С Днем знаний, детки!

                ТРОЙНОЙ ПРАЗДНИК

               
  Ну да, с Первым сентября! С Днем знаний, дорогие! В вашу жизнь пришел новый учебный год, и пусть всё у вас будет замечательно!
В этом году праздник фактически тройной. Кроме Дня знаний, занятия начнутся только третьего сентября, потому что первого – суббота, а второго, соответственно, воскресенье. Ура-а! Да еще прибавился День города, очередная годовщина основания Москвы. Отлично! Сколько будет веселья,  всяких сладостей, воды любого цвета и вкуса, сколько фруктов! Так что, со всеми вас праздниками, дорогие детки!
...Итак, суббота, первое сентября. Полдень.
Звонок в дверь. Я всегда спрашиваю, кто там. Вот и сейчас тоже.
- Откройте! - просит мальчишеский голосок. Нет, не просит – требует.
- А кому я должна открыть? – У меня уже десяток мыслей в голове. Не наводчики ли? Не шпана ли, которая, стоит мне приоткрыть дверь, тотчас ринется в квартиру?
- Откройте! – еще более настойчиво повторяют мне.
- Зачем? Что тебе надо?
- Откройте! Мужчины в доме есть?
Молчу. Чего-то жду.
- Мужчины в доме есть? – повторяет нагловатый голосок. –  Нам нужно шампанское открыть! Сегодня ж праздник!
Забавно, неожиданно, но все равно неприятно. И не совсем понятно, что делать. Открыть? Дома я одна... Просто не реагировать? Но ведь этот гость за дверью будет звонить и звонить.
Выхожу в тамбур, приоткрываю дверь. Мальчишка, «хозяин» наглого голоска, куда-то успел юркнуть. Смотрю чуть вниз и вижу впечатляющую картинку.
На лестнице, которая ведет с моего этажа на предыдущий, сидит целая группа школьников, класса из четвертого. Три мальчишки и одна девочка. Не просто сидят, а как бы  полулежат на ступеньках. Подстелив газетку, выложили снедь: булочки, бутерброды, конфеты. У одного из них – видимо, у того, который звонил в мою дверь, в руках действительно бутылка шампанского. Не игристой водички типа «Буратино» - настоящего шампанского. Держит бутылку, крепко прижимая к себе. Распивают детки... Ну, как же, на дворе столько праздников сразу! Нельзя их не отметить.
- Мужчины в доме есть? – снова требовательно спрашивает, заметив меня, шампанщик. – Нам бутылку открыть надо!
Не знаю, сколько длится мое состояние ошарашенности. Потом нахожусь с ответом:
- Идите домой!
- Домой нельзя, отругают!
- А ну, пошли вон отсюда!
Именно так поступил бы любой житель нашего дома.
- Почему? – возмущаются они все разом.
- А потому... Кто это устраивает застолье на лестнице?
- Устраивают, мы сами видели. Сколько раз!.. И чего тут особенного?
- Уходите! Не то сейчас позвоню в милицию!
Это уже не я – соседка, вышедшая к лифту.
- А почему? Мы ничего не сделали!
Ну что сказать им? Что детям вообще не положено распивать спиртные напитки, а уж на лестнице – тем более? Что-то объяснять? Читать морали? Только высмеют! Да и не поможет!
- Я кому сказала: брысь отсюда! Иду звонить в милицию! – припугивает их соседка.
 Какое счастье, что они хоть кого-то боятся! Срываются с места мгновенно, на ходу подбирая свою снедь. Девчонка и паренек поменьше ростом тащат сумку с продуктами. Второй мальчишка бежит вниз «пустой» - наверняка их «пахан», иначе взял бы что-то в руки. Третий, с бутылкой, завершает бег, прижимая ее, родненькую, к себе так, как,  думаю, собственная мамаша никогда не прижимала его к груди.
- Да поскорее! – уже командуем мы, обе соседки, опасаясь, что они сейчас сядут этажом ниже.
И долго стоим, прислушиваясь, как они шуршат по лестнице.
Потом  я мучительно размышляю. До чего же мы дожили! И что будет дальше? Они делают именно то, что тысячу раз видели у взрослых – своих ли родных, чужих ли, любых.
Чувствую себя убого – оттого, что не нашла чего-то более умного и правильного в ответ на увиденное. Да и что я могла найти? Пригласить их к себе в дом? Напоить вкусным чаем – вместо невкусного шампанского? А потом бы они обчистили мою квартиру? Одиночество и серьезные годы не очень способствуют смелости.
Дети всегда большие мастера по озадачиванию взрослых. Даже десять дней спустя после того, как это случилось, я не знаю, что мне надо было  делать.
Что вообще делать со всей нашей жизнью?!


