Пища пигмеев Фантазионный Роман Глава 9

                КОНСТАНТИ ИСТИН

                ПИЩА ПИГМЕЕВ


                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

            ЗДРАВСТВУЙ И ПРОЩАЙ, ЯКУТИЯ! ПРИВЕТ ТЕБЕ, САХА!      


* Клавдия Федотова приглашает Юрия Чувашова в газету
* Юрий Чувашов в газете "Социалистическая Якутия"
* Леонид Левин зазывает Юрия Чувашова в штат журнала "Полярная звезда"
* Воспоминания Юрия Чувашова о редакционной жизни
* Слава феноменального литературного редактора
* Алексей Тимшин против Юрия Чувашова или карлик нападает на Титана
* Удушение табачным дымом: Юрий Чувашов задыхается
* Провокационное задание шефа или Юрия Чувашова хотят подставить
* Первый выход журналиста Юрия Чувашова на Всесоюзную арену
* Валерий Тарутин бьёт морду главному редактору Олегу Якимову
* Как Олег Якимов замял пьяный скандал
* Патологический лжизм руководителя редакции
* Приятные воспоминания Тимшина о подведённых под расстрел людях
* Отказ Юрия Чувашова писать рецензию на книгу Тимшина
* История с поэтессой Риммой Щировой
* Протежирующая Рука Самой Справедливости
* Блистательная победа Юрия Чувашова в соревновании журналистов



         Воспоминая унесли Юрия в далёкую по расстоянию, но всегда близкую ему, родную Якутию. Перед самым отъездом их семьи в Ленинград, в экзотическую северную республику нагрянула братская делегация казахских писателей. Юрий Чувашов уже снял на семейном корабле почти все якоря: ушёл из редакции газеты «Социалистическая Якутия», упаковал и подготовил к отправке контейнером по водно-железнодорожному пути вещи, жена Галина с обоими мальчишками – Мишкой и Алёшкой – уже заказала билеты на самолёт до родного ей города на Неве.

         Юрий предлагал всей семьей отплыть из Якутска на пассажирском теплоходе –вверх по реке Лене до Усть-Кута. Оттуда – со станции Лена – поездом через Ярославль, город его юности,  где тогда жила и до сих пор живёт его 90-летняя мать Любовь Андреевна. Погостив у неё, доехать до Питера поездом - Галина категорически отказалась: слишком долго добираться, почти две недели. Дети в дороге измучались бы. Да и уследить за ними было сложно: каждый был шустр и крутился, как юла. Убедила. Юрий с улыбкой и шутками посочувствовал ей: пять лет прожила в Якутске и кроме его магазинов, помоек и грязи никаких экзотических мест и достопримечательностей не видела. Галина вздыхала, сожалела, но решения не изменила: будучи наполовину украинкой (по отцу Николаю Кайстро, в годы войны с Германией – военному врачу), была, по её собственным словам, «как и все хохлушки, очень упряма».

         За несколько дней до отлёта её с детьми бог и прислал в Якутию казахскую писательскую делегацию. Принимал её Союз писателей Якутии. Его возглавлял в ту пору известный якутский поэт Моисей Дмитриевич Ефимов. Юрий же оказался литературным редактором журнала «Полярная Звезда», издающегося на русском языке. Своих журналов у Якутии было два: «Хотугу Сулус» (на якутском  языке) и «Полярная Звезда (на русском). Издавались они они юридически – одной редакцией – органом Союза писателей Якутии, редакцией журнала «Хотугу Сулус», в переводе с якутского «Полярная Звезда».

         Но в организационном и творческом отношении это де-факто были две разных редакции. Как шутили якутяне-острословы, будь то и на самом деле одна редакция, члены её творческого коллектива не понимали бы друг друга. Половина балакает по-якутски, половина гутарит на русском. Правда, практически все якуты говорят и по-русски, но русские – в якутском языке не понимают ни бельмеса. Поэтому главный редактор журнала «Хотугу Сулус» и обоих разноязычных и разнотемных изданий Александр Егоров, якут по национальности, руководил русской версией лишь номинально.

         Главным лицом в русской редакции был Леонид Левин, заместитель главного редактора – по штатному расписанию. И – «царь и бог в русском журнале, хоть сам и еврей» (ещё одна дружеско-прикольная шутка якутских и русских коллег).

         Лёня Левин до «Полярной Звезды» работал в газете «Молодёжь Якутии». С должности её редактора (то есть первого лица в редакции) перешёл заместителем главного редактора в журнал. В номенклатурном плане – понижение. В синекурном – взлёт. Левин, лучший друг шефа Юрия Чувашова – Анатолия Панкова, заведующего промышленным отделом редакции республиканской партийной газеты «Социалистическая Якутия», прекрасно знал молодого, но уже прославленного журналиста Юрия Чувашова.
      
         Юрий занял первое место в творческом соревновании в своей редакции по итогам 1976 года. За два года до того (1975) получил официальное звание «Участник ВДНХ СССР» – за выдающиеся организационно-творческие достижения в области журналистики.

         Узнав, что Юра Чувашов покинул родную «Социалистическую Якутию» и собрался вернуться в Ленинград, Леонид Левин никак не мог примириться с мыслью о потере для Якутской  Республики столь Яркой Талантливой Личности. «И Рабочей Лошади!» – добавляли острые и колкие на язык коллеги. Левин возжаждал во что бы то ни стало затащить Юрия Чувашова к себе в штат. Благо, Юрий уже успел прославиться и в качестве незаурядного литературного редактора, активно и плодотворно сотрудничающего внештатно с Якутским книжным издательством. Он редактировал "даже самого Юрия Шамшурина", единственного тогда в Якутии русского писателя, принятого в Союз писателей СССР и имеющего широкую всесоюзную известность - наряду со многими писателями и поэтами якутской национальности. Ему её принёс великолепный роман о геологах "Счастье в твоих руках", выпущенный  одним из центральных издательств и весело пошедший "в тираж".

         Славу феноменального литературного редактора Юрий Чувашов обрёл на втором году работы в редакции «Социалистической Якутии» (1972 год). В 1966 году он успешно, ярко прошёл здесь студенческую производственную практику. Возглавлял редакцию в то время Иван Александрович Аргунов, впоследствии «взятый в аппарат Якутского Обкома КПСС» заведующим отделом пропаганды. 

         20-летний практикант, студент дневного отделения факультета журналистики Ленгосуниверситета, Юра Чувашов после первого же, пробного материала, как человек, от  природы хорошо владеющий словом (в редакции ему сказали: «У Вас есть слог, Вы далеко пойдёте!», в журналистике для начинающих это – высшая похвала!), был прикреплён к серьезному отделу – пропаганды и агитации. Заведовала им Клавдия Васильевна Федотова.

          С помещениями у редакции русской газеты в Якутии (как, впрочем, и у якутской газеты «Кыым» – в переводе на русский «Искра») были большие проблемы. В одном тесном кабинетике располагались, вернее, ютились сразу два отдела – партийной жизни и пропаганды. Отдел партийной жизни в ранге второго заместителя редактора  и в статусе секретаря партийной организации редакции возглавлял выпускник Иркутского университета Олег Дмитриевич Якимов. Его стол и стол корреспондента-практиканта Юры Чувашова располагались рядом.

          Олег Якимов стоял у Обкома в кадровом резерве на редактора. И был им назначен после ухода Ивана Аргунова в Обком партии. Олег Дмитриевич, человек умный и дальновидный, очевидно, догадывался, «куда несёт нас рок событий» и, чего не подозревал Юра Чувашов, «приглядел» его как перспективного журналиста и верного кандидата на зачисление в будущем в штат редакции. Что потом и случилось.

