Чемоданное настроение

                ЧЕМОДАННОЕ НАСТРОЕНИЕ

                - Как бы я хотела стать твоим чемоданом!-
                воскликнула знакомая, узнав, что на пересадке мой
                багаж по ошибке отправили во Флоренцию.


        Это про меня, видавшего виды и задаром скатавшего в Италию. Впрочем, разлука с хозяином была недолгой, отчего воссоединение оказалось не менее радостным. Хотя много ли они знают о нашей жизни?!

        А случилось вот что: в суматохе амстердамского аэропорта меня на пересадке спихнули не на тот транспортер. Я понял, что в хозяйские руки попаду не скоро. Впрочем, во Флоренции быстро спохватились и без проволочек отправили обратно в Амстердам. Жаль, не успел пообщаться насчет достопримечательностей с кем-либо из местных – их быстро разобрали.

        В Амстердаме из-за сбоя в главном компьютере нас, прибывших с разных рейсов, сбросили в общую кучу в плохо освещенном отсеке склада. На меня напирал матово-кожаный сосед в черном, который  наверняка принадлежал какому-нибудь биржевому игроку. Из-за него  выглядывала подруга по несчастью из прочного пластика в бледно-сиреневом  - скорее всего от романтической дамочки в возрасте. Она выглядела уставшей и растерянной и была явно удручена. С опаской оглядываясь по сторонам, она наткнулась на мой дежурный синий наряд из плотной синтетики. Вряд ли это может привлечь внимание такой утонченной особы, -подумал я, - скорее ее заинтересует этот стоящий между нами толстяк побогаче. Скользнув взглядом, она стала рассматривать соседа, но потом вернулась ко мне и пристально посмотрела. Вдруг ее глаза засветились надеждой, и она шепнула, что нам нужно держаться вместе. Я утвердительно кивнул и подумал, не по пути ли нам? Попытался приподняться, чтобы получше разглядеть ее багажную бирку, которая выглядывала из-за широкой фигуры в коже, но тщетно. Заметив это, незнакомка слегка улыбнулась и сделала то же самое, но моя была повернута другой стороной и она не стала повторять попытку.
       
        - Вам куда? – пронзительным шепотом спросил я, пытаясь прорваться через завесу разнообразных звуков, издаваемых задремавшим соседом.
        - На Лазурный Берег, - почти извиняющимся тоном ответила она.
        - Жаль, а мне в Киев. Рад за Вас: сейчас на море уже тепло, все в цвету, правда, вода еще прохладная. Вы на отдых?
        - Моя госпожа собралась в гости к старинному другу. Когда-то в детстве они жили по соседству и вместе играли, ходили в одну школу. Кажется, она - его первая любовь, но, как водится, ничего из этого не вышло. Теперь он вдовец, у него взрослые дети, а она так никогда и не была замужем. Как ей, должно быть, некомфортно в зимней одежде – мы ведь летели из Монреаля. У нас там еще зима.
        - А я за своего беспокоюсь. Он летел в спортивном, а все деловое вплоть до галстуков упаковал в багаж. Завтра открытие конференции и правительственный прием, а я здесь застрял. С галстуками осечки уже были, но это его ничему не научило. Считает, что свою негативную статистику исчерпал и повторение маловероятно, а потому не возит их в ручной клади. Помнится, в глухой китайской провинции он с ног сбился, чтобы найти хоть что-нибудь подходящее – там все уходит на экспорт. Что с него возьмешь – ученый да еще теоретик. Надеюсь, что хоть сразу сообразил заявить о моей пропаже. Я ведь тогда из-за него так испереживался - меня все никак не могли опознать, а он ведь такой беспомощный.
       
