в то же время, как не раз бывало в трудную минуту, голова заработала спокойно и чётко.
- Давно она ушла?
- Часа три назад.
- Что ж ты мне раньше…  Эх, ёп твою…
  Сан Саныч набрал номер из тетрадки и услышал томный голос с характерными интонациями.
- Аллё-о.
- Добрый вечер. Почём девушки у вас?
- Не девушки, а время наших красивых девушек. 3000 рублей в час, приезжайте.
- Где вы находитесь?
- В центре. Улица Сретенка, знаете? «Кофехаус» знаете? Подъедете - позвоните.

Сан Саныч мчался по вечерней Москве. В салонах он бывал неоднократно и прекрасно знал как там себя вести. «Охрана будет, но скандала они бояться. Припугну, что ментам позвоню -  отдадут девушку и выпроводят  во избежание геморроя. Если же меня выкинут, позвоню 02. Успеть бы... А если она уже с клиентом? Она с клиентом! Она! Его хрупкая нежная Оля! Когда они занимались сексом, она любила, что бы он был сверху и, приподняв голову, обнимала его и нежно прижималась губами к плечу. И вот сейчас её трахают, её ощупывают мерзкие чужие руки.… Но зачем она пошла туда?! Зачем??? Горло сдавило, красное пятно светофора расплылось в его глазах, сменилось зелёным…  Сан Саныч встряхнул головой. «Ещё не хватало в аварию попасть… Господи, помоги успеть…»
Он позвонил от «КофеХауза», пришёл  бритый парнишка-охранник и повёл его в переулок. Сан Саныч крутил головой, стараясь запомнить дорогу и номера домов. Наконец дошли. Первый этаж большого дома, железная дверь, большая старая квартира с широким коридором и закрытыми дверями с двух сторон. Всё тихо, никого не видно и не слышно. Худощавая блондинка – администратор, провела его в полутёмную комнату  с зеркальной стеной и стриптизным шестом посередине. Предложила сесть на диван и подождать девушек. Сан Саныча трясло. Что ему делать после того, как увидит её, он не знал. «Только бы она была здесь. Только бы не с клиентом. А если она на выезд уехала?» Он боялся, что администратор увидит его состояние и почует неладное, но пока всё было нормально.

Дверь приоткрылась, вошла девушка в трусиках – не Оля. Девушка покрутилась вокруг шеста, поулыбалась, вышла. Вошла другая, с той же программой,  третья, четвёртая… Оли не было! Сан Саныч уже не мог это выносить и потребовал привести всех. Девушки одна за другой, гуськом, входили в комнату и выстраивались вдоль зеркальной стены. Не она, не она, не она, не она, не она…  Вот она!!!
В комнату с дежурной улыбкой вошла Оля. На фоне бледных затраханных девок она была такой красивой! Сан Саныч никогда не видел её такой красивой. С новой причёской, в блестящем голубом коротком платье, на каблучках. «Для меня она никогда так не старалась», - мелькнула ревнивая мысль. И сразу исчезла в клубах ужаса, древнего античного ужаса, который поднялся в душе Сан Саныча. Увидеть любимую женщину, как рабыню, выставленную на продажу! Какая-то сила швырнула его с дивана. Он рванулся к Оле и ударил её по лицу: «Убью, сука!» Оля закричала и, закрыв лицо руками, бросилась из комнаты в коридор. Он побежал за ней, ударил ещё раз. Девки визжали. В коридор выскочила администратор и парнишка-охранник с пистолетом в дрожащей руке. Из какого-то чулана вылез сонный вышибала - огромный татуированный качок с дебильным лицом. Оля громко рыдала, сжавшись в комок на корточках и закрыв лицо руками. Растерянные проститутки жались по углам.

Первой пришла в себя администратор. Она спокойно и внимательно смотрела на Сан Саныча большими серыми глазами, и, под её взглядом, он немного опомнился. «Молодец-девка, видала виды», отметил он про себя.
- Эта девушка - моя жена. Я забираю её и ухожу. К вам никаких претензий.
- Какая жена! – закричала Оля. Я его вообще не знаю! Я никуда не пойду!
- Вставай, пошли отсюда.
- Пошёл на ***!
Волна бешенства опять охватила Сан Саныча. У него возникло дикое желание ударить её ногой в лицо, но он сдержался, боясь сломать ей пальцы. Вмешалась администратор:
-    Оля, собирайся.
- Я никуда не пойду!
- Оля, нам гемор не нужен. Собирайся и уходи. Уходите быстрее, пока охрана не подъехала, уходите!
Оля встала и, всхлипывая, поплелась одеваться. Бритый парнишка со вздохом облегчения опустил пистолет. Татуированный качок спросонья ничего не понимал и тупо хлопал глазами. Проститутки расходились по комнатам.
-    Ой, ну такое… Я теперь спать не буду, - сказала Сан Санычу одна из  девушек,– Это правда ваша жена? 
- Правда, поссорились просто. Поработать она успела?
- Я не знаю, я недавно пришла.
- Во сколько?
- Ой, ну не знаю…  Да никого не было, вы не думайте…
Появилась одетая Оля, им открыли дверь, они вышли на улицу и Оля, не оборачиваясь, пошла куда-то быстрым шагом. Сан Саныч догнал её, взял под руку, чтобы отвести к машине, но она вырвалась: «Не трогай меня!» Он схватил её за плечи и с силой приложил к стене.
- Зачем ты это сделала?
- Не твоё дело.
- Не моё, блять?! Не моё?! Я же люблю тебя, сука! Я даже сейчас тебя люблю!
- Ты мне всё испортил! Я тебе ненавижу! Убирайся из моей жизни! Ну ударь! Ударь!
 Неожиданно она согнулась и её вырвало.
-   Тебе плохо?
- Я таблеток наелась. Отойди.
Оля оттолкнула его и пошла к машине. Рядом с ним ехать не захотела – села на заднее сиденье. Сан Санычу было видно её в зеркало – она плакала и курила одну сигарету за другой.
- Зачем ты это сделала?
- Деньги нужны.
- Всем нужны.
- Мне много и сразу.
- Дома что-нибудь?
- Не твоё дело.
- Опять брат отличился?
Она не ответила и дальше ехали молча. Пьяная Галя открыла им дверь и, посмотрев на них мутным взглядом, ушла спать. Они прошли на кухню. Оля с вызовом встала перед ним.
- И что ты хочешь мне сказать?
- Ничего.
- Так иди домой. Я уже натрахалась до больше не могу…
Она нервно ходила из угла в угол,  зло несла какую-то чушь. Сан Саныч видел, что она держится из последних сил и молча ждал. Наконец Оля перестала метаться и уткнулась лбом в оконное стекло. Сан Саныч обнял её за плечи – она не отстранилась.
- Так сколько тебе нужно?
- Две штуки баксов.
- Брат?
- Угу.
- И сколько ему светит?
- От двух лет. Что-то ребята  насобирали. И мне надо достать две.
- И за две  штуки…
- Это вы тут все крутые. А где мне, лимитчице,  достать такую сумму?
- А твоему брату нужна сестра-проститутка? Ты его спросила?! И почему ты мне ничего сказала?
Оля долго молчала.
- Я всю жизнь сама решаю свои проблемы. Я не хотела никого просить.
- И ты готова была потерять меня?
- Не знаю.- Оля помолчала. - Я тебя не люблю.
- Что ты знаешь о любви…  Когда тебе нужны деньги?
Оля вышла проводить его на лестницу. Они были одного роста и соприкоснувшись лбами посмотрели другу другу в глаза – они любили так  делать.
- Должна тебе сказать, Саша, за сегодняшний поступок я тебя… зауважала.
- Я тоже тебя зауважал.
- Да?
- Твой поступок глупый, но отважный. А это дорогого стоит.
- Приезжай завтра, только не рано.
Они поцеловались, и Сан Саныч почувствовал вкус крови на её губах.

Глава 3

Помощник Генерального директора ЗАО СМУ «Спецмонтаж» Татьяна Борисовна Малюшина сидела в своём небольшом, но стильном кабинете и тупо смотрела в одну точку. Нужно было срочно готовить справку Генеральному, но работать она не могла. То, что муж ей изменяет, давно не было новостью для Татьяны Борисовны, и она старалась не придавать этому значения. Но его последнее увлечение не лезло ни в какие рамки, и Татьяна отлично понимала всю опасность этого романа для их семьи и для себя лично. Мало того, что остаться одной было очень страшно, не менее страшно было превратиться на старости лет в посмешище для всего управления. Да что управления — для всей отрасли! Она здесь работает тридцать лет, её каждая собака знает. Особенно её беспокоило, что проверяя портфель и карманы пиджака мужа,  она регулярно это делала по вечерам пока он был в ванной, она обнаружила выписку, из которой следовало, что он снял со своего счёта наличными шестьдесят тысяч рублей, хотя никаких покупок не приносил. Это было совсем тревожно.
Неприятно зажужжал телефон прямой связи с Генеральным.
- Татьяна Борисовна, что у нас с бетоном?
- Я готовлю справку, Пётр Григорьевич.
- Сколько можно, неделю дожидаюсь. Что Жупиков?
- Я ему не дозвонилась.
- Так какого хера, блять! Не дозвонилась, блять! Степанян через татар выйдет на Лену, вылижет ей толстую жопу, Мишка возьмёт деньги у Фельцмана и про сто вторую можно забыть. И меня же ещё, блять, потом будут гнобить у Лысого! Зайдите ко мне немедленно!

Генеральный разозлился не на шутку, и Татьяне Борисовне стало страшно. Они были знакомы с Петром Григорьевичем со времён комсомольской молодости. Когда-то она была его любовницей, но вспоминала это время без особого удовольствия — несмотря на ум и обаятельную брутальность, Пётр был слишком  груб и, кроме того, во время любовных игр всегда очень сильно шлёпал её по заднице. Бабы в управлении сплетничали, что своих любовниц Генеральный порет кнутом, и в его загородном доме для этого оборудована специальная комната. Татьяна этим слухам не верила, хотя, зная Петра, допускала, что что-то в этом роде могло иметь место. Но профессионал он был отменный, и Татьяна очень гордилась тем, что именно её он выбрал на должность помощника - ей пришлось немало поинтриговать для этого.
Татьяна Борисовна робко вошла в кабинет. Генеральный кивнул на кресло. Он уже остыл, и ему было немного неловко за свою грубость.
- Таня, что с тобой? Ты совсем работать перестала.
- Пётр Григорьевич, - Татьяна всхлипнула, - муж мне изменяет, у него любовница молодая... я... я не знаю, что делать.
Генеральный презрительно присвистнул.
- И только-то? Удивила козла капустой - изменяет. А кому из вас мужья не изменяют? Ты таких знаешь? Я вот не знаю. Можно подумать, ты ему не изменяла.
- Он уйдёт к ней.
- Сашка уйдёт? Сашка? Таня, не смеши меня, куда он, на хер, денется. Ладно,  поговорю с ним. И вообще уволю на хер. Работать надо, а не по бабам бегать.
- Не надо Пётр Григорьевич, не надо, я сама.
- Ну, сама так сама. Ты женщина эффектная, фигура хоть куда, заведи молодого любовника и пусть тогда Сашка волосы на жопе рвёт. Короче. Значит так, Татьяна Борисовна. Сейчас идите домой. Отдохните, развлекитесь где-нибудь, а завтра придёте пораньше, и чтобы всё, что я вам поручил, к двенадцати было у меня на столе. Вам понятно? К двенадцати нуль-нуль. Или накажу. Получишь у меня по заднице.
Татьяна испуганно посмотрела на Генерального. Он опять усмехнулся, и, вяло махнув рукой, откинулся на спинку кресла. - Иди, иди. Бить вас всех некому.

Вернувшись в свой кабинет,  Татьяна  разобрала бумаги, поправила макияж и внимательно посмотрела на себя в зеркало. А почему бы ей, действительно, не завести молодого любовника? В свои сорок девять она выглядела достойно, кто-то ей даже говорил, что она похожа на Юлию Тимошенко. Ухоженная женщина с пышными формами и совсем не толстая, мужчины всегда обращают на неё внимание. Татьяна задумалась — кто бы мог стать её любовником? В офисе кто-нибудь? Никогда в жизни! Если только сам Генеральный. Но Пётр ещё и вправду пороть будет - нет, ей это не подходит. В крайнем случае, она сама могла бы кого-нибудь выпороть - у неё когда-то был любовник, который называл себя её рабом, вылизывал её, просил наказать, и ей это даже нравилось. Пару раз она с большим удовольствием драла его ремнём, как сидорову козу. Но углубляться в отношения с тем мазохистом Татьяна не стала — слишком уж надоедливый и занудный, да и подставлял её регулярно.

Татьяна стала перебирать в памяти знакомых мужчин и вспомнила, что недавно видела в приёмной высокого симпатичного парня из какой-то фирмы. Он и к ней заходил, оставлял какие-то документы для мужа, ещё у него фамилия такая смешная была, то ли Конский, то ли Жеребецкий. Татьяна перелистала визитницу — ага, вот он: Конский Николай Михайлович, ООО «Техноаргонавт», главный инженер. А ничего так главный инженер. Сразу видно, что кобель -  когда приходил, всю глазками ощупал, но это и к лучшему. Татьяна Борисовна набрала номер: «Николай Михайлович? Татьяна Борисовна Малюшина, помощник генерального директора СМУ «Спецмонтаж». Мы заинтересовались вашим предложением, привозите документы: свидетельство о допуске, предложения по смете, референц-лист, отзывы, всё, что у вас есть. Когда вы сможете  подъехать?» Татьяна почувствовала, как обалдел этот Николай Михайлович от неожиданного счастья, и ей стало смешно. Но он быстро взял себя в руки: «В любое время, Татьяна Борисовна. Через час, если Вам удобно». «Молодец, - мысленно похвалила  его Татьяна, - Приезжайте, жду вас, Николай Михайлович».

Николай Михайлович Конский сидел перед Татьяной и бодро рассказывал об опыте их фирмы в устройстве внутренних сетей в подземных сооружениях, а Татьяна Борисовна, делая вид, что внимательно слушает, внимательно разглядывала Николая боковым зрением. Интересный мужик - лет 35, высокий, статный, русые вьющиеся  волосы, крупные ухоженные руки. Кольца нет, но, видимо, женат - одет аккуратно, рубашка свежая. Круглые глаза придают его лицу глуповатое выражение, но, кажется, не дурак. Глазки ****ские, не робеет, можно рискнуть. Татьяна изящно дотронулось своей холёной рукой до руки Николая.
- Достаточно на сегодня, Николай Михайлович. Я передам ваши материалы нашим специалистам, на следующей неделе свяжемся. Вы на машине?
- Конечно, Татьяна Борисовна, вас подвезти?
- Если вас не затруднит подождать минут пятнадцать, я буду вам благодарна.
- Я в вашем распоряжении.
- Благодарю вас.
Колька и Татьяна Борисовна медленно двигались в потоке транспорта, выбираясь из центра по забитым машинами переулкам. Николай вежливо развлекал спутницу  светской болтовнёй, но Татьяна видела, что Николай всё больше и больше нервничает, и ей было интересно, чем это вызвано — злится на стояние в пробке, она что-то сделала не так, он спешит к ревнивой жене или неловко себя чувствует в обществе такой влиятельной дамы? Но вот Николай решился: «Татьяна Борисовна...» «Можно просто Татьяна...», «Татьяна, а не переждать ли нам пробки в каком-нибудь кафе?» Татьяна улыбнулась — молодец, Коля, я в тебе не ошиблась. Она поощряюще улыбнулась и дотронулась до его плеча: «С удовольствием, Николай, я никуда не тороплюсь».

В ресторане они просидели часа два. Татьяна немного волновалась, хватит ли у кавалера денег, но Николай беспокойства не проявлял и поглядывал на неё всё более откровенно и пристально. Татьяна выпила три бокала вина, и позволила себе опьянеть. Когда они вернулись в машину и Николай полез целоваться, она страстно ответила на его поцелуй, и он повёз её в гостиницу. «Конечно, противно уважающей себя женщине иметь дело с этими гулящими кобелями..., - размышляла Татьяна, пока Николай договаривался на ресепшен, - ... но у них есть одно большое преимущество - время и место, чтобы потрахаться, они всегда найдут». И когда улыбающийся Колька подошёл к ней с ключами от номера, она обняла и поцеловала его при всех, как давняя любовница.