         После окончания университета, недолгой службы в Советской Армии и работы слесарем-сборщиком на заводе им Козицкого в Ленинграде, Юрий Чувашов получил неожиданное для себя официальное приглашение на работу в Якутию, в редакцию газеты «Социалистическая Якутия». Сначала пришло частное, личное письмо от Клавдии Федотовой – прекрасной, умной, творчески весьма одарённой и прозорливой женщины. Она в дни практиканства Юрия Чувашова заведовала отделом пропаганды редакции газеты "Социалистическая Якутия" и была в те дни его "шефиней".

         Клавдия Васильевна сообщала о больших переменах в газете, о кадровых изменениях и соблазняла-уговаривала Юрия: приезжайте к нам работать, не пожалеете! Сама она пошла на повышение и уже стала заместителем редактора
«Социалистической Якутии». Юрий дал согласие, получил официальный вызов за подписью О. Д. Якимова. Ему прислали положенные по закону для едущих работать на Крайний Север "подъёмные" средства и деньги на дорогу. Он оставил в Ленинграде жену Галину и четырехмесячного сынишку Мишутку. Ехать пришлось одному. Нужно было оглядеться, устроиться. А уж потом вызывать семью.

         Так он стал штатным литературным сотрудником и корреспондентом отдела информации "Социалистической Якутии". Через три месяца его перевели в отдел культуры. Он успешно выполнил личное задание  редактора Олега Якимова: его материал на тему культуры феерически блистал на страницах свежего номера газеты.
«Оперативно, красиво, талантливо!» – сказал Федотовой Олег Якимов и объявил ей – в форме совета и согласования с нею – о своем решении перевести самого молодого по возрасту сотрудника редакции (24 года) Юрия Алексеевича Чувашова – литературным сотрудником в отдел культуры.

         У отдела, куда направили Юрия Чувашова, был необычный руководитель – Алексей Трофимович Тимшин. Сорок лет работы в печати за плечами, несколько лет директорства в Русском Драматическом театре Якутии (при нём он сгорел, и Тимшин получил «в вечное пользование» клеймо-титул: «директор погорелого театра»).

         Возраст Тимшина приближался к 60. На особом положении в республике и в редакции он оказался «волею насмешливой судьбы», как с завистью и злостью сказал о нём кто-то из журналистов-поэтов. Видимо, тот самый, на кого Тимшин в молодости сочинил злую эпиграммическую пародию:

               "Однажды, лёжа на боку,
                Он перевёл одну строку"
         
         В той же "злютке" были и более свирепые строки:

                "Газете нужен ваш Нынныров,
                Как в жопе пара Лабынкыров".

          Нынныров был одиозно известным якутским журналистом. А Лабынкыр - почти то же, что и Лохнесское Чудовище. Только не голландское или швейцарское, а якутское. Якобы монстра, размером чуть ли не большим, чем лохнесское гигантское страшилище, не раз видели в якутском озере Лабынкыр. 

          Жена Алексея Тимшина – якутка по национальности (а сам он с гордостью называл себя: «вятский мужик») – Александра Яковлевна Овчинникова оказалась – по уму, достоинству и внешности, но не без помощи мужа Алексея Тимшина, – перпективным местным, национальным кадром. Правда, она была не совсем якуткой, а полукровкой. Отец у неё русский мужик, ленинградец. Мать якутка. Детей от подобных смешанных браков в Якутии называют сахалярами. А национальность им определяют либо их родители, либо они сами, достигнув сознательного возраста. Но в первом случае дело происходит в системе "де-юре", во втором – "де-факто".

          В ближайшем окружении Юрия Чувашова был почти анекдотический случай, связанный с национальным вопросом. Его двоюродный брат Николай Андреев, сын его родной тётушки Татьяны Михайловны Дроздовой (фамилия по её второму мужу), женился на русской женщине по имени Шура. До Николая её мужем был якут. От него у неё родилось двое детей: сначала дочь, потом сын. Падчерицу Николая Юрий Чувашов не знал. Или вообще её в глаза не видел. Или мельком лицезрел несколько раз, без общения. А пасынка его Илью очень хорошо знал. Илья мало того, что стал свояком для семьи Чувашовым. Он ещё и работал личным шофёром у начальника УРСа "Якутгео-логии Николая Михайловича Чувашова, родного дяди Юрия.

          Именно Илья Николаев помогал Юрию Чувашову выбирать автомобиль новой  тогда марки "Москвич-2140" в Якутском Горпромторге. Автомашину выделил Юрию Чувашову Союз журналистов СССР через своё Якутское отделение. На красивой автомашине цвета "золотое руно" с Ильёй за рулём семья Чувашовых (Юрий, Галина и дети Миша и Алёша) со скоростью 120 километров в час прокатились по шоссе Якутск-Покровск (поселение в 100 километрах от Якутска) – аж дух захватывало, и дети перепугались. Пришлось Юрию урезонивать Илью-лихача. Он, пользуясь правами хозяина нового авто, запретил ему гнать с бешеной скоростью. Мол, как бы беды не приключилось.

          Так вот, в новой семье Николая Андреева имел место явный национальный казус. Сестра Ильи имела высшее образование и дико возмущалась, что её родители вкатали ей в документы национальность "русская". А Илья ругал родителей за наделение его национальностью "якут". Его родная и по отцу и по матери сестрёнка буквально хаяла ближайших "предков". Вы-де закрыли мне путь к блестящей карьере. Будь я якуткой, стала бы ценным национальным кадром и могла быть не хуже и не ниже Александры Яковлевны Овчинниковой, Председателя Президиума Верховного Совета Якутской АССС, женщины всесоюзно и всемирно знаменитой. А то бы пошла и выше. (Об Овчинниковой в советские времена писали многие отечественные и зарубежные газеты и журналы).

          А Илья, не имея высшего образования и не будучи честолюбцем и карьеристом, считал себя русским, а не якутом и был страшно недоволен "прилеп-ленной" ему "не его национальностью". (Илья, к глубокому прискорбию и сожалению Юрия Чувашова, погиб в молодом возрасте. Был раздавлен двумя автомашинами. Он находился между ними, пока они стояли, и копался в неисправном моторе. Второй автомобиль стоял на пригорке. Слетел с тормозов и смертенесуще накатил на стоящего к нему задом Илью).

          Менять национальность в документах на другую, по советским законам и правилам, было категорически запрещено. И де-юре нельзя. И де-факто не разрешается. С этим столкнулся, например, один из лучших друзей и однокурсник Юрия Чувашова по факультету журналистики Ленгосуниверситета Виктор Фламинг. С ним они даже на факультетских лекциях "резались" в портативные шахматы. Жили в одной и той же, 75-й, комнате общежития № 3 Ленгосуниверситета на 5-й линии, дом 56, Васильевского острова Ленинграда. Виктор был кандидатом в мастера спорта по шахматам, а Юрий  перворазрядником. По документам, Виктор Фламинг был немцем. И считал, будто сиё прискорбное обстоятельство из-за "отрыжек" и эха Великой Отечественной войны с немецким фашизмом закрывает ему все и всяческие возможности сделать карьеру и в журналистике, и в шахматах.

          Юрий Чувашов как-то сказал Виктору Фламингу:

       –  Витевич! (так он его по-приятельски называл, как и многие другие однокурсники, а сам Виктор именовал Юрия в шутку "Юреско" –  с намёком на румынского лидера "Чаушеску", фамилию коего Юрию Чувашову не раз "прилепляли" друзья, юморно обыгрывая созвучие "Чувашов" и "Чаушеску". Ребята в ту пору не знали, как плохо кончит Чаушеску. И не ведали, что Юрий Чувашов не кончит плохо никогда, поелику он – Планетарный и Мирозданческий Феномен, Реликт, Уникум, Раритет). –  Выкинь ты всю эту блажь из головы! На мой взгляд, не национальность определяет судьбу и карьеру человека, а личные способности и достоинства.

