Одна запутанная история семьи Теркес, Глава 2

  Работы художника-иллюстратора Agnes Cecile.               

                Глава 2.

                Знаете, есть такое выражение,
                что любовь нужна как воздух?
                Так вот, воздух, все-таки, важнее.
                Доктор Хаус

               
                Часть 1.


     Прежде чем выйти на праздничную улицу, Кло’вер остановилась на плохо освещенной лестнице, чтобы подавить в себе ярость, накопившуюся за бессонную ночь. Она застыла в задумчивости, сжав рукой серебряный медальон и поджав губы; и в этот момент она была так хороша собой, что проходивший мимо сосед, несмотря на всю свою занятость, не удержался и улыбнулся, подмигнув одним глазом.
- И почему именно я должна с Ней говорить? Почему бы это не сделать хозяюшке отеля, за проживание в котором я плачу немалые деньги? Почему я? – Задумывалась вопросами девушка, спускаясь по лестнице и направляясь на главную площадь, где проходило королевское шествие.
     Данный праздник отмечается  три дня вот уже на протяжении ста двадцати лет в честь правителей, избранными народом и одобренными  Высшими. За последние пять лет  главной героиней празднества стала принцесса Ла-Сума’на. С её простотой, непринужденностью, веселым характером, неисчерпаемым обаянием и фантазией, преобразила молчаливый дворец в сказочный мир, обитателями которого являлись люди, находящиеся в непрестанном движении.
- Прибыло письмо от госпожи Теркес.  Позвольте его вам вручить.
     Посланница приоткрыла дверь и сделала шаг в покои принцессы.  Ей предстала  девушка  с изумительно вьющимися каштановыми волосами золотистого оттенка, белой атласной кожей, яркими изумрудными глазами и с маленьким розовым ртом. Она улыбнулась, тем самым обнажив жемчужно-белые зубы, а на щеках образовались ямочки.
- О, мисс Кловер собственной персоной. Ну, что там пишет хозяюшка? Будь любезна, прочти! – С этими словами Ла-Сумана уселась на пуфик перед туалетным столиком и принялась вырисовывать контур губ.
     Кловер распечатала конверт; пробежав глазами, она подняла голову и произнесла:
- Госпожа Теркес просит вас о встрече с господином Жаралье’. И ещё…  Её муж до сих пор не вернулся с военного похода… Она интересуется, в каких числах возможно его возвращение домой?
- Думаю, что не её одну волнует этот вопрос, верно, мисс  Кловер?
- Вы же знаете, как дорог мне господин Теркес.  До нашей встречи с ним  я жила у барона, - начала девушка.- Он подчинялся любому приказу королевского Высочества, и, когда ему выделили покои в стенках замка – он переехал; продав дом и оставив прислугу на произвол судьбы. А я сирота, и обо мне никто не хотел вспоминать и уж тем более подбирать. Меня бросили без денег, без пропитания. И тогда меня под опеку взял господин Теркес. Стоило ему взглянуть не меня, услышать историю, как тут же согласился помочь… Я за него переживаю, ведь он мне как отец!
- А ты ему как дочь… - Тихо добавила Ла-Сумана. – Ладно, передай хозяюшке, что я готова встретиться с её старшим сыном, а насчёт мужа… Тут ничего не могу сказать. Может через неделю, а может и через месяц… Не знаю! Принцесс в военные дела не посвящают!
- Ясно… Я всё передам хозяюшке.
     Собеседница, распахнув дверь, выпорхнула из комнаты её Высочества. Она спустилась вниз по винтовой лестнице и вышла в королевский двор, где ждала её карета с возницей. Кловер села внутрь.
- А теперь домой, – мягким голосом сказала она.
     Кучер исполнила приказ. Дама щелкнула над головой кнутом, и лошади, прекрасно знакомые с этим грозным сигналом, тронулись в путь.


                Часть 2.