В душ она отправила Николая первым. Когда она сама вышла из ванной, он сидел, прислонившись к спинке кровати и вытянув ноги. Татьяна опустилась на колени между его ног, склонилась губами к его члену, прогнув спину и подняв как можно выше свою большую красивую попу. Это был её любимый приём, который всегда производил на мужчин неизгладимое впечатление. Николай запыхтел, задёргался, быстро развернул её попой к себе... Татьяна уважала активных мужчин, и партнёр не обманул её ожиданий. Николай долго двигался сильными толчками, не обращая внимания на повизгивания  и стоны  женщины,  и довёл Татьяну до состояния, когда один оргазм переходит в другой, в третий, и ещё, и ещё... Как давно этого не было в её жизни! Усталая и счастливая Татьяна вернулась домой во втором часу ночи. Сонный пёс, повизгивая, встретил её в коридоре, Татьяна обняла его и расцеловала в мохнатую морду.

На следующий день Татьяна Борисовна пришла на работу к восьми - несмотря на бессонную ночь, она чувствовала себя прекрасно. Малюшина попросила секретаршу ни с кем её не соединять, отключила мобильный и горячо взялась за работу. Раскидав документы и подготовив справку по бетону, она решительно набрала номер Жупикова, бывшего партнёра Генерального, разговаривать с которым сам Генеральный не хотел, а Татьяна никак не решалась позвонить этому опасному аферисту, зная, что каждое её слово в разговоре с ним  может иметь непредсказуемые последствия. Услышав в телефоне голос Жупикова, она представила себе голого Николая, и обрушила на собеседника такой поток женского обаяния, что тот растаял, наговорил ей комплиментов, и за десять минут игривого разговора Татьяна добилась решения вопроса, который отравлял Генеральному жизнь последние полгода.

Ровно в двенадцать она с победоносным видом вошла в кабинет Петра Григорьевича. Тот иронически посмотрел на неё.
- Справилась?
- За что я вас люблю, Пётр Григорьевич, так это за то, что вы всегда вдохновляете своих сотрудников на новые достижения.
Татьяна доложила про разговор с Жупиковым, отчиталась по документам и, заслужив похвалу Генерального, довольная вернулась в свой кабинет. На глаза попалась папка, которую вчера привёз Николай, Татьяна поморщилась. Конечно, на северный коллектор никто это дурацкое ООО не пустит — в таких местах работают только свои, но сразу обижать парня ей не хотелось. «Ладно, - решила Татьяна, -  Скажу инженерам, чтобы позанимались с ним, и Малюшину скажу, чтоб не мешал. И пусть Конский теперь бегает за мной. Потрахаю его до поры до времени, а там видно будет. Будет хорошо себя вести, подкинем ему какую-нибудь работку».


Глава 4

Тёмным мартовским утром, Оля Савушкина стояла у окна в коридоре купейного вагона поезда, подъезжающего к Москве. Возвращаясь в Москву на поезде, она обычно вставала пораньше и приводила  себя в порядок, пока остальные пассажиры не оккупировали туалет. Её всегда кто-нибудь встречал, а воспитание не позволяло Оле показаться на глаза своему мужчине без макияжа.
Возвращение в Москву Олю не радовало, но дома было ещё хуже. Этот козёл Юрка — младший брат, которого ей ценой дикого унижения в публичном доме в очередной раз удалось спасти от тюрьмы, обнаглел настолько, что даже не нашёл времени отвезти в больницу больную мать, и ни разу не пришёл к ней туда - все хлопоты опять легли на Олю. Ещё у неё была старшая сестра Анютка, но от той тоже толку было мало – кроме своих мужа и детей, она знать ничего не хотела и старалась держаться подальше от матери, брата и их проблем. Оля еле дождалась, пока маму выпишут из больницы, и уехала в Москву. Сейчас она смотрела в окно и думала о том, что она такая красивая и умная, а вся её жизнь – это непрерывный труд,  и никакого просвета впереди. И что за все свои 26 лет она ни разу не была по-настоящему влюблена. А она так мечтала о любви!

Её покойный отец был старше матери на двадцать лет. Здоровенный мужик,  мастер спорта по боксу, он всю жизнь проработал на Северах, появляясь в дома раз в три месяца. Отец был одержим жаждой накопления и, хотя зарабатывал по советским временам много, ничего кроме самого необходимого, не покупал,  а все деньги откладывал на сберкнижку. Оля ненавидела эти приезды отца с севера. Первым делом он собирал жену и детей вокруг стола, и они должны были составить список своих расходов на следующие три месяца. Отец сидел и нудно подсчитывал, сколько денег им оставить на картошку, сосиски, конфеты, чай, сахар, макароны, зубную пасту, игрушки, трусы, колготки и прочее, и прочее, злобно и грубо огрызался на просьбы выделить деньги на какие-то вещи, без которых, по его мнению, можно было обойтись. С возрастом, он становился всё более жадным, и жили они практически только на зарплату матери. Но наступил 1991 год, и после гайдаровских реформ деньги пропали. Отец, которому было уже за шестьдесят, с горя начал безудержно пить  и вскоре умер, в припадке белой горячки прокляв перед смертью жену и детей. Олина старшая сестра рано вышла замуж, родила двоих детей и жила своей семьёй. А младший брат болтался на улице, отсидел два года по-малолетке, и ничего хорошего от него ждать не приходилось.

Оля росла умненькой, прилежной девочкой - любимицей мамы, и они с мамой  потратили массу сил, на то, чтобы Оля вырвалась  из той нищеты, в которой они жили. Занятия художественной гимнастикой, поездки на соревнования, английский и французский языки, спортивная школа с золотой медалью. Она пыталась поступить в МГУ, но не получилось. Тогда Оля поступила на филфак Смоленского университета, получила диплом преподавателя французского  и английского языков и, отработав год в школе учительницей английского,  двинулась на второй штурм столицы. Карьера в Москве у Оли не задалась. Продавать себя ей было противно, да и то, что предлагали «покупатели» не казалось гордой Оле достойным её, а зарабатывать деньги интеллектуальным трудом у неё не получалось. Сменив несколько мест работы, Оля устроилась тренером в очень приличный фитнес-клуб, и на этом пока успокоилась. Работа не отнимала много сил и времени,  платили нормально, а атмосфера спортивного зала, в которой она выросла, нравилась ей.
В Олиной жизни было много мужчин, и она рано научилась ими манипулировать. Ещё во времена спортивной юности, когда главный тренер иногда подкладывал девочек под нужных людей из областного начальства, Оля поняла простое правило: будешь покладистой - можешь что-то попросить, и тебе не откажут. Главное  - не стесняться просить. Где бы она ни работала, начальники-мужчины всегда её домогались, и она спала с ними, если видела в этом пользу для себя, но делала это скрытно и аккуратно, избегая служебных романов, сплетен и ненависти коллег.

С Александром Александровичем Малюшиным Оля познакомилась случайно. Она ловила такси, а он остановился на своём джипе, подвёз бесплатно, наговорил комплиментов и оставил свой телефон. Он ей понравился, она позвонила, и вскоре они стали любовниками. Саша был верным другом и хорошим человеком, но никаких чувств, кроме дружеских, Оля к нему не испытывала. Он не мог быть мужчиной её мечты - ему сорок пять, у него семья, он  побаивается жену и всегда смешно краснеет, когда она звонит в присутствии Оли. Однажды Оля попробовала во время любви, как бы в порыве страсти,  сильно поцарапать ему спину.  Надо отдать Саше должное - он мужественно довёл процесс до завершения, но как потом Оле было смешно и противно наблюдать за тем, как он в ужасе вертелся перед зеркалом, разглядывая на плечах красные следы от Олиных ногтей! Но всё-таки, было удобно иметь такого мужчину, который всегда готов помочь советом, участием, машиной, а главное — деньгами, хотя роль содержанки была Оле неприятна, и она не злоупотребляла Сашиным кошельком без необходимости.

Такие сексуально-дружеские отношения Оле очень нравились, тем более что до поры до времени Саша не пытался её контролировать, и она могла спокойно встречаться с другими мужчинами. Но Саша увлекался всё больше и больше, начал поговаривать об уходе от жены, и стал превращаться в требовательного и ревнивого любовника, а это Олю уже не устраивало. Несколько раз они ссорились, и Оля хотела расстаться с ним, но потом мир восстанавливался, потому что Оле некем было заменить Сашу. С Сашей было спокойно и уютно, а ровесники быстро надоедали: с ними было скучно, да и Сашиной щедростью они не обладали. Но почему-то в последнее время в Сашином обществе Оля начала испытывать всё более и более нараставшее раздражение и дискомфорт, который не могла себе объяснить, пока где-то не прочитала фразу Ницше, про то, как железо говорило  магниту:  «Я ненавижу тебя, потому что ты притягиваешь, но недостаточно силен, чтобы перетянуть к себе». Получается, что своей любовью и нежностью Саша разбудил в ней потребность любить самой, но она-то полюбить Сашу не могла! И самое ужасное, Оля даже не могла представить себе мужчину, которого она могла бы полюбить!  Какой-то сладостный смутный образ возникал в её фантазиях —  вот появится ОН, прикажет ей следовать за ним, и она пойдёт, как зомби…  Но реальные мужчины были такими предсказуемыми, что она сама  легко делала из них зомби. А как можно любить того, кто смешон и жалок! Олино тело любило мужчин и охотно им отдавалось, но душа неизменно оставалась разочарованной, и тайное чувство унижения отравляло Оле радости секса.

Вот женщин Оля уважала больше, чем мужчин. Конечно, большинство из них были ещё глупее мужчин, но несколько раз в жизни Оля встречала таких настоящих женщин, что будь они мужчинами, Оля полюбила бы их всем сердцем и служила бы им всю жизнь. Девочкой она влюблялась в голливудских актрис, игравших холёных светских дам. Оле нравились коварные злодейки - авантюристки с роскошным телом и аристократическими манерами. В спортивной школе Оля была тайно и страстно влюблена в тренера по хореографии высокую рыжеволосую Ирену Станиславовну. Ирена тоже выделяла Олю среди других девочек, а однажды, в одиннадцатом классе, задержавшись в школе и проходя вечером мимо учительской, Оля случайно подслушала, как Ирена кричала на главного тренера Олега Аркадьевича, чтобы он больше не смел возить Савушкину «к этим губернаторским свиньям», а тот неловко оправдывался. Оля с гордостью различила в голосе Ирены истерические взвизги самой лютой женской ревности. На следующий день в школе Оля подкараулила Ирену, призналась, что слышала разговор и смущённо поблагодарила её. Ирена гордо вскинула голову и так посмотрела на Олю, что Олино сердце оторвалось и упало куда-то вниз, а внизу живота стало сладко-сладко. На выпускном вечере Ирена Станиславовна и Оля сымпровизировали танец, который привёл всех в восторг, причём Оля была в длинном темно-синем платье, в Ирена в оранжевой блузке с широкими рукавами и чёрных брюках, и старичок-биолог по прозвищу Хитин объявил, что наши красавицы исполнили «танец костра в сладострастную южную ночь». Потом, когда Оля уже училась в универе, они несколько встречались с Иреной, гуляли по городу, сидели в кафе. Ирена зазывала её к себе, но Оля уже была слишком занята своими поклонниками и учёбой, да и побоялась прослыть в городе лесбиянкой.

В Москве, переходя с работы на работу, Оля не раз встречала взрослых женщин, которые брали её под покровительство и смотрели на неё так, как когда-то Ирена Станиславовна. Однажды, наконец, это случилось - Оля со своей тогдашней начальницей, после очередного корпоратива закрылись в кабинете и долго целовались, а потом начальница привела Олю к себе домой. Обе были сильно пьяны, и Оля смутно помнит, что было в постели. Вроде бы, ощущения были лучше, чем с мужиками, но утром Оле стало ужасно стыдно.  Она трусливо убежала пока подруга ещё спала, на работу больше не вышла и отключила телефон. А когда её стали разыскивать, сказала, что сильно заболела и увольняется. Но, по прошествии времени, Оля с удовольствием вспоминала свою первую лесбийскую ночь. Впервые она ощутила себя объектом поклонения, богиней, а не добычей, которой наслаждается хищник. С тех пор Оля стала мечтать отдать себя какой-нибудь прекрасной даме.

И вот, когда Оля устроилась на работу тренером по фитнесу, в одной из групп она увидела женщину, которая могла бы быть этой прекрасной дамой. Её звали Кира, про себя Оля назвала её «Валькирия» - было в её угловатом арийском лице и бесцветных глазах что-то северное, хищное и, как бы не от мира сего. Лет под сорок, рыжие волосы, крепкое тело. Видно, у Киры было много свободного времени, потому что Оля постоянно видела её в клубе — то на тренажёрах, то на массаже, то в бассейне или солярии. А незадолго до отъезда Оли домой, Кира, увидев Олю в холле, пригласила её попить кофе в баре клуба и поболтать. В баре никого не было, они сели за самый дальний столик на угловой диван, обе были в спортивных костюмах. И во время светской беседы, Кира неожиданно взяла Олю за руку и, пристально глядя в глаза, спокойно произнесла:
- Оленька, у меня к вам просьба. Сходите, пожалуйста, в раздевалку, снимите трусики и лифчик. Я буду вас ждать.
   
Ошарашенная Оля залилась краской и, не понимая, зачем она это делает, нетвёрдой походкой пошла в раздевалку. Когда она вернулась, Кира жестом пригласила её сесть поближе и положила руку ей на колено. Потом рука уверенно двинулась выше по бедру и властно сжала Олину промежность. У Оли перехватило дыхание, она сидела ни жива, ни мертва. А рука Киры продолжала двигаться вверх по животу, скользнула под кофту, сжала Олину грудь. Какие у неё были руки — властные, сильные, но такие нежные! Ни один мужчина не был таким нежным! Оля задыхалась от стыда и возбуждения, слёзы душили её. Кира наклонилась к ней и, покусывая за ушко, шептала:
- Ну, что ты, что ты. Не плачь, моя девочка, не плачь. Ты будешь моей, ты моя, я знаю, я жду тебя, ты будешь счастлива, ты будешь счастлива со мной, как ни с кем. Ты моя.
Послышались голоса, кто-то вошёл в бар, Кира слегка отодвинулась и, как ни в чём не бывало, продолжила разговор о клубных новостях, но Олю трясло, говорить она не могла. Когда они выходили из бара, Кира протянула Оле изящную визитную карточку, на которой были только имя и телефон, и властно сказала: «Я жду звонка».

В тот день Оля с трудом доработала до конца дня, пришла домой еле живая, не спала всю ночь, но позвонить так и не решилась. Но на следующем любовном свидании с Сашей, перед её отъездом домой, он, по сравнению с Кирой, показался ей таким грубым и неуклюжим, что она так и не смогла кончить, и изобразила оргазм, только чтобы он оставил её в покое.
И вот сейчас, стоя у окна поезда ранним мартовским утром, Оля представила себе предстоящую встречу с Сашей, его неуместную восторженность, неприятную привычку нежничать на людях, и твёрдо решила отделаться от него сегодня же.
Оля решительно набрала Сашин номер:
- Привет. Спишь?
- Здравствуй, Оленька! Я еду тебя встречать.
- Не надо меня встречать. Разворачивайся.
- А-а…э-э… Что случилось?
- Ничего не случилось, просто не хочу.
- Но, Оленька… Я…
Саша начал что-то лепетать убитым голосом, и Оля сбросила звонок. Телефон опять зазвонил – это был Саша, но Оля не ответила, а дрожащей рукой достала визитку Киры.
- Кира? Это Оля. Оля из клуба, помните? Спасибо, я тоже очень рада. Кира, через час я буду на Белорусском вокзале, а через два часа у вас, вы не против? Благодарю вас, Кира, и я вас хочу ужасно!

