Роман мой дивный род глава5, 2

«Мы эту тётю подберём
И до райцентра довезём».
Отец ей дверцу отворил
И сесть в кабину подсобил.
Все поместилися в кабине.
Сидела Тома в середине.
Отец машиной управлял
И тётю крепко обнимал:
-Не надо, матери расскажет.
-Не бойся, ничего не скажет.
Она, как валенок, глупа.
Иди поближе до меня.
И к дверце Тому посадили.
Теперь уж рядом они были.
Как пьяная, машина шла
И по ухабам их трясла.
Тамара сжалась вся в комок,
Глаза прикрыла на «замок»,
Лишь ушки остро навострила.
Всё слышала, что говорила,
Чужая женщина отцу.
Украдкой вытерла слезу,
Назад, увы, не повернулась,
Лишь лбом в стекло она воткнулась.
Так до райцентра не «дыша»,
Глядела в стёклышко она.

Подъехала машина к дому,
Ей незнакомому, чужому.
Враз заглушил отец мотор
И с женщиной зашёл во двор.
Их разговоры были слышны,
Через минуту они вышли,
Тамаре дали молока,
Краюху белого хлебца.
«Машину будешь сторожить,
Не смей с неё ты выходить» -
И плотно запер тотчас дверь.
Она сидела, словно зверь,
Попавший в грозную ловушку.
Отдать хотела она кружку,
И стала кулачком стучать,
Да тётю с папой к себе звать.
А мимо люди проходили,
Вниманье сразу обратили,
Хотели девочке помочь,
Но не открыли, ушли прочь.
Потом вторая пара шла,
К окошку дома подошла
И, засмеявшись, удалилась.
Не скоро третья появилась.
Тамара плакала, звала,
Ужасно мучила жара,
Ей кислорода не хватало,
От боли в животе, стонала.
Случайно женщина прошла,
Назад вернулась вдруг она,
Хотела дверцу отворить,
Дитя на волю отпустить,
Но не смогла, пошла стучать.
И на весь двор во всю кричать.
Там , видно, кто-то показался,
А может, просто отозвался.
Но кремень женщина была:
Стучала до тех пор она,
Пока проснулась совесть там,
И вышел первым отец сам.

С большою злостью дверь открыл,
Дочь, дёрнув за рукав спросил;
- Чего раскрыла во всю рот.
- Пугаешь местный весь народ?
- Хотела кружку вам отдать
- И стала оттого кричать
- Я очень писать захотела.
- Да вижу, только не стерпела.
Напрасно я с собою взял,-
Под нос себе он пробурчал.
Перенести такой позор
На ноги подняла весь двор.
Садись обратно, да , живей.
- Василий, приезжай скорей.
Ты не бери её с собою.
Подольше проведём с тобою.
Я пирожочков напеку,
Солянки свеженькой сварю.
Её Василий обнимал
И в губы крепко целовал:
- Приеду завтра, только жди.
- Родимый, дочку не бери.
- На крыльях сам я прилечу.
Ты сладкая, тебя хочу.

Отвёз детали и домой
Летел со скоростью большой.
Тамару быстро укачало,
Свернулась калачом сначала
И сразу сон её сковал
И до утра не отпускал.
А на другой день у окна,
Почти до самого темна
Весь день голодная она
Ждать будет своего отца.
Шесть лет ей в это время было.
Всё, что видала, не забыла,
Но отвернулась навсегда
Её душонка от отца.
Мать не узнает никогда
Про его гнусные дела.

Сюрприз Людмила в дом внесла;
Квартиру новую семья
В другом бараке получила
И переехать поспешила.
В ней был покрашен краской пол.
Хозяйкою оставлен стол
И два окна, одно – во двор,
За ним огромный был простор.
И были далеко видны
Слиянье неба и земли;
На пастбище стада овец
И на коне верхом гонец.
Окно другое было больше,
Смотрели звёзды в него дольше,
И раскрывалось всё окно
Довольно, очень широко;
Стояла по средине печь
С лежанкой, можно было лечь;
В конце лежанки – закуток,
Довольно, чудный уголок:
В нём пряталась вся детвора,
Не раз спасал их от ремня;
Ещё была забита дверь,
Как будто жил за нею зверь,
Все звуки эхом отдавались
И долго, долго повторялись.
Новинке рады были все,
Казалось будто всё – во сне.
За день тряпьё перенесли
И Люду-крошечку внесли.
Она красивая была,
Немного смуглая с лица,
И ямочки на двух щеках,
Лежала в белых простынях.
Потом купили колыбель
И для купания купель.