                ЗА ЧТО ДВОЙКА?

Я не видела своего племянника-второклашку целую неделю и стремилась к нему всей душой. Не только английским позаниматься, в чем регулярно помогаю ему, но пообщаться, подышать его воздухом.
Раздеваюсь в прихожей. Хотя прекрасно знаю, что не надо начинать разговоров с его отметок и достижений (мало ли что там, вдруг неудача?), почему-то с места в карьер приступаю к банальным расспросам: как прошла неделя, что получил и по какому предмету.
Митя пожимает плечами - вроде бы всё ничего.
- А как по английскому дела?
Если тут что-нибудь не так, это моя вина.
Мальчик молчит. Физиономия кислая. Вздыхает:
- Четверку схватил!
- Но это же ничего! - спешу я приободрить его.
- Да нет, не ничего, - сердито, явно негодуя против кого-то, сообщает он. - Ведь мы ерундой занимались. Песенку пели. Там всего-то было - один вопрос и один ответ: «Как тебя зовут?» - «Меня зовут...»
- Но уж это ты давно знаешь!
- В том-то и дело!
- Так за что четверку поставили?
- Понимаешь, нам велели встать парами. Обязательно: мальчик и девочка. Ну и вот... Девчушки стояли и ждали, кто к ним подойдет. Ну... в общем, сама понимаешь, к кому я подошел.
Он еще весной рассказывал, что влюбился в Марину. Потому называю имя без тени сомнения.
- Ну, конечно, к кому же еще? - заверяет он.
- И что дальше?
- Ну вот, мы пели эту песню. Все спрашивали и отвечали хорошо. Но... понимаешь, я отвернулся, не мог смотреть на Маришку!
- Почему?
- Ну... на личико ее...
- А-а, просто смутился!
- Ну, конечно! А учительница подумала, что я балуюсь и хулиганю. И поставила мне четверку. Хорошо еще, что я все правильно произносил, а то бы она меня и до двойки докатила!
Вот оно что! От неожиданности умолкаю и смотрю на Митю с большим сочувствием. Растеряна... Что сказать ему?
- Она у нас совсем еще молодая и ничего не понимает в таких делах!
Ну, да, где ей понять? Ей же не восемь лет, а на двадцать больше...
- У нее нет никакого педагогического опыта! - заканчивает Митя не очень приятный для себя разговор, явно повторяя чью-то взрослую фразу.
Минуту-другую молчим.
- Пошли играть! - предлагает он. - Во что сегодня? В «морской бой»? Или в фантики? А, может, в доминишко?
- Что у тебя слышно? - спрашиваю Митю в следующий свой приезд
- Ой-й-й... - топчется он в коридоре. - Опять на физре пару схватил.
- Упражнения плохо делал?
- Да нет, по поведению! Понимаешь...
Что он сейчас скажет? Как объяснит?
- ...Понимаешь, переоделись мы, стоим в зале. Всё хорошо. Мальчишки с одной стороны, девчушки с другой. Вдруг вижу: два наших парня подходят к девчушкам и начинают их за жопки щипать.
- О-о-о! - почти вскрикиваю я. Наготове целый арсенал нужных слов.
- Я сначала молчал, - продолжает Митя. - Потом вижу - Женька, один такой хулиган у нас есть, подходит к моей Маринке и начинает ее за жопку щипать. Уж тут я не выдержал! Подскочил и так дал ему! И что ты думаешь? Конечно, мне сразу пару влепили. И в дневник записали. И чтобы родители расписались. В общем... Какая это  гадость!
Кажется, понимаю...

