Чарльз Диккенс и детектив

Наталья Станиславовона Рыжкова

Чарльз Диккенс и детектив. Ч.1

Почему роман Ч.Диккенса «Холодный дом» не является детективом? Это произведение структурно очень сложно, со множеством героев и переплетающимися сюжетными линиями. Одна из них – тайна рождения одной из героинь романа, Эстер Саммерсон, и отношение к этой тайне одной из самых блестящих дам высшего общества ¬– леди Дедлок. Сказать, чтобы тайна сия была как-то запутана, и читатель плутал во тьме, нельзя никак. Диккенс прямо-таки намека-ет нам, что Эстер – незаконнорождённая дочь леди Дедлок. Некоторые персонажи при встрече с Эстер цепенеют, не зная, что сказать, другие начинают лихорадочно вспоминать, где видели молодую особу? То есть, Эстер внешне здорово похожа на мать – поначалу. Потом она перено-сит оспу, лицо её изменяется, и теперь её тайну знают только те, кому положено…или, кому не положено. Не положено мистеру Талкингхорну – нечистому на руку юристу, который плетёт паутину вокруг несчастной леди Дедлок. Читатель, конечно, не сразу разбирается, что нужно прилипчивому законнику и почему он преследует леди. Но потом всё становится на свои места.
  Вот потому-то «Холодный дом» и нет смысла причислять к детективам – это психологи-ческий роман, принадлежащий всей своей плотью к направлению критического реализма. Есть налёт тайны, но она довольно проста, намёк на интригу выделить можно, но развивается она весьма витиевато, с отрывами и углублениями в другие сюжетные линии, связанные с историей рождения Эстер лишь косвенно. Нет никаких ключей, по которым мы могли бы узнать, кто со-вершил преступления или, хотя бы, кто его совершить собирается. И вот, когда читатель уже совсем расслабился – бах! – и преступление происходит! Некая дама под вуалью стреляет в са-мое сердце мистера Талкингхорна. Оказывается, у бессовестного юриста сердце всё же было, потому что он умирает. Кто убийца? Ответ напрашивается, он прост – леди Дедлок, которую он шантажировал, грозясь рассказать позорную историю её грешной юности мужу и всему свету. Да, в этой части романа опять можно отметить элементы детектива. Но только элементы, на-пример, явные очертания расследования. Но читателю Диккенс даёт намного больше информа-ции, чем полиции, и мы догадываемся, что убила Талкингхорна не леди Дедлок, а её служанка, мадемуазель Ортанз, с которой леди имела сомнительную привычку меняться одеждой. Мы так быстро добираемся до истины, что и посмаковать тайну не успеваем, да Диккенс этого и не хо-тел от нас. Он закрутил сюжет для того, чтобы мы сопереживали героям: Эстер, мистеру Джарндису, Аде и Ричарду. И немного – леди Дедлок. Но она сама выбрала свою судьбу, а по-тому её читатель жалеет, но в то же время видит закономерный итог. Она нашла в себе силы умереть на могиле единственного человека, которого любила, отца своего единственного ре-бёнка. Их обоих она предала когда-то, и её настигла расплата. Смерть Талкингхорна тоже зако-номерна – доигрался. А не надо было женщин обижать, да ещё таких темпераментных. Так что выводы мы, конечно, из нравоучительной истории сделали, а детектива как такового не нашли. В данном случае я лишь пунктирно охватила эту часть, оставив в стороне весь огромный дра-матический материал, суровые жизненные коллизии, сложные взаимоотношения героев, кото-рые в совокупности и являются основой романа.
  В 1865 году Диккенс пишет роман «Наш общий друг», в котором тоже отдаёт дань эле-ментам детектива. Там есть тайна: герой книги, Джон Роксмит, оказывается Джоном Гармоном, которого все считали погибшим. В романе вообще происходит множество трансформаций: ми-лый и добрый мистер Боффин вдруг становится противным скрягой, высокомерная девица Бел-ла Уилфер, считающая, что мир должен пасть к её ногам, бросается на защиту оскорблённого и обиженного Роксмита, которого ранее знать не хотела. Мистер Вегг, жалкий калека, оказывает-ся коварным злодеем, а легкомысленный и не слишком щепетильный богач Юджин Рэйберн женится на простой девушке, едва умеющей читать и писать. Часть этих странных событий оказывается хорошо (или не очень хорошо) поставленным спектаклем, часть – следствием тя-жёлых испытаний, поменявших жизненные приоритеты героев. В романе можно выделить две тайны. Первая: кто такой Джон Роксмит (но она решается довольно просто, и читатель как-то сразу предполагает, что это и есть «погибший» Гармон). И вторая: что случилось с мистером Боффином? Но и эта тайна, надо сказать, держащая читателя в напряжении немалое количество страниц, решается легко. Золотой Мусорщик, как все называют разбогатевшего Боффина, про-сто хотел перевоспитать Беллу Уилфер, показать ей, как мало в мире значат деньги по сравне-нию с любовью и дружбой. Чего ему и удалось добиться от довольно неприятной и злобнень-кой особы.
В романе есть несомненные удачи и слабые места, но главное, что там можно найти – это стремление Диккенса нащупать что-то новое, выйти за пределы привычного ему литератур-ного круга. Ощущается какое-то беспокойство мастера, словно он стал на новую дорогу, но ещё сомневается, правильный ли выбор сделал?