Всё было очень хорошо
И Анна верила в добро.
В шесть лет отправила дочь в школу.
Никто не объяснил в ту пору,
Что есть звонок на перерыв,
Что если даже есть нарыв,
И боль по сердцу бьёт ударом –
Урок не пропускай ты даром.
Лишь первый прозвенел звонок,
Тамара – сразу наутёк.
Домой мгновенно прибежала
И маме столько рассказала,
Что класс детишками набит,
Что нужно знать весь алфавит,
Уметь читать, писать, решать
И много, много очень знать.
-Ты, почему вернулась рано?-
 Вопрос задала мама прямо.
-Сказал учитель выходить
И тотчас класс освободить.
Я выскочила всех быстрей.
Дай, что-нибудь поесть скорей.
Трудилась целый я урок,
Пока не прозвенел звонок.
А утром крепко спала дочь.
Короткой оказалась ночь.
Мать всё пыталась разбудить
И дочку в школу  снарядить.
Да поняла, что видно рано.
В шесть лет идти пока не надо.
Пусть посидит ещё годок,
Усвоит первый свой урок.

Отца избрали депутатом.
Всё красным хвастался мандатом.
Частенько приходили в дом,
Поговорить о том, о сём.
Он этим людям обещал,
Их в чём-то твёрдо заверял.
Но нам знать было не дано,
А выполнял ли он его.

Шёл сорок пятый уже год.
Встречал героев свой народ.
Кто радовался и смеялся,
А кто слезою обливался.
Одни ходили в орденах,
Другие лишь на костылях;
Тот без руки, тот без ноги,
Без глаза, нет совсем щеки,
Тот обгоревший, без бровей,
Да только брали всех мастей
В мужья красивые девчата,
И рады были им ребята,
Что кто-то всю войну их ждал,
Надежды, веры не терял.
Вновь музыка кругом играла
И спать ночами не давала.
Частушки пели о войне,
Как гибли молодцы в огне;
О дружбе верной, о любви,
Что помогли им путь пройти,
Не покориться «дуре» пуле.
И в этом же году в июле
У Анны зародился сын.
Конечно, был он не один.
Их очень много зародилось.
И женщина собой гордилась,
Что станет матерью она,
Увидит своего дитя.

Пошла Тамара в первый класс.
Была в учёбе просто ас.
Учительницу уважала,
Нести тетради помогала.
Со школы в первый день пришла
И имя сразу назвала:
«Ниной Ивановной зовут.
Фамилия, есть такой фрукт.
А! Виноградова она,
Молоденькая, как и я.
И очень мила и добра,
Семь классов у неё пока.
Вот эту серую бумагу,
Чтоб не попала лишь под влагу,
Она сказала дома сшить
И очень ровно расчертить;
Чернила с сажи развести;
Чернильницу приобрести
И ручку с тоненьким пером,
С хорошим гладеньким концом.
За партой трое мы сидим,
Зато меж нами – дружба, мир.
Меня никто не обижает.
От Димки Скляра лишь воняет».

Училась Тома хорошо,
Ей всё давалося легко.
Старалась буквы выводить,
Всё добросовестно учить.

Зима в Сибири, как всегда,
Довольно, лютою была.
Хоть март кончался, шла весна,
Но буря снежная мела.
И двадцать пятого числа
Мать ночью сына родила.
И в честь победы над врагом,
Он Виктором вошёл в наш дом.
А с ним огромная беда,
Вернётся будто бы война.
Чтоб ничего не пропустить,
Хочу потомкам сохранить
О тех ужасных, страшных днях
И беспокойных всех ночах.

Отец мужчину в дом привёл,
Да угол у дверей отвёл,
Кровать солдатскую поставил
И на довольствие поставил:
«У нас немного поживёт,
Пока невесту подберёт».
Теснились в комнате одной.
Он поздно приходил домой.
Водителем начальства был,
Не пил, не дрался, не курил.
Для всех он был, как идеал,
Но нас присутствием смущал.
А имя было «Михаил».
Как и откуда к нам прибыл,
Никто не ведал о судьбе.
И вот пришла беда из вне:
Тьма крыс напала на семью,
Спать не давала никому;
Остатки пищи поедала,
Водичку из ведра хлебала,
Мочилась, гадила кругом
И на столе и под столом.
На подоконнике, печи
Стояла вонь от сей мочи.
Вольготно ей жилось у нас,
Но подходил к ней  смертный  час
Пролезть к нам было им легко,
Словить их было нелегко,
По всей квартире разбегались.
И скрыться в норках все старались.
Все стены снизу подточили,
А зубки о столы точили,
Погрызли стулья и буфет,
Тетради, книги, табурет;
По спящим бегали во всю,
Всё добирались к малышу.
И в колыбельку залезали,
От света только убегали.