        - Вы, вероятно, много ездите? – задумчиво спросила она.
        - Да, достаточно. С моим хозяином не соскучишься. А Вы?
        - Собственно говоря, это мой первый дальний вояж. Целый год простояла в витрине дорогого универмага на улице Сен-Катрин. Вы хорошо знаете Монреаль? Это в самом центре. Летом страшно жарко, а зимой дрожишь от холода. Перед Рождеством в распродажу моя госпожа меня высмотрела, и, наконец, я обрела покой. Она такая милая, заботливая.
        - А чем занимается, если не секрет?
        - Она работает в банке, а еще пишет дамские романы. Думаю, неплохие, потому что мы с ней летали к известному издателю в Нью-Йорк, и он заинтересовался. Я, конечно, краем уха кое-что слышала из своей кладовки: однажды она обсуждала сюжет последней книги со своей школьной подругой, а еще зачитывала кому-то некоторые места по телефону. Хотелось, чтобы у нее все сложилось с ее старым другом. Она ведь не могла его забыть все эти годы и всем отказывала. Поскорее бы до нее добраться.
        - Да, невесело. Надеюсь, она уже Вас хватилась, и за Вами скоро придут. Хотя, мне не хотелось бы так быстро с Вами расстаться.

        Она опустила глаза, и тут дверь со скрежетом отворилась. Двое в униформе с фонарями стали сличать бирки. У меня екнуло сердце. Она вся сжалась в ожидании неминуемой развязки. Вынесли с полдюжины наших собратьев из дальнего угла, и в последний момент подхватили напыщенного соседа, неосторожно подпихнув меня, демократа, в сторону новой знакомой. Дверь закрылась, и можно было перевести дух. Теперь мы стояли гораздо ближе, и я не мог на нее насмотреться: она была такой элегантной и загадочной, ей так шла завязанная бантиком на ручке белая ленточка. Сам я, купленный хозяином по случаю в соседнем универсаме, имел весьма потрепанный вид, к тому же несколько раз крест-накрест перемотан узким скотчем, а по нему бегущей строкой всего одно слово, но какое: Флоренция, Флоренция, Флоренция… И не поймешь: то ли партизан в пулеметных лентах, то ли весь в бинтах тяжелораненый боец, или, может, жертва кровожадных бандитов. Про протез лучше помалкивать – совсем недавно заменили колесико. Изображать из себя аристократа – напрасный труд. Я был весь как на ладони.      

        - Как Вы красивы, - с большим чувством весьма искренне прошептал я.
        - А Вы такой экзотичный, - после паузы промолвила она с бархатным оттенком в голосе. – Вы и вправду были в Италии? Как я Вам завидую. Расскажите что-нибудь. 
        - В этот раз я кроме аэропорта ничего не видел. Помню только бездонное синее небо и ласковое дуновение теплого ветра, воздух, напоенный запахом цветения. Склад был, конечно, посветлее, но я там не задержался - меня быстро выловили и отправили обратно сюда. Но несколько лет назад, когда мы с хозяином летали на конгресс в Венецию, удалось кое-что посмотреть. От аэропорта до города добирались автобусом-экспрессом. Меня поместили у самой дверцы люка и в небольшую щелку видны были тростниковые плавни, потом пошли аккуратно размеченные поля с посадками овощей и зелени. Привезли нас на привокзальную площадь, к самой воде. Шум, гвалт, суета, все куда-то спешат. До гостиницы плыли на катере с ревущим мотором. Рулил крепкого сложения пожилой абориген с загорелым обветренным лицом и в белой шляпе с черными ленточками. Они развевались на ветру, похожие на птиц, которые рвутся из клетки. По сторонам проплывали старинные палаццо, по виду давно заброшенные. Притормозили у крошечного причала перед мрачным, покрытым плесенью дворцом. Сошедшую на берег солидную пожилую пару встречал мужчина среднего возраста, возможно, управляющий, подхвативший их серебристого металла чемодан.       

        Потом мы вырвались на простор Большого Канала. Шум города становился все сильнее и разнообразнее. И вот мимо нас проплывает широкая набережная с двумя колоннами, на одной – крылатый лев. На нее выходила просторная площадь с толпами нарядной восторженной публики. На другом конце высился помпезный собор. Сан-Марко! – с надрывом выкрикнул наш возница, и все радостно закивали. На берегу влюбленная пара с рюкзачками и красным чемоданчиком на колесиках аппетитно поглощала разноцветное мороженое. После мрачной тюрьмы вскоре свернули в маленький канал. Далеко позади сзади успел разглядеть монастырь с высокой красной колокольней. На корме было тесно и плохо видно. Выгрузились перед горбатым мостиком у самого входа в отель. Канал совсем узкий, высокие здания по обеим сторонам не оставляли жарким лучам солнца никакого шанса проникнуть в широко открытые окна. Служащий отеля - он же владелец - был приветлив, но заметно смущен: пожилой американец разболелся, и наш номер занят. Есть покои в цокольном этаже, для личных гостей. Говоря это, он заговорщицки улыбнулся. Мой хозяин без колебаний согласился, и меня перенесли в закуток за шторой из тяжелой матовой ткани. Там на беломраморном полу я провел три дня и три ночи.