  А надо сказать, что Диккенс очень трепетно и внимательно относился к отзывам на свои произведения. И болезненно переживал, если хвалили или, тем более, выше него ставили книги других писателей, даже двух его близких друзей – Уильяма Теккерея и Уилки Коллинза. В 1860 году Коллинз написал «Женщину в белом» – роман, в котором элементы нового, ещё зарож-дающегося жанра, проступают довольно отчётливо. Кроме того, Диккенс не чужд был и инте-ресу к литературе заокеанской. Во-первых, он ездил с лекциями по Соединённым Штатам, пользовался там популярностью, вёл активную переписку с представителями американской ин-теллектуальной элиты. А во-вторых, внимательно читал и осмысливал то, что привлекало его внимание у американских авторов. Конечно, не мог он пройти мимо творений Эдгара Алана По, которые сильно повлияли на взгляды доселе консервативного и несколько упрямого Диккенса. Эти новые веяния и сказались в романе «Наш общий друг».
А потом…А потом, в 1868 году, выходит новый роман Уилки Коллинза «Лунный ка-мень». Диккенс захвачен той атмосферой загадочности, которую удалось создать Коллинзу, не может не заметить «писатель №1» Англии и уникальную структуру книги: в ней всё подчинено раскрытию тайны, каждый персонаж, даже самый незначительный, вносит свой вклад в общий «улей», все боковые ответвления непременно возвращаются к основной линии. А самое главное – ответ! О, этот ответ в финале, когда всё становится на свои места, когда все недомолвки и тайны большого и малого калибра раскрыты, и читатель вместе с дворецким Баттериджем удовлетворённо откидывается в кресле, потому что восстановилась гармония в мире и всё ясно, как летним днём.
  Известно, что Диккенс серьёзно воспринял этот роман как вызов, и хотел создать что-то, что можно было бы поставить в один ряд с «Лунным камнем».
И создал…Почти.
  «Тайна Эдвина Друда» – это без сомнения, детективная история, хотя как-то привыкли мы к тому, что бОльшая часть загадки приходится не на сам роман, а на то, что можно назвать «тайну в тайне», ибо мы получили ровно половину книги. И вот уже сто сорок лет не утихают споры о том, как планировал великий писатель закончить своё детище. Некоторые исследовате-ли не относят «Тайну Эдвина Друда» к большим удачам Диккенса, полагая, что и тайны-то ни-какой нет. Другие голову сломали, отвечая на всевозможные вопросы, вытекающие из первой части. Честертон даже устроил в своё время суд над Джаспером, придумав что-то вроде «реали-ти-расследования», но ему малину поломал Бернард Шоу, зачитав удивительно сухой и неинте-ресный вердикт присяжных. Г.К. потом долго дулся на великого драматурга, потому что жаж-дал раскрыть тайну. Впрочем, Честертон упёрся только в одну линию – виновен ли Джаспер в смерти Эдвина? И, кажется, не слишком уделял внимание другим, не менее, если не сказать – более интересным вопросам. Другие исследователи, напротив, махали рукой на Джаспера, дес-кать, там всё и так понятно, и пускались в увлекательные спекуляции о том, каков должен бы оказаться финал.
Наиболее фундаментальной представляется работа американца Уолтерса «Ключи к ро-ману Диккенса «Тайна Эдвина Друда», причём, фундаментальной она оказывается во многом благодаря аргументированности. Отсылаю любого желающего – эту работу можно найти в ин-тернете, а также в П.С.С. Чарльза Диккенса в 30 т.т., т.27.
  В двух словах: Уолтерс полагает, что Джаспер убил Эдвина Друда, своего племянника, из-за ревности его к Розе Бутон, с которой Эдвин помолвлен с детства. Тело было обработано негашеной известью, предварительно с него Джаспер снял все известные ему драгоценности.
Собственно, Уолтерс задаёт три базовых вопроса и отвечает на них. Первый вопрос: умер ли Эдвин, если умер, то кто убийца? Здесь всё, вроде бы понятно. Второй вопрос: что ста-лось с телом? – тоже раскрывается достаточно убедительно. Но вот третий вопрос: кто такой Дик Дэчери? – это и есть поле основных баталий, и на него ответ Уолтерса представляется не-убедительным многим, в том числе, и мне.
  Уолтерс убеждён: Дик Дэчери – это Елена Ландлес. М-да-а-а, приехали. Уверена: никто, из читавших внимательно и с удовольствием роман, не остался равнодушным к этому вопросу. И прикидывали так и сяк: откуда взялся этот чёрт из табакерки? Попадались мне и другие вер-сии. Кстати, вот удивительное единодушие: Джаспер убил Эдвина. Правда, вот нашла на Про-зе.ру. интересную работу Николая Аба-Канского (именно так), в которой выдвинута версия, что Джаспер не убивал племянника и не стоит относить его к персонажам отрицательным. Иссле-дование у меня вызвало уважение и немалое, но согласиться с автором всё же не могу. Диккенс старался следовать каким-никаким детективным приёмам, которые только ещё разрабатыва-лись. А они, эти детективные приёмы, требовали наличие преступника, либо вынашивающего злодейские замыслы, либо уже отважившегося на преступление. Более того, он хотел переплю-нуть Коллинза, следовательно, преступление должно быть, а Джаспер – практически единст-венный кандидат на роль убийцы, и мотив у него тот самый, который станет одним из базовых в детективах: любовь и ревность. Нет, соглашусь и с Уолтерсом, и с Честертоном, и со многими другими: Джаспер и есть искомый убийца, и Диккенс предлагает нам множество ключей, по-зволяющих прийти к этому выводу. И у Уолтерса всё логично, с его аргументами, конечно, можно спорить, они не есть Абсолют, но убедительны.
  Что же касается Дика Дэчери… Это, на мой взгляд, вопрос вопросов и тайна тайн. И спорить не только можно, но и нужно. Для начала озвучу другие версии, кто таков Дэчери.