          По твоей логике, я не должен был бы даже и знаться с тобой, "немцем", так как уродился сыном фронтовика, инвалида Великой Отечественной войны 2-й группы Алексея Михайловича Чувашова. Ему немцы на фронте "впаяли" двенадцать минно-осколочных ранений. И один из осколков – вонзился прямо в сердце. Он у него там доселе торчит. И его нельзя извлекать: почти стопроцентная вероятность смерти при операции. Но, как видишь, мы с тобой дружим. И хорошо дружим. Брось ты все эти жуткие предрассудки. И гордись, что ты немец. Немцами были очень многие великие люди, известные всему миру. Этих гениев я люблю и чту: Гёте, Шиллера, Гейне, Канта, братьев Генриха и Томаса Маннов, Эриха Марию Ремарка и уйму других.

          Любил их и отец-фронтовик Юрия - Алексей Михайлович Чувашов, очень сильно пострадавший от собратьев по нации этих великих немцев. Захватчиков, гитлеровцев он ненавидел. И дрался с ними на войне с отчаянной храбростью, защищая свою большую Роину-Мать(СССР) и малую Родину, которой он считал Сибирь, Иркутскую область и Якутию.

         -Я горжусь, что я русский. Но будь я немцем, я гордился бы тем, что я немец! - наставлял малолетнего ещё сына Юру Алексей Михайлович. - Национальность, как и родителей, не выбирают. Она даётся по родословной и по духу, по мировоззрению, по состоянию души. На немцев у меня аллергии нет. На представителей других национальностей тоже. А фашистов я ненавижу и презираю. Немцы немцам рознь. Да и в любой нации люди разные. В том числе и в русской. Одни – Люди, другие – Нелюди.

         Своему другу Виктору Фламингу Юрий Чувашов присоветовал прочесть роман всемирно известного американского писателя Синклера Льюиса "Кингблад – потомок королей", воистину лечебное произведение, способное исцелить все националистичес-кие и расистские недуги и предрассудки.

         Увы, ни Юрий Чувашов ни Синклер Льюис Виктора Фламинга не переубедили. Он не смог преодолеть своего "национального бзика". Желание, стремление сменить национальность подогревались в нём странной, с точки зрения Юрия Чувашова, идеей-фикс и отторжением так называемой "немчуровости" (от пренебрежительно-осудительного русского слова "немчура").

                ***

         За годы своей жизни Юрий Чувашов, в жарких спорах с русскими националистами, много раз выступал против опасных, вредных, на его взгляд, явлений, определяемых им, применительно к антинемецким настроениям и проявлениям, как "немчурасовость", а в отношении к так называемым лицам кавказской национальности, как "кавказофобия". И говорил:

      –  Нет и быть не может национальных прегрешений. Есть грехи человеческие. Нет наций и национальностей плохих и хороших. Есть плохие и хорошие субъекты, персоны, особы, личности. Расизм, шовинизм, национализм, сегрегаторство, геноцидство и прочие мерзопакостные мизантропские непотребства и гнусь сотворяют не нации и национальности, а люди, точнее, недочеловеки или нелюди. Они – враги рода человеческого. Поганцы и пакостники. Гнуснюки! Причём тут национальности?

         Виктор Фламинг вместе с его матушкой, коя в "семейно-национальном вопросе" была его полной единомышленницей, тщательно исследовали собственную родословную и установили: на самом деле, они никакие не немцы, а голландцы.

         Обратились с официальным письмом в Верховный Совет СССР с просьбой исправить "национальную ошибку" и разрешить Виктору Фламингу сменить национальность –  с "немец" на "голландец". Получили твёрдый и жёсткий отказ.

        Впоследствии Виктор Фламинг женился на украинской дивчине, киевлянке Галине Пархоменко. Она жила в центре столицы Украины в Кияновском переулке, недалеко от Крещатика. В жестокой обиде на весь советский несправедливый строй и правящие сферы СССР, Виктор взял себе фамилию жены. А ведь его красивая фамилия Фламинг была самой что ни на есть шахматной. Как красиво и гордо звучало и писалось бы в мировой прессе: гроссмейстер Виктор Фламинг! Или: "Чемпионом мира по шахматам стал советский гроссмейстер Виктор Фламинг". Не стал Виктор ни гроссмейстером ни чемпионом мира. Наверное, обида и жизненные разочарования убивают талант. Националистические свойства - тоже.

        Илья, его сестра и Виктор стали жертвами "мудрой ленинской национальной политики" и, скорее всего, – ярыми антисоветчиками и антиленинцами. Однако сведениями об их антисоветской деятельности ни сам Юрий Чувашов, ни Чувашовские Круги не располагают. Видимо, антисоветизм и антиленинизм не вышел за пределы душ сей преизрядно разгневанной, раздосадованной и обиженной судьбой троицы. А Илья и вообще унёс их в могилу.

        Вокруг Алексея Трофимовича Тимшина кружились-хороводились очень многие люди. У него были бешеные связи, причём не только якутские, московские, но и всесоюзные. Он обзавёлся ими, работая много лет корреспондентом ТАСС по Якутии. И расширил значительно и сильно укрепил, будучи заведующим отделом культуры республиканской партийной газеты - после того, как "погорел" в театре. Не говоря уже о времени, прошедшем со дня выдвижения его жены  А. Я. Овчинниковой сначала на партийную, а потом на советскую работу. Будучи на высоких постах и должностях, она не раз отдыхала с мужем на юге, в элитно-привилегированных санаториях и здравницах ЦК КПСС, куда ездил только "избранный круг".

        Отдел культуры регулярно, раз в неделю, готовил Литературную Страницу. Она печаталась в самом "читабельном" – воскресном номере. Публиковались, наряду с рассказами, стихами и другими материалами местных авторов, произведения прозаиков, поэтов из всех Союзных и автономных республик СССР.

        Особенно часто наезжали в Якутию и присылали свои «опусы» московские литераторы. Многих их них «Социалистическая Якутия» в прямом и переносном смысле вывела в люди: они получили известность, набрали творческий багаж и капитал по графе-разряду биографии «где и когда печатался», получали гонорары, не раз пили с якутскими коллегами и журналистами «рюмку чаю» и «кое-что и всё подряд» – «на брудершафт». Например, в годы московских невзгод, непризнавательства и опалы здесь часто публиковался ныне широко известный русский поэт Николай Глазков, лично знакомый с Юрием Чувашовым, но из-за преждевременной своей смерти так и не узнавший, кто есть его «якутский русский друг» Юра Чувашов на самом деле.

        Нередко печатался в якутской газете и впоследствии знаменитый русский поэт Михаил Львов.

        Александру Яковлевну Овчинникову двинули на партийную работу, а с поста второго секретаря Якутского горкома КПСС она села в кресло 2-го человека в республике – Председателя Президиума Верховного Совета Якутской АССР. И без того давно уже непотопляемый Тимшин в тени и ореоле своей могущественной и знаменитой супруги, стал неуязвимо-неприкасаемым, чем вольготно и широко пользовался.

        Работал, как хотел и когда хотел. Ссориться и связываться с ним никто не решался. Все боялись.

        Как потом выяснилось, все его опасались, кроме ... Юрия Чувашова. Откуда Тимшину было знать «неформальные страницы биографии» безвестного, в скрытности и таинстве живущего Величайшего Русского Гения. Для него он просто был самым молодым сотрудником их газеты – со всеми вытекающими отсюда последствиями: мэтрством и менторством шефа, тонкими и хитрыми интригами, ловкими и опасными провокациями, подставами, удушением табачным дымом, которого на дух не выносил некурящий Юрий Чувашов и прочими «тимшинскими штучками-дрючками», вельми коварными и опасными.