Глава 5

Генеральный директор ЗАО СМУ «Спецмонтаж» Пётр Григорьевич Бабкин вышел из здания Управления и, прищурившись на ярком солнце, поискал глазами свою машину. Красивый чёрный лимузин мягко подкатил к подъезду, водитель выскочил из машины, распахнул заднюю дверь. Пётр Григорьевич снял пальто, передал его водителю и сел в машину. Водитель повесил пальто на вешалку, и с честной служебной улыбкой повернулся лицом к шефу.
- Куда, Пётр Григорьевич?
- На Яузу, Миша. Высадишь меня и вернёшься в контору. Побудь там до 19-ти, если не позвоню, можешь ехать домой.
- Опять без меня, Пётр Григорьевич?
- Не переживай, Миша, я не маленький.
  Водитель вздохнул — он не любил, когда шеф ездил на чужих машинах без него, то есть без охраны, а с недавних пор шеф стал делать это слишком часто.  У большого административного здания Пётр Григорьевич отпустил водителя и немного постоял на крыльце, желая убедиться, что водитель действительно уехал. Проводив глазами свою машину, Пётр вошёл в здание, пересёк холл, вышел на другую улицу, остановил такси и велел ехать на проспект Будённого. У невзрачного жилого дома Пётр остановил машину, вошёл в подъезд, поднялся на десятый этаж и позвонил в дверь. Прошла минута, дверь не открылась. Пётр позвонил ещё раз. «Неужели ещё не пришла, сучка? Убью». Но за дверью послышались торопливые шаги и нежный голос: «Бегу, бегу».

Дверь открыла женщина средних лет небольшого роста в футболке и спортивных штанах в обтяжку. Футболка обтягивала полную грудь без лифчика, спортивные штаны -  большую попу и, несмотря на домашний вид и заискивающую улыбку, было видно, что женщина сама себе очень нравится и уверена в том, что произведёт на гостя нужное впечатление.
- Простите, Пётр Григорьевич, захлопоталась совсем. Телевизор смотрю, звонка не услышала.
- Будешь наказана, Людмила.
- Ой! Как скажете.
      Пётр опустился на стул в прихожей, вытянул ноги. Женщина повесила  в шкаф пальто, пиджак и галстук, опустилась на колени, сняла с Петра ботинки и носки, надела на ноги тёплые тапочки.
- Сразу в душик пойдёте, Пётр Григорьевич, или сначала покушаете?
- Сразу.
     Людмила проводила Петра в ванну, помогла раздеться, включила воду в душе, быстро разделась сама, влезла к Петру под душ, вспенила гель и стала ловко и бережно мыть его, как ребёнка. Потом вытерла Петра большим полотенцем, подала ему махровый халат, накинула на себя цветастое кимоно. Повела гостя на кухню, усадила за стол, достала из холодильника запотевшую бутылку водки, тарелку с нарезанной сёмгой, вазочку с салатом. Все эти операции Люда выполняла быстро и ловко, ни секунды не заставляя мужчину ждать. Пётр Григорьевич хлопнул рюмку, закусил и приступил к обеду. Людмила подавала тарелки, не сводя с Петра преданных глаз. Покушав, Пётр откинулся на спинку удобного стула, взял зубочистку. Женщина вопросительно посмотрела на него, Пётр кивнул головой, Люда полезла под стол и стала усердно обрабатывать языком пальцы ног, член и яйца Петра. Пётр закурил, прикрыл глаза, потом мягко отстранил женщину.
- Ладно, Людок. Накормила хорошо, спасибо, но и поучить тебя немножко надо. Иди, готовься.
      Люда вылезла из-под стола и поспешила в спальню.

Когда Пётр вошёл в комнату, голая Люда лежала на кровати лицом вниз и вытянув руки. Попа женщины была приподнята подушкой, подложенной под живот. Рядом с Людой лежала добротная кожаная плётка, с деревянной ручкой. Пётр взял плётку и лениво, но сильно вытянул женщину по заднице. Люда охнула и заёрзала по подушке. Пётр усмехнулся и начал размеренно и сильно хлестать плёткой по широкой попе, делая перерыв после каждого удара и наслаждаясь дёрганьем и взвизгами женщины. Это продолжалось довольно долго, но наконец, Петру надоело.
- Ладно, Людок, хватит с тебя, делом займись.
Всхлипывающая Люда резво встала с кровати, убрала подушку, сняла с Петра халат, уложила его на кровать и, продолжая дрожать и всхлипывать, встала на колени на ковре у его ног.
- Что мне сделать, Пётр Григорьевич? Массажик, минетик, ручкой вас поласкать? Или мне сверху позволите?
- Подрочи пока, там видно будет.
Людмила, взяв член в рот, увлажнила его слюной и начала искусно ласкать пальчиками, периодически повторяя увлажнение. Пётр долго вздыхал и мычал от удовольствия, потом приподнял Люду с пола и приказал сесть сверху. Люда одела презерватив, аккуратно опустилась на член и задвигала тазом. Её дыхание быстро становилось всё чаще и громче, она томно стонала, вцепившись руками  в руки Петра, сжавшие её большую мягкую грудь, но кончать без разрешения не смела - Пётр строго запрещал ей подобную вольность. Через несколько минут Люда страстно зашептала:
- Можно? Можно?
- Нельзя.
- Можно, Петенька? Я с ума сойду.
- Нельзя.
- Можно, миленький? Не могу больше, я сейчас лопну. Можно? Можно?
Наконец, Пётр сжалился, прорычал: «Можно!», и два массивных тела забились в судорогах страсти. Отдышавшись, Люда слезла с Петра, сняла презерватив, опять взяла член в рот. Пётр отстранил её и перевернулся на живот: «Давай массаж». Людмила присела рядом с ним, стараясь не переносить тяжесть своего тела на болевшую попу, и начала   профессионально массировать ноги Петра от ступней и выше.  Пётр задремал, а Люда нежно разминала его холёное тело. Аккуратно, чтобы не разбудить мужчину, Люда встала, накинула халат, почистила губкой ботинки Петра, прошлась щёткой по пиджаку.

Минут через  двадцать Пётр Григорьевич проснулся, включил телефоны, и стал собираться. Стоя в дверях, он, положив деньги на полку перед зеркалом, строго сказал Люде:
- Значит так. Если ещё раз сразу дверь не откроешь – неделю сидеть не сможешь, поняла? Ещё не хватало мне на лестнице торчать перед твоими соседями.
И не взглянув на женщину и не прощаясь, Пётр вышел за дверь.

Эту Люду из Ташкента Пётру Григорьевичу подсунул Гоша – сутенёр-любитель, с которым его много лет назад, когда Пётр был ещё молод и неразборчив, познакомила одна из тогдашних любовниц. Гоша занимался неким своеобразным бизнесом  - по газетам бесплатных объявлений  находил женщин, ищущих работу, но ни в коем случае не проституток, и, якобы по поручению своего начальника,  деликатно предлагал встречи с материальной поддержкой. Иногда сам Гоша давал объявления, что ищет няню или помощницу по хозяйству, отбирал симпатичных претенденток и предлагал им встречи с приличными взрослыми мужчинами за материальную поддержку. Денег Гоша предлагал мало - меньше того, что получает средняя проститутка, поэтому соглашались немногие — или те, кому уж совсем было деваться некуда или те, кто рассчитывал таким образом найти постоянного спонсора. Естественно, контингент Гоши состоял по большей части из безработных нянь и домработниц, съехавшихся в Москву со всех просторов бывшего СССР, но Гоша считал, что это хорошо, так как его женщины были приучены к чистоте и вежливому обращению.
  Для интимных встреч Гоша сдавал по часам свою квартиру, а клиентуру составляли несколько мужиков средних лет, которых Гоша регулярно оповещал о наличии свежих поступлений. Сначала Гоша вызывал у Петра лёгкую брезгливость, но потом понравился деловой аккуратностью и своеобразным  чувством юмора, и Пётр стал регулярно пользоваться Гошиными услугами.

Петру нравились Гошины женщины. Профессиональных проституток  там не было – были провинциалки, ищущие средства к существованию, были замужние домохозяйки, желающие заработать на булавки или просто погулять на стороне. Особой красотой они не отличались, но  в постели были нежны и услужливы, а Пётр ценил эти качества в женщинах. Тогда же он и познакомился с Людмилой.
Людмила была украинкой по национальности, но выросла в Узбекистане, где работали её родители. На момент встречи с Петром в Гошиной квартире, Люда и её муж только-только перебрались в Москву, оставив у бабушки в Ташкенте сына старшеклассника. Пётр запомнил Люду после первой же встречи, хотя внешне она была самой обычной тёткой, только что задница отменная. Петра поразила её покорность и неподдельное желание любым способом доставить мужчине максимум удовольствия. При этом, вылизывая Петра, Люда как-то ухитрялась болтать безумолку, и Петр был слегка шокирован  её откровениями о жестоких любовных пристрастиях Людиного супруга. Пётр сам увлекался БДСМ, но то, что вытворял с Людой её муж иначе, чем истязаниями и назвать было нельзя. А Люда рассказывала об этом так спокойно, будто бы подобные дикие выходки и издевательства были обычной семейной рутиной. И этот ублюдок и садист так выдрессировал бедную Люду, что к сорока годам она превратилась в натуральную мазохистку. Петру это очень понравилось. Они встречались с Людой ещё несколько  раз, но наступили другие времена, карьера Петра резко пошла вверх, и Гоша с его  подопечными был забыт.

Пётр Григорьевич надел большие тёмные очки, и выйдя из подъезда на улицу, быстро завернул за угол, стараясь не поворачиваться лицом к машинам, стоящим перед домом. Смешно на шестом десятке лет в шпионов играть, но никто не должен знать, что он, при его должности, посещает какую-то домработницу. Опасно, конечно, в его положении, путешествовать по Москве без машины и охраны, но что делать —  хоть водитель человек проверенный, но слишком доверять ему не следует. А у этой дуры язык как помело, хоть и драл её Пётр нещадно, отучая от болтовни. Расспроси хорошенько и всё расскажет, а того, что Люда о нём знает, более чем достаточно, чтобы испортить ему жизнь. Постоянное ожидание предательства со стороны близких людей — неизбежная обратная сторона успешного бизнеса и больших денег, и Пётр давно свыкся с необходимостью  быть готовым к подставе в любой момент.

Снег почти сошёл, на улице было сухо и солнечно. Пётр не любил ходить пешком, но по весенней погоде решил прогуляться до своего офиса - он вырос в этом районе и знал короткий путь через тихие переулки. Пётр неторопливо шёл по знакомым с детства дворам — за последние сорок лет тут не изменилось ничего. Вот дом, в котором прошло его детство, вот школа, в которой он учился. Он, Пётр, скоро  перестанет существовать, а дома и деревья останутся.
Мысли о смерти стали часто посещать Петра Григорьевича, хотя на здоровье он не жаловался и чувствовал себя ничуть не хуже, чем двадцать лет назад. Под его руководством тысячи людей создавали мощные железобетонные сооружения, раздвигали землю, уводили воду, вместо зыбких грунтов, деревьев и болот вырастали нерушимые, геометрически правильные конструкции. Пётр, как руководитель строительного производства, десятки лет боролся с хаосом мира и побеждал этот хаос, загоняя в бетонные рамки аморфную непредсказуемую природу. Но хаос незаметно проникал в стареющее тело Петра Григорьевича и неотвратимая победа природы над отдельно взятым человеком неумолимо приближалась.

Пётр думал о смерти без страха и отвращения. Он прожил хорошую жизнь, он сумел много взять от неё, и она была щедра к нему. Но последние годы его не покидало ощущение, что жизнь посмеялась над ним – она дала ему всё, чего он добивался, но самую свою прелесть, самое ценное, то ради чего и стоило так напряжённо жить, приберегла для других, а его только подразнила. У кого-то есть дети, которых ты вырастил и которыми гордишься, есть женщины, которые любят тебя, а не твой кошелёк, есть близкие друзья, есть простая человеческая свобода быть самим собой и делать только то, что тебе нравится. А что у него, у такого успешного по любым меркам человека? Семьи нет. Родители умерли, а первая, когда-то страстно любимая жена и единственный сын так и не простили ему уход к другой женщине. Сейчас они охотно пользуются его деньгами, но он для них чужой. А следующие две жены, десятки любовниц и сотни шлюх только сдавали ему в аренду свои тела и исчезли, не оставив ничего. Миллион знакомых, но друзей нет, свободы и свободного времени нет, зато есть постоянный страх потерять должность и состояние. Под ним тысячи людей, которых нужно  непрерывно обеспечивать работой и зарплатой, над ним инвесторы, которые не спускают с него глаз, и ещё масса желающих поживиться его деньгами и имуществом. Один-два неверных шага и конец карьере, и хорошо ещё, если не разорение, тюрьма или пуля.

В какой-то момент Пётр Григорьевич обнаружил, что утратил способность волноваться вообще из-за чего-либо, кроме работы и денег. Отдыхать он тоже разучился и если не был занят работой, то не находил себе места. Пётр Григорьевич построил себе недалеко от Москвы большой красивый дом, потом ещё один, ездил на отличных машинах, проводил отпуск в дивных местах, но какое-то равнодушие поселилось в его душе. Женщины, с которыми он спал, обладали прекрасными телами, были искусны в любви и делали всё, что хотел Пётр, но он слишком видел, что они только отрабатывают свой гонорар, и ему было с ними скучно. Вот тогда-то он и вспомнил про Люду, поручил Гоше её найти и понял, что не ошибся – с Людой всё было по-настоящему. Он не мог это объяснить, но было в этой примитивной немолодой женщине, что-то такое настоящее женское. Только с ней он мог расслабиться, и уходил от неё лёгким и свежим, как когда-то в молодости после свидания с любимой.
Навстречу Петру Григорьевичу старенький-старенький дедушка катил в инвалидной коляске такую же старенькую бабушку. Старичок, упираясь тонкими ножками, с усилием толкал коляску дрожащими руками, а старушка дремала, покачивая головой. И глядя на эту трогательную пару, Пётр подумал, что он может нанять себе кого угодно для каких угодно услуг, но ему самому некого любить, не о ком заботиться, да он давно уже и не способен любить. И ему стало очень грустно.


Глава 6

Жена Николая Конского - Ирина была в отвратительном настроении. Она только что вернулась из супермаркета и, брезгливо разбирая пакеты с продуктами, прикидывала - что бы  такое приготовить пожрать, чтобы не особо возиться. Эта мерзавка домработница взяла выходной, этот мерзавец муж, болтается неизвестно где, а весь дом, как всегда, держится на ней – несчастной многодетной матери, которая могла бы сделать блестящую карьеру в журналистике, но пожертвовала всем ради детей.

Особенно Ирина злилась на домработницу Люду. Эта толстозадая дурында умудрилась найти себе в Москве какого-то извращенца, который польстился на её огромную задницу, и то и дело с сияющей мордой просит выходной, чтобы потрахаться с этим придурком. Нет, в принципе Ирине повезло с домработницей – и хозяйство ведёт отменно, и готовит вкусно, и дети её любят. По сравнению с теми мерзавками, которые занимались только тем, что целый день жрали за счёт хозяев и смотрели подряд все сериалы, Люда просто золото. Но всё-таки, неприятно, что эта колхозная корова цветёт, как роза, а молодая интересная хозяйка не имеет никакой личной жизни и ещё должна готовить, стирать и возиться с детьми. Даже в интернете некогда посидеть, что за свинство!

Быстренько сварганив обед, Ира устроилась за компьютером и открыла свой блог, посмотреть статистику и комментарии к последнему посту. Ну конечно! Посетителей всё меньше и меньше, какой-то дебил понаписал гадостей, а загадочный посетитель под ником «Uttkf»,  который так тонко комментировал её последние посты, а потом предложил перейти к более удобному общению по электронной почте, и с которым она завела интересную и пикантную дискуссию в письмах, уже неделю не появлялся. Ира ещё раз перечитала свой разговор с загадочным «Uttkf» и задумалась – а почему она решила, что «Uttkf» мужчина? «Uttkf» кокетничает с ней, но стиль «Uttkf»  - это стиль женщины. Мужчины пишут по-другому – профессионального литературного обозревателя Ирину в этом отношении обмануть невозможно, странно, что она сразу этого не заметила. И что значит этот дурацкий ник? Ирина набрала «Uttkf» на клавиатуре  с  русской раскладкой - получилось «Гелла». Точно, женщина. Кто такая эта Гелла и что ей надо?