В статье И.Смаржевской, включённой в сборник «Тайна Чарльза Диккенса: библиогра-фические разыскания, «Кто такой мистер Дэчери?» предлагается вариант – это Роза Буттон. Это похлеще, чем вариант с Еленой Ландлес. Роза, женственность, изящество и робость которой Диккенс подчёркивает при каждом удобном случае вырядилась отставным военным и предста-ла перед…Джаспером, которого боится до потери сознания в прямом смысле и который, уж ко-нечно, узнал бы возлюбленную даже с закрытыми глазами. Версию Розы в образе Дэчери сле-дует отмести, как совершенно непригодную.
  Вот ещё одно смелое предположение, высказанное в журнале «Вопросы литературы № 3 за 2005 год. Автор, Е. Цимбаева, полагает, что Дэчери – это новый персонаж, который не появ-лялся до этого на страницах романа. И задаёт справедливый вопрос: а зачем ему тогда маскиро-ваться? А Дэчери «замаскирован» – это нам Диккенс демонстрирует недвусмысленно. Значит, делает справедливый вывод Цимбаева, Дэчери не хочет, чтобы его узнал именно Джаспер. То есть, это человек, знакомый Джасперу. Автор предлагает вариант: мать Эдвина Друда не умер-ла в колониях, а по какой-то причине скрывалась там, и вот теперь явилась, чтобы отомстить брату (а Джаспер её родной брат) за убийство сына. Надо отдать должное, Цимбаева на этой версии не настаивает, она лишь подчёркивает, что данное предположение ничуть не хуже дру-гих. Да, согласимся с этим, но всё же принять в лоно романа свалившуюся с неба почтенную даму будет трудновато. Вспомним, что Диккенс ориентируется на Коллинза, а у того все герои даны изначально, и знаменитый писатель прекрасно понимает, что образ «ниоткуда» – весьма слабый литературный ход.
  Вот более основательная версия, к которой, кажется, склонялся и Честертон: Дэчери – это Баззард, клерк мистера Грюджиуса. Возможно, возможно. Указания для этого есть: Баззард периодически исчезает, и его хозяин путается в объяснениях. Впрочем, мистер Грюджиус часто путается, так что не стоит делать ставку только на этот факт. Основная слабость этой версии: зачем Баззарду гримироваться, ведь Джаспер не видел его, а потому и узнать не сможет. Но есть один момент, за который можно зацепиться: Джаспер выслеживал Розу, крутился вокруг офиса и квартиры Грюджиуса, так что мог и приметить клерка, во всяком случае, осторожный Грюджиус мог допустить такое и перестраховаться.
За неимением лучшего эта версия самая живучая – именно она была реализована в по-следней английской экранизации романа (слабенькой и тухленькой, надо сказать).
  Ещё один вариант: Дэчери – это мистер Тартар, бывший моряк и сосед Грюджиуса, по-лучивший неожиданное наследство. Тартар влюблён в Розу, его намерения относительно неё совершенно ясны, да, он мог ввязаться в эту авантюру. Доводы «за»: Дэчери говорит Джасперу, что служил на флоте – раз. Дэчери не слишком хорошо ориентируется в Клостергейме (т.е. не был там, по всей видимости, ранее), но сведения о жителях у него явно есть, и он их «просчи-тывает»: мистера Сапси, Дёрдлса, Криспаркла….Стоп. А причём тут викарий? Он же на нашей стороне! Криспаркл и Тартар должны быть заодно. Может, так и есть? Не похоже. Напротив, Дэчери вроде бы даже сторонится Криспаркла. И о мальчишке Депутате Дэчери узнаёт как бы случайно – это его просто выбивает из колеи, он роняет монетку, краснеет, ведёт себя так, как будто узнал что-то важное. Если Криспаркл «в деле», то уж о Депутате он должен был поведать своим друзьям. Стало быть, он вне сообщества «народ против Джаспера». А почему? Нельзя привлекать духовное лицо к делу столь благому, как раскрытие преступление? И тут мы воз-вращаемся к бессмертному Уолтерсу с его «Ключами». Ставим на место Дэчери Елену Ландлес и…Всё по новой.
Версию, что Дэчери – это воскресший Эдвин Друд рассматривать не собираюсь из-за полной несостоятельности таковой. Если ещё в 1865 году Диккенс использовал этот приём в «Нашем общем друге», стал бы он возвращаться к нему через пять лет, чтобы гордо сообщить близким, что пишет нечто небывалое?
  Итак, Елена Ландлес. Может ли она быть Диком Дэчери? Мне эта версия не нравится, сознание протестует, есть слишком много деталей, которые говорят «нет». И всё же….
Полагаю вернуться к этой теме через некоторое время.    

Часть 2.

Что ж, попробуем взвесить все доводы «за» и «против» Елены Ландлес, стараясь трезво взглянуть на работу Уолтерса. Он ведь так увлечён своей догадкой, что находит ей подтвер-ждение буквально на каждой странице. Они, эти подтверждения, действительно имеются – надо честно признать. Но всё же часть приведённых Уолтерсом доводов притянута за уши, а аргу-менты «против» он не только не рассматривает, он их даже не замечает. А они тоже представ-лены во всей красе.
  Для меня, внимательно читавшей и перечитывавшей роман, понятно, что Диккенс раз-бросал «ключи» к решению загадки по всему тексту. Многое, о чём говорится в готовой части, должно было как-то сыграть в будущем. И для нас вопрос: что такими «ключами» можно счи-тать, а что – нет. Не стоит забывать, что Диккенс – викторианский автор, печатавшийся в газе-тах и журналах еженедельно. У него были определённые наработки и некоторые приёмы, пере-ходящие из книги в книгу. Многословные, подробные описания – один из таких приёмов. На-пример, обращал ли кто-нибудь из читателей на рассказ о доме мистера Криспаркла и буфете в столовой, лелеемом милой матушкой викария? На двух с половиной страницах традиционного формата нам поведали о содержимом прекрасного дубового объекта. Вопрос – зачем? Для сю-жета все эти баночки с вареньями и заморскими сушеными фруктами никакого значения не имеют. Ответ прост: так было положено, это часть литературной игры между читателями и лю-бимым автором своего времени. Он показывает, а читатели с удовольствием внимают этому гимну благополучия и экономической стабильности. Почитаешь этак про буфет в домике скромного священнослужителя и подумаешь: «Жить хорошо, а хорошо жить – ещё лучше!». В общем, несмотря ни на какие новые веяния, Диккенс в чём-то остался прежним Диккенсом, добросовестно выполняющим привычную функцию летописца эпохи.