     Вечером того же дня прошла обещанная встреча господина Жаралье и принцессы Ла-Суманы в беседке королевского сада.
     То был молодой человек лет двадцати трех с большими карими глазами и вздернутым носом; щеки его загорели под южным солнцем, а изящно выбритая бородка, очерчивающая рот, придавала открытому и жизнерадостному лицу выражение лукавства и настороженности. В связи постоянных сражений кожа рук стала грубой и покрылась мелкими шрамами. Вот и сейчас его кисть была аккуратно перевязана эластичным бинтом, который успел пропитаться кровью настоящего рыцаря, честно исполнявшего приказы военнокомандующего.
- О, Боже! – Испуганно воскликнула Ла-Сумана,-   когда  вы успели повредить руку? Ах, бедный. Ах, несчастный вы мой!
- Принцесса…- Начал Жаралье,- это лишь небольшая царапина, полученная за последний рыцарский поединок…
- Небольшая? – Перебила его встревоженная девушка. – Да как же не так! Она огромна! У вас вся кисть в крови!
     Её Высочество всегда любило всё преувеличивать, особенно, если это касалось её фаворита господина Жаралье Теркеса.
- Принцесса,  давай те на время забудем о моей руке и перейдем к разговору, который свел нас вместе в такой безоблачный лунный вечер.
      С этой фразой молодой человек  устроился на белой скамейке рядом с взволнованной девушкой.
- Ваша просьба,- продолжил он, - сперва показалась мне невыполнимой, однако я нашел Ту, которую вы так отчаянно искали…
- Так это же замечательно! – Снова перебила его Ла-Сумана, - когда я смогу с ней встретиться? Вернее, когда мы с мисс Кловер сможем её увидеть?
- Боюсь, принцесса, что никогда. Днем ранее она умерла, оставив лишь это, - мужчина нервно протянул девушке свиток пожелтевшей бумаги.
- Что это? – Спросила она, медленно разворачиваю рукопись.
- Письмо, - быстро ответил он. – Это письмо, адресованное пяти Верховным властителям с ведомостью о принадлежности её к роду ныне упокоенного господина Теркеса. А так же тут завещание о том, что её титул и всё богатство передается дочерям, и далее… В списке упомянута Кловер.
- Получается, мой дорогой Жаралье, она приходится вам племянницей? 
- Видимо, что так.
- И что может подтвердить её принадлежность к вашему благороднейшему роду? – улыбчиво спросила Ла-Сумана.
- В письме сказано, что у каждой дочери есть предмет с изображением орла, держащего в клюве лилию. Это герб семьи, в которую вступила незаконно рожденная дочь моего отца…
- Ах, так это правда... У него действительно была дочь, и мисс Кловер может оказаться её прямой наследницей? – лицо принцессы переменилось: глаза радостно блистали ярче звезд, тонкие брови были приподняты вверх, а на щеках образовались ямочки.
- Принцесса, как вы отнесетесь к тому, что у Кловер окажется предмет с гербом, и она станет частью семьи Теркес?
- Как я отнесусь? Пожалуй, буду счастлива, а вы, милый Жаралье? Вас это не тревожит?
- Отнюдь нет! Мы с матушкой её полюбили с первой встречи. Я подозреваю, что младший брат мало обрадуется, но такова воля усопшей…
     Молодой человек замолчал. Его взгляд упал на розу, обвивавшую столб беседки. Он медленно подошел к цветку и аккуратно, не задевая шипы, оторвал его.  Потом он также не спеша избавил растение от листков и колючек.  Приблизившись к принцессе, он встал на одно колено и с замиранием сердца протянул прекрасную белую розу. Когда через несколько секунд мужчина пришел в себя, он изрядно удивился, обнаружив, что, так сказать, распростерт в ногах женщины, которая пристально смотрела то на него, то на врученный подарок.