         Рядом с Алексеем Трофимовичем – по факту «Неформальных Феноменальных Интеллектуально-Поисково-Творческих Достижений» сидел за соседним столом Величайший Первооткрыватель, Президент-Основатель двух Уникальных, Безаналоговых  Неформальных Альтернативных Академий Истинистических Наук, обладатель к тому времени более 10 неформальных докторских степеней, Дважды Академик Юрий Алексеевич Чувашов. И – так же, по «Должностному Неформальному Статусу», – Инициатор и Главный Координатор Неформальной Интеллектуально-Поисково-Творческой Организации «Ренессанс России». Человек со связями, о которых сам Тимшин и мечтать не мог.

        В тимшинском же снобистском понятии, рядом с ним и «под ним» сидел «неоперившийся желторотый журналист», «литературный раб», «подшефно-подопытный кролик-журналист», как называл в шутку всех молодых новичков в редакции местный остряк, заведующий отделом информации Валерий Тарутин, впоследствии переведённый – в знак особого отличия редактором – руководить отделом советского строительства.

        Особое отличие Валерия Тарутина было довольно оригинальным: он набил морду на редакционном гульбище, по пьянке, самому редактору Олегу Якимому, чего до него сделать никто не догадался. Ответственным назначением хитрый Якимов замял пьяный редакционный скандал и пресёк все сплетни и инсинуации. Будто ничего и не было. Злопыхатели и недоброжелатели Якимова от такого неожиданного кадрового финта его растерялись и замолкли. Инцидент был исчерпан. Олег Якимов получил славу оригинального и не злопамятного человека. Валерия Тарутина сочли баловнем судьбы.

        В наибольшей растерянности пребывал сам Валерий Тарутин. Якимова после того он, конечно, зауважал и долго и сильно жалел о своём проступке. С Юрием Чувашовым Валерий Тарутин подружился. Вместо перекуров, модных в редакциях всех газет, Валерий с Юрием набирали команду некурящих энтузиастов и гоняли в редакционном дворе в футбол в обеденные перерывы и после работы. Закопёрщиком всегда выступал Валера Татутин. 

        Валерий был мастером спорта по тяжелой атлетике и жизни без физкультуры себе не мыслил. Юрий в юности занимался одновременно восемью видами спорта. И они с Тарутиным быстро нашли общий язык и взаимопонимание. Юрия Чувашова, как магнитом тянуло к умным людям. А Валерию Тарутину ума было не занимать. Верности и точности его оценок и суждений удивлялись все. И сам Юрий Чувашов в том числе, а может, и в особенности. Впоследствии он сам и люди из его окружения не раз сравнивали Валерия Тарутина с Робертом Наскоковым из Центрального офиса "Делайна" – преуспевающей мобильной телефонной системы, одной из первых, по предложению Вероники Тайской взявшейся за раскрутку "Феномена Юрия Чувашова". Они были "два сапога пара" – особенно в части проницательности и предвидения.

        Валерий Тарутин, с глубоким прискорбием узнав о переводе из возглавляемого им отдела информации молодого сотрудника Юры Чувашова в отдел культуры к "старому волку" Тимшину, почертыхался немало: жалел о потере хорошего работника. Утешился только после назначения его, Валерия Тарутина, заведующим отделом советского строительства, более серьёзной "епархии", чем отдел информации. У того, кто руководил им, оклад был больше и имелись все шансы стать и быть членом редколлегии  газеты.

          Тарутин первым предупредил Юрия Чувашова: "Твой новый шеф не так прост, каким он кажется. Будь с ним предельно осторожен". Ничего плохого о нём Валерий говорить не стал. Не в его правилах было обливать грязью людей, даже того заслуживающих. Предостерёг и добавил: "Сам скоро узнаешь и поймёшь".

         У Алексея Трофимовича Тимшина одним из главных принципов был не "поживём - увидим!", а "пожуём - увидим!". Его смачное и многозначительное "пожуём", как быстро убедился Юрий Чувашов, явно относилось не к пище, а к людям. Старик оказался субъектом с двойным дном и каннибальскими наклонностями. Не в прямом, конечно, а в переносном смысле. Юрий Чувашов вскоре выяснил, какого необычного и коварного шефа послала ему судьба.

        "Тимшин сожрал за свою долгую жизнь очень многих людей! Держи с ним ухо востро!" - как-то, между делом и разговорами, предупредил Юрия старший товарищ по перу Владимир Александрович Николаев, прозванный за необщительность свою с коллегами "Молчун". Они втроём работали в одном кабинете: Тимшин, Николаев и Чувашов. Николаев несколько лет исполнял обязанности заведующего отделом советского строительства до назначения его руководителем Валерия Тарутина. Годами сидел с Тимшиным в одной комнате. Многого насмотрелся и наслушался.

         Владимир Николаев слыл опытным талантливым журналистом. Он был внештатным корреспондентом центральной профсоюзной газеты "Труд", где некоторые опубликованные материалы за его подписью признавались даже лучшими по итогам года.
 
        И в то же время он умудрился стать в редакции "Социалистической Якутии" одиозной и даже анекдотической личностью. Такую славу ему принесла одна из его публикаций в ходе советской избирательной кампании. Тогда было общепринятым в каждом трудовом коллективе выдвигать кандидатами в органы государственной власти всех, до единого, руководителей партии и правительства.

         Николаев был беспартийным и на предложения вступить в ряды КПСС вежливо отказывался. Причиной называл свою ещё недостаточную идейную зрелость. Из-за беспартийности его не могли утвердить заведующим отделом советского строительства и он годами руководил им с непрестижной приставкой и. о. То ли он обиделся на Систему, то ли у него случился заскок. Но в один прекрасный день из-за шумно скандальной  николаевской публикации доблестные и бдительные сотрудники Якутского республиканского Управления КГБ СССР конфисковали весь тираж газеты. В материале В. Николаева, в самый канун "всенародного праздника советской демократии" -выборов появившегося на страницах газеты "Социалистическая Якутия", содержался "крамольный момент" - строка: "Продавец положил на прилавок перед покупателями костюм и сказал: "Выбирайте!".

         Это было воспринято, как издевательский и прозрачный намёк на советскую избирательную систему, где всегда без какой-либо альтернативы избирали либо единственного кандидата по тому или иному округу или группу будущих народных избранников по единственному и тоже безальтернативному списку оных. Владимир Николаев  - чудом сохранил работу в газете, после публикации соответствующей
"поправки" о допущенной "по вине сотрудника редакции" опечатке. Но был немедленно освобождён от должности исполняющего обязанности заведующего отделом советского строительства. Заведующим этим отделом - уже без приставки "и. о." был назначен коммунист Валерий Тарутин.

         Та уникально-феноменальная история "с выбиранием костюма" сделала Владимира Николаева легендарным героем популярнейшего антисоветского анекдота.
Фразы типа "Вот вам костюм, - выбирайте!", "Выбирайте, хоть выбора нет!",
"Выбирайте: костюм хороший!", "Другого выбора нет!" стали крылатыми и смаковались остряками, как конфетки.

         Большую часть рабочего времени Алексей Трофимович проводил во встречах  и многочасовом трёпе со старыми знакомыми и приятелями. "Бойцы вспоминают минувшие дни, как вместе кого-то губили они" - так ёмко и точно (перефразируя великого поэта) можно было охарактеризовать знаменитые тимшинские кабинетные посиделки - в облаках жуткого табачного дыма, взрывах громкого хохота и странных для людей других поколений воспоминаний. Тимшин своим "человекопожирательством" откровенно и явно гордился.

         С особым удовольствием он вспоминал своё судительство в пресловутой трибунальной расстрельной "тройке". Удостоенный вместе с двумя другими верными сталинистами и бериистами права вершить людские судьбы по (как правило, ложным) доносам лояльных к режиму граждан, Тимшин хвастал: "Я , Юра, в составе "тройки" лично подвёл под расстрел 15 человек".