И вот – лето. Мы с Митенькой отдыхаем в пансионате, мне сдали его на неделю. Идем по речной луговине, наслаждаясь мягким вечером. Жары еще нет; может быть, она придет в июле, а пока достаточно прохладно и очень приятно.
Болтаем. Митя рассказывает о своем классе. О Марине: сообщает, что любит ее уже полтора года, с первого дня первого класса.
Я тоже иду, мечтаю. Вспоминаю нашу прежнюю жизнь на «том берегу» долины: когда-то в моем детстве мы снимали там дачу в деревне. Поразительно чувство: будто та давнишняя жизнь никуда не ушла, а лишь переместилась, «подвинулась» во времени.
Иногда Митя отбегает в сторону, рвет цветочки. Подходит ко мне, говорит: «Правда, красивое сочетание цветов?» Я давно уже заметила, что он не равнодушен к краскам, всегда обращает внимание на цветы. Особенно часто - в городе, где газоны обязательно выделяются на фоне городской серости и выхлопных газов. Может быть, в нем живет будущий художник, кто знает!
Но вот он застрял в ромашках. Их тут на лугу много, крупных, мелких, глазастых. Вижу - держит один цветок в руке. Неужели гадает?..
Боясь спугнуть магический процесс, подхожу неторопливо, почти на цыпочках. Без труда прочитываю слова, которые он произносит шепотом: «Любит - не любит, любит - не любит...» Неужели о своей девочке гадает?
- Ну... что получается? - спрашиваю я через минуту, заметив, что он покончил с одной ромашкой.
- «Не любит!» - сообщает очень грустно.
- Значит, надо еще гадать!
- Наверно... Но вообще-то, знаешь, чего? Марина всем нравится, у меня целый класс соперников.
- Так уж и всем! Тебе кажется.
- Всем. А знаешь, почему? Она у нас самая красивая и самая добрая девочка.
- Тогда гадай еще - может, получится. Только вот что, есть считалочка поточнее: любит - не любит, обнимет - поцелует, к сердцу прижмет - к черту пошлет.
- Здорово! - сияет Митя. - Это уж, точно, правильнее будет. Как там? Любит - не любит, обнимет - поцелует...
Он запоминает сию премудрость сразу. И вот уже в руке ворох ромашек. За дело принимается страстно. Через каждые две минуты слышно либо его ликование - «Ура, вышло «обнимет»!», либо огорчение - «К черту пошлет!» «Еще гадай! - кричу я ему с другой стороны дорожки: отошла, чтобы не мешать. И он столь же рьяно берется за следующую предсказательницу счастья. И опять то сияние озаряет его мордашку, то набегает тень огорчения. Нет, нет, поддаваться нельзя, гадай снова. «Любит - не любит...»
Когда мы выходили на прогулку, я с трудом оттащила его от других ребят в пансионате: так хотел поиграть с ними. А теперь обратно не затащишь. Хорошо! Пусть дышит волшебным луговым воздухом, тешит душу ласковой мечтой.
- Ну что у тебя вышло последнее?
- «К сердцу прижмет»!
- Видишь, как здорово!
- Да! Теперь можно пойти на площадку и пофутболить с ребятами! Они ведь ждут меня.
Он убегает вперед, а я неторопливо, с остановками поднимаюсь в гору и тихо шепчу сама себе: «Ну ведь правда, что если «к сердцу прижмет», то любит...»


                ВНУЧАТКИ Ж ПРИЕХАЛИ!