  И потому хотелось бы разобраться, где именно перед нами детективные «ключи», а где – дань стилю, правилам и авторским особенностям и прочим вещам, не имеющим, собственно говоря, никакого отношения к тайне, расследованию и, в целом, к новому жанру. С моей точки зрения, буфет миссис Криспаркл можно смело вычеркнуть из списка важных моментов для рас-крытия тайны.
  Ещё я бы вычеркнула деталь, на которую Уолтерс, по-моему, обращает слишком много внимания – стремление Дэчери общаться при найме квартиры с миссис Топ, а не с её мужем. Якобы это прямо указывает на женщину, которой, понятное дело, проще договориться с пред-ставительницей своего пола. Вот уж поистине, ищем чёрную кошку там, где не только её самой, а даже клока шерсти не было! В окне миссис Топ написано, что она сдаёт комнаты, официант в таверне говорит об этом Дэчери, так что нечего огород городить. Дэчери узнаёт, что мистер Топ – жезлоносец в соборе, ясно, что его супруга занимается хозяйством, а не он сам, вот и всё. Не будем больше возвращаться к этой теме.
  Но вот деталь, от которой не отмахнёшься: Дик Дэчери постоянно забывает надеть шля-пу и носит её подмышкой. Диккенс неоднократно обращает наше внимание на этот факт, и мы его учитываем. Уолтерс убеждён: Дэчери носит парик, под которым у него свои собственные великолепные волосы – длинные чёрные локоны Елены. Насчёт парика спорить смысла нет, ав-тор нам прозрачно на него намекает. Женщина? Признаем: да, это возможно. Но почему Елена просто не остригла волосы, как неоднократно, по словам её брата, делала в детстве? У Уолтерса готов ответ: Елена влюблена в Криспаркла и не хочет себя уродовать – женское тщеславие бе-рёт верх над разумом.
  Образ добрейшего викария раскрыт Диккенсом так, что я не уверена в его искушенности насчёт женских хитростей, а так же и вообще понимания привлекательности той или иной де-вицы для Криспаркла. Наверное, он не способен отличить накладные волосы (особенно, из на-стоящих локонов, а в те времена знали толк в качественных шиньонах) от настоящих. Для Дэ-чери, кем бы он ни был, гораздо безопаснее не привлекать внимание бьющей в глаза особенно-стью, как великолепная седая шевелюра, которую он то и дело забывает покрыть шляпой, как положено джентльмену. Иными словами, для Елены разумнее было бы всё-таки подстричься, а перед Криспарклом представать в шиньонах, хотя сдаётся, он бы не заметил даже, если бы де-вушка обрилась наголо.
  Но вот какой момент: Дэчери забывает надевать шляпу, потому что уверен, что уже на-дел её – из-за парика. А для кого привычнее чувствовать на голове необходимый аксессуар: мужчине или женщине? Насколько я знаю, тогда многие дамы носили шиньоны, а сверху шляпки разного размера, которые они прикалывали с помощью всякого рода ухищрений или просто повязывали под подбородком лентами – в зависимости от текущей моды. У некоторых девиц и почтенных матрон были и свои роскошные волосы (Елена относится к этой категории), и они укладывали их в невероятно хитрые и замысловатые причёски. А сверху опять-таки цеп-ляли шляпки. То есть женщины эти шляпки практически не чувствовали на голове, хоть на сво-их «накрутках», хоть на шиньонах. Так что Уолтерс, который специально уделяет так много внимания шляпе Дэчери, перехитрил сам себя. Мужчина думает, что у него на голове шляпа, забывая о парике. Женщина никогда не забудет, что на ней, будь это хоть башня из слоновой кости. Диккенс любил женщин, близко общался с ними, имел любовниц, был женат, вырастил двух дочерей, так что худо-бедно, но разбирался в таких тонкостях.
Ещё немного о парике. Если всё-таки под Дэчери скрывается Елена (а этого я до конца не отрицаю), то, конечно, в нём некоторая необходимость есть. Это вытекает из ещё одной важной детали, на которую Диккенс указывает нам многозначительно. Елена и Невил – близне-цы, многие персонажи соглашаются, что они просто невероятно похожи друг на друга внешне. Переодетая в мужской костюм и подстриженная Елена станет похожа на…кого? Правильно, на своего брата. Джаспер, общаясь с Дэчери, непременно задумается, где он уже видел это лицо? Парик всё-таки может сбить с толку. Хотя, с другой стороны, именно это и является ещё одним поводом для сомнений в отношении версии «Дэчери – Елена». Джаспер не дурак, и со зрением у него тоже всё в порядке. Он видит Дэчери вблизи, разговаривает с ним. Уж черты Невила, ко-торого он назначил «козлом отпущения», он узнал бы из тысяч других.