         Виноваты они были или нет, о том речи никогда не велось. Обстоятельство, видимо, было несущественным, и в расчёт не принималось. Какая разница - виноваты или нет. Главное, что их шлёпнули, и этим "судьбовершисты", долбанутые по мозгам кувардой культа личности Сталина, до конца своих дней гордились.

         "Параноическая патология!". Вождь-тиран, "отец народов", по диагнозу, поставленному великим учёным-медиком академиком Бехтеревым, страдающий паранойей, заражал её вирусами миллионы своих подданных. Новые времена зловещий синдром истребительства не излечивали. За погубительство людей в 37-м году и в похожие на него лета, в СССР никого, кроме одного, растрелянного по приказу Никиты Хрущёва, Лаврентия Берии и выкинутого из мавзолея Сталина, публично не наказали. Все подручные убийц-негодяев, мучители и пытатели людей, убийцы, душегубы остались при высоких должностях, при погонах, званиях, должностях, наградах, лаврах, хороших пенсиях в звании заслуженных людей и ветеранов.

        Свора засекреченных мерзавцев и подонков жила-поживала, добра наживала, пока не сыграла в ящик. Иными словами, негодяи-душегубы наслаждались жизнью и заработанными человекоистребительством благами до самой смерти.

        Видимо, по представлениям Тимшина, молодой талантливый сотрудник Юрий Чувашов, будь на ту пору старое расстрельное время, очень даже подходил под расходную статью или вполне был годен к жертвоприношению на "людоедском тимшинском костре". Не зная, с каким Титаническим Гением он имеет дело, карличек Тимшин решил съесть Гиганта Юрия Чувашова быстро и с потрохами. Однако сразу же, при первой попытке, обломал об него зубы.

                ***

        В один из августовских дней Алексей Трофимович, со ссылкой на самого редактора газеты Олега Дмитриевича Якимова, дал своему подчинённому сотруднику отдела культуры Юрию Чувашову срочное и ответственное задание: сделать отчёт на две полосы (внутренний разворот) газеты с областного совещания педагогов - так называемого "августовского педсовета".

     -  Особое внимание, Юра, обрати на выступление главного докладчика. Содержание его доклада должно составить большую часть твоего материала. На выступления в прениях меньше всего внимания. Не это главное! - сказал, посоветовал Тимшин, отправляя молодого подчинённого на задание.

        "Странное напутствие дал мне мой любезный шеф! - подумал Юрий Чувашов, внимательно выслушав наставление Тимшина. - Он, что - думает, я вчера родился? Или газет никогда не читал? А может, запамятовал, не помнит, как я именно в августе несколько лет назад проходил здесь, в газете "Социалистическая Якутия" месячную практику и во время стажёрского дежурства в корректорской Якутской республиканской типографии на выпуске номера читал на её страницах отчёт с августовского республиканского "педсовета" того года. И прекрасно помню, как он выглядел и как был сделан!

         Насколько я знаю, в подобных случаях, как правило, полностью публикуется доклад. Его в редакцию представляют либо официально, то есть, помимо посылаемого на мероприятие корреспондента газеты, либо он сам запрашивает копию доклада и приносит её в редакцию. А задача сотрудника редакции газеты  как раз и заключается в том, чтобы зафиксировать весь ход обсуждения докладов, либо основные моменты выступлений в прениях. Плюс к этому дать свои комментарии или "кулуарные" интервью с участниками совещания. С теми, которые выступили. То есть, с людьми, житьём довольными. И с теми, кому не дали слово. Значит, с недовольными. Для объективного показа ситуации на педагогическом фронте. Что-то тут не то!

         Похоже, мой прожжённый и весьма искушённый в интригах шефище решил сыграть со мною злую шутку. Любопытно, зачем ему это надо? Вот уж интересный вариант и по-, и не по-Маяковскому: "Если на небе зажигаются звёзды, значит это кому-нибудь нужно". Неужели думает, меня "под него" подсадили с идеей турнуть его на пенсию, и заменить "достойной сменой"? Решил пришить мне ярлык непутёвого журналиста и неперспективного на выдвижение кадра? Смешно! Я же беспартийный! А не членов КПСС на руководящие должности, в том числе и на места заведующих отделами, не назначают. По этой причине наш сосед по кабинету Владимир Николаев много лет ведёт отдел советского строительства в малопочтенном и незавидном статусе "и. о.".

         Или старик проделывает такие штучки-дрючки, что называется "из любви к искусству"? Как бы то ни было, ухо надо держать востро! Мне плевать на то, чем руководствуется провокатор. Главное, чтобы провокация сорвалась".

         И Юрий, заподозрив неладное, а конкретно, почуяв подлянку со стороны падкого на подобные шуточки и подставы шефа, решил сделать двойную работу. На случай, если в редакцию никто не представит текст доклада, он его внимательно выслушал и практически вписал в свои блокноты. (Шеф с его связями и возможностями вполне мог позаботиться о том, чтобы текст доклада не попал ни в редакцию, ни самому Юрию Чувашову). Полностью законспектировал все выступления в прениях и взял несколько интервью в перерывах и после окончания обсуждения.

         На то, чтобы написать отчёт на две полосы такой же, как центральная "Правда", крупноформатной газеты "Социалистическая Якутия" у Юрия Чувашова оставался поздний вечер, вся (увы, только одна ночь!) и рабочее время следующего за нею дня с 9.00 до 12.00. Точнее, до 11.30. Потому что материал должен был ещё успеть прочесть и завизировать, как заведующий отделом культуры, сам Алексей Трофимович Тимшин. А 12.00 - крайний срок ежедневной сдачи подготовленных к публикации произведений журналистов в секретариат редакции. Там определяли, годны они к напечатанию или нет. Нуждаются ли в доработке или в переделке.

         В секретариате судьбу материала сначала решал заместитель ответственного секретаря редакции - талантливый, грамотный якутский интеллигент - Николай Степанович Константинов (фамилию его точно не помню, может, он и не Константинов вовсе!). А затем и сам ответственный секретарь Эдуард Михайлович Рыбаковский. Эдуард Михайлович в последние годы работы Юрия Чувашова был переведён в заведующие новым отделом редакции и занимался, в основном, одной только перспективной для Якутии отраслью - нефтегазразведкой. "Видимо, потянуло умного, расчётливого еврея Рыбаковского на "синекурную романтику", - высказался один из остряков редакции, имя коего не сохранено историей.

          Некоторые посчитали, что Рыбаковского просто-напросто турнули с должности ответственного секретаря. И жестоко ошиблись! Эдуард Михайлович, ушёл на это понижение чисто из творческих соображений. Решил подострить своё перо. Что у него очень даже неплохо получалось. И он очень далеко смотрел вперёд. Рыбаковский убил и второго зайца: доказал редактору Олегу Дмитриевичу Якимову, что совсем не метит на его место. Обычно таких "хороших людей" и рекомендуют на своё место, идя на повышение. Или их назначают вышестоящие инстанции. Как выяснилось через несколько лет, Рыбаковский на место первого лица в газете метил и ещё как метил! Ибо в демократические, постсоветские времена стал вместо Якимова главным редактором "родной газеты".

          В 2008 году, когда Юрий Чувашов на два с половиной месяца (в октябре-декабре) приезжал в Якутию по наследственным делам, Эдуард Рыбаковский уже жил и работал в Москве, а редактором этой же газеты, получившей новое название "Республика Саха" и переименованной затем в газету "Якутия" стал "местный кадр" В. Фёдоров.

          С ответственным секретарём Эдуардом Рыбаковским у сотрудника отдела культуры Юрия Чувашова был один очень пикантный рабочий момент. Как-то, одним и тем же летом, в Якутию приехали почти одновременно на гастроли Воронежский вокально-инструментальный ансамбль русской песни и довольно уже известный к тому времени в Союзе ССР певец Иосиф Кобзон. Воронежские ребята чуть ли не в день приезда пожаловали в отдел культуры республиканской партийной газеты.