- Прошу вас, принцесса, позаботьтесь о Кловер, пока я буду в военном походе, - робко произнес Жаралье.
- Военный поход говорите… Опять вы меня оставляете одну? – Грустно отвечала девушка, крутя цветок в руке. – Ваш военачальник истинный тиран! Никакого сочувствия и понимания к человеку, у которого в семье такие перемены!
- Ну что вы, принцесса, - перебил её молодой человек, приподнимаясь с колен. – У меня замечательный лейтенант , и будь жив мой отец, он бы ни за что не стал меня отговаривать! Это наш долг рыцарей, которые поклялись  верностью его Величеству…- Говорил о, расхаживая вокруг скамейки.
- О вашей семье не беспокойтесь, их я возьму под свое крыло, но кто позаботится обо мне? Господин Теркес, прошу вас, останьтесь в нашей чудной стране! Останьтесь вместе со мной…
     Жаралье схватил её за плечо, но она повернулась и прижалась губами к его губам.
     Уста рыцаря оказались шершавыми и обветренными. Она почувствовала, как его клыки вонзились её в нижнюю губу. Мужчина издал низкий гортанный возглас и закрыл глаза. Его рот открылся под её губами. От запаха холодных и влажных железных доспех у Ла-Суманы закружилась голова. Один поцелуй перешел в другой, и всё было безупречно, совершенно правильно и реально.
     Жаралье резко отстранился и повернул голову, чтобы не смотреть на неё.
- Принцесса, я так не могу… Сейчас я отправляюсь домой, дабы ввести в курс дела всех членов семьи… – Проговорил рыцарь, делая пару шагов  к выходу из сада.
     Женский голос, резкий, словно удар колокола, разорвал воздух.
- Мне очень жаль, что я вас поцеловала! Это было эгоистично с моей стороны, однако я посчитала это хорошей расплатой за то, что вы меня покидаете, оставляя семью на королевское попечительство.
      Молодой человек стремительно обернулся. Его длинные пальцы погрузились в развевающиеся ветром каштановые волосы. Далее правая рука опустилась девушке на поясницу. Она едва ощущала у себя на позвоночнике загнутые концы доспех. Ровным голосом он ей ответил:
- В первую очередь я должен оповестить родных о кончине отца, во-вторых, моё отсутствие составит две недели, за это время вы вряд ли успеете соскучиться, и  в-третьих, мы должны до конца разобраться с Кловер, иначе все наши труды пойдут насмарку.
- Я всё поняла, дорогой Жаралье! Ступайте с Богом!
     Сердце Ля-Суманы стучало в груди, щеки жег румянец, но она с радостью услышала, что голос её звучит спокойно.
- Я не могу остаться и на минуту. Мне необходимо сейчас же ехать!
     Поцеловав руку принцессе Жаралье откланялся.
- Лошадей господина Теркеса, - приказало её  Высочество.
Через несколько секунд из королевского двора послышался отдаленный мужской голос:
- Карета господина Теркеса подана.
     Раздался скрип открывающихся ворот и стук копыт о землю.
- Как-то холодно стало,- заметила девушка и направилась в свои покои.
     На дворе стоял прохладный летний вечер. Тишина окутала дворец, и лишь проезжающие мимо повозки нарушали покой. Яркая луна освещала сад, беседку и скамейку, на которой лежала прекрасная белая роза…