Интеллигентные родители с детства привили Ире любовь к чтению. Девочкой она проглатывала одну книгу за другой и мечтала стать писательницей или знаменитой журналисткой, но пока зарабатывала на жизнь, продавая обзоры новинок книжного рынка различным изданиям. Ирина вела свой блог о современной литературе и недавно запостила эссе о том, что существует некий фундаментальный закон бытия, у которого много названий - например, в технике он называется «закон перехода на микроуровень», т.е. любая техническая система в своём развитии стремится к использованию всё более и более тонких элементов, вплоть до уровня полей и микрочастиц (эти умные слова Ирине продиктовал муж - инженер). Нож заменяется лазерным лучом, телефонный провод – радиосигналом, пропеллер – струёй газа. И Ирина предположила, что этот же закон действует и в литературе. На заре человечества,  одной книги на целый народ было достаточно — Илиада, Библия, Коран, Шу дзин и пр., но это была Книга! Со временем таких главных книг становилось десятки, потом сотни, тысячи, а культурная мощь и влияние на читателя отдельно взятой книги и отдельного автора становилось всё меньше и меньше. А сейчас мы видим, что в сетевую эпоху литература, как культурный феномен, переходит на микроуровень. В сети присутствуют миллиарды текстов и миллионы авторов, и ведь встречаются  блестящие тексты! Весь интернет становится огромной коллективной книгой, в которой человечество ищет ответы на вечные вопросы, как когда-то искало их в Библии, Коране и др.

Под этим постом Ирина и увидела ироничный комментарий загадочного  Uttkf:  а не стремится ли к переходу на микроуровень и святая человеческая любовь? Строгая моногамия прошлых веков, когда единственный половой партнёр на всю жизнь был в порядке вещей, заменяется многочисленными микросвязями всех со всеми.
Ирине подобная аналогия показалась надуманной и неуместной. К тому же, заметила она, большинство нормальных людей, всё-таки живёт с одним партнёром, а бесчисленные половые микросвязи удел лишь нескольких процентов населения, и далеко не самых достойных процентов. Uttkf, который оказался Геллой, стал спорить и приводить примеры из жизни своих развратных знакомых.  В том числе, последовало подробное описание какой-то, якобы типичной и хорошо известной Uttkf семьи, где наивная жена думает, что муж пропадает на работе, в то время как он, мало того, что много лет имеет  любовницу, которой давно обещал развестись с женой, так ещё и снимает баб при каждом удобном случае и активно посещает проституток.
Ирина ещё раз внимательно прочитала последнее письмо Uttkf, и её сердце сжалось: муж из рассказа Геллы – это же вылитый её муж Николай. Мерзавка Гелла проявляет знание таких подробностей из жизни их семьи, которые угадать невозможно – это может знать только близкий человек. Твою мать, значит, эта чёртова Гелла любовница Николая? И она сводит с ним какие-то грязные счёты и подставляет его перед ней, перед Ириной? Или ей только показалось и всё это бред ревности глупой жены, которой больше нечем себя занять?
Ирина схватила телефон и набрала номер мужа.
- Что тебе, котёнок? Я занят.
- Кто такая Гелла?
- Чего?
- Кто такая Гелла, я тебя спрашиваю?
Николай как-то икнул и затих. Но он быстро взял себя в руки.
- Я не знаю никакой Геллы. Что случилось?
- Случилось то, что ты свинья! Убирайся к своей сраной Гелле!
- Ты спятила, родная? Не мешай работать.
Ирина отшвырнула телефон и нервно прошлась по комнате. Нет уж, дорогой, я тебя выведу на чистую воду. Ирина опять села за компьютер и стала методично, один за другим просматривать все файлы из папок мужа. Какая-то бесконечная деловая херня – акты, ***кты, договоры, обзоры, фотографии каких ящиков с проводами и трубами... Ага, коллекцию порнушки он себе собрал, любопытно. Но где же переписка и фотографии этой сучки? Или он своё ****ское делопроизводство на работе хранит? Так, а это что такое? Папка с названием «Переписка по С117-25/47» - конспиратор хренов. Ирина прочитала первый абзац и ей показалось, что кресло на котором она сидит, закачалось, как на аттракционе.

5 мая
«Ну вот, свершилось - мы были вместе. Я предполагала, что мне с тобой будет хорошо и в постели тоже, но чтобы ТАК  - я и не думала. Да, я знала о своей особенности испытывать несколько оргазмов подряд, знала, какой набор действий мне надо для этого произвести и о чём при этом фантазировать. Но скучно это, господа, очень скучно, хотя мужики всегда себя со мной великими самцами чувствовали. Есть у меня подозрение, что и с вибратором было бы всё то же самое, хоть и с меньшим геморроем, но не пробовала.
А тут... Я боялась того момента, когда мы останемся наедине, и радовалась, что под благовидным предлогом можно этого избежать, пока я сама не поняла, что ужасно этого хочу, что днем и ночью думаю только о тебе, представляя твои руки, губы, глаза... И еще я очень боялась того, что не смогу выкинуть из головы эту длинную вереницу крашеных потаскух, с которыми до меня делали ровно всё то же самое, и меня будут воспринимать просто как одну из толпы, и я себя буду погано ощущать.  А вот и фигу! Не то же самое! И не могло быть ничего того же самого по определению. Совместимость - страшное дело, у некоторых она в течение жизни вообще не возникает ни с кем, у некоторых - очень редко, как у меня, но уж когда случается, то выходит вот такое землетрясение силой 9 баллов.
1 августа
Какая у него фигура красивая, как приятно до кожи дотрагиваться, целовать его, обнимать его, гладить, чувствовать запах в темноте, даже просто рядом находиться! А что он со мной делает руками своими - даже понять толком не могу, не отслеживаю как-то. И хотелось бы, да не получается, потому что в голове срабатывает тумблер, который отключает мозг начисто. Так что понять, что он потом делает НЕ РУКАМИ, я так до сих пор и не смогла. И чувство времени пропадает, и бабочки, искорки разноцветные и ничего не слышно в окружающем мире. У меня в жизни в койке не было ничего лучше! Повесь себе орден, Николай Конский!!!!
12 сентября
Весь день думала, как сформулировать то, что хотелось бы тебе сказать, и не могу. То ли русский язык слишком беден, то ли мой словарный запас. Ну что такое: "мне с тобой хорошо"? Да ничего, пустое место в сравнении с тем, что во мне творится, когда мы остаёмся наедине. Таких мужчин, как ты, таких талантливых любовников, таких потрясающих партнёров сексуальных, надо где-нибудь в заповеднике разводить. Смотрю на других баб, и мне их жалко. Подруг своих жалко. Ведь встреться они в своё время с ТАКИМ мужчиной, и наверняка сейчас в их жизни было бы всё иначе.
И понимаю теперь, почему мужики ко мне клеятся беспрерывно, хотя в моём поведении нет ни грамма провокации. Ведь пики этих приставаний приходятся как раз на те моменты, когда у нас с тобой всё прекрасно, и я, видимо, сильно отличаюсь поведением и взглядом от фригидных или неудовлетворённых баб. Особенно когда я начинаю про тебя думать, вспоминать какие-то моменты, разговоры, письма.
Кто-нибудь такое счастье испытывал, от того, что просто смотрел на тебя, урод несчастный? Сохрани это мое признание в любви, в старости будешь наслаждаться, что была у тебя ещё и такая вот влюблённая дура.
23 декабря
Ты же вот не можешь понять, что как только я осознала, что этот мир создан для нас с тобой двоих, мне также стало очевидно, что все (ВСЕ!) остальные в нем лишние. Я, наверное, пугаю тебя своими чувствами, и не приходит тебе, кобелю, в твою глупую голову, что кто-то мог сразу так принять тебя всей душой в себя. Тебе кажется, что ты бабами пользовался, им, казалось - что они тобой, и вообще, все всеми пользовались, также и я, и мной. Но ты со всем своим ограниченным  интеллектом (вот пусть тебе икается на супружеском ложе!) никак не можешь въехать, что у нас с тобой все по-другому. Вот не люблю я, например, детей - мерзкие, беспомощные, эгоистичные создания. Но сейчас первый раз в жизни мне хочется ребенка от любимого мужчины. Ладно, не пугайся, привязывать тебе такими сомнительными бабскими ходами я в жизни не стала бы, это так - мысли вслух. Целую тебя. Не бойся ничего - пока я рядом, тебе вообще ничего в этой жизни не угрожает, а от меня тебе не отвертеться...
30 января
Мой хороший, мой любимый, я тебе даже сказать не могу, до какой степени мне хорошо с тобой! Такого мужчины, как ты, у меня не было никогда в жизни - я просто с ума схожу, когда ты до меня дотрагиваешься, когда входишь в меня. Не было случая, чтобы мне было плохо с тобой. Уверена, что дело тут не в банальном совпадении винтика и гаечки, а в каких-то более высоких материях. Как правило, через 5-7 секунд после начала я уже вообще теряю ощущение пространства и происходящего, это невозможно описать словами. При этом - на удивление - с тобой также хорошо везде и всегда, что бы мы ни делали и чем бы ни занимались. Так уютно и спокойно, интересно и как-то... защищённо, что ли, не могу слово подобрать.
Я люблю тебя, и у меня нет человека ближе, чем ты. И это совершенно сказочное чувство, когда любимый человек становится не только объектом приложения страсти, но ещё и лучшим другом. Надеюсь, что и я для тебя в этом смысле что-то значу. Если я буду тебе нужна, я приду к тебе хоть через сто лет после нашего расставания, если оно, не дай бог, случится. Но лучше пусть все остается так, как есть.


8 февраля
На этом я наш красивый роман считаю законченным. Я не тупая и отчётливо вижу, что ты потерял ко мне интерес, а поддерживать видимость любви не хочу, извини.
Я хочу поблагодарить тебя. Ты мне очень много дал. Может, ты и не ставил перед собой такой задачи, и оно у тебя просто вот так органически выходит, у тебя есть несомненный талант делать людей, находящихся рядом с тобой, счастливыми и нужными.
Я не испытываю по отношению к тебе никакого раздражения или ненависти, потому что это невозможно по определению - ты не сделал мне ничего плохого. Просто охладел, это бывает, я знаю по себе.
Я тебе могу честно сказать, что так хорошо, как с тобой, мне в постели вообще ни с кем никогда не было. Ты действительно талантливый мужчина, одарённый способностью делать женщине хорошо и наслаждаться этим сам.
Я тебя люблю и прекратится это ещё очень нескоро, но считать себя Твоей женщиной я больше не хочу. Но я наблюдаю в себе удивительное желание не рвать с тобой окончательно, а остаться друзьями, как мне ни странно, что это предложение исходит от меня.
4 апреля
Ты меня жестоко оскорбил при нашей последней встрече, но я простила тебя и даже сама предложила тебе свою дружбу. Но ты не отвечаешь на звонки, ты не отвечаешь на письма, ты продолжаешь меня унижать. Я плачу каждую ночь, я боюсь выходить на улицу, я не могу трахаться, а ты знаешь, что я чувственная женщина. Я пыталась переспать с другим мужчиной, но мне стало так плохо, что я разрыдалась прямо под ним. Он решил, что я ненормальная и ушёл. Это ты, Конский, втянул меня во всё это дерьмо, и думаешь, что ты такой молодец и хороший парень, спокойно спишь с женой, ходишь по бабам и смеёшься надо мной. Ты, Конский, пожалеешь, что так со мной поступил»

Ирина прочитала эти избранные места из любовной переписки, заботливо сохранённые её мужем, и ей стало жутко. Пока она сидела за компом и тусовалась с подругами по клубам, какая-то тварь чуть не увела у неё мужа.  «...Этот мир создан для нас с тобой двоих... все (ВСЕ!) остальные в нем лишние». Охуеть! Я и мои дети лишние, а мир создан для этой мрази. Охуеть! Хорошо, что хоть у этого скота хватило ума от неё отделаться.  И что, этот мудак правда такой необыкновенный любовник? Охуеть! Жена узнаёт последней, что, кроме всего прочего, её муж необыкновенно талантливый любовник. Охуеть! Правда, с сексом у них с Колькой всё было волшебно, но Ирине и сравнивать-то его было особо не с кем. Несмотря на отвращение и злость, Ирина почувствовала законную гордость жены, прибравшей к рукам лучшего самца - хоть что-то приятное в этой гнусной истории. Но как противно! С каким бы удовольствием она оторвала бы яйца этому необыкновенному любовнику!

Давно уже было пора идти забирать детей, и Ирина побежала в детский сад. Забрав из сада детей, Ирина пошла с ними на детскую площадку. Следя за играющими малышами, Ирина представила себе, что у неё больше нет мужа, что она вот так одна, с детьми придёт в пустую квартиру, а её законный муж будет тем временем охаживать другую самку, которая тоже хочет от него детей. Как всё это биологично и естественно, но как это несправедливо! 
А почему эта Гелла (интересно, как её зовут - Геля, Галя, Лена,?), если уж  хотела подставить Кольку, не написала ей напрямую, а пошла по пути каких-то дурацких намёков? Или она надеется на примирение с любовником и не хочет делать вещей, которые Колька ей однозначно не простит? А так, она устроила Кольке домашний ад, но виновата в этом дура жена, которой что-то померещилось, а любовница не причём. Жена - ревнивая истеричка, а мудрая любовница всегда готова принять и пожалеть. Нет уж, дудки! Ваши дешёвые ****ские штучки, мадам Гелла, поберегите для других, а здесь лохушек нет. Ирина решила скандал не устраивать, и изо всех сил постараться вести себя так, как будто она ничего не знает, а там будет видно. Но изменить этому мерзавцу надо будет обязательно!

Глава 7

В жизни Александра Александровича Малюшина наступило ужасное время. Он ходил на работу, что-то там делал, приходил домой, что-то делал дома, но он превратился в говорящий труп - после ухода Оли жизнь ушла из тела Сан Саныча.
В тот адский день, он отправился встречать Олю, но она остановила его неожиданным звонком. Он всё-таки поехал на вокзал, но на полдороге решил, что так будет хуже, развернулся и поехал на работу, но потом опять решил ехать на вокзал, потом увидел, что не успевает к поезду и поехал к Оле домой, чтобы встретить её у подъезда. Стоя в утренних пробках, он в нервах и в панике курил одну сигарету за другой, и накурился до одурения. Дверь в квартиру, где жила Оля с подругой Галькой никто не открыл. Галька видимо уже ушла, а Оля ещё приехала. Малюшин решил подождать Олю у подъезда, просидел два часа в машине, то выключая телефон, так как отвечать на служебные звонки он был не в состоянии, то включая его опять, в ужасе, что вдруг пропустит Олин звонок. Но Оля дома так и не появилась,  не позвонила, и её телефон был выключен.

Отчаявшийся Сан Саныч поехал на работу, но ничем полезным заниматься не мог.  Даже не пытаясь взять себя в руки, Сан Саныч целый день звонил Оле по всем известным ему телефонам, но мобильный был выключен и ни на работе, ни дома, её не было. Вечером он опять поехал к ней, никто ему не открыл, он долго ждал у подъезда и дождался только пьяную Гальку с очередным кавалером, но та вообще была не в курсе событий.

Неделю  Малюшин метался по Москве, пытаясь разными способами найти Олю. Он ездил в её фитнес-клуб, но ему сказали, что она уволилась. Он звонил её маме в Смоленск, мама ответила, что Оля в Москве, звонит, всё у неё хорошо, но новый Олин телефон она не знает. Он обзвонил всех их общих знакомых, обошёл те места, где она любила бывать… Бесполезно – никаких следов, никто ничего не знал, и, похоже, действительно не знал. Это было вполне в Олином стиле – она не знала привязанностей и без сожаления бросала любовников, подруг и работу. В поисках Оли Малюшин впал в такой безнадёжный азарт, что ему даже не приходило в голову, до чего же он, всегда такой внимательный к своему реноме, стал смешон и жалок. Наконец, Олина подруга Галька избавила его от надежды. Она позвонила Сан Санычу и пьяным заплетающимся языком долго жаловалась на Олю, которая заскочила на минутку, забрала вещи и исчезла. И не снизошла что-то объяснить,  это лучшей-то подруге, которая столько для неё сделала! На вопрос с кем она теперь живёт, Оля ответила, что она так счастлива, что всё равно никто не поверит. И вот теперь несчастной брошенной Гальке надо одной платить за квартиру, и может быть Сан Саныч как-нибудь сможет ей помочь? Она всегда будет рада его видеть, такого хорошего человека, а не так, как эта неблагодарная свинья, которая его всё время обманывала, и для которой они с Сан Санычем столько всего сделали и т.д. и т.п. Терпеливо дослушав до конца Галькин монолог,  Малюшин понял, что вернуть Олю надежды нет, и ему стало чуть-чуть легче.