          Познакомились с Юрием Чувашовым, де-факто сидевшим тогда на месте заведующего отделом, а де-юре (и де-факто тоже!) на зарплате рядового литературного сотрудника с окладом 100 рублей в месяц. Воронежцы рассказали о себе и своём коллективе, пригласили всю редакцию на свои концерты. Юрия Чувашова - персонально, потому что он им очень понравился. Юрий на концерте побывал. Артисты оказались, что надо. И на страницах за подписью "Ю. Чувашов" появился крупный материал о воронежском фольклорном вокально-инструментальном ансамбле.

          Буквально через несколько дней в Якутию нагрянул Иосиф Кобзон. И некоторые жители республики, включая ряд сотрудников редакции, почему-то решили, что это для Якутии великое событие. Видимо, под впечатлением известности Кобзона, под давлением уже складывавшегося к тому времени его артистического авторитета.

          Типичный синдром провинциализма! Юрий Чувашов, в отличие от многих, ни перед какими авторитетами никогда не преклонялся и не пресмыкался. К тому же, будучи местным, якутским уроженцем, уехал из Якутии в 14-летнем возрасте на постоянное место жительство во вполне цивильный Ярославль, а с 20-лет от роду поселился в Ленинграде и приехал работать в Якутию с берегов Невы. И Кобзона воспринимал отнюдь не великим артистом. А просто известным, но отнюдь ещё не всенародно любимым певцом, подающим надежды на нечто, может быть, большее. Таких в Советском Союзе было множество превеликое.

          Задание написать о пребывании Иосифа Кобзона в Якутской АССР и о его концертах и творчестве Юрий Чувашов получил от самого редактора Олега Дмитриевича Якимова. Встретился с командой Кобзона в стенах Русского театра, на сцене которого сравнительно молодой тогда ещё Иосиф Кобзон должен был выступать. Придя в театр, Юрий Чувашов столкнулся со спесивыми и хамоватыми "кобзонскими ребятами". Сначала его, как корреспондента республиканской газеты, не видя и не слыша, просто проигнорировали. Тогда "за Иосифом" или "за администратором Кобзона" послали. Юрий Чувашов "поднажал" на руководство театра, обеспечивающее концертную площадку.  Кобзоновского администратора к нему всё-таки вытащили. Не очень любезный, заносчивый молодой человек заявил, что ему некогда разговаривать с журналистами.

         А Иосиф Кобзон-де и вообще не хочет с корреспондентом республиканской партийной газеты встречаться. При этом распорядитель кобзоновской команды явно дал понять: кто такой какой-то там молодой (по возрасту) корреспондент какой-то там местной, глубоко провинциальной газеты в какой-то тьмутараканной Якутии и кто такой Кобзон. То есть привёл глубоко контекстное сравнение в системе "кто есть кто". И лишь после того, как Юрий Чувашов спокойно заявил: "А не боится ли ваш Кобзон и не опасаетесь ли Вы сами, что где-нибудь, когда-нибудь какой-нибудь молодой журналист в одной из национальных республик, используя, например свои, неведомые опрометчивым и наглым заезжим артистам, бешеные связи, сделает так, что ни в одну республику, край и область им с гастрольным туром уже будет очень долго не попасть, в мозгу грубоватого собеседника что-то щёлкнуло. Видимо, "зажглась или мигнула пару раз красная лампочка".

         Кобзоновец ушёл совещаться с Кобзоном-шефом. Вышел и, как бы нехотя, скрепя сердце, пригласил Юрия Чувашова на сцену, где Кобзон в тот момент репетировался перед своим концертом.

         Известный артист встретил неизвестного ему Юрия Чувашова, как говорится, в штыки. Отчитал его за наглость. (Поистине - лучшая оборона - нападение). Грубо и хамовато распёк его за помехи в его важной артистической работе и чуть ли не за срыв репетиции. Бедолага певческая! Иосиф Кобзон и не подозревал, что сам он, по сравнению с Юрием Чувашовым, лишь жалкий и подающий кое-какие надежды "на вырост" пигмей! Пыжась и строя из себя вельми важную персону, он весьма нелестно прошёлся по редакции газеты "Социалистическая Якутия", дав понять, что для него эта провинциальная газетёнка ровным счётом ничего не значит.

         Тем не менее, опасаясь крупного скандала (газета, как никак орган Якутского Обкома КПСС, Верховного Совета ЯАССР и Совета Министров ЯАССР) и, возможно, трусливо предполагая, а вдруг за спиной газетного юнца и впрямь кто-то шибко важный стоит, Иосиф Кобзон соизволил отфутболить "настырного", "наглого" корреспондента к тому же самому своего администратору (по современным понятиям - к своему директору). Понятно, разговор между ним и журналистом получился очень кратким, сухим, сжатым, скомканным и неприязненным, поскольку Юрию не понравился оказанный его Родине - Якутии, его газете и ему самому "приём". "За Якутию и фирму было обидно!" - скажет он потом.

         За "честь фирмы" Юрий всегда стоял горой. И простить нагло-хамско-пренебрежительного отношения к своей родной газете Кобзону-снобу и его наглецам он никак не мог. И написал маленькую, весьма прохладненькую, фитюльку о кобзоновском прибытии в Якутию и концерте на сцене Русского театра.

         Друг Юрия Чувашова Валерий Тарутин, к тому времени руководитель отдела советского строительства редакции газеты "Социалистическая Якутия", узнав от него о неприятном эпизоде с Кобзоном, в редакционных кулуарах с язвительным смехом публично констатировал:

      -  Ты знаешь, Юра, почему Кобзон и его шобла вели себя так? Они тебя за якута приняли! Если бы эти идиоты знали, кто перед ними нарисовался, они перед тобой на брюхе бы ползали и задницу тебе лизали! А если бы вместо тебя был другой журналист, например, какой-нибудь скандалист, он бы просто-напросто позвонил в Обком партии, дошёл бы до самого первого секретаря Якутского Обкома КПСС Гавриила Иосифовича Чиряева, члена ЦК КПСС или до той же Александры Яковлевны Овчинниковой, жены твоего шефа Тимшина и Председателя Президиума Верховного Совета ЯАССР, а ты их  лично знаешь и с ними втречался и имел дело. И этого Кобзона не приняла бы больше ни одна гастрольная и концертная сцена в СССР! В лучшем случае годами ездил бы, и то украдкой, по сельским клубам.

        Так что ты, Юрий, поступил по отношению к хамам этим похабным и позорным, как человек благородный и журналист с великой душой!" (Валерий Тарутин прозрачно намекал на "выход по жизни" Юрия Чувашова на самого Леонида Ильича Брежнева, Генерального секретаря ЦК КПСС , Председателя Президиума Верховного Совета СССР, на министра внутренних дел СССР Александра Владимировича Власова (бывшего 2-го серетаря Якутского Обкома партии) и на кой-какие другие "сумасшедшие связи" Юрия Чувашова).

         Едва заметочка была сдана в секретариат, Юрия Чувашова вызвал туда, к себе, Эдуард Рыбаковский. И отчитал Юрия за то, что он дал несколько дней назад огромный хвалебный и чуть ли не восторженный материал о воронежском ансамбле и закинул в секретариат крохотульную информашку о таком широко известном и талантливом певце, как Кобзон. И тогда Юрий Чувашов рассказал Рыбаковскому, как вели себя воронежцы и как обошёлся с представителем русской газеты в Якутии Иосиф Кобзон со своей группой. Особенно подчеркнул Юрий неуважительное отношение и мнения Кобзона и кобзоновцев к и о "нашей родной с Вами, Эдуард Михайлович, газете".