        По прибытии осмотрелся в полумраке: книжный шкаф со старинными фолиантами, в приземистом буфете - оловянная посуда. Прямо на полу стоял бронзовый бюст какого-то благородного господина, но лицо его было незнакомо. Утром, каждый раз после ухода хозяина, появлялась молодая итальянка, которая прибиралась, заправляла постель. Тогда она отодвигала штору, и я мог видеть наше временное жилье все целиком, затененное, прохладное: сводчатый потолок с росписью, обстановка -  позапрошлый век. Хозяину явно повезло: за такую экзотику можно смело брать двойную плату. Неожиданно мой взгляд споткнулся о торчащую из-за боковины буфета старую пыльную сумку огрубевшей кожи. Она не подавала никаких признаков жизни и вполне могла сойти за бутафорию. Может, поэтому я ее раньше не заметил. Странное создание пошевелилось и громко чихнуло. Извинившись, представилось местным старожилом.

        - Не обессудьте, если ночью во сне заговорю, больше по-испански. Днем я все время дремлю - постараюсь не мешать. Боюсь, что здесь обо мне уже все забыли, а я так верно служила.    
        - Какой ужас! - воскликнула новая знакомая, - в ее глазах читались и сострадание, и страх.
        - Да, вот такая наша жизнь… - мы немного помолчали, и я продолжил: 
        - Весь день я проводил в тишине и раздумьях. Проблемы были с ночным сном и не из-за соседки. По каналу, прямо под окном, до самого утра разъезжали гондолы с подвыпившими туристами. Гондольеры горланили что было мочи «Санта-Лючию» и другие местные хиты. Как на подбор все были без слуха и голоса, пели громко и противно, и почему-то с акцентом. Во время сборов соседка очнулась от дремы и торопливо попрощалась. Было заметно, что она расстроена.
        - Бедняжка, - с грустью в голосе произнесла прекрасная незнакомка. Мы оба глубоко вздохнули и обменялись понимающими взглядами. Потом я перешел к финалу:
        - Улетали мы поздно вечером. На катере меня со всех сторон заставили дюжими попутчиками, поэтому до самого автобуса я мог наблюдать только отблески вечерней иллюминации на усыпанном крупными звездами иссиня-черном небе. Когда нас перегружали в багажник автобуса, начался фейерверк, толпа вокруг радостно зашумела. Вот и вся моя Италия.

        - Как Вам повезло! Мне Ваших впечатлений хватило бы на полжизни, - задумчиво произнесла она. - И, вообще, чувствуется, что Вы добрый и мудрый. – Не скрою: мне, конечно, было приятно это слышать, тем более из уст такой привлекательной соседки.
        - А как Вам Нью-Йорк? – осторожно поинтересовался я.
        - Признаться, я мало что успела увидеть, но до сих пор не могу избавиться от неприятного осадка. И все из-за двух подозрительных соседей на прилете. День выдался непогожий, из-за сбоя в расписании возникла путаница с багажом, и чего я только не наслушалась от этих молодчиков. Для них как будто никто вокруг не существовал, и выражений они не выбирали. Не будь сбоку у одного глубокой царапины, их бы никак не различить: просто братья-близнецы. Их волновал лишь один вопрос: удастся ли проскочить через таможню. Боюсь, неспроста: от того, что без царапины - он стоял ближе ко мне - исходил какой-то странный запах, и он заметно больше нервничал. Они явно были сообщниками своего повелителя, который тоже не производил впечатления ходячей добродетели. Я его хорошо рассмотрела, проехав дважды мимо него на забитом до отказа транспортере: выловив один чемодан, он никак не мог обнаружить его напарника. Такой упитанный, с усиками и бегающим взглядом.

