Роман мой дивный род. глава5

      ГЛАВА  ПЯТАЯ.

             Но вечен род! Едва слетят
             Потомков новых поколенья,
             Иные звенья заменят
             Из цепи выпавшие звенья…
                А.И. Одоевский. 

             Опасна власть, когда с ней
              Совесть в ссоре.
                У. Шекспир.

Встречали сорок третий год.
Ещё в тревоге жил народ.
Но в школе ёлку нарядили,
Детсад на праздник пригласили.
И Анна дочку повела,
Соседка валенки дала,
Велики, сдвинуться нельзя,
Не шла, а двигалась скользя.
А Дед Мороз ходил вокруг
И отбирал детишек в круг,
Чтоб те могли спеть, аль сплясать,
Своё уменье показать.
И он к Тамаре подошёл.
В ней отзыва он не нашёл.
В огромных валенках она
И сдвинуть ножки не могла,
Его и публики смущалась
И очень сильно упиралась.
А тем, кто пел, читал стихи,
Давал подарки им свои.
Она, увы, не получила.
Потом себя весь год винила.

Был интересен маскарад,
И каждый празднику был рад.
Ей тоже было интересно,
Хоть непонятно, неизвестно
Откуда ёлочка взялась,
Да как огнями вся зажглась.
«Откуда взялся Дед Мороз?
Так это он морозит нос?»-
Она вопросы задавала,
А мать на все ей отвечала.
Но задавала иногда
Вопросы сложные она.
И отвечала тогда мать:
«Тебе об этом рано знать.
Давай, ложиться лучше, спать.
Мне завтра рано нужно встать».
И Анна сразу засыпала.
А дочка долго наблюдала
За звёздным небом и луной
И тихо речь вела с собой.
Так под прекрасною мечтой
К ней приходил ночной покой.

Во сне на небе отдыхала,
В букетик звёзды собирала,
Верхом каталась на Луне,
Потом плескалась с ней в воде.
А утром свой рассказ вела,
Что ночью делала она.
Свой сон за быль передавала
И очень строго утверждала:
«Так было, как я говорю.
Я тебе, мамочка, не вру.
Ты знаешь? Толя приходил.
Водички у меня просил.
И я ему попить дала.
Попив воды, сказал тогда:
«Не плачь ты больше обо мне.
Я двух сестёр пошлю тебе;
В придачу братцев тоже двух.
Ты будешь чувствовать мой дух.
Но всех потом переживёшь,
Ко мне последнею придёшь.
Оставлю имя я своё
Тому, кто сбережёт твоё.
Должна прожить ты за себя
И столько же и за меня».

А Анна слушала, рыдая,
Дочь сумасшедшею считая.
Шла неотступно за ней хворь:
То нападёт внезапно корь,
Ангина мучает, гельминты,
С неё две вышли аскариды;
То душит кашель, то запор;
В окошко смотрит лишь на двор;
То склеил кудри все колтун,
Как будто навредил колдун;
Вся в золотухе голова,
К тому же вшивость завела,
Нельзя помыть, не расчесать,
Пришлось весь волос состригать,
А тут и бред ещё такой
Звучит с головушки больной.
Легли однажды поздно спать,
В трубе буран стал завывать,
Снежком запорошил окно,
И в комнате – темным-темно.

А дочка вновь ведёт рассказ:
«Ты видишь, мамочка, сейчас
В углу какой-то стол стоит,
Лучина на столе горит,
И дядя с папою сидит,
О чём-то тихо говорит.
В руках у них большие кружки
И очень странные игрушки.
Я не видала никогда,
В них очень вкусная еда.
Вот ножик папочка берёт
Оттуда что-то достаёт.
А дядя что-то наливает
И папе выпить предлагает:
«Счастливый путь тебе, друг мой
Сейчас поедешь ты домой…»

А Анна слушала, рыдала,
Но дочке рот не закрывала.
А та шептала всё во сне:
«Ко мне он едет и к тебе».
Пройдёт неделя, может две,
Тамара вспомнит об отце
И вновь виденье станет ведать:
Придёт наш папа к нам обедать,
Хоть раз мне , мамочка, поверь.
Вот, вот раскроет папа дверь.
Машина едет очень быстро.
Сейчас от нас совсем он близко.
Вот он подходит до двери,
А двери заперты снутри.
Скорее, мама открывай
И папу нашего «встречай».

И, правда, вдруг раздался стук,
Он на мгновенье внёс испуг:
Повестку Аннушка ждала
И двери открывать пошла.
Раздался Анны лёгкий крик
И тут же голос её сник…
Она не ждала, не гадала,
А дочь ей правду предсказала.
Отец дочурку обнимал
И Анну в губы целовал.
Потом достал свой вещмешок,
Оттуда вытащил паёк:
Консервы, сахар комковой,
Рыбину с красною икрой
И булочку ржаного хлеба,
Хотя и трудно было время.
Кусочек маленький сальца,
На палочке два леденца.