Как-то он невольно подслушал разговор одного из своих инженеров с сотрудником другой организации, который изредка бывал у них в управлении.
- А что с вашим Сан Санычем случилось? На него смотреть страшно.
- Не знаю. Уже давно такой убитый ходит. А супруга его - вроде ничего, довольная. Так что, ты говоришь, Рыбников на верхнем отводе напортачил?  - и мужчины заговорили о своих производственных делах. Малюшин поморщился. Вот те раз – ему кажется, что он держит себя в руках, а на него уже пальцами показывают. Ай, наплевать! Его жизнь кончена. В карьере он достиг потолка - так и будет до пенсии штаны протирать, в семье он чужой, а новой семьи и новой любви не будет - Оля ушла. Да и кому он вообще теперь нужен. Да, жизнь кончена, всё, что было хорошего осталось в прошлом и впереди ничего радостного не ждёт. Осталось только поставить детей на ноги, похоронить родителей, и всё - на этом свете ему больше делать нечего. Малюшин стал ощущать себя инопланетянином, которого зачем-то снабдили человеческим телом, внедрили в земную жизнь и теперь он должен неизвестно сколько торчать в этой скучной командировке.

Но проходил день за днём, ежедневная рутина брала своё, и когда запредельное торможение отступило и привычное восприятие жизни вернулось к Малюшину, он был удивлён тем, насколько лучше стали его отношения с женой. Вместо тяжёлого подозрительного взгляда, которым она встречала его последние месяцы, он вдруг увидел в глазах Татьяны жалость и сочувствие. Татьяна не скрывала, что боится, как бы он не запил, но Александр Александрович обнаружил, что это лекарство ему противопоказано – с первой же рюмки, выпитой после потери Оли, навалилась такая невыносимая тоска, стало так плохо, что больше к крепким  напиткам Малюшин не прикасался.

Теперь они с Татьяной как бы поменялись ролями – он проводил вечера дома, а она часто задерживалась по каким-то непонятным делам и приходила поздно. Тётки в отделе насплетничали, что Татьяна крутит роман с одним из подрядчиков по фамилии Конский, но у Сан Саныча возможная неверность жены не вызвала ревности. Он никогда не был ревнив, и сейчас вся ревность, какая у него была, израсходовалась на Олю. И когда ему случалось встречаться с Конским по служебным делам, Малюшин не чувствовал неприязни к этому, якобы, любовнику его жены. Только грусть, бесконечную грусть, и лёгкую зависть, которую он вдруг стал испытывать ко всем молодым мужчинам, которые попадались ему на глаза. Вот примерно с таким энергичным молодым мужиком живёт сейчас Оля, и он наслаждается её нежным телом. Он делает с ней, что хочет, она с восторгом отдаётся ему, они любят друг друга ночи напролёт, а он, Малюшин, выброшен на помойку. Всё. Его время прошло.

С уходом Оли скрытая враждебность между ним и женой как-то незаметно перешла в хрупкую дружбу, какая бывает между бывшими любовниками. В ту осторожную дружбу, когда нанесённые друг другу раны затянулись, и хотя ещё больно дотрагиваться до свежих шрамов, уже стало доступным тонкое удовольствие общения с человеком, который так хорошо тебя знает, что только в его обществе можно быть самим собой. Малюшин и Татьяна стали больше разговаривать, не касаясь болезненной темы взаимной неверности, вместе гулять с собакой, в интимной жизни появился энтузиазм былых времён.
Как-то ночью, когда мучимый бессонницей и мыслями об Оле, Малюшин встал, и включив ночник, стал искать сигареты, Татьяна неожиданно спросила:
- Саш, а ты не знаешь, с кем сейчас живёт твоя красота?
- Не знаю… то есть… Ты это про кого?
- Сашок, не ври мамочке, всё твои проблемы у тебя на лбу написаны. Синдром разбитого сердца, как говорится, налицо. Подожди, вместе покурим.
Татьяна накинула халат, они вышли на балкон, закурили. Летняя ночь веяла теплом и запахами большого города.
- Ну давай, Саша, расскажи мне, что там у тебя случилось с твоей пассией.  Не бойся, сцен ревности не будет. Расскажи мне всё, и я тебе кое-что расскажу. Ну, давай, говори, надо же нам поговорить. Тебе же легче будет. Я была у психолога, она мне всё объяснила. Мы с тобой скрываем друг от друга свои чувства, от этого все наши проблемы. Нам нужно поговорить о чувствах, которые мы испытываем  друг к другу. И о чувствах к другим людям, которые влияют на наши чувства друг к другу, тогда у нас всё наладится.
Татьяна, наклонив голову, заглянула Малюшину в лицо и ободряюще улыбнулась, но он нахмурился и отвёл глаза.
- Отстань, зая. Я на эту тему с тобой разговаривать не могу, не обижайся.
Татьяна хмыкнула и резким щелчком отправила окурок в ночной полёт.
- Саша, ты сделал мне очень больно. Я все глаза себе исплакала, я никогда в жизни столько не плакала…
- Не надо было по моим карманам лазить.
- Ах, ну при чём тут карманы? Ты думаешь, я без карманов не видела, что у тебя есть любовница, и что ты потерял и голову, и стыд, и чувство меры? Но я простила тебя, Саша. Ты способен влюбляться, способен испытывать чувства, способен бороться за свою любовь. Мне рассказывали, как ты бегал по всей Москве искал эту… эту… короче, её. Ты способен. И я способна. А в наше время никто уже не хочет любить. И даже не хочет, чтобы его любили – зачем, говорят, мне этот геморрой. Только мы с тобой такие динозавры остались.
Татьяна вздохнула. Малюшин через силу улыбнулся.
- Это кто у тебя говорит про лишний геморрой, а?
Татьяна смущённо потупилась, но потом гордо подняла голову.
– Должна же я была тебе отомстить.
- И отомстила?
- Отомстила.
- Ну-ну. И сама влюбилась на старости лет, дурёха. В Конского что ли?
- Сам дурак. Кобель старый.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Малюшин протянул Татьяне сигарету.
- Ещё по одной?
- Хватит. Терпеть не могу трахаться, когда от мужика табаком пахнет.
Они  поцеловались и, обнявшись, пошли в спальню.


Глава 8

Кира открыла дверь в квартиру своим ключом — было 11 часов утра, но Оля могла ещё спать и Кира не хотела её будить. В квартире было тихо. Кира осторожно заглянула в спальню – Оля спала, свернувшись в клубок. Кира прошла в ванную, приняла душ, голая на цыпочках пробежала в спальню и скользнула к Оле под одеяло. Она прижалась к Олиной спине, обхватив её тело, правой рукой стиснула Олину грудь, Кирины губы прикоснулись к Олиной шее, скользнули вниз по позвоночнику. Оля вздрагивала и урчала от удовольствия, пытаясь перевернуться на живот, но Кира удерживала её на боку, сжав Олины бёдра своими сильными руками. Кира нежно искусала Олины ягодицы, раздвинула их, вибрирующий язычок проник в анус. Потом Кира развернула Олю на спину, и, устроившись между её ног, поместила левую руку под Олину попу, и введя указательный палец правой руки в Олин анус, а большой во влагалище,  страстно прильнула к Олиному клитору, выписывая языком восьмёрки. Оля билась головой об подушку и громко кричала, испытывая один оргазм за другим.

Наконец, Кира наигралась. Она легла на спину рядом с Олей, прижала её голову к своей груди, направила правый сосок Оле в рот, и властно положила Олину руку на свою промежность. Оля добросовестно занялась удовлетворением подруги, и скоро и Кира протяжно закричала, прижимая Олю к себе. Потом они нежились под одеялом, делали друг другу массаж, потом вместе плескались в ванной, потом вместе завтракали. Кира, как обычно, любовалась Олей — какая всё-таки красивая и пластичная девушка! Жалко с ней расставаться, но придётся. Во-первых, бабки нужны. А  во-вторых, она не настоящая лесби — подставляет мне, как мужику, а то, что мне нужно не делает.
Кира поставила чашку с кофе на столик, взяла сигарету.
- Оленька, тебе со мной хорошо?
- Ну, Кира...
- Отвечай, отвечай. И честно - мы ведь договаривались друг другу не врать. Тебе хорошо? Или тебе *** нужен? По мужикам не скучаешь?
- Честно, да? Скучаю иногда.  - Оля покраснела. Кира зло улыбнулась.
- Ну и хорошо. Умничка, что правду сказала, будут тебе мужики.
- Ну, Кира...
- Да-да, моя прелесть, я тебя продала.
- Что-о? – Оля широко раскрыла свои большие глаза, и у неё был такой испуганный вид, что Кира рассмеялась.
- Ну, ну, девочка, не пугайся. Видишь ли, девочка моя... Сколько ты живёшь у меня? Месяца два, не меньше, так? А кто платит за квартиру? Кто покупает продукты? Кто даёт тебе деньги на расходы? Кто водит тебя по кабакам? Я, моя прелесть, всё я. Ты хоть за что-нибудь платишь?
- Но, Кирюш, я не знала...
- Что ты не знала? - голос Киры зазвенел, - Что хата и кабаки бабок стоят? Не надо дурочку из себя строить. Или ты хочешь, чтобы я тебе счёт предъявила? Мой счет, Оленька, оплатить тебе трудно будет, мой счётчик ой как тикает. А кто не платит... - Кира многозначительно замолчала.
Оле стало страшно. В голосе Киры появилось что-то незнакомое и пугающее, а Оля так была уверена, что Кира её любит и ей можно вертеть так же, как и мужчинами. И вдруг оказалось, что Кира существо из какого-то другого мира, о котором Оля и понятия не имеет. Оля растерянно заплакала, и Кира, видя, что подруга бунтовать не собирается, смягчилась
- Оленька, милая моя, но мне ведь надо на что-то жить. И тебе надо, ведь мы женщины. Я тебя отвезу к очень приличному человеку, большой государственный пост занимает. Не будешь дурой, окажешься в таком шоколаде, какой тебе и не снился. Но только делать будешь всё, что он скажет. Скажет с кем переспать - переспишь, скажет раздеться и встать раком на Тверской - встанешь. Поняла? Что улыбаешься, со мной так и было в своё время. Жила с одним деятелем, так он один раз остановил машину перед памятником Пушкину и говорит — разденься и иди стань раком у памятника. Я разделась в машине - дело летом было, вышла голая, встала раком и простояла пару минут, пока он в обратно машину не позвал. Все визжали от восторга. Зато сейчас, видишь, как живу. Ладно, собирай вещи, скоро наш стилист придёт.
- Я же сегодня работаю.
- Про работу забудь. Сейчас позвони, скажи, что увольняешься, а трудовую книжку потом заберёшь.
- Но как же...
- А вот так. Теперь у тебя другая работа.

Пришёл, уже знакомый Оле, любимый Кирин стилист – хорошенький субтильный блондинчик по прозвищу Бобик. Кира усадила Олю перед трюмо, и приступила к руководству процессом.
- Значит так, Бобик, никакого гламура и никаких понтов. Мы создаём образ бедной молодой девушки благородного происхождения уставшей от нужды и решившейся искать покровительства сильного человека. Что-то из Достоевского -  Кроткая или самоубийца Оля из «Подростка». Оля рассмеялась:
- А он про нас с тобой знает?
- Деточка, ты плохо училась в своём сраном университете. Он знает про тебя всё, но художественный образ действует на человека независимо от того, что он знает и чего не знает, запомни это. Бобик, делаешь макияж «глаза газели», но не ярко, гладкие волосы, лоб открыт, уши открыты, с боков маленькие непослушные кудряшки, но маленькие, лёгкий стыдливый румянец, губы поярче, как знак готовности к разврату... или не надо? Короче, начинай, я посмотрю.
Бобик колдовал над причёской и макияжем часа полтора, потом Оле подобрали приталенное белое платье с юбкой гофре и треугольным декольте в силе 60-х годов, открытые туфельки на тонком каблуке и лёгкий серебристый плащ. Из украшений Кира выбрала маленькие серебряные серёжки и маленький серебряный кулончик на тонкой цепочке, от какого-либо золота Кира отказалась. Совместными усилиями девушек и Бобика в конце концов получилось то, что надо: сексуально, но скромно. Небогато - но и без неприятного налёта бедности.

В машине, пока они с Кирой выбирались из Москвы, Кира наставительно объясняла Оле, как ей себя вести.
- Зовут его Михаил Трофимович, мужик нормальный - не урод, не извращенец. Чем он занимается тебе знать необязательно, но бабла у него немерянно. В кровати ничего ужасного он от тебя не потребует, но только помни главное правило — никаких возражений, ни-ка-ких.
- А ты с ним спала?
- Отгадай с трёх попыток. С ним все спали, таких, как мы с тобой можно от Москвы до Бреста в три ряда выстроить. Но ты не расслабляйся, из образа не выходи, не спеши ему всё своё искусство показывать. Доставь дяденьке удовольствие самому тебя развратить, он это любит. И упаси боже тебя кадриться с кем-нибудь из его друзей или прислуги. Если уж станет совсем невмоготу - скажи мне, может быть, уговорю его, и он тебя по-хорошему отпустит.

Машина Киры остановилась у ворот охраняемого посёлка, где-то недалеко от московской кольцевой дороги. Кира оформила пропуска, их впустили. Несколько минут они ехали по живописной дороге среди леса, в майских сумерках из-за деревьев и заборов светились окна больших особняков. Кира подъехала к воротам одного из участков — ворота открылись, Кира уверенно подрулила к подъезду, откуда сразу вышел молодой человек в костюме и галстуке и помог дамам выйти из машины. В прихожей их встретила аккуратная пожилая горничная в белом фартучке и наколке и, радушно улыбаясь, повела по мраморной лестнице на второй этаж. Оля удивлённо вертела головой — она бывала в богатых домах, но таких интерьеров ей видеть ещё не приходилось. Перед дверью в кабинет, горничная сделала им знак подождать, и вошла доложить, оставив дверь приоткрытой. Оля услышала чёткий размеренный голос человека, привыкшего, к тому, что его всегда слушают очень внимательно. Голос был громкий и злой.
- Что я тебе говорил, а? Что я тебе говорил? Я тебе говорил, что этого говнюка эти умники специально устроили к Игорю Ивановичу, чтобы он засрал нам тему. Я их знаю всех как облупленных, я ещё отца его знал - тоже пидор был ещё тот. Но ты, не переживай. У Сергея Борисовича по этому вопросу мнения ещё нет и формировать его будем мы, а не они. Ну, всё, дорогой, да, звони, если что. Заходите, что вы там, как неродные.

Последняя фраза уже относилась к девушкам. Горничная распахнула дверь, и они вошли в большой прокуренный кабинет, отделанный тёмным деревом. Оля увидела коренастого загорелого мужчину небольшого роста с невыразительным лицом, седым бобриком на голове и умными колючими глазками. Не говоря нислова, мужик несколько секунд  пристально разглядывал Олю. Он смотрел на неё таким тяжёлым и цепким взглядом, что ей захотелось убежать, но вдруг лицо мужчины расплылось в лучезарной улыбке, он раскинул руки и пошёл навстречу женщинам.
- Ба, ба, ба, какие красавицы навестили старого отшельника! Как раз к ужину! Прошу, прошу, как добрались?
Хозяин смачно расцеловался с Кирой, галантно пожал Оле кончики пальцев, и повёл женщин в столовую.