А ещё голос. Джаспер у нас кто? Регент хора. То есть, человек, с отличным музыкаль-ным слухом, ведь именно на слух, по звяканью, он подбирает ключ от гробницы миссис Сапси. Когда Ландлесы были детьми, и Елена переодевалась в мальчика, она могла, наверное, подде-лать голос: мальчишеский модуляции до ломки могут напоминать девчоночьи. Но не во взрос-лом состоянии. Да, Уолтерс прав, обращая наше внимание на то, что Джаспер практически не общается с Еленой и слышит от неё всего лишь одну-две скупые фразы. Но Дэчери выдаёт себя за человека, который служил на флоте! То есть, «по морям, по волнам»… Джейн Остин в своё время очень хорошо описала офицеров английского флота в романе «Доводы рассудка». Крас-ны обветренные лица, хриплые голоса…
  Допустим, Джаспер не читал Остин (что-то мне подсказывает, что точно не читал), и бывших флотских офицеров не видел – только простых моряков в опиумной курильне. Но муж-ской голос от женского, даже самого низкого контральто, он, как специалист, отличить-то дол-жен! Он же все голоса машинально «раскладывает» на регистр.
  Вообще, зачем Дэчери бросает эту неопределённую фразу о том, что как-то был связан с флотом? Почему он выдаёт себя за отставника, следовательно, человека не первой молодости? Дэчери, как он себя позиционирует, никак не меньше сорока лет. Но при этом он подтянут, строен, у него хорошие манеры, он лёгок на подъём. Понятно, что это кто-то помоложе. Может, упоминание о морской службе объяснит для Джаспера смуглое лицо? Елена смугла, но она со-всем молода и никак не сойдёт за «морского волка». Если она загримирована…Ну, тут мы сту-паем на зыбкую почву, конечно… Дело происходит летом, погода стоит хорошая (для Англии), Клостергейм – городок без смога. Любой грим, даже самый лучший, ясным солнечным днём бросится в глаза. Возможно, его не заметит Дёрдлс, Депутат просто не поймёт, в чём дело, но Джаспер, мистер Сапси и Топы – они-то как?
И таким образом, против того, что Дэчери – это Елена, я бы выдвинула следующие до-воды: голос, который трудно подделать, сложность использования грима, сходство Елены с братом, которое в «мужском» варианте ещё усилится.
  Но есть и несколько «за». Почему Дэчери всё же может оказаться Еленой? Возвращаемся к уже озвученному выше вопросу: какова причина того, что Дэчери сторонится Криспаркла? Этот вопрос, на мой взгляд, один из самых труднообъяснимых, в нём множество всяких «поче-му?». Ну, допустим, Криспаркл узнаёт в Дэчери Елену – и что? Викарий грохнется в обморок? Немедленно громко объявит о своём открытии, бегая по Клостергейму? Никогда не женится на девице, выдававшей себя за мужчину? Сомнительно, сомнительно, священнослужитель до-вольно прогрессивных взглядов, разумен, добросердечен. И к Джасперу настроен если не враж-дебно (это не подходит для духовного лица), то как-то настороженно и как будто знает о под-линной натуре своего регента.
  И всё же Дэчери уклоняется от посещения Криспаркла – это явно. И вечером мысли его уносятся куда-то…Он думает о светящихся окнах, за которыми живёт какой-то близкий ему человек…Уолтерс сразу говорит нам, что это Елена мечтает о Криспаркле, не рассматривая других вариантов. Да, задал нам Диккенс загадку! Но отнесём сей странный факт в пользу Еле-ны, потому что для влюблённой девушки вполне допустимо избегать общества предмета стра-сти, когда она…несколько не в форме.
  А вот самый, на мой взгляд, красноречивый довод «за». Это «записи», которые ведёт Дэ-чери по результатам своего расследования в Клостергейме. Серьёзный намёк, основательный. Да, Уолтерс и тут опередил всех, и он трижды прав: так учили вести записи только девочек, ибо образование было раздельным. На внутренней стороне буфета Дэчери чертит палочки раз-ной длины. Это – счёт, который он собирается предъявить Джасперу. Палочки после встречи с Дёрдлсом и Депутатом важны – они сообщили расследователю важные сведения. Но самая длинная палочка, от пола до верхнего края дверцы, появилась после встречи Дэчери с Принцес-сой Курилкой в соборе, и тут как раз роман обрывается. Да, девица, принадлежавшая к любому общественному слою, кроме, может быть, самого аристократического сословия, училась вести хозяйство с помощью таких палочек. Девушки из среднего сословия, такие, как Роза и Елена, уж точно должны были знать этот способ счёта. И даже если мы не согласимся, что Дэчери – это непременно Елена Ландлес, то вынуждены признать: эти палочки могут указывать на жен-щину. А из всех женщин романа только Елену можно представить в мужском костюме – не миссис Криспаркл же, в самом деле, хотя кто-то и такой вариант предлагал.
  В итоге же у нас больше доводов «против» Елены в образе Дэчери, и доводов достаточно убедительных, и немного – доводов «за», опирающихся только на английские реалии 19 века, что, впрочем, не так уж и мало.
  В дальнейшем можно обратиться к знаменитой обложке романа, выполненной Чарльзом Коллинзом, братом знаменитого писателя Уилки Коллинза, а по совместительству – зятем Дик-кенса.

Ч. 3

О, эта замечательная обложка! Сколько тайн она нам предлагает! Коллинз по указанию Диккенса изобразил пять сцен, из которых нам совершенно понятен смыл только двух: в верх-ней части обложки вокруг собора (вероятно) прогуливаются Роза и Эдвин, не глядя друг на друга, они уныло исполняют роль официальной пары. На них смотрит с другой стороны облож-ки Джаспер, который либо собирается приступить к своим обязанностям регента, либо только что завершил их. Тут всё ясно. Слева, ниже, тоже вполне ясная картина: Роза читает объявление о пропаже Эдвина. Ещё ниже – сцена на скамейке. Мужчина целует руку девушке, очевидно, Розе, поскольку символически эту сторону обложки обвивают веточки кустов розы.