Она швырнулась ко мне с противоположной стороны улицы и с противоположного направления. Я не поняла, почему. Если решила поздороваться. Вполне можно было кивнуть издалека, я бы ответила. Нет, она явно наступала на меня. Что ей нужно? Хотя мы соседи по подъезду, между нами практически нет никаких отношений.
- Я… эта… вот чиво…
Чувствовалось. Что она хотела назвать меня по имени-отчеству, но то ли не знает ни того, ни другого, то ли напрочь забыла. Достаточно серая. Неинтересная женщина, у нас ней никогда не было ничего общего… Хотя – нет, однажды «контакт был», больше тридцати пяти лет назад. Тогда, в 1974 году Ее сынок Васька, уже лет десяти, увидел однажды, что внизу прямо под их лоджией идут две пожилые женщины с внуком лет шести и кинул со своего восьмого этажа какую-то корявую палку. Она попала мальчику по руке, сломала руку. Тем же вечером, уже посетив травмпункт, где ребенку наложили гипс, две женщины и мальчик поднялись ко мне, позвонили, а когда я открыла, набросились на меня с претензиями: мой сын, мол, хулиган и отчебучил такое… Я совершенно точно знала, что он не способен на подобные вещи в принципе, к тому же в тот вечер его и дома не было, уезжал к моим родным. Женщинам потом объяснили, что палку с балкона бросал Васька, это видели с улицы. С нас подозрение сняли, а вот Васька или его родители даже не подумали извиниться перед теми женщинами и мальчиком. А если бы возник разговор, наверняка сказали бы, что Вася это сделал нечаянно.
Может быть, такая «путаница» в отношениях соседей вовсе не редкость, но я не  разбиралась с Нюрой, Васькиной мамой, - зачем? Однако именно с тех пор этих соседей уважать перестала и никогда ни в какие разговоры, не то что общие дела с ними не вступала.
И вот теперь Нюра собиралась мне сказать на улице что-то важное.
- Я… вот чиво… - продолжала она, не дождавшись, что сама спрошу о чем-то. – Я насчет Ирины. Она очень безобразничает…
Ирина… Моя соседка по этажу и «по двери»… И Нюрина тоже, сверху: ее квартира прямо под ними. Что же она такое натворила? У меня с ней отношения самые нормальные, она мне в дочери годится, всегда прислушивается, если что-то советую. Так что теперь?
- Понимаете, она нам никакого покоя не дает, - продолжала Нюра. – Приходит поздно вечером, звонит в дверь. Мы не открываем, так она барабанить начинает. Вот какая хамка. И не могли бы вы нам помочь с ней?
- А что случилось-то? – полюбопытствовала я, хотя подозрения уже напрашивались сами собой.
- Ну как – что? Мы ей, видите ли, мешаем жить, шумим слишком сильно.
Подозрения оправдывались: Ирина не раз говорила, что соседи с восьмого этажа, то есть именно Нюрино семейство, очень шумят, что приезжают дети того самого Васьки, бегают по квартире, причем так бесцеремонно, что ей трудно находиться дома. Заснуть не может, они безобразничают далеко за полночь. А совсем поздно папа Вася любит слушать  музычку и включает компьютер или другое устройство на полную громкость. Ирина жалуется, что жизнь ее превратилась в сущий ад, хоть беги из дома.
- Такая барыня! – продолжала Нюра. – мы, видите ли, ей мешаем. Не нравится жить с соседями – покупай дом и живи в нем одна.
Я слушала молча, хотя очень хотелось скорее продолжить путь по своим делам.
- Не понимает, что внучатки ж к бабушке с дедушкой приехали. Ну как им не побегать-то? – удивлялась Нюра. – Ну что она к нам все цепляется и цепляется? Такая  мерзкая девка выросла! Мы вот решили к вам обратиться, чтоб вы ей сказали…
Я слушала молча.
- Сама не замужем, - уточняла Нюра, - детей нет, вот она и не понимает ни черта… Отвратная! Она никогда и не выйдет замуж, кому такая нужна? Внучатки ж… Для них же главная радость к бабе с дедой приехать, а Васеньке к  родителям. Мы вас очень просим, поговорите с ней, объясните все. Вас она послушает. И перестанет приходить к нам  ночью со своим жалобами, что шумим, да барабанить в дверь.
Поняв, что соседка Нюра изложила всю свою важную просьбу, я, не прощаясь, пошла своим путем дальше…

                СПАСИБО ОСТОЛОПУ!

Сегодня часто можно услышать: эпоха печатной продукции уходит, уже к середине ХХI века бумажная книга полностью отомрет, ее место займет электронная книга. Люди в возрасте за тридцать (о более старших и говорить не приходится) слушают такую информацию с чувством великой горечи и даже страха. Ведь в наших книгах всё: история и культура, наука, душа человеческая со всеми своими проблемами. Надо принимать меры, чтобы традиционная книга осталась жить!
Принимай или  не принимай, а дело за молодыми. Они и сейчас на каждом шагу отпихивают пожилых людей прочь. Что уж говорить о будущем!
Помню, как лет десять тому назад в одной радиопередаче я услышала горделивое заявление группы молодежи: «Нас ничто в жизни предков не интересует. И особенно их взгляды, их жизненная философия. Мы построим свою, совершенно иную жизнь». Помню, как засуетилась моя душа. Хотелось кинуться к этим юным глупцам-гордецам, объяснить им, что без прошлого нет будущего, что история повторяется и совсем недалек день, когда они придут к иным выводам, просто потому, что жизнь движется по кругу или, скорее, по спирали, так что они сами скоро будут объяснять следующим поколениям то, что говорим им сегодня мы, а они отвергают. И еще уточнить, что для человечества нет большей беды, чем манкуртизм, полная потеря памяти и  моральная деградация.
Многое хотелось им сказать. Но... куда кинешься, с кем поговоришь, не получив при этом насмешек, резких возражений, а то и оскорблений?
Неужели  мы доживем до того, что книги будут сжигать на площадях? Хочется напомнить известную мысль Генриха Гейне: там, где сжигают книги, будут уничтожать и людей...