                Часть 3.

     Погода стояла хорошая, ветер играл верхушками деревьев, подсолнухи наклонили желтые головки вниз, в ожидании солнца.  Пробивавшиеся сквозь листву жаркие лучи святила, которое уступило на небе своё место младшей сестре луне, высушили траву, и земля источала сладостный летний аромат, в котором разом смешивались запахи цветов и трав.
     Наступил тот час, когда на землю нисходит благостная глубокая тишина; само небо начинает чернеть, а цветы прячут в своих чашечках уснувших насекомых.
     Жаралье превосходно чувствовал себя в родном городе: тут ему были знакомы и каждый звук, и даже его молчание. Карета остановилась напротив отеля.  Открыв дверцу, господин уверенно сделал шаг вперед, но, пройдя в темноте пару метров, он споткнулся о нижнюю ступеньку крутой никак неосвещенной лестницы. Его старый кучер, которому здесь всё было привычно, поднялся уже ступенек на пять.
     При одной мысли о поцелуе Ла-Суманы сердце молодого человека начинало биться чаще. Во время поездки рыцарь умерил свои восторги, которые, впрочем, стали несколько затихать и сами собой. Однако, чем ближе он подходил к дому, тем сильнее становилось то возбуждение, о котором было упомянуто ранее.
     Его спутник, казалось, вовсе забыл о хозяине: он торопился, явно поглощенный какой-то неприятной мыслью.
     На площадке, куда выходила главная дверь, лежал вытертый коврик с изображением герба семьи Теркес. 
     Кучер дернул за висящий на цепи рычаг, и на первом этаже здания раздался пронзительный звонок.
     Послышалось шарканье туфель по полу, дверь отворилась. Раздались радостные крики:
- Жаралье! Сынок!
- Матушка!
- Господин Жаралье! Рада, что вы вернулись!
- Кловер! Я тоже рад тебя видеть!
     Кучер, стоявший рядом, следил за ними живым и благожелательным взглядом; время от времени он запускал руку в узелок, сделанный из клетчатого платка, доставал оттуда очередной кусочек хлеба и отправлял его в рот.
     Тем временем хозяюшка пришла в себя, но результатом этого было только то, что она запустила всех внутрь отеля, предложив сыну и служанке поудобнее устроиться в мягких кожаных креслах.
- Я пока принесу чаю,  а вы, прошу, располагайтесь,- с подчеркнутой вежливостью сказала старушка, медленно удаляясь на кухню.
     Жаралье видел её в слабом свете разгорающейся свечи, которая была воткнута в медный подсвечник.
     На её морщинистом желтом лице выделялись светло-серые глаза, отдающие оттенок серебра при свете звезд. Руки, покрытые мелкими ссадинами и мозолями, несколько дрожали, что вызывало сочувствие у рыцаря.
     Хозяюшке же, в свою очередь, явно не понравилась бледность и тонкость черт старшего сына, его настороженное молчание и напряженность после года разлуки.
     Набравшись храбрости, Жаралье решил рассказать о смерти господина Теркеса. Сделав пару глотков бодрящего ароматного черного чая, он открыл рот, но тут же снова закрыл, так и не вымолвив ни слова. Решимость его улетучилась, теперь ему казалось, что он никогда не сможет признаться.
- Брат! – Раздался громкий мужской голос, - ты наконец-то вернулся с военного похода!
     Все присутствующие обернулись. С появлением младшего брата Жаралье всё вокруг словно заблистало золотом и роскошью. Волосы у него были светло-русые , а завитки на шее и висках немного темнее; в его широко распахнутых то ли черных, то ли темно-серых глазах отражалось пламя свечи. Тонкие кисти рук безупречной формы были белы, а сами руки поражали совершенной красотой. Наряд юноши, простой и скромный, свидетельствовал о столь безупречном вкусе и был до того к лицу, что парадный костюм короля показался бы на первый взгляд не таким элегантным.
- Себастьян! Это правда, ты, Себастьян? Ты так изменился… А твои волосы, они стали такими длинными…
     Жаралье безумно любил своего брата. В последний раз он его видел четырнадцатилетним мальчишкой, отправляющегося на обучение в соседнее королевство. Радости рыцаря не было предела. Он был счастлив, увидев повзрослевшего брата.
     Себастьян медленно подошел и крепко обнял Жаралье. После он зашёл за спинку кресла, на котором сидела Кловер, и спокойным мягким голосом сказал:
- Матушка, прости, что задержался, однако я никак не мог закончить свою книгу…
- Так ты теперь писатель? – Изумленно спросил старший брат.
- Поэт!- Гордо ответил младший, - в моей книге уже более шестидесяти стихотворений, но пока я ещё не сочинил то, что могло бы стать завершающим!
     Как рыцарь, Жаралье восхищался силой воли, которая может пятнадцатилетнего юнца сутками корпеть над работой; приклонялся перед его гибким, подвижным телом и пылким характером.
-  Да что всё обо мне да обо мне. Ты то как? Как там, на фронте,  наш отец? Когда он собирается обратно?  - Улыбнувшись, поинтересовался Себастьян.
- Я чувствую себя прекрасно, а вот отец… - Сглотнув, робко продолжил старший,- отец отважно погиб в бою за честь нашего королевства.
- Погиб? – Хором переспросили Кловер и младший брат.
- Ах! – С этим вздохом матушка выронила из рук поднос. – Значит чуяло моё сердце, что любимый муж погибнет… Что беда нас настигнет…
     Старушка начала плакать. Кловер попыталась найти утешение в объятиях Себастьяна, но, не успокоившись, решила обрести покой на плечах хозяюшки. Тем временем младший брат прикусил нижнюю губу и погрузился в мир собственных мыслей и раздумий. Кучер, стоявший поодаль кресел, тяжело вздохнул. Пожалуй, он знал, что будет именно такая реакция. Служащий, проглотил последний кусочек хлеба, ещё раз вздохнул, окинул печальным взглядом грустные лица присутствующих и поспешно удалился в свою комнату.
- Простите… Мы с лейтенантом были не в состоянии его защитить… Противники оказались слишком сильны; нам пришлось отступить, но отец… Он сказал, что если отступит сейчас, то будет не вправе называться рыцарем. Он погиб, заплатив за королевские земли жизнью.
- Да что ты оправдываешься… - Перебила его матушка, - тебя, сын, никто не осуждает. Если бы на поле боя ещё убили и тебя, то я бы не вынесла такой печали…
- Верно, - тихо подметил Себастьян, - так было суждено. Его жизнь – вечное сражение. Думаю, он бы нас здорово отругал, что мы тут сопли распустили, если бы, конечно, мог…
- Почтим же память господина Теркеса минутой молчания, - всхлипывая, сказала Кловер.
     Дом погрузился в тишину.
     На дворе наступила ночь. Куранты пробили двенадцать раз. Небо окрасилось в чёрный цвет. Одинокая луна освещала отель. В комнате царило безмолвие. Казалось, что жизнь на минуту остановилась, делая паузу…