Уолтерс не слишком внимательно рассматривал эту часть, так как спокойно относит эту сцену к той, где Дажспер разговаривает с Розой в саду. Мне кажется, он ошибается. Горячий, экспансивный, сумрачный Джаспер никак не вяжется с тем галантным кавалером, который изящно склонился к ногам мисс Буттон. Но самым главным доказательством, что это другая сцена в саду, возможно, нарочито противоположная упомянутой – это сама Роза. Девушка не кажется испуганной и готовой упасть в обморок, совсем нет. Она наклонила голову к своему кавалеру и кокетливо отвела в сторону левую ручку, поигрывая прядью своих волос. Не похожа тут мисс Буттон на запуганную овечку, мечтающую сбежать при первой возможности от нена-вистного ухажёра.  Кто же это рядом с ней? С Эдвином никаких нежностей не было, а после разрыва помолвки обоюдная радость привела их к дружескому общению. Мужчина же целует руку девушки с совершенно определёнными намерениями – это любовной ухаживание, а не братско-сестринское прощание. Следовательно, это и не Эдвин Друд. Отсюда вывод: сцена от-носится к ненаписанной части романа. Может быть, рядом с Розой мистер Тартар? У того каш-тановые волосы и синие глаза. Обложка черно-белая, так что трудно сказать, какими в печати должны быть волосы мужчины, но они, конечно, не чёрные. Он непохож на Джаспера, изобра-жённого в верхнем правом углу. Тартар силён, но изящен, двигается легко и быстро, так что, возможно, это он и есть. Диккенс, любитель матримониальных финалов, во всех произведениях выдавал замуж и женил своих героев. Да, он обещал читателям что-то совершенно новое, но, боюсь, не настолько, чтобы отказаться от верного приёма.
  Правая часть обложки отличается – в центре одна сцена, а не две, как с другой стороны. Люди поднимаются вверх по лестнице, а ведёт их молодой человек. Тот же самый, который преклонил колено напротив? Вообще-то, похоже. Уолтерс полагает, что это Елена ведёт друзей, но куда? Вверх – значит, не к склепам. На колокольню? Собор играет в романе значительную роль, вокруг него многое завязано, Диккенс мастерски описывает нам эту клостергеймскую достопримечательность. Логично было бы одну из финальных сцен поместить туда. Что там происходит? Молодой человек на что-то указывает и как будто торопит своих спутников. Увы, мы никогда не узнаем, что же там произошло, но можем строить предположения.
  Сомнительно, что это Елена, тем более, что Уолтерс легко отвёл ей роль Дэчери. У мо-лодого человека на обложке короткие волосы, и это не парик. Примем же тот факт, что это мужчина, как бы ни хотелось Уолтерсу выдать этот персонаж за Елену. Движение выдаёт силь-ного человека, он легко взбегает по крутым ступенькам, а остальные отстали. Тоже похоже на мистера Тартара, да. И не слишком похоже на Эдвина. Конечно, у версии «Эдвин Друд не умер» много поклонников, и всё же… Давайте посмотрим ещё раз на верхнюю сцену. Вот он, Эдвин Друд, и с этим дружно согласны все. Какой он, как Диккенс нам его преподносит? Не-много избалованный парень, на людях старается вести себя небрежно, как будто примеряет се-бе традиционный байронический образ. Фатоватый, капризный, не очень задумывается о чувст-вах окружающих. Да, таким его и нарисовал Коллинз, всмотритесь. Он любуется собой, сосре-доточен на себе, а не на своей даме. Привлекателен, и хорошо это знает. Эгоистичен, самоуве-рен.
  В сущности, он, конечно, неплохой человек, просто ещё очень молодой. Он покрови-тельственно относится к дядюшке, Розу слащаво зовёт «Киска», хотя она терпеть не может это прозвище. Он восхищается Еленой, но ни малейшего усилия не прилагает, чтобы наладить от-ношения с её братом, хотя невозможно не заметить, насколько близнецы привязаны друг к дру-гу. И это герой, возглавляющий отряд борцов за справедливость? Человек, сумевший покорить сердце девушки, с которой обращался, как с куклой? (Если предположить, что на коленях перед Розой всё-таки Эдвин). Психологически недостоверно. Диккенса можно упрекать в ряде слабо-стей, не всегда удавались ему женские образы, особенно положительные, даже для своей эпохи он невероятно многословен, но его герои всегда вели себя в соответствии со своими характера-ми. Прочитав ВСЕ книги Диккенса, могу это утверждать уверенно. Приведу пример, чтобы не быть голословной.
  Обычно читатели сомневаются в достоверности внезапного «исправления» мистера Домби в романе «Домби и сын». Был холодный, чопорный, дочку выгнал из дома, не моргнув глазом, и вдруг стал такой мягкий и добросердечный. Ну, сомнения, что так бывает, остаются. Но обратите внимание, какие слова Диккенс находит для создания «нового» мистера Домби. Тот не бегает и кается в своих прошлых грехах и ведёт себя внешне по-прежнему довольно сдержанно. Но он не может смотреть на…нет, не на дочку, с которой обходился столь жестоко, а на внучку – вот его слабое место. Ему тяжело видеть её печальной, сразу кажется, что девочка несчастна и заброшена. Ненормальный дедушка? Да, именно так, и психологически это укла-дывается в образ мистера Домби.