За ужином царила тёплая атмосфера. Кира и Михаил Трофимович, как старые приятели, оживлённо сплетничали, но Оле было не по себе, и она с тоской ждала предстоящей ночи. Но безмолвный официант всё подливал отличное вино, а Михаил Трофимович артистично рассказывал забавные истории, случавшиеся с ним на службе, причём в разговоре звучали такие имена и такие суммы, от которых у Оли дух захватывало, а Кира хохотала как бешеная. Этот пожилой мужчина представлял в глазах Оли тот таинственный клан, который забрал в свои руки все богатства огромной страны, и отблеск могущества государственного аппарата, падавший на него, придавал его невзрачной фигуре мудрость и мужскую силу. Опьяневшая Оля, под обаянием роскошной обстановки, понемногу начинала чувствовать себя всё более и более комфортно. И когда ужин закончился, и Кира уехала, и Михаил пришёл в отведённую Оле комнату, ей почти не пришлось делать над собой усилие, чтобы отдаться ему со стыдливым восторгом скромной интеллигентной барышни, осчастливленной вниманием великого человека. Именно так, как её учила Кира.



Глава 9

Рабочий день закончился в ООО «Техноаргонавт» закончился. Сотрудники разошлись, только в кабинете директора остались сам директор Гамлет Гургенович Тадевосян и главный инженер Николай Конский. Они дружили, несмотря на разницу в возрасте, и любили такие вечерние посиделки с разговорами по душам.
- Коля, когда я тебя научу оформлять промежуточные акты? Сделал что-то, тут же акт – выполнено 20 % объёма работ, подпись  технадзора, подпись заказчика, всё - задницу прикрыл, да. На любой оперативке, пожалуйста – бумажка есть, претензий нет, всё. А то вечно из нас крайних делают…
- Понял, Гамлет Гургенович, буду оформлять.
- То-то же. А то вечно у тебя одни бабы на уме…
- Вы мне льстите, Гамлет Гургенович …
Директор хитро прищурился и погладил пальцами седую щётку усов, что было признаком хорошего настроения:
- Мне вчера Митрофаныч из Спецмонтажа сказал, чтобы я тебе премию выписал. Раньше, говорит, к Татьяне Малюшиной на кривой кобыле не подъедешь, а как ваш Колька начал её поёбывать, такая стала женщина душевная. Так что, товарищ Главный инженер, раз уж спутал *** с работой, придётся тебе её удовлетворять. Пока мы весь объём не выполним и деньги от них не получим, хе-хе.
- Буду стараться, Гамлет Гургенович.
- Постарайся, слушай. Мужик ты свежий, годы твои крепкие...  А если серьёзно, Николай, я бы не хотел, чтобы наша работа со СМУ «Спецмонтаж» зависела от твоих отношений с этой дамой. Подумай, как тебе выйти из этой ситуации, да. Извини, конечно, что в твои личные дела… Но ты подумай, как бы тебе с ней... Тем более, если до твоей жены дойдёт, да?
- Уже дошло.
- Про Малюшину?!
- Не, про другую - про Ленку.
Директор захохотал.
- Делом займись, слушай, вечно у тебя *** чешется. Это та, про которую ты рассказывал? Красивая такая женщина, да? А откуда жена узнала?
- Точно не знаю. То ли Ирина в моём компе рылась и что-то нашла, но скорее всего сама Ленка ей настучала - мстит мне, что я её на *** послал.
- И чего?
- Ничего хорошего. Жена ходит злая как собака, но молчит. Как будто чего-то ждёт. И дома следит за мной постоянно – сяду за комп или по телефону говорю, она сразу же за моей спиной вырастает. Меня это так бесит, что убил бы.
- Ну-ну, бесит. Сам во всём виноват, терпи уже.
Директор вздохнул.
- Эх, Коля, Коля… Путаешься с аферистками, только жену расстраиваешь. Завёл бы себе порядочную женщину и поёбывал бы её потихоньку, вот всем хорошо было бы. Слушай, а вали всё на меня, да? Скажи Ирине, что это была моя любовница, и я тебя попросил что-нибудь тайно сохранить на твоём компьютере. Хочешь, я сам с ней поговорю?   
- Спасибо, Гамлет Гургенович. Подождём пока, может всё само рассосётся. Я пойду, ладно? Не хочу поздно домой приходить.
- Иди, иди, и цветы жене купи. С утра, не забудь, позвони Олегу, что он там тянет. Иди, я посижу ещё.

Отпустив Николая, Гамлет Гургенович, посмотрел на часы и проверил, включён ли видеорегистратор – скоро должна была подойти некая посетительница, которая позвонила днём и очень просила её принять по важному делу. Причём, по возможности, конфиденциально. Гамлета очень встревожило то, что звонила она на его личный мобильный телефон, который мало кто знал. У неё был такой сексуальный голос, что Гамлет не устоял и согласился на встречу вечером в офисе, но настроение сразу испортилось. Только-только дела пошли, и сразу же чьи-то длинные руки опять потянулись к его бизнесу. В этой стране хорошие времена долго не длятся.
Снизу позвонил охранник, Гамлет распорядился впустить даму и проводить к нему. Он слышал, как женщина в приёмной задержалась перед зеркалом, затем в кабинет вошла эффектная брюнетка лет за тридцать в короткой юбке, на каблуках, и в блузке с декольте. «Красивая женщина, но одета не для делового визита», - отметил про себя Гамлет. Брюнетка расцвела в улыбке:
- Баредзис, Гамлет Гургенович! (здравствуйте - армян.)
- Добрый вечер, - Гамлет указал рукой на кресло у своего стола, - вы армянка?
- Нет, но у меня есть друзья армяне, прекрасные люди.
- Кто вы?
- Елена.
- Назовите, пожалуйста, фамилию, имя и отчество. Предупреждаю вас – всё, что происходит в этой комнате, записывается.
- Краснопольская Елена Викторовна, паспорт надо предъявить?
- Покажите.
Брюнетка достала из сумочки паспорт и изящно протянула его через стол Гамлету. Гамлет неловко пролистал паспорт и вернул хозяйке.
- Чем занимаетесь?
- Я участвую в сетевых проектах. Но к вам я пришла по другому поводу.
- Слушаю вас, Елена Викторовна.
- Я слышала, что вам нужен ассистент руководителя, я хотела бы предложить вам себя, – брюнетка кокетливо посмотрела на Гамлета.
- От кого вы это слышали?
- Не помню, от кого-то из знакомых
- «Кто-то» не может знать мой личный мобильный. Кто вас прислал?
- Гамлет Гургенович, не будьте таким недоверчивым. Мне вас рекомендовали, как весьма энергичного руководителя, - Елена игриво выделила интонацией слово «энергичного», -  неужели такой мужчина как вы и такая женщина как я… не сработаемся?
- Я не ищу ассистента, вас неправильно информировали.
Гамлет Гургенович начал злиться. Он перебирал в голове самые разные варианты, но никак не мог взять в толк - кто прислал к нему эту красотку? Директор отнюдь не был примерным семьянином, но от такой примитивной попытки его соблазнить Гамлет чувствовал себя оскорблённым. Эти дела так не делаются - я им что, Ваня из деревни? 
- Гамлет Гургенович!
- Девушка, если у вас всё, то прошу вас.
- Но…
- Я занят, до свиданья. Вы извините меня!
Последнюю фразу он прорычал так громко, что зазвенели стёкла в шкафу с кубками и почётными грамотами, но женщина продолжала сидеть и улыбаться, как ни в чём ни бывало.
- Хорошо, я скажу от кого я узнала ваш телефон. И ещё много чего о вас узнала. От вашего главного инженера. Я близко с ним знакома. С Николаем Михайловичем Конским.

Гамлет опустился в своё кресло, откинулся на спинку и, скрестив руки, с  интересом стал разглядывать посетительницу. Ах, вот оно что! Это та самая любовница Конского, которая настучала на Кольку его жене.  А сейчас, значит, пришла настучать мне. Вот аферистка! Но красивая женщина, слушай! Везёт этому бездельнику.
- Да, да, вы правильно подумали, я его любовница. И он часто развлекал меня анекдотами из вашей личной жизни. Как вы себе гарем из помощниц руководителя организовали,  которые по очереди вам в постели помогали,  как ваша любовница-хохлушка пересдала квартиру, которую вы ей сняли, двум педерастам, а вы приехали с букетом… ой, не могу…, - Елена издевательски захохотала,- умрёшь с вами, с мужиками. Гамлет покраснел и заскрипел зубами.
- Нет, нет, вы только не подумайте, Гамлет Гургенович, что я пришла вас шантажировать. Я просто подумала, что Конский не только мне про вас рассказывал, а, наверное, всех своих баб вами развлекает. Ладно, я - я порядочная женщина. Но он путается неизвестно с кем, и если вдруг до вашей жены, до Беллы Аркадьевны что-нибудь дойдёт, а? А она вашему тестю пожалуется? Аркадий Яковлевич такой уважаемый человек, так много вам помогал…
Это было невыносимо! Весь красный Гамлет вскочил и заметался по кабинету. Ох, и скот, ох и скот этот Конский! Ублюдок! Я с ним, как с другом, а он всё про меня растрепал какой-то ****и! Убить мало скота! Что за люди, что за скоты!
Гамлет так рассвирепел, что не сразу заметил, как Елена отодвинулась от стола, закинула ногу за ногу и закурила без разрешения, посматривая на хозяина кабинета с довольной улыбкой. От запаха дыма, который он не выносил, Гамлет опомнился и вспомнил про даму. Ему жутко хотелось сорвать зло на этой твари, которая расселась в его кабинете, выставив ляжки как последняя шлюха, но он взял себя в руки.
- Что вы от меня хотите, Елена Викторовна?
- Уже ничего, Гамлет Гургенович. Ничего, что я курю? Вообще-то, я хотела, чтобы вы взяли меня на работу и сделали вашей любовницей. Мы бы с вами занимались любовью в этом кабинете, а Конский бы ждал в приёмной и слышал, как мы страстно любим друг друга. Мне кажется, это было бы шикарно!
- Мне не кажется, - Гамлет брезгливо поморщился.
- Как хотите. Мне достаточно и того, что я только что видела. Я правильно поняла, что Николаю придётся искать новую работу? И вы сделаете так, что он будет очень долго её искать?
- Да, вы правильно поняли.
- Вот вам мой телефон на всякий случай, - Елена достала из сумочки и протянула Гамлету визитку, - всего вам доброго. Она грациозно встала и, красиво покачиваясь на каблуках, вышла из кабинета.

Гамлет сидел и тупо смотрел ей вслед. Вот бабы! И неизвестно чего от неё ждать - девка без тормозов, знавали мы таких. И почему в России все так друг друга не любят? Почему русские так жестоки друг к другу? Друг, которому ты доверяешь, как самому себе, развлекает твоими тайнами свою любовницу. Женщина, поссорившись с мужиком, не гнушается ничем, чтобы лишить его семью, его маленьких детей средств к существованию. И хоть было бы из-за чего! Почему все такие злые? Конского терять невыгодно - толковый инженер и мужик неплохой. Не хорошо выкидывать на улицу друга, хоть и дурака, из-за бабы. Но если Конский уйдёт, он ведь на новое место и объёмы от «Спецмонтажа» перетащит, а это уже сумма! Мадам Малюшина любовничка-то всегда пожалеет - кто **** тому и мясо. Вот, блять, сколько проблем из-за этого кобеля! А не уволишь Кольку, так эта чёртова Лена мне какую-нибудь пакость устроит или шантажировать начнёт,  а так ей, похоже,  кроме как подгадить Конскому больше ничего и не надо. Уволить к чёртовой матери, и хер с ним. А может отправить в провинцию филиал организовывать? А с этой Леной было бы некисло побаловаться разок-другой, красивая баба. Она на всё пойдёт, только бы Кольку зачморить, можно и на этом сыграть. Ладно, подумаем.
Гамлет Гургенович принял решение решений не принимать и поехал домой.

Глава 10

Когда Оля открыла глаза, Михаила уже не было, а на низком столике рядом с кроватью стояла хрустальная с золотом ваза тонкой работы с белыми розами и записка: «С добрым утром, Оленька! Спасибо за прекрасную ночь». Оля усмехнулась – старомодно, но мило. Но когда она вернулась из душа и обнаружила, что на столике появился поднос с дымящимся кофе и лёгким завтраком, ей стало не по себе. Просто «Аленький цветочек» какой-то. А в сортире за мной тоже наблюдают? Но Оля решила до поры до времени не грузиться, а посмотреть – в чём же будет заключаться пресловутый «шоколад», который обещала ей Кира.

Один за другим покатились пустые и светлые летние дни. Михаил Трофимович уезжал рано утром, приезжал поздно вечером, включая субботу и воскресенье, нередко ночевал где-то ещё, и Оля видела его не чаще, чем раз в четыре-пять дней. Тогда Михаил приезжал пораньше, они вместе ужинали, потом вместе спали, и утром он исчезал до следующей встречи.
Обычно Оля долго спала, потом завтракала, сидела с журналом или книжкой в ухоженном саду, резвилась в бассейне или тренажёрном зале, бродила по огромному пустому дому, прислушиваясь к  лёгкому щёлканью автоматики, управляющей климатом, светом, поливом растений и прочими приятными мелочами. По всей видимости, Оля постоянно находилась под наблюдением, так как услужливая горничная неизменно появлялась в том месте и в то время, когда Оле могло что-то от неё понадобиться. Однажды Оля попыталась выйти за пределы сада, и попросила охранника открыть ей калитку в солидном глухом заборе. Тот вежливо, но очень твёрдо отказался, сославшись на правила безопасности. Всё это действительно, напоминало сказку  «Аленький цветочек», и если Кира под шоколадом имела в виду именно такую жизнь, то такой шоколад Оле быстро наскучил.

Михаил Трофимович был ухожен, умён и обладал несомненным мужским обаянием. Он не был Оле неприятен, и она добросовестно выполняла в постели всё, что от неё требовалось. Крайне неприятным  в этом сожительстве было её неясное материальное положение. Идёт ли ей какая-либо зарплата или она просто убивает время? Перед каждым совместным ужином, Михаил чинно преподносил Оле подарок – стильные и, видимо, дорогие безделушки или что-нибудь из одежды. Это было мило, но не за тряпки же и колечки она спит со стариком и сидит здесь под  арестом!

За очередным совместным ужином, Оля аккуратно завела разговор о том, что ей нужно послать что-нибудь маме, и вообще – она осталась без работы и её не может не беспокоить её будущее. В ответ Михаил Трофимович бодро процитировал какого-то героя из пьесы Островского «Последняя жертва», слегка удивив Олю знанием старинной литературы, что в наше время и мужчине деньги сберечь затруднительно, а у женщины их и подавно отберут. Но, как дитя у любящих родителей ни в чём не знает отказа, если платит им любовью, так и у Оли  будет всё, чего она захочет, кроме разве птичьего молока. Что касается мамы, то пусть она напишет и передаст экономке мамины данные - мама будет довольна. А на просьбу выпустить её в город поразвлечься, Михаил ответил, что он работает над очень серьёзным проектом, у него много врагов, и он не может подвергать её риску. Пусть Оля наберётся терпения - скоро он решит все вопросы, и тогда с удовольствием покажет ей разные хорошие места, достойные её красоты. Загадочных врагов Оля не испугалась, но поняла Михаила Трофимовича очень хорошо – она на карантине. Он проверяет её и ждёт, на чём она сорвётся. Не дождётся. Она спортсменка, она умеет стиснуть зубы и терпеть, пусть проверяет.

Наверное, Михаил Трофимович как-то справился со своими врагами и вопросами, потому что однажды решился свозить Олю в ресторан. Они лихо промчались по ночной Москве на машине с мигалкой, потом отлично посидели в каком-то кабаке, по всей видимости, очень крутом, потому что официанты вели себя совсем не так, как в тех ресторанах, в которых бывала Оля. Когда ей понадобилось в дамскую комнату, Михаил явно напрягся,  и когда она вернулась обратно, он не сумел скрыть вздох облегчения. Олю удивила такая  реакция. Неужели он думает, что она вот так вот и сбежит от него, не получив компенсацию за два месяца совместной жизни? Он что – дурак?