         Рыбаковскому после этого нечем было крыть. Но смотрел он на Юрия очень косо. Лицо у него было кислое. Вероятно, подозревал молодого русского человека в яром антисемитизме: о малоизвестных русских артистах пишет много и хорошо, а об евреях - даёт несколько нейтральных строчек. Рыбаковский, дезориентированный чисто русскими чертами лица Юрия Чувашова и его курносым, "гагаринским" носом, не знал, что у того  по материнской линии - славная еврейская родова, коей может позавидовать любой еврей! Показательный пример националистического идиотизма и кретинизма и их вредоносности! Ежу понятно: национальности здесь ни при чём. Всё дело в человеческих качествах. Если ты скотина, подонок, хам и наглец, то твоя или чья-то там национальность к свойствам говённой твоей натуры не имеет никакого отношения! Будь человеком!

         Но вёрнёмся к тимшинской пигмейской провокации против титанического гения Юрия Чувашова. Задал Алексей Трофимович Юрию Чувашову жару! Задача не из лёгких. А если учесть более чем странное задание шефа, то для подстраховки и во избежание своего организационно-творческого фиаско по злой воле коварного начальника, у Юрия не было иного выхода, как только делать два разных варианта. То есть выполнять в катастрофически сжатое время двойную работу. Вот когда ему по-настоящему пригодилась его прогрессивная и редкая для советской  журналистики начала 70-х годов ХХ века способность писать сразу набело, причём не от руки, а сразу самому - на пишущей машинке, делая таким образом готовый к сдаче материал.

         Божий дар - владение словом и наличие "слога", как характеризуют одарённость настоящих журналистов на профессиональном сленге, вкупе с умением самому печатать собственные материалы, не нуждающиеся при этом ни в какой правке, стали для Юрия Чувашова в столько сложной и драматичной ситуации просто спасительными. В 11-30 на другой день Юрий положил на стол буквально дёргающегося от нетерпения шефа готовый материал - сделанный в ключе и духе наказов Тимшина.

         Даже не дочитав его до конца, Тимшин убедился: его молодой подчинённый
"клюнул" на подставу, в точности и чуть ли не пунктуально последовал его руководительским "ценным указаниям". Картинно повернувшись к Юрию лицом (а сидели они за своими письменными рабочими столами боком друг к другу), Тимшин металлическим суровым голосом отчеканил:

      -  Юра! Ты не выполнил очень важное задание редакции! И теперь разразится страшный скандал. Твой материал в таком виде, как ты его сделал, не может быть опубликован в нашей газете, потому что писать его надо было совсем не так. Ты сосредоточил всё внимание на докладе, а его нам прислали в редакцию, и он будет у нас печататься полностью. Твоей задачей было сосредоточить всё внимание на прениях, то есть на обсуждении доклада и на комментариях твоих собственных и мнениях участников "августовского педсовета". Теперь получается, что наши коллеги из газеты "Кыым" на якутском языке, с которыми мы остро конкурируем в оперативности и в качестве материалов, завтра посрамят и опозорят нас.

         У них выйдет вовремя, оперативно и, поверь мне, очень мастерски сделанный отчёт с республиканского августовского совещания учителей. А  на страницах нашей газеты ничего не будет, так как один доклад в таких случаях не публикуется. Тебя для того и посылали на сиё мероприятие, чтобы дать добротную, квалифицированную публикацию о нём. С упором – на прения по докладу и на мнения о нём и обстановке на "педагогическом фронте" компетентных людей, так свирепо- нагло и ни за что отчитал молодого "простачка" интриган-заведующий.
       
        Тимшин торжествовал. И явно закайфовал. Грозно насупив свои густые седые брови, продолжил чтение чувашовского отчёта. Он едва не подскакивал на стуле, и у него, видимо, очень чесались руки (схватить листки с материалом Юрия Чувашова) и сильно зудели подошвы ног - побыстрее рвануть к редактору и доложить ему о полном фиаско "молодого талантливого и подававшего очень большие надежды" сотрудника.

        Для приличия, конечно, надо было дочитать "некондиционный опус" Юрия Чувашова до конца, что Тимшин и поспешно сделал.

        А Юрий Чувашов, со спокойненькой улыбочкой, обратился к шефу:

     -  Алексей Трофимович! Меня очень удивил такой Ваш отзыв о моём материале. Я сделал его в строгом соответствии с Вашими "инструкциями", если это понятие подходит к тому, о чём Вы мне позавчера говорили, меня напутствуя и наставляя "на путь истинный". Вы же сами поставили передо мной задачу сделать материал именно так.

        Тимшин резко повернулся грудью к Юрию Чувашову и ещё более металлическим голосом, чем прежде, заявил:

     -  Юра! Ты меня неправильно понял! Я тебе ставил прямо противоположную задачу!"

        К этому моменту он уже дочитал отпечатанное Юрием до конца, вскочил со стула и рванулся к выходу - к редактору. Докладывать. На лице его красовалось поистине сатанинское торжество. Глаза горели мстительным, чуть ли не жёлтым дьявольско-вампирским огнём. Губы змеились в злобной усмешке. Юрию Чувашову показалось, ну, сейчас старик, в порыве злобных чувств, ненароком проглотит горячую сигарету и обожжёт себе ею внутренности. Так ходил ходуном его кривящийся рот.

        Тимшин дрожал и подёргивался от нетерпёжки, словно его прихватила лихорадка или начинался нервный припадок. При этом он сверлил Юрия взглядом, видимо, ища на его лице следы расстройства. Дабы получить удовольствие от плачевного его вида. И недоумённо замер у дверей, поражённый полным спокойствием и чуть ли не радостной улыбкой "влетевшего в крупную неприятность" хвалёного молодого дарования.

     -  К Вашему огромному сожалению, уважаемый Алексей Трофимович, я Вас очень даже хорошо вчера понял. И поэтому сделал два варианта. Один - такой, какой Вы хотели. А другой - такой, какой нужно. Вот он у меня во внутреннем кармане пиджака! - Юрий Чувашов выразительно похлопал себя по левой стороне груди.

        Тимшин опешил. На минуту застыл. Растерялся, не зная, куда направить стопы - обратно к своему стулу или на выход, к кабинету редактора О. Д. Якимова.

        А Юрий Чувашов смотрел на него и по-прежнему улыбался. В день, когда шеф давал ему своё дикое провокационное задание, Юрий тайком от него успел нажать на кнопку диктофона, и весь его вчерашний разговор, с подробными "указаниями" шефа был у него записан.

        У Юрия очень чесались руки, выхватить разоблачительно-обличительный диктофон из ящика стола и прокрутить запись Тимшину. Но остановила душевная доброта и накрепко заложенное в нём его родителями и педагогами Ярославских школ-интернатов № 10 и № 6 уважение к старшим по возрасту, какими бы они людьми не были. А кроме того, Юрий понимал, выкинь он сейчас столь неожиданный для престарелого Тимшина фортель, того может немедленно хватить инфаркт или инсульт. Иди два "кондрата" сразу. И на душу ляжет тяжкий грех, равнозначный убийству.

        Подобным способом можно физически устранить любого подлеца и интригана. В жизни это называется "вернуть собаку к её блевотине". Подобная умная контр-интрига несёт в себе столь чудовищно разрушительный элемент неожиданности, что практически никакой из негодяев, подлецов и провокаторов не сможет остаться невредимым. Он становится жертвой собственных интриг. И психологически его личное фиаско на фоне ожидания собственного торжества и наслаждения становится смертельным номером.