        Когда, наконец, моя хозяйка меня нашла, и мы проходили через таможню, я увидела, как таможенник изучал содержимое одного из тех соседей, его подельник, что с царапиной, жался к ногам повелителя. Вид у них был незавидный. Я мысленно превратилась в невидимку, и хозяйка ничего не заподозрила.

        Помню, что она взяла такси до гостиницы. Меня, конечно, положили в багажник, поэтому по дороге ничего не было видно. Пока мы выгружались и носильщик отеля переносил меня внутрь, я успела заметить нависающие над нами небоскребы, один был с остроконечной башенкой наверху. Номер был уютный, с современной мебелью, но из него ничего не видно - лишь серые стены домов с опущенными жалюзи на другой стороне улицы. Впрочем, пробыли мы там недолго. Обратно в аэропорт ехали в полном тумане. Боялись, что не вылетим.               

        - И как там теперь мой хозяин? Конечно, у него в Киеве есть знакомые. Может, хоть какой-нибудь пиджак на первое время подыщут. На нем джинсы - в их кругу вполне сойдет, а рубашку с галстуком и кое-что по мелочи придется купить.  Город он знает. Думаю, справится, а там и я подоспею, - успокоил я себя.
        - Какой Вы заботливый. Я вот тоже думаю о своей госпоже. Как я услышала, в первый же вечер они должны пойти в какой-то шикарный ресторан, а ее вечерний наряд у меня. Как она выйдет из такого затруднительного положения? Ну отчего мы не летаем? Были бы у меня крылья, перенеслась бы через горы и равнины и очутилась бы рядом с ней.
        - Так ведь и люди не летают, разве что во сне или в мыслях, и то не каждый. В некотором смысле мы, конечно, все летаем, вроде моего хозяина или Вашей госпожи, нас с Вами, но не сами же – везут нас. Суета сует, а не полет – такая скука. Представляю, какой переполох, что у птиц, что у людей, вызвал бы летящий по небу чемодан, хоть и такой элегантный как Вы!
        - А Вы еще и шутник! - засмеялась она, – право, с Вами не соскучишься.

        Дверь склада опять со скрипом распахнулась, и носильщики вытащили еще нескольких кандидатов на вылет. Мы оказались на пути угрюмых качков, и один двинул меня кованым ботинком. Было больно, но я не подал виду и даже был ему благодарен - теперь мы уже почти касались друг друга. Она со значением посмотрела на меня.

        - Какая у Вас нежная, матовая кожа, - нашелся я и тут же спохватился, - понимаю, что пластик, но никак не скажешь. – Она слегка засмущалась.
        - И как Вам идет эта ленточка, - не останавливался я, - и такой чарующий аромат!
        - А у Вас очень бравый вид. Чувствуется, что Вы такой бесстрашный: и за себя постоите, и другого в обиду не дадите. Скажите, о чем Вы мечтаете?
        - Наверное, как и все – о счастье. Чтобы был кто-то рядом, с кем можно делить и радости и невзгоды. Но найти кого-то по душе нам еще труднее, чем людям. Хотя и они мыкаются, несмотря на интернет.
        - И я о том же мечтаю, - тихо прошептала она, - но что поделаешь, коль вся наша жизнь на перекладных, а если где и задержишься, так и глаз не на ком остановить. Такая встреча, как наша - подарок судьбы.

        Я не успел ей ответить, как за мной пришли. Это произошло так быстро, что мы не успели опомниться. Она провожала меня таким молящим взором, что, казалось, еще секунда – и брызнут слезы. Я пытался ободрить ее взглядом, но не в моей власти было что-либо изменить.

        Через несколько часов служащий киевского аэропорта выловил меня на транспортере, и я был отправлен в гостиницу. Хозяин вернулся в номер довольно поздно. Как я понял, после приема. На нем был твидовый пиджак с чужого плеча и дорожные джинсы, а еще новая белая рубашка и ярко-красный галстук. Увидев меня, немного удивился, но все же обрадовался. Прочитав на лентах название моей временной ссылки, он громко хмыкнул. Рассказывать ему о романтическом приключении было не время, да и смысла в том не было. До самого возвращения домой я только и думал что о прекрасной незнакомке в сиреневом.

14 февраля 2013 г.