Теперь они стали регулярно бывать в ресторанах или на каких-то банкетах, где серьёзные дяди, сопровождаемые юными красавицами, старательно делали вид, что им очень весело. Оля объедалась деликатесами,  прекрасно одевалась и была окружена вниманием прислуги и своего мужчины, но время шло, а у неё так и не появилось ни денег, ни личной свободы. Могла ли она когда-нибудь полюбить Михаила Трофимовича? Она много думала над этим, и пришла к выводу, что это невозможно - она могла только его терпеть. И положение, в котором она оказалась, всё больше и больше ей не нравилось.
Несмотря на отвращение к Кире, Оля позвонила ей посоветоваться, но Кира злорадно заявила: «Женщина ты или нет? А когда женщине что-то нужно от мужчины, она работает языком», - и мерзко захохотала. Ну конечно, от этой суки ничего хорошего ждать не приходилось, надо действовать самой.


После очередного выхода в свет, Оля сделала вид, что выпила больше, чем следовало, и, по возвращении домой, разыграла классическую сцену объяснения молодой жены и старого богатого мужа. Она расплакалась, и стала жаловаться, что она так одинока, что у неё нет работы, нет друзей, что Михаил Трофимович забрал у неё всё. Она благодарна ему за волшебную жизнь, которую он ей обеспечил, но ей страшно, что когда она ему надоест, он просто выбросит её на улицу.
Кира была права – художественный образ в сочетании с красивым Олиным телом сработал безотказно. Станиславский, может быть, и не поверил бы, но для Михаила Трофимовича оказалось в самый раз. Оля с удовлетворением наблюдала боковым зрением, как обычно неподвижное лицо Михаила дрогнуло и как-то расплылось. Насмешка в его маленьких глазках сменилась растерянностью, он тяжело сел на кровать, и начал нервно тянуть себя за галстук.
- Оленька, милая! Ты просто не понимаешь, в каком мире я живу. Ты не понимаешь, что значишь для меня ты, что значит для меня любовь молодой, прекрасной женщины. У меня есть всё, понимаешь, у меня власть, у меня деньги, у меня всё… Но мне уже это не нужно…  Мне нужно что-нибудь для себя, для души, чтобы только моё. Я устал, я хочу жить только для себя, но я… я человек себе непринадлежащий. Но скоро, Оленька, скоро я буду свободен. Я работаю над этим, я вырвусь, мы уедем с тобой, уедем…  У меня есть прекрасное поместье в на острове в океане, мы будем только вдвоём, Оленька… Ты только представь: солнце, прозрачное море, яхта, свой коралловый риф…
- …забор, охрана и раз в неделю секс со старым бегемотом, - продолжила в уме Оля, - нет уж, спасибо. Вам, дяденька, может и пора на остров Святой Елены, но мне что-то не хочется. Да, надо бежать, с острова уже не убежишь,- твёрдо решила Оля. Но, не говоря ни слова, страстно бросилась на шею Михаилу Трофимовичу.

С этого дня, при нечастых встречах Михаил Трофимович, любил поговорить с Олей об их будущей жизни на собственном таинственном острове. Он показывал ей фотографии, которые действительно впечатляли, обсуждал с ней, что там ещё надо построить, а что надо переделать. Оля ахала и охала, но вся эта экзотика её почти не трогала. Она легко продавала себя на время и считала это естественным для женщины, но продать себя навсегда она не могла. Её мечта о любимом мужчине, которого она когда-нибудь встретит, о его любви, об их будущей семье, должна была когда-нибудь осуществиться, и Михаилу Трофимовичу и ему подобным в Олиной мечте места не было. А надежда остаться богатой вдовой была слишком уж призрачной – здоровья у Михаила было хоть отбавляй.

Итак, надо бежать, но как это сделать и так, чтобы хоть что-то с собой прихватить? Оля попробовала пококетничать с охраной на воротах, но сразу поняла, что это бесполезно. Убежать из ресторана или с банкета проще всего, и можно открыто надеть на себя побольше золота из подарков Михаила, но есть опасность, что перехватит водитель Михаила Трофимовича, который явно имел задание за ней присматривать. Оля решила пока не рисковать, а положиться на счастливый случай, который, по её опыту, обязательно должен был представиться. И вскоре он представился.

Когда они с Михаилом сидели в их любимом клубе «для своих»,  к столику подошёл очень красивый молодой человек в дорогом костюме. Оля его никогда раньше не видела. Он тепло поздоровался с Михаилом Трофимовичем, который представил его как своего юного друга и коллегу по имени Марк, и пригласил к ним за столик. Они посидели втроём, болтая о всякой ерунде, пока у Михаила не зазвонил в кармане сотовый. Михаил Трофимович что-то негромко обсудил по телефону, потом, извинившись, сообщил собеседникам, что ему необходимо отъехать на часок по срочным делам, и он просит Марка посидеть с Олей до его возвращения.
Михаил уехал, а красивый Марк начал так нагло клеиться к Оле, что она сразу поняла, что это ещё одна усиленная проверка. Но какой же всё-таки Михаил Трофимович идиот – нельзя же так примитивно работать! И вдруг Олю осенило – если Михаил и вправду уехал, значит, водитель на выходе не дежурит.  Это тот самый случай, которого она так ждала!

А Марк заливался соловьём. Он очень богат, он уже созрел для создания семьи, но женщины его круга его не привлекают, а вот Оля, он это понял с первого взгляда, его идеал. Зачем ей жить со стариком? И если она ещё не раскусила, что это за человек, то сейчас Марк откроет ей глаза.
- А почему я вас раньше не видела? Вы работаете вместе с Михаилом Трофимовичем?
-  Работаем, функционируем. Он первая производная государственной функции, а я вторая.
- Не поняла. Это что-то из математики?
- Почти. Он ворует, а я отмываю.
- А если я расскажу Михаилу, как вы о нём отзываетесь?
- Так эту шутку он сам и придумал. Он у нас шутник, не замечали?
Оля рассмеялась и, откинувшись на спинку стула, красиво поправила волосы, обнажив запястья со сверкающими браслетами.
- А знаете, Марк, пожалуй, вы мне интересны. Я отойду на минутку, а Вы закажите ещё вот этого вина, и приготовьтесь отвечать на мои вопросы о нашей будущей жизни? ОК?
Оля встала, взяла свою сумочку и пошла к туалетам. Не заходя в туалет, она повернула к выходу из клуба – ни  Михаила, ни его водителя она не увидела. Тогда Оля решительно вышла на улицу, шагнула на проезжую часть и подняла руку.
Перед ней притормозил видавший виды жигуль. Оля немедленно села в него  и, бросив водителю: «Езжайте, дорогу покажу…», оглянулась.  Из дверей клуба выскочили растерянные водитель Михаила и Марк. Водитель побежал за жигулём,  но тот уже набрал скорость и растворился в ночной Москве.

Глава 11

Как-то вечером после окончания рабочего дня, когда Колька уходил из офиса, ему показалось, что в кабинет директора вошла женщина, похожая на Лену. Колька хотел было вернуться и посмотреть кто это, но постеснялся. В том, что Ленка будет мстить, Колька не сомневался, и что она придумает самую гадкую месть, он тоже не сомневался. А чем его можно больнее всего уязвить? Деньгами, во-первых, и ревностью, во-вторых. Так что склеить Гамлета – отличный ход, и Ленка вполне могла до него додуматься. Она умная, за это и полюбил. Наверное, это всё-таки была она, так как с того дня отношения с Гамлетом не то чтобы испортились, но стали какими-то сухо деловыми. Общение только по работе, и ни о чём другом. Ну хоть с деньгами не прижимал, и на том спасибо.

В жизни Николая Конского наступила чёрная полоса. Но не только из-за Лены, Колька не жалел, что расстался с ней. Ему было грустно без неё, но их роман уже прошёл все этапы своего развития, и естественный финал был неизбежен. Но вот чего Колька от себя не ожидал, так это того, что отношения с собственной женой будут так отравлять ему существование. Уже многие годы он воспринимал свою семейную жизнь как скромные декорации, на фоне которых разворачивался феерический  спектакль из его любовных приключений. Но стоило декорациям измениться, как от спектакля ничего не осталось, кураж исчез и публика ушла в буфет. После того, как жена, с помощью мерзавки Ленки, обнаружила его личный архив, она почему-то стала очень активной по ночам, но днём они вели себя как чужие  и почти не разговаривали, кроме как по бытовой необходимости.

А ведь ещё недавно Колькина жизнь была интересной и веселой, и он чувствовал себя счастливым человеком. Конечно, неприятности случались, Колька расстраивался, переживал, но тучи рассеивались, и жизнь снова была прекрасна. Но, с тех пор, как Николай потерял для себя трёх близких людей – друга, жену и любимую женщину, он заметил за собой, что всё время находится в подавленном настроении. Иногда случались светлые моменты, но длились они недолго, и снова возвращалась привычная тоска. Не отдельные тучки набегали на солнце, а плотные облака затянули небо, и солнечные лучи лишь изредка пробивались через них.
Как наладить отношения с женой Колька не знал. Очевидно, Ирина ждала, что муж будет просить прощенья и клясться в вечной верности. Не дождётся! Давать обещания, которые он не будет в состоянии выполнять, Колька, как честный человек не мог, да и вообще, как-то это не по-мужски – перед женой лебезить. Оставалось набраться терпения и ждать пока само рассосётся.

 На новые приключения Кольку уже не тянуло, а связь с Татьяной Борисовной постепенно превратилась в отбывание некой сексуально-деловой повинности. Когда ЗАО «Спецмонтаж» переводило деньги Колькиной фирме, Колька и Татьяна встречались в каком-нибудь отеле, он передавал ей откат, а потом они  любили друг друга. Этот деловой секс содержал в себе что-то неприятно-проститутское. Но у Татьяны было всё ещё красивое тело, она была опытной пластичной любовницей, искусно умеющей подстраиваться под мужчину, и Колька научился получать от этих встреч тонкое извращённое удовольствие, то играя в послушного фаворита могущественной королевы, то в злобного варвара, захватившего в плен богатую патрицианку.  «Спецмонтаж» мелких подрядчиков не баловал, встречались они с Татьяной редко, но Кольку это устраивало. Колька даже думал, что если бы «Спецмонтаж» платежи не задерживал, то ему с Татьяной быстро стало бы скучно, они бы поссорились, и ценный заказчик был бы потерян. Уж лучше пусть будет так, как есть.

Но неужели Ленка встречается с Гургенычем? Какая же всё-таки сука! Как обычно бывает - если женщина красивая и умная, то в постели ни рыба, ни мясо. Если в постели мастерица, то, как вылезли из-под одеяла, так дура дурой, даже поговорить не о чем. Но Ленка! И красавица, и тело роскошное, и в постели хороша, а вне постели ещё лучше – как тут не влюбиться! И на кой чёрт ей понадобился скромный производственник? Да ещё замуж за меня хотела! Весёлая была бы семейная жизнь с нашими с ней ****скими привычками. Вот в криминальной компании бывшего мужа ей самое место, там бы и подбирала себе любовников. Да она и подбирала…  Но если она соблазнила Гамлета, то он попал, бедняга, не позавидуешь…

Размышления Николая Конского о странностях любви прервал звонок секретарши директора - Гамлет Гургенович просит зайти к нему в 17.30. Почему так официально? Сам, что ли, не мог позвонить или просто зайти к своему первому заместителю? Если Ленка действительно тогда напакостила, то Гамлет до сих пор вида не подавал, и по служебным делам они с Николаем общались как обычно. Правда, дружеские беседы по вечерам прекратились. Ну что ж, хороший повод возобновить традицию.
- Садись, Николай, разговор у меня к тебе есть. На машине, нет?
Директор достал бутылку.
- На машине, Гамлет Гургенович.
- Тогда не будем, - директор убрал бутылку, и Колька заметил, что его руки слегка дрожат. Гамлет явно чувствовал себя не в своей тарелке. «Шерше ля фам», не иначе .
- Что у нас со Спецмонтажом?
- Всё нормально. Сроки выдерживаем, более-менее платят, на следующий год тоже объёмы обещают.
- Хорошо, хорошо, ты молодец. Только, Николай, видишь какое дело… Дома-то как у тебя?
- Налаживается потихоньку.
- Хорошо, что ты за ум взялся, но тут видишь какое дело… Ты женщин бросаешь, они обижаются. Болтаешь много, чужие секреты выбалтываешь, не правильно это, да. Врагов ты себе наживаешь, Николай. Тебе лишь бы *** пристроить, ты бабу поимел и бросил, а у меня проблемы из-за тебя, да. Давят на меня, слушай, сильно давят. Я тебя защищаю, но у меня неприятности из-за тебя. А на мне трудовой коллектив, я за людей отвечаю, да. Вот у тебя любов…, - директор осёкся, - вот у тебя женщина была, Елена Краснопольская...
Колька молчал. Ему всё уже было ясно, но он хотел посмотреть, как многоопытный Гамлет Гургенович обоснует увольнение друга и лучшего специалиста, выполняя прихоть новой любовницы. Гамлет  запнулся, и Колька видел, что он нервничает и не знает, что говорить дальше.
- Правильно ли я понимаю, Гамлет Гургенович, что Лена теперь ваша любовница, и она хочет, чтобы вы меня уволили?
Гамлет вздохнул.
-Ты думаешь, мне это приятно, да? Ты сам виноват, Николай. Языком треплешь со всякими ****ями, а она теперь шантажирует меня. Кто тебя просил ей про мою жену и тестя рассказывать?
- Да я ничего  и не рассказывал, Гамлет Гургенович. Говорил о вас, конечно, мы же работаем вместе. А то, что вы всем тестю обязаны, так это и так все знают.
- Э, слушай, рассказывал, не рассказывал, знают, не знают... Вот что, Николай, увольняйся по-хорошему, по собственному желанию. Москва город большой, работу найдёшь, что тебе по деньгам положено – получишь. На тебе пока бонус от меня лично, на жизнь и женщин…
Директор положил перед Николаем пачку тысячных купюр, перехваченных резинкой. Колька помялся, но решил, что раз дают - надо брать, и убрал деньги в карман. А директор продолжал:
- Лена хочет, чтобы я тебя по статье уволил, но я не такой человек, чтобы…
Директор так нежно произнёс имя «Лена», что Колька вдруг задохнулся от ревности и обиды. Вот гад! Мало того, что этот деятель спит с моей Леной! Но я же столько лет на него работал, столько денег ему принёс, столько на объектах торчал, пока он в кабинете на жопе сидел! А сейчас он меня, ведущего специалиста своей сраной конторы, выкидывает на улицу из-за какой-то овцы! Да ещё одолжение мне делает – обещает мои же деньги выплатить!

Колька вскочил …   Но, взял себя в руки и сел на место. Директор удивлённо посмотрел на него. Похоже, Гамлет и в самом деле считал, что поступает очень великодушно - не увольняет с волчьим билетом, а даёт ему возможность спокойно уволиться, да ещё денег подбросил. Колька скрипнул зубами.
- А хотите, Гамлет Гургенович, я вам расскажу, что будет дальше? Хотите? Если бы вы сразу послали эту аферистку куда подальше, ничего бы не было. С вами, по крайней мере, она стала бы мне мстить как-то ещё. Но вы не смогли отказать себе в удовольствии потрахаться на халяву с красивой бабой. Вы клюнули. И наживку заглотили. Теперь крючок глубоко-о сидит! Знаете, что будет дальше? Знаете? Вы отчитаетесь ей в моём увольнении, она вас горячо отблагодарит, а через пару дней попросит денег в долг. И сумму очень приличную попросит. А потом скажет, что уходит от вас, так как любит другого. Но деньги не вернёт. Когда вы начнёте требовать их обратно, она пообещает всё рассказать вашей жене. Если же вы ей денег не дадите, то она тоже пообещает всё рассказать вашей жене, и расскажет, я думаю, ей это в кайф. Так что, или семью или деньги вы обязательно потеряете. А работу я себе конечно найду. И своих ребят от вас переманю, и объёмы от Спецмонтажа с собой заберу. А найдёте ли вы кем меня заменить?  Не знаю, не знаю. Деньги делить большого ума не надо, а хорошего профессионала где взять?
Колька встал и пошёл на выход. В дверях он обернулся. Гамлет Гургенович озадаченно потирал лоб рукой - Колькина тирада произвела на него впечатление.
- А нашей дорогой Елене Прекрасной, которая так ловко умеет играть с яблоком раздора, большой-большой привет. От трёх лиц. От *** и двух яиц.
И Николай вышел, зло толкнув дверь кабинета.


