Глава 19

Когда они дошли до дома, малыш окончательно проснулся и подал голос.
Он не плакал, а негромко покрикивал – обиженно и недовольно.
- Есть хочет, - пояснила кормилица.
Она уселась на лавку и, недолго думая, вывалила одну грудь.
- Ты бы хоть господ постеснялась, - прикрикнул на нее кюре.
- А чего стесняться? – она пожала плечами. – Господа не знают, что ли, как младенцев кормют?
Но кюре вытолкал ее в соседнюю комнату:
- Иди, не годится сидеть тут. Ты бы еще… - он перекрестился. – Простите, сударь, не обращайте на нее внимания. Дура-дурой.
- Нет, - Атос прошелся по комнате, - она права. Я совсем об этом не подумал…
Он словно случайно сел возле самой колыбели и задумался. Кюре смотрел, как граф рассеянно перебирал край кружевной пеленки, а потом тихо спросил:
- Вы заберете его?
Атос очнулся:
- Да. Конечно. Мне понадобится Ваша помощь. Эта женщина права – ребенку нужна кормилица.
- Животта никуда не поедет.
Атос усмехнулся:
- Наверное, это к лучшему. Но что мне тогда делать? Он… его долго нужно кормить?
Кюре растерялся:
- Не знаю. Животта!
Баба тут же возникла в дверном проеме. Малыша она держала у груди, которую беззастенчиво обнажила целиком и полностью.
Кюре охнул:
- Ты хоть прикройся!
- Чего это? – Животта с гордостью поглядела на свои «прелести». Она не видела причин прятать свое главное «богатство».
- Тьфу, - рассердился священник, - никакого сладу с тобой. Долго ребенка кормить?
- Нет, он наелся, уснет сейчас. Вон уже глаза прикрыл.
- Я говорю – вообще.
- Вообще? Так это как молоко будет. Я могу хоть сколько. Иные по три-четыре года кормят.
Граф с удивлением посмотрел на нее:
- Так долго?
- Можно и дольше.
Баба стояла у двери, но казалось, что она заполнила собой всю комнату - огромная, с толстым задом и жирными боками. Ее оголенная грудь просто лезла в глаза, куда не отводи взгляд.
- Иди уже, - не выдержал кюре. - Чего стоишь тут, голая.
Пока кюре препирался с кормилицей, Гримо тоже не сводил глаз с Животты. Но она его не интересовала. Его интересовал ребенок, которого кормилица прижимала к себе своей толстой ручищей. Ему ужасно хотелось забрать малыша и как следует его рассмотреть.
Сын графа…
Чудно!
Гримо давно перестал сам себе морочить голову, и все сразу стало на свои места. Ведь он еще тогда догадался, что случайный знакомый был переодетой женщиной. Просто не разрешал себе думать об этом и о том, что произошло той ночью 11 октября 1633 года. Гнал от себя эти мысли. Вообще-то чему удивляться? Дама наверняка знатная, никто другой не позволил бы себе подобный маскарад. Возможно, граф даже знал ее… Знал, с кем имеет дело.
Может, друзья графа и удивились бы такому повороту, но не Гримо.
Хотя почему удивились? Разве сам д’Артаньян не говорил, что граф, с его внешностью и достоинствами,  способен разбить сердце любой женщины, даже принцессы? Так что если бы друзья удивились, то разве что обстоятельствам, но никак не факту.
Животта, наконец, вняла увещаниям, положила заснувшего младенца в колыбель, возле которой все еще сидел граф, и привела одежду в порядок.
Когда она поняла, что ребенка увезут, она раскричалась, что никуда не поедет. Но когда граф уверил ее, что ни в коем случае не собирается ее забирать, она сразу успокоилась и проявила гораздо больше смекалки и здравого смысла, чем кюре.
- Ваше преподобие, надоть поглядеть из тех, у кого младенцы недавно померли.
- Неделю назад мамаша Даву хоронила.
- Нет, он же и помер, потому как у хозяйки молока не было. Я им говорила – давайте мне, так денег пожалели. Ну и помер.
- У пекаря?
- У ево жена больная наскрозь, куды кормить? Да и не поедет она никуда – тут хозяйство, семья.
- Даже не знаю… - кюре развел руками.
- Ваше преподобие, а Адель Вижан?
Кюре нахмурился:
- Причем тут Адель?
- Третьего дня только малец помер. Она женщина пока не старая, тридцати не будет. Сама здоровая, чистая.
Кюре недовольно прервал кормилицу:
- Она не подойдет.
Баба хмыкнула:
- Не хотите говорить? Оно понятно.
- Кто такая Адель Вижан? – подал голос граф.
Кюре недовольно передернул плечами, а Животта ухмыльнулась:
- Понятно, говорить неохота. Адель женщина хорошая, набожная, спокойная. Она из-за леса, из тамошних краев, оттого и прозвище у нее – «Вижан».
- Она замужем?
- Была, а как же. Муж, детки. Да только мор у них случился, много народу померло, ну и ее родных Господь прибрал. Она одна осталась. Как полегчало – пошла на богомолье, благодарить, значит, что выжила.