           И, может быть, к очень великому несчастью и сожалению всего человечества, благородные умные люди, из-за своей порядочности и гуманности, не применяют такой простой и эффективный способ уничтожения мерзавцев и гнусняков. Но, возможно, придут к сему верному способу самозащиты и очистки общества от сквернецов, когда те их доведут и достанут, допекут окончательно. И то будет Торжеством Справедливости. Ибо слишком многих нормальных и хороших людей преждевременно ушло из жизни по вине негодяев, подлецов, мерзавцев и интриганов. Ведь в Библии сказано: "Око за око, зуб за зуб!". Правильней было не церемониться с теми, кто заслужил немедленной кары и вышвыривания из жизни. Паршивая овца всё стадо портит!

          Не желая тимшинских похорон, Юрий Чувашов отвёл глаза от испытующего взора своего попавшего впросак начальника. И тот с превеликим облегчением и радостью пришёл к выводу: молодой сотрудник попросту блефует, и никакого второго варианта у него нет и быть не может. Он ведь его ему не предъявляет. К тому же, по убеждению Тимшина, за такое короткое время подготовить два громадных по объему материала было физически невозможно. И шеф Юрия заторопился к редактору.

          Через несколько долгих минут Тимшин вернулся без материала (оригинала) Юрия Чувашова и кошачьей поступью прошёл к своему рабочему месту. Хотя крадучись идти не было никакой необходимости. Старик был настороже и наизготовке. Юрий понял: коварный и подлый старик ждёт, когда его "подынтрижного" возьмут в оборот и отсношают по полной программе на редакторском ковре. Едва Тимшин сел на стул, раздался звонок по местному телефону. Тимшин всегда первым хватал телефонную трубку на своём столе. Телефоны его и Юрия были запараллелены. На сей раз он стоически придержал руку. Знал, подлец, что звонят "по душу" Юрия Чувашова.

         Юрий взял трубку и услышал голос секретарши, прекрасной, доброй и очень профессионально работающей якутской девушки по имени Венера:

      -  Юрий Алексеевич! Это Венера. Вас вызывает к себе в кабинет редактор!

         Якимов налетел на Юрия, что называется, сходу.

      -  Поверить не могу, Юрий Алексеевич: Вы не справились с редакционным заданием! Что случилось? Как такое могло произойти с Вами, надёжным доселе и очень способным сотрудником? Мы на Вас большие виды имели. Подумывали о приёме Вас в партию, о Вашем идейном, профессиональном и карьерном росте. И вот те на-те! Облом! Конфуз! Провал! - Олег Дмитриевич поднял со своего стола материал Юрия Чувашова и потряс им в воздухе.

Юрий со смехом рассказал редактору, как было дело. Вынул из кармана пиджака второй, основной и нужный вариант и протянул его редактору. Тот внимательно, без комментариев, прочитал его. И откинулся на спинку своего начальственного кресла, несколько раз крутанув шеей. То ли у Олега Дмитриевича были слишком туги воротнички рубашек, то ли он страдал "синдромом капитана Овечкина" из кинотрилогии о Неуловимых Мстителях. В редакции ему дали кличку "наш Овечкин-Джигарханян".

      -  Блестящий материал! Что ж Вы сразу-то его Тимшину не дали?

      -  Олег Дмитриевич! А как бы Вы сами на моём месте поступили при таком интересном раскладе? Представьте себе, я кладу Алексею Трофимовичу на стол этот самый одобренный Вами вариант. А он, прочитав его, мне заворачивает или, что ещё хуже, рвёт и выбрасывает в корзину и заявляет, что я не выполнил его "ценных указаний". Мне ничего не оставалось бы делать, как вытащить из кармана тот, что лежал уже перед моим приходом к Вам на Вашем столе. Он бы с ним ринулся к Вам - после коварного своего прочтения, разумеется. И что бы мне тогда оставалось де-лать? Как отплёвываться? И как отмываться? Писать заявление на увольнение по моему, а на самом деле, по Вашему собственному желанию?

         Редактор рассмеялся.

      -  Подозреваю, именно так бы и случилось. Я не имею в виду никакого увольнения, Об этом не могло быть и речи! А вот что касается Вашего "милого"
шефа ... Он, Тимшин наш, на такие фортели способен. Я его намного больше, чем Вы, знаю, да и наслышан о его так называемых "тимшинских хохмах", хотя они и не хохмы вовсе. Вот что, Юрий Алексеевич. Оставляйте второй вариант у меня. Ни Тимшин, ни секретариат его читать не будут. Я его сам лично завизирую. Моя рука - последняя. А в данном случае, парадокс! - ещё и первая! Но в досыл, как мы хотели, посылать Ваш крупный и очень толковый отчёт не буду. Он выйдет в свет не завтра, а послезавтра. Согласны?

         Юрий не возражал. Но кое-что решил редактору высказать.

       -  С тимшинскими подлянкохохмами нам с Вами, Олег Дмитриевич, похоже, всё ясно. А вот как быть со скандальной ситуацией, что кыымовцы, то бишь искровцы, нас уели. Они-то опубликуют свой отчёт уже завтра.

       -  Не берите в голову, Юрий Алексеевич! Это уже не Ваша проблема. Пусть наши якутские друзья-коллеги и соперники порадуются, что нас обскакали на вороных. Мы столько раз уже навставляли им в творческие их задницы фитилей, что мне, хотите верьте, хотите нет, давно очень хочется, чтоб и на их улице, наконец, был праздник. Пусть порадуются и поторжествуют. Мы отыграемся на чём-нибудь другом! Да, собственно, даже вот на этом самом Вашем материале уже и отыграемся. В смысле качества работы и новых творческих подходов.

          Скажу честно, за всю долгую историю газет в Якутии не было таких блестящих отчётов. Так что, у кыымовских ребят на другой же день после их успеха будет хорошая возможность сравнить, кто лучше сработал по мастерству и уровню исполнения. Идите к себе и, как ни в чём ни бывало, работайте. Тимшина я беру на себя. Спасибо, что не сделали меня председателем похоронной комиссии и главным официальным дежурным у гроба Тимшина! Правильно поступили, не нанеся Тимшину разящего контр-удара. Он, пожалуй, мог сыграть от него в ящик! Поелику уж никак не ожидал ничего подобного от молодого и неопытного, по его мнению, журналиста. И понятия не имел о вашей суперпрогрессивной и высокоэффективной в смысле быстроты и оперативности системы работы. Вы ещё раз доказали, что являетесь для нашей редакции очень ценным и перспективным сотрудником. Так держать, журналист Юрий Чувашов!

         Олег Дмитриевич, теперь почему-то очень довольный и весёлый, пожал Юрию руку и пожелал дальнейших творческих успехов. Видимо, в своё время Тимшин чем-то крепко насолил и ему самому и не только ему, и  вот, наконец-то, нарвался. Самый молодой по возрасту и по времени работы в редакции сотрудник тонко и умно в пух и прах разбил интригу многоопытного в делишках подлых шефа и отмстил таким образом матёрому интригану-ветерану за всех пострадавших от того за долгие годы многих коллег. 

                (Продолжение главы следует.  К. И.):

 (Вставить фрагменты и куски о написании Тимшином разгромной статьи по Русскому Театру после «восторженных рецензий» Юрия Чувашова и скандал вокруг этого – с публикацией в газете ЦК КПСС «Советская Культура» статьи М. Фрида «Театр у полярного круга». Вспомнить Тимшинскую тонкую уловку со званием «заслуженный работник культуры республики. Объяснить, почему родилась фраза Тимшина: «У тебя – мёртвая еврейская хватка!». Провокационное предложение Тимшина уступить Юрию Чувашову своё завотдельское место. Юрий отказался. Согласился зав. Отделом писем Виктор Журавлёв. Тимшинское недовольство этим, хотя сам же ему и предлагал. История с поэтессой Риммой Щировой, оказавшейся родной сестрой одноклассницы Юрия Чувашова Светланы Щировой. Творческое соревнование журналистов «Социалистической Якутии». Блистательная победа Юрия Чувашова – при подведении итогов по балльной системе).