Отец бутылки бил в стекло,
Осколки сыпал им в дупло,
И алебастром заливал,
Маг будто за ночь открывал,
Да их на волю выпускал.
И Михаил отцу сказал:
«Как ночью вылезет орда,
Тихонько нужно нам тогда,
Чтоб эту гадость не вспугнуть,
Все дыры кляпами заткнуть.
При свете всех их перебьём.
- Где столько кляпов наберём?
- Ты говоришь, где можно взять?
Да ветошь старую собрать
Весь день Василий был в труде,
Тряпьё всё подобрал везде,
Крутил их ,связывал в пучки,
А ночью только спать легли,
Враз крысы тотчас зашуршали,
По мебели всей побежали.
Отец стал Михаила звать,
Чтоб встал тот дыры затыкать.
ОН после трудного денька,
Спал крепко, будто бы дитя
 
 Пока отец с постели встал,
Конечно, всех их напугал.
Стыд Мишу мучал целый день
Ходил он мрачный словно тень.
Потом не спать пообещал.
Отец верёвку привязал
К его кровати, лишь тогда,
Душа покой приобрела.
А Михаил опять заснул
Отец верёвку потянул
Кровать поехала к нему,
Ударил Мишу по плечу.
Спросонья тот как закричит-
Орда животных убежит.
И отодвинув дальше стол,
Легли вдвоём они на пол.
Позатыкали их ходы
Поленья взяли для борьбы.
Когда включили яркий свет,
Зверьё всё ринулось в буфет,
Часть под кровать, затычки рвать,
 Чтоб от побоев убежать.
Душили, били, их топтали,
Сначала прятались, потом
На штурм пошли своим полком:
Кидались на отца и Мишу,
Мы с Людой спряталися в нишу
Что на печи в углу была
От крыс она нас и спасла;
   Укрылась с головою мама,
Не видя, как идёт вся драма.
Бой до рассвета грозный шёл,
С десятка два он крыс увёл.
Потом ещё два дня не спали,
Десятками их убивали,
Душили дустом, керосином.
Но кто-то подсказал:»Бензином
Облить, поджечь и отпустить,
 Побольше в норки им налить.
Отец так сделал и тогда
Спокойно жизнь опять пошла.

Заканчивался старый год,
А приближался Новый Год.
Казахов подселили к нам,
В квартире их всегда был гам.
Нам через дверь всё было слышно:
Когда вошла хозяйка, вышла,
Когда ругает детвору,
Речь не понятна никому.
К нам заходила иногда,
И кирчиков несла всегда,
Али баранины кусок,
Али печеного лоток.

Решила Анна побелить,
Всю грязь крысиную отмыть.
Три дня она во всю трудилась,
И чистота кругом светилась.
Перекупала всех детей,
Сама скупалась поскорей,
Надела новенький халат
С моркови сделала салат,
Решила печку затопить
И кое-что для всех сварить,
Сырых поленьев положила,
Да керосином их полила,
Но тухнут, не хотят гореть,
Не стала жидкости жалеть,
С канистры брызнула чуток,
Потом ещё один разок.
Разжечь испытывала муку,
Обрызгала всю дверцу, руку,
Да пол немного залила,
Халат весь новый облила,
В печи взорвался керосин,
И вырвался огонь, как Джин.
Воспламенилась дверца, пол,
И рядом загорелся стол;
Канистра выпала из рук,
Ужаснейший раздался звук,
Канистру тотчас разорвало,
Огнём всю матушку объяло,
И крикнув, дочери: «Беги!
На улице нас подожди, -
Схватила маленьких детей, -
Неси к соседям их скорей,
Не то простудятся, - сама
Совсем,  раздетая была,
Босой  стояла  на снегу, -
Иди, тушить, я побегу».
Пыталась потушить сама.
Всю воду вылила с ведра,
Носила с улицы снежок,
Как курица, гребла в мешок.
Никто в беде ей не помог,
Кто – на работе, кто не смог.
Казашка, увидав пожар,
Спасала скарб и свой товар,
На снег детишек посадила,
Добро из дома выносила,
Всё причитала: «Ай-я-яй!
Какой беда пришёл! Давай,
Давай, Султан, всё выноси,
От мужа помощи не жди,
Не скоро он домой придёт,
Огонь опасен, всё сожрёт».

Продолжение следует.