Консервы Тома враз признала,
«Игрушками» их называла.
«Игрушку эту открывал,
С неё он, что-то вынимал.
Тебе я правду говорила» -
 Тамара матери твердила.
Но Анна к ней была глуха,
Лишь мужа слышала она,
Вокруг него всё щебетала,
С любовью нежной угождала.
В октябрьскую осенню ночь
Они зачали ещё дочь.
Хотя в разгаре шла война,
Но к Анне радость в дом пришла:
Василия комиссовали,
Из-за болезни и списали.
Стал прогрессировать недуг,
Всё хуже проявляясь вдруг.
Дивизия не воевала,
Она в запасе пребывала
Вдали от огненных дорог,
А адрес – Дальний был Восток.

Три дня Василий отдыхал,
Таблетки только принимал.
В свои уж полных тридцать лет
Он жёлтый получил билет:
«Негоден» к службе боевой,
Но пригодится – в трудовой.
Весть о приезде разлетелась,
Хоть Анне честно, не хотелось,
Чтоб кто-то сразу же узнал,
Его вопросом досаждал.
Андрей Сташенко лишь узнал,
Тотчас мгновенно прибежал,
Да своим горем поделился:
«Я встретил девушку, женился.
Да только жизни с нею нет.
Хочу услышать твой совет.
Что делать? Ждать, али судиться?
Но не хочу с ней разводиться.
Уж больно сердцем прикипел».
И с горя песню вдруг запел:
«Ой, чого ты, дубэ,
На яр похылывся?
Ой, чого, козаче,
Не спышь, зажурывся?
Гэй, мэнэ чарують
Зори сэрэд ночи,
Нэ дають заснуты
Сэрдцю кари очи.
Гэй, лэты, мий коню,
Стэпом и ярамы,
Розбый мою тугу
В бою з ворогамы».

Потом пришла его сестра,
Худую новость принесла,
Что мужа Фёдора убили:
«Бедняжка, где тебя зарыли?»-
Всё причитала за столом,
Да вспоминала о былом…
А Анна добрая душа,
Стол накрывала не спеша,
Консервой вкусной угощала,
От счастья вся в лице сияла.
Вот гости вскоре разошлись,
И море тем вмиг родились.
Давно Василий ждал уюта.
Про дочь поведала Анюта,
Как грезила она во тьме:
«Поверишь, жутко было мне».
Всё по-порядку рассказала
Ему от самого начала.
Её он очень удивил,
Когда всё это подтвердил:
«Всё то, что дочка говорила,
На самом деле это было.
Меня товарищ провожал,
Пути счастливого желал».

Услышав это от него,
Вмиг Анне стало так легко,
Что дочь психически здорова,
Что предсказанье – не хвороба.
Лишь волновал один вопрос:
«Но как за тыщу дальних вёрст
Смогла увидеть? Предсказать?»
«Нам это, Нюра, не понять».
Так называли все в Калуге
Её любимые подруги,
И здесь в Сибири  кое-кто.
Увы, ей было всё равно.
Теперь счастливая она,
Опора у неё была.
Кто с завистью глядел ей вслед:
«Пришёл мужик, а наших нет»;
«Ведь надо ж бабе повезло,
А тут письма нет, как назло».
А кто-то за неё был рад:
«Мужик приехал без наград,
Зато весь цел и невредим,
Пока вернулся лишь один»;
«Да счастье Анна заслужила,
Ты вспомни, как она тужила,
Смерть сына у неё взяла;
Сама за ним чуть не ушла;
А как дочурка всё хворала,
Умрёт, аль выживет, не знала.
Она в работе молодец».
«И он, как будто удалец».

Василий за баранку сел,
Он много должностей имел.
Полуторку директор дал,
По-дружески ему сказал:
«Здесь ты нужнее, больше всех.
Зависит от тебя успех.
Мужчин в совхозе почти нет.
Сам знаешь, это – не секрет.
Калеки, женщины и дети,
Ещё детдомовские эти –
Вот весь совхозский  контингент;
Один мужик интеллигент
И тот не зрячий, а слепой.
Ты будешь правою рукой.
Во всём совет со мной держи.
Пока с ответом не спеши.
Жаль, Фёдора уж с нами нет.
Всегда давал он мне совет:
«За правду, Леша, не суди,
На компромисс всегда иди»,
Устал в начальниках ходить,
Но должен Родине служить,
А отказаться, не дай Бог,
Наденут кирзовый сапог
Да и отправят куда надо,
И будет волчья стая рада.
Поокуратней с языком.
Доносчиков полно кругом».