Глава 12

Поторапливая бомбилу, Оля, оглядываясь назад, резко бросала ему: «Направо, налево, прямо, направо…».  Она не знала, куда едет, лишь бы вырваться, но погони, кажется, не было. Бомбила, молоденький азербайджанец, поглядывал на Олю с испугом, совершенно подавленный её крутизной. Отдышавшись, Оля вытащила симку из телефона и выбросила её в окно. Выбросить новенький айфон, подарок Трофимыча, было жалко, ограничилась только тем, что отстегнула аккумулятор. Проехав ещё несколько кварталов, Оля попросила водителя свернуть куда-нибудь и остановиться. Надо было решить, что делать дальше и отпустить эту машину - охранник Михаила мог запомнить номер, и, чёрт их знает, ещё план «перехват» объявят. Они припарковались на какой-то улице, и Оля задумалась.

Вариантов было немного, Оля, замышляя побег, давно их все обдумала. Она не была уверена в том, что Михаил Трофимович будет её искать, но это было возможно, и оставаться в Москве под своим именем было слишком опасно. Из всех московских знакомых реально помочь ей устроиться мог только Малюшин, но обращаться к нему ей было крайне неприятно. Ехать в Смоленск к маме тоже нельзя – если её будут искать, то там найдут моментально.  Но у Оли в Смоленске была подруга детства Маринка, с которой она, к счастью, сохранила дружбу, а у Маринки родня в глухой деревне в Беларуси. Девчонками они каждый год ездили туда за грибами. Телефон Маринки, как и многие другие, Оля помнила наизусть. Достаточно купить любую левую симку, и связь восстановлена.

Почему бы не заявиться к Маринке, и не попросить её приютить на пару дней, купить, что нужно из вещей и одежды, а потом тайно отвезти в деревню к тёте Тоне, якобы за грибами? Как раз, самое время – конец августа. Наплести Маринке что-нибудь романтическое про ревнивого любовника, который грозится зарезать за измену, подарить ей колечко из запасов, накопленных от щедрот Трофимыча, что-нибудь подарить тёте Тоне и её невестке, и всё будет шито-крыто. А через недельку Михаил Трофимыч успокоится, найдёт себе новую куклу и будет дальше о Родине радеть. А на природе пожить, за грибочками сходить – милое дело. Тысячу лет в лесу не была! Оставался ещё вариант  спрятаться у бывшей училки Ирены Станиславовны. Но, после Киры, Олю больше не тянуло к лесбиянкам.

Оля нашла в сумочке купюру в 500 рублей и протянула её бомбиле. Потом сняла и убрала в сумочку всё золото - не бродить же ночью увешанной как ёлка. Осталось только попасть к утру в Смоленск, да так, чтобы не засветиться по дороге. Время первый час - последний автобус уже ушёл. На Белорусском вокзале появляться нельзя, брать такси – наличных может не хватить, да денег жалко. Невдалеке светилась жёлтая вывеска «КофеХауза». Очень кстати, посижу там до утра, а потом на первый  автобус.
Выйдя из прокуренного жигуля, Оля с наслаждением вдохнула горьковатый воздух осеннего города. Она огляделась по сторонам и поняла, что стоит на Сретенке, а «КофеХауз» неподалёку - это тот самый «КофеХауз», рядом с которым был бордель, куда она попала в отчаянном порыве заработать денег проституцией, и откуда Малюшин её потом вытаскивал. Круг замкнулся. И сразу Оле стало холодно в лёгком платье и босоножках. А впереди нетопленный автобус, деревня с удобствами во дворе, горячей воды нет, дожди, грязь, холод … бррр! Но зато, свободна! Свободна! Никаких видеокамер, никаких заборов, никаких ревнивых стариков с их холуями! Оля громко запела арию Виолетты: «Sempre libera degg'io, folleggiarе di gioia in gioia…» (Всегда быть свободной, безумствовать и наслаждаться… итал.) и вприпрыжку побежала к «Кофехаузу».
Оля выбрала самое красивое пирожное, самую большую чашку кофе и, проголодавшись из-за всех переживаний, не спеша смаковала то и другое.   Вдруг откуда-то сверху раздался насмешливый мужской голос: «Почему вы не на работе, Ольга?» Оля вздрогнула и уронила и чашку и пирожное.

Глава 13

После разговора с Гамлетом, Колька зашёл на уже бывшее рабочее место, покидал  свои вещи в большой пакет, скачал на флешку то, что счёл нужным, и уехал домой. Дома никого не было. Ирина улетела в Таиланд, якобы с подругой, а дети, как обычно, проводили лето на даче с бабушками. В том, что у жены есть любовник, и именно с ним она уехала отдыхать, Николай не сомневался. Ему было неприятно, но он считал, что это справедливо, и не пытался ей мешать.
Колька был рад побыть один - он был в таком настроении, что разговаривать сейчас даже с самыми близкими людьми было невыносимо. Колька не волновался за своё будущее. Необъяснимое для других увольнение, конечно, не на пользу его карьере, но ничего страшного. Он начинал в проектном отделе, потом на стройках прошёл путь от мастера до главного инженера компании, научился руководить, успешно делал и отопление, и вентиляцию, и электрику, и слабые сети. Так что цену себе Николай знал. А если супруги Малюшины с заказами помогут, можно и будет и свою фирму открыть, но это надо подумать.

Но о будущем думать не хотелось, а на душе было противно и тяжело. Больше всего в этой истории Кольку расстроил Гамлет. Он был старше Кольки лет на пятнадцать, Колька видел в Гургеныче мудрого старшего брата, на которого всегда можно опереться. И эта опора оказалась гнилой! Но, положа руку на сердце, Колька не был уверен в том, что на месте Гамлета он поступил бы по-другому. Он ещё раз мысленно поменял себя и директора местами, и спросил себя – устоял бы он перед Леной, готовой на всё, чтобы отомстить? Смог бы он не заплясать под дудку этой женщины? И честно себе ответил – нет, не смог бы. И от этого было вдвойне противно. Не имеет он морального права презирать Гамлета. Негоже ему вести себя, как Татьяна Малюшина, которая лёжа с любовником в постели, жалуется на неверность мужа и плачет от обиды.

Как же так получается, что мы все - умные, образованные, сильные люди играем смешные роли в чужих спектаклях? Кто нас заставляет это делать? Бог, как вечная причина того, чего мы не понимаем? А ему это зачем? Или зайдём с другой стороны. Что было бы, если бы мы все: я, Лена, Гамлет, Татьяна, её муж, и вообще все, всю свою жизнь жили бы с единственными супругами, не влюблялись бы в других, не разрывались бы между своими разнонаправленными страстями? Были бы мы тогда умнее, сильнее, да и просто по-человечески лучше? Нет, не были бы. Вот Ирина, например. Пока она была мне верна, вечно была чем-то недовольна - то не так, сё не этак, хоть домой не приходи. Но завела себе любовника, и… как подменили человека! Получается, что чем острее противоречия в жизни, тем лучше и сложнее люди, тем больше созидания. Диалектика!

И придя к такому философскому выводу, Николай почти успокоился. Чтобы окончательно придти в себя, ему были нужны острые ощущения, нужен был адреналин, а лучшего адреналина, чем женщина, Николай Конский в своей жизни не знал. Он смастерил себе ужин, напился крепкого чаю и принялся за поиски  - не окажется ли в это поздний час доступной кто-нибудь из бывших подруг? Колька потратил массу времени на болтовню, но так ни с  кем и не сговорился. Но можно было бы сходить в бордель! Колька сел за комп, просмотрел, что где новенького,  но ничего интересного для себя не нашёл. И тут он вспомнил  про симпатичную девочку из салона на Сретенке - да, вот её можно было бы! Когда же он там был? Ещё снег лежал, то ли февраль, то ли март. Колька внимательно пролистал свой исчерканный органайзер и с третьей попытки нашёл корявую запись: «Оля. Сретенка - ххххххххх». Он набрал номер.
- Здрасьте, а вот Оля, брюнетка такая высокая у вас была, она работает?
- Работает, работает, приезжайте.
По преувеличено-деловому голосу диспетчера Колька сразу понял, что они, также как и он, сидят без работы, хватаются за любого клиента и никакой Оли ему там никто не гарантирует. Но уснуть он всё равно сейчас бы не смог, и Колька поехал на Сретенку. Естественно, никого кроме двух вялых толстух и какой-то страшной негритянки в салоне не оказалось, и Колька выругался и ушёл не солоно хлебавши. Идя к своей машине мимо кафе, он, через стеклянную витрину увидел девушку очень похожую на ту самую Олю. Она не она?  Колька вошёл в кафе, прошёл мимо девушки, присел за соседний столик.  Может и она. Вышла отдохнуть, кофейку попить, и снова за работу. Вон как пирожное наворачивает. Николай подошёл к девушке и строго спросил: «Почему вы не на работе, Ольга?»


Глава 14

Девушка уронила чашку и пирожное и уставилась на Кольку взглядом полным такого ужаса, что Колька попятился. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом девушка осмотрела себя, не попало  ли кофе платье – не попало, аккуратно вытерла салфеткой стол, и робко спросила:
- Вы от Михаила Трофимовича?
- Не знаю никакого Михаила Трофимовича.
- Тогда, кто вы такой и откуда вы знаете, как меня зовут?
- Мы знакомы, вы меня не помните? Я был тут у вас в салоне прошлой весной, помните?
Девушка вздохнула с таким облегчением, как будто ей отменили смертный приговор. Она указала рукой на стул, и откинулась назад, с интересом взглянув на Николая.
- Да уж. Стоит полдня проституткой поработать, как тебя начинают на улице узнавать. Извините, не помню. Слишком многое со мной произошло за последние полгода.
- Могу себе представить.
- Нет, молодой человек, такого вы не можете себе представить. А что вы сейчас от меня хотите?
- Может быть, повторим прошлую встречу? Если хотите, можно ко мне поехать.
- Вот куда я очень хочу поехать, молодой человек, так это в Смоленск. А оттуда в белорусскую деревню в глухом лесу.
- Why not? Поехали. Как там у вас, у деревенских говорят: сперва молочка  с булочкой, потом в баньку с дурочкой…  Отлично!
- Вы это серьёзно?
- Совершенно серьёзно. Я с сегодняшнего дня человек свободный.  Только сначала ко мне домой заедем, вещи кое-какие возьмём.
- Нет уж, дружок. Запасные трусы, сапоги и телогрейку я вам на месте обеспечу. Или отправляемся немедленно, или до свиданья.
- Ладно, поехали. Я не шучу, Оля, поехали. Меня зовут Николай, если вы забыли. Только потом всё-таки вернёмся в Москву, ладно?
И вот остались позади тёмные сухаревские переулки, Садовое кольцо, Кутузовский проспект, Одинцово.…  А машина с весёлыми и свободными молодыми людьми летела на запад, на запад, на запад…. Подальше от угрюмой, затянутой осенним туманом Москвы.

Эпилог

Задумав изменить мужу, Ирина Конская столкнулась с одной большой проблемой - это ни в коем случае не должен был быть человек из тусовки. Ира обожала сплетничать, но оказаться в роли той, о ком говорят, а не той, которая говорит, Ира была не готова, тем более, что самые пикантные детали были бы сообщены городу и миру самим же счастливым избранником. В бульоне из болтовни, в котором варились люди её круга, ничего утаить было невозможно и описание всех пикантных подробностей адюльтера непременно  дошло бы до мужа Николая. Нельзя сказать, чтобы Ира этого не хотела, но последующую реакцию Николая предсказать было сложно, а расставаться с ним в её планы никак не входило.
Нужен был человек, которого уже точно не знал бы никто ни из одноклассников, ни из однокурсников, ни из журналистов, ни из блогеров, ни из друзей ВКонтакте, в FB и et cetera, et cetera. Конечно, в Москве и области были миллионы таких мужчин, но беда в том, что все они были Ирине совершенно неинтересны. Нужен был какой-то мощный конспиративный ход, и Ирина его нашла. Точнее ход нашёл её.

Превысив ограничение скорости в 40 км/ч в три раза, Ирина получила удовольствие познакомиться с симпатичным инспектором ДПС. Никак не желая лишиться прав на полгода, Ирина проявила всё своё женское очарование и журналистское умение входить в доверие и, в результате, отделалась тремя тысячами рублей и приглашением подъехать к концу смены в отделение ДПС.
- Как вас в отделении найти?
- Найдёшь, девочка. Спроси капитана Копейкина, тебе покажут.
- Вы действительно капитан Копейкин?
- А чё?
- Фамилия знаменитая.
- Это да, у меня родни много.
Столкнувшись с подобной литературной невинностью, Ирина сразу же успокоилась - общие знакомые с капитаном Копейкиным у неё вряд ли могли обнаружиться. Она подъехала вечером к отделению, потом Копейкин отвёз её в свою холостяцкую квартиру, и Ира сполна насладилась местью своему непутёвому супругу. 
Копейкин оказался неплохим парнем, хоть и пьяницей. Ира ещё несколько раз с ним встретилась, но в отпуск поехала без него - надоел. Когда муж сообщил ей, что уволился от Гамлета и поехал с ребятами за грибами  на пару недель, Ира не поверила и приготовилась к худшему. Но вскоре после её возвращения в Москву, вернулся довольный Николай, обросший двух недельной бородкой. Он притащил коробку с отборными белыми, большую кастрюлю с опятами, мешок картошки и шмат вкуснейшего сала.

Заканчивался 2008 год.  У Николая никак не получалось найти новую работу, а доходы Ирины, и без того скромные, неуклонно сокращались. Супруги Конские был вынуждены начать проедать резервы, накопленные в более благополучные времена. Ирина нервничала, но Николай не унывал. Раз есть свободное время, надо заняться спортом - он нашёл себе какой-то хороший фитнес клуб, и много времени проводил там. Ирине новое хобби мужа не очень нравилось, но сильно она не возражала. Дома его сидеть всё равно не заставишь, так пусть уж лучше спортом занимается, чем по бабам бегать!

С капитаном Копейкиным Ирина встречалась теперь очень редко. И всё из-за домработницы Люды! Эта корова заявила, что больше работать не сможет, так как её извращенец, которого она с придыханием называла не иначе, как «мой милый Пётр Григорьевич», взял её жить в свой особняк за городом, и теперь ей, видите ли, стало слишком далеко ездить. И бедной Ирине пришлось вспомнить молодость и брать хозяйство в свои руки. Сначала её дико выбесивало это гнусное, тупое занятие, ради которого такая яркая женщина, как она, должна жертвовать своим талантом и личной жизнью. Но как-то Ирина обнаружила, что домашние дела дали её некое новое чувство власти над своей семьёй, и это ей понравилось. К тому же, как известно, монотонная работа руками способствует полёту фантазии, и лучшие мысли для своих текстов Ирина обретала с пылесосом в руках. 

Зимой случилось событие, обнадёжившее семью Конских. На Николая вышел его бывший директор Гамлет Тадевосян, очень просил вернуться на прежнее место работы, и Николай согласился. Ирина так и не поняла, что тогда между ними произошло. По словам мужа, Гамлет взялся за очень заманчивый, но гнилой подряд, Конский высказал своё мнение, Гамлет обиделся, и Николаю пришлось уволиться. Но время показало, что Николай был прав, а у Гамлета возникли проблемы. Николай, несмотря на обиду,  помог ему переделать проект и уладил все дела с вредным и жадным заказчиком с минимальными потерями для фирмы. Как у этих технарей всё умно и непросто! Правда, объёмы работ у фирмы Гамлета за последнее время сильно упали, зарплата мужа, соответственно, тоже, но Николай был уверен, что весной всё наладится. А Ирина никогда и не сомневалась, что они с Николаем не пропадут. Лишь бы с детьми всё было нормально!
13.02.13