  Вернёмся к Эдвину Друду. Мог ли этот не слишком глубокий и интеллектуально разви-тый молодой человек, без жизненного опыта, смотрящий на мир, как на рог изобилия, из кото-рого на него, любимца судьбы, обязаны сыпаться дары, разработать сложный и многоступенча-тый план, цель которого раскрыть преступную натуру своего дяди? И зачем ему нужны такие сложности? Если Джаспер пытался его убить, то Эдвин знает об этом, у него есть доказательст-во. Впрочем, эти доказательства работают в любом случае, и если Эдвин мёртв. Речь о кольце, которое Друд не отдал Розе, поскольку помолвка была расторгнута. Джаспер о кольце не знает, Роза, кстати, тоже. О кольце знает только Грюджиус, а уж кому он сию тайну поведал, мы не знаем. То есть, конечно, знаем, что Джасперу, тот падает в обморок, а поведение Грюджиуса заставляет до сих пор недоумевать всё прогрессивное человечество. Но мы не знаем, кому ЕЩЁ стряпчий рассказал о том, что кольцо осталось в нагрудном кармане Эдвина Друда. Не вижу смысла во всей истории, если Эдвин НЕ убит и скрывается от своих друзей, в первую очередь, от Розы. О бесперспективности линии «Эдвин Друд – Дэчери» я уже упоминала.
  По всем составляющим своего образа не может Эдвин быть тем, кто возглавляет кресто-вый поход протии зла, чьё бы лицо его не скрывало. Может быть, Эдвин старательно выполняет указания Грюджиуса? Хм, но мы опять-таки дружно согласны с тем, что обложка Коллинза нам кое-какую информацию предлагает. Если подлинный герой истории Грюджиус, то где он на обложке? Его там нет, потому что ни одну фигуру невозможно принять за «чрезвычайно угло-ватого человека». Зато есть Джаспер (2 раза, но об этом позднее), Роза (3 раза), Эдвин Друд (1 раз), некий молодой человек (2 раза), или, вариант, два молодых человека (что, согласитесь, со-мнительно). И есть ещё один персонаж, который условно можно обозначить «Дэчери»(но об этом тоже позднее). Даже Принцесса Курилка есть, а Грюджиуса нет (если только он не один из двух спутников, отставших от мужчины на лестнице, но не похоже). Значит, Диккенс не счёл его настолько важным, чтобы поместить на обложку. Грюджиус помогает, от него очень мно-гое зависит, но он НЕ герой, герой – кто-то другой.
  И вот мы подбираемся к сцене, изображённой Коллинзом внизу, в центре. Один человек заходит в тёмное помещение, в его руках фонарь, освещающий другого человека, спокойно стоящего у стены. Кем может быть вошедший? Судя по всему, Джаспером, здесь с Уолтерсом можно согласиться. Другой человек по внешнему виду похож на Дэчери, как его описывает Диккенс: шляпа, пышные волосы, глухое пальто. Но вот лицо совсем не солидного холостяка на покое, оно принадлежит человеку намного моложе. Впрочем, это мы уже ожидали, недаром же Диккенс акцентирует наше внимание на том, что Дэчери двигается ловко и легко, чуть не под-прыгивая. Так что молодость Дэчери сокрушительной неожиданностью для читателя романа не является. И это кульминация романа – никаких сомнений в этом нет. Напротив друг друга пре-ступник и сыщик, один на один, убийца и мститель.
 Нельзя не отдать Диккенсу должное в очередной раз – он сумел так зашифровать интри-гу, что любое из наших предположений можно принять….и любое можно опровергнуть.
В следующей части стоит поговорить о том, какие сведения собрал в Клостергейме Дик Дэчери, и почему принято считать, что они порочат имя Джаспера. Джаспер  – убийца? И всё же – кто такой Дик Дэчери?               

Ч. 4

Итак, у нас есть активно действующий в Клостергейме незнакомец, называющий себя Дик Дэчери, неопределённо отвечающий на все вопросы по поводу его жизненного пути и явно ведущий расследование. По какому поводу? Предположительно, по делу пропавшего за полго-да до этого Эдвина Друда.
  Дэчери знакомится со многими обитателями Клостергейма – иногда вроде бы случайно, а иной раз просто навязывая своё общество собеседнику. Так он навязывается Джасперу, ис-пользуя довольно ловкий предлог. Собираясь снять апартаменты у Топов, Дэчери просит Джас-пера дать хозяевам рекомендацию. Одним выстрелом приезжий убивает нескольких зайцев: се-лится в непосредственной близости от Джаспера, знакомится с ним и получает доступ к мест-ным сплетням, которые его в полной мере сможет снабжать миссис Топ. Мимоходом ещё и с мэром, мистером Сапси, вступает в контакт. А мы уже догадываемся, что гробница миссис Сапси играет какую-то, вероятно, зловещую роль в исчезновении Эдвина. А мистер Сапси, в свою очередь, знакомит Дэчери с Дёрдлсом, который в качестве свидетеля вряд ли сможет вы-ступать в будущем, но у которого есть одно уникальное свойство: по стуку он может опреде-лить, сколько в склепе покойников и не изменилось ли здесь что-нибудь с последнего его по-сещения. А это важно, и трудно не согласиться с Уолтерсом, что этот полезный навык Дёрдлса и есть доказательство того, что Эдвин Друд мёртв. В противном случае, роль колоритного ка-менотёса попросту не нужна, а за ним ниточкой тянется и Депутат, владеющий своей частью информации – кое-что видел, кое-что слышал, но ничего не понял.  Но Дэчери сразу отмечает, что эти двое могут быть ему полезны, а с упрямым и несгибаемым Депутатом находит общий язык и заключает нечто вроде договора.
  А теперь давайте посмотрим, какие же именно сведения, Дик Дэчери считает важными? Очевидно, его разговоры с мистером Сапси, миссис Топ, и Дёрдлом можно отнести к «разведке на местности». Ничего ценного он пока не узнаёт, разве только то, что Депутат – шустрый мальчишка – может быть в курсе чего-либо. Но конкретных выводов Дэчери пока не делает.