Уж не страшна была зима.
Привёз отец к себе дрова,
В районе где-то закупил,
А дома с Анной распилил,
Поленья все переколол,
У печке их сложил на пол,
Сначала чурки просушил,
Потом уж ими печь топил.
Зима была им не страшна.
Хоть скудно, но была еда;
В квартире теплота стояла,
Младенца Анна ожидала.

Василий баловал семью:
Гостинцев привозил им «тьму».
Однажды он привёз варенье,
Превкуснейшее угощенье.
Мать на работу, уходя,
Напутствие своё дала:
«Не ешь варенье без меня,
А то умрёшь в четыре дня,
Когда с работы я приду,
Тогда опять и угощу.
Есть надо по чуть-чуть, немного,
А если съешь его ты много,
То враз животик заболит,
Придёт не скоро Айболит,
Чтоб помощь оказать тебе.
Всё Боженька расскажет мне.
Я у неё, когда приду,
Всё о тебе и расспрошу».

Лишь только Анна за порог,
Да щёлкнул на двери замок,
Тамара влезла на окно,
Где пряталось сие добро,
Макитру тут же развязала,
Иконе строго наказала:
«Не смей ты маме говорить,
Тебя не стану я любить,
Коль, если скажешь про меня.
Возьму чуть-чуть я для себя».
Сначала палец лишь воткнула
И тут же сразу облизнула:
«Ты видишь, я чуть-чуть взяла».
Потом ладошкой загребла
И ела столько, сколь хотела,
Пока ей есть, не надоело.
Измазан рот был до ушей,
Ни щёк не видно, не бровей.
Мать только в комнату вошла,
С порога крикнула она:
«Зачем варенье воровала?»
-Откуда, мама, ты узнала?
Но как ей было не узнать.
И стала Тому отмывать.
-Бог видел все твои грехи,
Поэтому ты мне не ври.

Смекнула Тома в другой раз,
Избавиться от божьих глаз,
Решила тотчас, сразу вмиг,
К стене поворотила лик.
До донца самого она,
Варенье съела всё сама.
Отец сурово наказал
И в угол тотчас указал,
Встать на колени приказал
И руки кверху ей поднял,
Две книги положил: «Держи.
Попробуй только урони».
Зерна насыпал под колена.
«Мать сколько раз тебе велела,
Без разрешения не брать,
А также не учиться врать».
Хотел посеять он добро.
Да жаль, посеял только зло.
Тряслись ручонки у неё,
Валились книги, как назло.
Отец кричал, по попе бил,
Как надо жить её учил.
Она прощенье не просила,
А стойко стыд переносила.
Просила Анна Василя:
«Ну, сжалься, это ведь дитя».
Но на своём отец стоял
И из угла не выпускал.

Душа ребёнка пошатнулась,
С минуты этой отвернулась.
Старалась избегать отца:
Он приходил, она спала,
Нет, не спала, а притворялась.
Она с тех пор его боялась.
Однажды Анне просто так
На ухо скажет: «Он –  дурак.
Пусть папой станет нам Андрей.
Намного лучше он, добрей.
Всегда он шутит и смеётся
И никогда он не дерётся.»
На что ответила ей мать:
-Пап на других нельзя менять.
-Нет, можно! – Тома возразила, -
А как у Зайцева Данила?
- Его отец в бою погиб.
-Второй, зато дядя Архип,
«Который» деньги им даёт,
Данилку никогда не бьёт,
Ничем его не обижает
И даже вовсе не ругает.
А мне совсем не повезло.
Он нам несёт лишь только зло.
-Ты не права судить отца.
Не думай плохо без конца.
Тебя он тоже очень любит,
Но иногда за дело лупит.   
Примеров много привела
Достойных звания отца.
 
А двадцать пятого июня
Сопроводила  тётя Дуня
Её родимую рожать.
Пришлось врачам недолго ждать:
Перетерпела Анна ночь,
А утром родилася дочь.
Её Людмилой окрестили.
Соседи распашонки шили;
Совхоз три метра байки дал;
Отец цветов букет достал.
И сообщил, что уезжает,
С собой Тамару забирает,
Одну не хочет оставлять:
«Придётся к ночи меня ждать».
Хоть Тома очень рассердилась,
Но Анна сразу согласилась:
«Спокойней будет на душе
Мне, папе, так же и тебе».
Детали нужно было сдать,
А прежние ему забрать.
 
Райцентр Дробышевым слыл,
Крупнее от совхоза был.
Там был базарчик неплохой,
Столовка с вкусною едой
И много зелени росло,
Цветов полным-полно цвело.
Сначала ехало их двое,
Потом их стало уже трое:
«Мы эту тётю подберём

Продолжение следует.