...Летний полдень. Возвращаюсь откуда-то домой. Замечаю: у торцевой стороны нашего дома стоит большой  мусорный контейнер, из числа тех, которые вывозят старые трубы, изношенную сантехнику, доски, сломанную мебель. Почему его так близко придвинули? Обычно он стоит в другом месте...
И почему контейнер окружили юные девушки и парни? Неужели мы дожили до того, что наши дети, любимые и прекрасные, рыскают по помойкам, как бомжи?..
Однако тут явно что-то не то. Почему один паренек сидит прямо в контейнере, на всей груде мусора, возвышаясь над остальными, как «король на именинах»? Зачем поднял руку? А в ней – книга... И что он выкрикивает?
Еще на шаг к ним поближе, и еще на один. И вот я уже могу расслышать слова, которые выкрикивает парень-«король». И чуть пристальнее разглядеть, что тут происходит.
- Кому двухтомник Гоголя?
- Мне! – откликается писклявый девчачий голосок.
И в ту же секунду книжка летит по рукам в сторону, откуда пришел писк, и быстро-быстро достигает хозяйки голоска. Девочка лет шестнадцати, в прилегающих джинсиках, маечке и картузе, с сумкой, модно свисающей ниже колена, жадно хватает книжку, тут же открывает и впивается в текст глазами.
- Евгений Рейн. Кто любит поэзию? Кому книгу?
- Давай сюда! – откликается молодой мужской басок.
- Та-ак, держи! Кому... Что у нас там дальше? Бродский. Кому Бродского?
- Мне! – откликаются сразу несколько голосов.
- Нет, пожалуй, это мне, - решает спорную ситуацию раздатчик книг. – Я и сам не дурак получить сборник такого поэта.
Споры и возражения не возникают. Здесь, похоже, всё идет по принципу справедливости и демократии.
- Что дальше? Ага, Корней Чуковский, «Живой, как жизнь». Кто берет?
Молчат...
- С ума сошли, что ли? Это ж такая книга! Чуковский не только про Бармалея писал, он был настоящим знатоком русского языка. Так кому Чуковского?
- Мне! – откликается девочка, стоящая рядом с любительницей Гоголя.
- Лови! Дальше...
Я подошла совсем близко. Остановиться и посмотреть внимательно, что  происходит, не могу, неудобно, все-таки тут собралась молодежь. И... помойка. Мало ли что они подумают обо мне! В лучшем случае сочтут, что сую свой старый нос в их юные интересы. Покажусь им чучелом...
- Гамсун! Кто берет Гамсуна?
Чуть не сказала: «Я», но, к счастью, промолчала.
Потрясающее зрелище: этот контейнер для раковин, старых табуреток, проржавевших труб и старой мебели до краев наполнен прекрасными книгами. Как они сюда попали? Какой идиот выкинул свою замечательную библиотеку? Или какая библиотека, аннулированная и не понявшая, что делать с книгами, решила этот трудный вопрос таким вот образом...
- Откуда здесь книги? – тихо спрашиваю у милой девочки.
- Да один новорусский кретин выбросил. Его родственник, старый профессор, умер, квартира досталась племяннику. А он евроремонт затеял. Книги ему не нужны!
- Ай-яй-яй... – качаю я головой и потихоньку отхожу прочь.
- Но ничего, - уточняет девочка мне вслед. – Видите, мы не в обиде. У нас хорошие книги нарасхват. Почистим, приведем в порядок и будем читать. Спасибо остолопу!
Я ухожу прочь, но еще несколько раз оглядываюсь на непривычную картину. И какой бы прискорбной она ни была –  замечательные книги в мусорном контейнере! – на душе у меня вдруг светлеет. Если хотя бы у некоторой части молодежи сохраняется такой интерес к книгам, к духовному богатству прошлого, еще не всё потеряно.