Кюре недовольно поджал губы, но Животта не обращала на его постную мину никакого внимания:
- А там ее беглый монах снасильничал. Она и понесла. Домой не вернулась, да и дома у ей нет. Это мужнин был, как муж помер – родственники забрали. А здесь, в Ла Валад, ее тетка двоюродная. Это рядом совсем. Приютила из милости.
- А ребенок?
- Помер. Он как родился, было видно – не жилец. Синий весь и не дышал почти. Уж как она за ним ходила, а только дней десять и протянул.
- А у нее есть… - граф замялся, не зная, как лучше спросить. – Она может… кормить?
- Может, - кивнула Животта. – Я к ей ходила, думала в кормилицы, а у нее своего девать некуда. Да только без толку, все равно помер. Уж такая его судьба.
Животта сделала скорбную мину и перекрестилась. Потом деловым тоном добавила:
- Она и поехать может. Ни мужа, ни детей, ни хозяйства. Да и пальцем на нее показывают. Она, конечно, не виновата, а все ж таки.
Животта замолчала и выжидательно уставилась на графа. Кюре тоже ждал, что решит приезжий благодетель.
- Ваше преподобие, Вы отвезете меня в Ла Валад. Сейчас. Гримо, – граф бросил беглый взгляд на колыбель, - останешься здесь. Позаботься обо всем, что необходимо для ребенка в дороге. Каретой я займусь сам.
Гримо знал, что у графа с собой было не так много денег, и гадал, как они изловчатся оплатить все необходимое. Но граф решил вопрос очень просто. На следующий день он куда-то уехал и вернулся только к вечеру – с деньгами, но без коня. Подарок герцога де Беллегарда впрямь оказался хорош – об этом свидетельствовала толщина кошелька.
Несколько дней потратили на сборы и на то, чтоб дать малышу время привыкнуть к новой кормилице.
Адель Вижан вполне соответствовала тому описанию, которое дала ей Животта – спокойная, сдержанная и заботливая.
Без нее Гримо бы ни за что не справился.
Когда они стали собирать вещи для малыша, Адель сумела выбить из хитрой бабы лучшее из того, что было у нее припрятано по углам. Животта благоразумно сохраняла внешнюю бедность, чтоб легче было разжалобить тех, кто прибегал к ее услугам. Но Адель ей провести не удалось. Та заставила вытряхнуть все сундуки и Животта только хваталась за сердце, глядя, как придирчиво Адель отбирает лучшие вещи.
Мальчик тоже принял ее легко и быстро. Адель, не в пример Животте, не считала возможным оголяться на людях, но Гримо все же настоял на том, что он должен убедиться, что у малыша действительно нет проблем.
Щеки Адель порозовели, когда она поняла, что Гримо хочет видеть, как она кормит. Она сдержанно кивнула:
- Вы правы. Вы должны знать, что с маленьким все хорошо.
Гримо не стал долго смущать Адель, хотя он с удовольствием смотрел бы на маленького Рауля и дальше. Малыш больше не выглядел сердитым, а поглядывал вокруг с благодушным снисхождением.
«Вот бы граф поглядел, - подумал Гримо, – какой Рауль важный».
Адель поймала его взгляд – похоже, она подумала о том же самом.
- Может господин де Ла Фер желает убедиться, что с мальчиком все в порядке? – тихо спросила она.
Гримо кивнул.
- Позову.
Он ничего не стал объяснять хозяину, а просто потянул его за рукав.
- Что-то с Раулем? – встревожился граф. – Идем.
Рауль уже наелся и чмокал губами скорее для удовольствия, чем для дела. Адель не отнимала его от груди, дожидаясь пока он уснет. В этой позе ее и застал граф.
- Что-то случилось?
- Нет, Вы можете убедиться сами. Он хорошо кушает. Спокойный и засыпает быстро. Почти не капризничает.
Адель говорила негромко, чтоб не потревожить малыша и не поднимала глаз на графа. Трудно было сказать, кто из них был более смущен. Атос с трудом сдерживал дыхание.
- Кажется, он уснул.
- Если хотите, - Адель осторожно отняла Рауля от груди, - можете его уложить.
Атос взял сына на руки, но не спешил его укладывать. Он не мог отвести взгляда от лица Рауля.
- Такой маленький, - чуть слышно сказал он, – совсем кроха.
Адель улыбнулась:
- Когда-то и Вы были таким. Он вырастет.
Атос, едва касаясь, провел кончиками пальцев по детской щечке и вздрогнул:
- Он…
Гримо и Адель одновременно кинулись к нему.
- Что?
Они с двух сторон с тревогой уставились на Рауля.
Атос снова легонько провел пальцем по щеке сына и Рауль сонно улыбнулся в ответ.
- Он улыбнулся, - еле выдавил Атос.
Адель тихонько отошла в сторону и потянула за собой Гримо.
- Мы им не нужны, идем, - прошептала она.
Когда они вышли из комнаты, Адель плотно прикрыла дверь и достала платок.
- Постойте.
Она подошла к Гримо и вытерла ему щеки и глаза.
- Это ничего. Он чудесный мальчик. Пока у нас есть время, давайте лучше займемся вещами, еще не все приготовлено.
И все, что в тот момент способен был сделать Гримо – только благодарно кивнуть.