  А вот в последней главе он встречается с Принцессой Курилкой, которой наконец уда-лось выследить Джаспера до дверей его квартиры. Заговорив с ней, Дэчери слышит, что она встречалась с Эдвином Друдом! (Именно в этот момент он роняет монетку – я ошиблась в пер-вой части, отнеся растерянность Дэчери к встрече с Депутатом). Почему он так разволновался? И сразу после этой сцены уносится мыслями куда-то далеко… 
Какие предположения мы сможем построить на оставленном нам великим писателем ма-териале? Что в сочельник некто по имени Эдвин дал Принцессе Курилке три шиллинга и шесть пенсов (приличная, кстати, сумма по тем временам). И мы, читатели, к слову сказать, об этой встречи, в отличие от Дэчери, знаем. Принцесса Курилка не весь разговор воспроизводит: на самом деле, она пророчила опасность тому, кого зовут «Нэдом», от чего Эдвин небрежно от-махнулся. Нэдом Друда зовёт только Джаспер, и это указание – одна из самых суровых улик в его адрес.
  И что же так удивило Дэчери в том, что Друд встретил Курилку и пожертвовал ей при-личную сумму денег, что в предрождественский сочельник было делом, в общем, рядовым? Скорее всего, он впервые начинает выстраивать схему, он нашёл отправную точку, от которой можно начинать тянуть ниточку. Сторонники теории «мертвец выслеживает» именно этот эпи-зод засчитывают себе в «плюс»: Эдвин неожиданно вздрагивает, когда старуха называет его на-стоящее имя. Не поддерживаю эту теорию по одной простой причине: с какой такой амнезии Эдвин не узнал нищенку и история, которую он отлично знает, его испугала?
Нет, Дэчери узнал для себя что-то новое, отсюда и такая реакция.
Дальше идёт шутливая перепалка Дэчери с Депутатом, в результате которой наш следо-ватель узнаёт, кто такая старуха и что с утра она собирается в собор. После чего ставит совсем маленькую чёрточку на внутренней стороне буфета. То есть, что-то он узнал, но: либо это «что-то» пока ни к чему не привязывается, либо это действительно какая-то мелочь.
  А на следующий день он видит в соборе грозящую Джасперу Курилку и уже делает оп-ределённый вывод.
Информация Дэчери такова:
– Он узнаёт о встрече Друда с Принцессой Курилкой;
– Он узнаёт, что Курилка ненавидит Джаспера и знает о нём что-то компрометирующее;
– Он узнаёт, что Депутат имеет привычку следить за всеми, много чего видел, слышал, знает.
Вроде бы всё. Для нас так и осталось неясно: знал ли Дэчери о кольце, которое осталось у Друда после разорванной помолвки, но, понятно, что оно сыграло бы свою роль.
Исходя из всего перечисленного, выходит, что Дэчери как будто не слишком переживает по поводу Друда (возможно, понимает, что тот мёртв, ему уже ничем не помочь, но и особой тоски по пропавшему молодому человеку не проявляет). Но зато очень переживает из-за кого-то другого и кровно заинтересован в том, чтобы предъявить «должнику» счёт. А потому вряд ли это какой-то полицейский инспектор или нанятый сообществом «мы против Джаспера» сыщик, вроде клерка Баззарда. Счёт этот личный, отсюда и можно сделать вывод: Диком    Дэчери могут быть только следующие персоны:
– мистер Тартар, влюблённый в Розу, в детстве дружил с каноником Криспарклом и да-же спас его, когда тот тонул.
«За» – молодость, сила, обаяние, военная выправка (бывший моряк), бездна свободного времени (получил неожиданное наследство и теперь умирает со скуки в Лондоне), плохое зна-ние топографии и местных особенностей Клостергейма, возможность поддерживать постоян-ную связь с Грюджиусом (у него в услужении состоит бывший подчинённый – ловкий и разум-ный малый). Тогда на обложке внизу изображён именно он. Поскольку наверху – собор, можно предположить, что нижняя часть – под ним. То есть, это склеп миссис Сапси, куда Джаспер вы-нужден вернуться за кольцом (негашёная известь не уничтожила эту улику, как тело и одежду Эдвина). Он ли ведёт группу наверх? Сомнительно, поскольку Дэчери не может быть един в трёх лицах. Можно предположить, что это Невил, которому, конечно, Диккенс уготавливал ка-кую-то роль, помимо «козла отпущения».
  Конечно, против этой версии есть и много возражений, и меня она тоже не слишком уст-раивает. Почему бы мистер Тартар рисовал «женские» палочки? Откуда он их знает? Но можно допустить, что это какой-то другой шифр, о котором Диккенс собирался нам поведать. Зато у Тартара есть все причины сильно не любить Джаспера, как обидчика и преследователя Розы.
  Собственно, так не любить Джаспера могут только два человека: кроме мистера Тартара, это всё та же Елена, брата которой регент подло оклеветал.
Так что я ставлю на отставного морского офицера.
  Есть ещё один момент, на который хотелось бы обратить внимание. Много всяких вер-сий появилось за прошедшие годы, а тайна Эдвина Друда по-прежнему беспокоит читателей. Среди новейших версий есть необыкновенно интересные, увлекательные, основанные на пси-хологических и психопатологических изысканиях. Читаю такие работы с удовольствием и очень благодарна их авторам за творческий полёт фантазии. Но нельзя забывать, что Диккенс – викторианский писатель, человек, выросший и добившийся успеха в культуре, которая играла огромную роль в мировой истории. Он – сын своего времени, и потому не мог построить такие витиеватые сюжеты, которые предложены уже нашими современниками с опорой на Фрейда, Юнга, Фромма и прочих светлых умов ХХ века. Тут, как говорится, не надо изобретать велоси-педа, не надо усложнять то, что создавалось как понятная и охотно принимаемая англичанами второй половины XIX века схема литературного произведения. Да, Диккенс хотел удивить сво-их читателей, но насколько? Удивить, но вряд ли испугать и отвратить от своего лучшего, как считал великий писатель, произведения.

 2013 г.