                Часть 4.

     Кловер села на краешек кровати рядом с Себастьяном. Матушка присела на миниатюрную табуретку за туалетным столиком. Жаралье – на угол сундука, из-под которого торчали колготки.
     Поднимаясь по лестнице в покои служанки, хозяюшка и девушка успокоились. Овладев собой, они почувствовали свою силу. Сыновей же всё еще сотрясала дрожь; они никак не могли обрести хладнокровие и чувствовали, как в них копится боль, тогда как женской половине постепенно удалось её подавить в себе.
     По простоте убранства спальня девушки ничем не отличалась от других помещений отеля. Это был просто-напросто чердак, стены которого были оклеены однотонными обоями. Меблировку комнаты составляла мягкая двуспальная кровать и туалетный столик, заполненный косметикой и аксессуарами.
     Некоторое время все молча смотрели на стертый паркет под ногами; взгляд каждого выдавал скорбь по ушедшему из жизни господину Теркесу.
- Итак, это всё, что ты хотел нам сказать? – Осведомилась мать.
- А вы сможете осилить за вечер еще сенсационную новость? – В свою очередь спросил рыцарь.
- Надеюсь, что хуже уже не должно быть… - С иронической улыбкой ответила ему она. – Если есть, то рассказывай сейчас…
- Тогда, прежде чем о чём-либо говорить, мне надо удостовериться в одной вещи…  Кловер, есть ли у тебя предмет с изображением орла, держащего в клюве лилию?
- Ну, если эту птицу можно назвать орлом, а цветок – лилией, то что-то на подобии этого у меня есть, - прошептала она.
     Девушка встала с кровати, высвободившись из объятий Себастьяна, сделала пару шагов в сторону столика, приоткрыла нижний ящик и, запустив руку внутрь, принялась за поиски. Проведя пару секунд в таком положении, она воскликнула:
- Вот оно!
     С этими словами она вытащила руку, сжимая некий серебряный медальон. Кловер осторожно протянула украшение старшему сыну хозяюшки и поспешила вернуться на прежнее место. Рыцарь принялся тщательно вглядываться в резьбу. Через минуту он заявил:
- Этот медальон принадлежал незаконно рожденной дочери нашего отца. Его нынешняя обладательница является её прямой наследницей.
- О чём ты говоришь? – Воскликнул пятнадцатилетний юнец,- не хочешь ли ты сказать, что…
- Я не хочу сказать, а заявляю, - перебил его Жаралье,- Кловер приходится незаконной внучкой нашего отца. Она является частью нашей семьи! 
- Это какая-то ошибка, - в волнении заламывая пальцы рук, проговорила девушка, - я никогда не встречалась с этой женщиной, всё детство прожила на попечительстве барона… Я честно ни о чем не знала! Жаралье, скажите, что вы решили пошутить. Скажите, что всё это неправда! 
- Не могу, - кратко ответил он.
- Да где доказательство того, что Кловер принадлежит нашей семье? Эта жалкая безделушка? – Пробормотал Себастьян, указывая пальцем на медальон, - да таких вещиц на рынке хоть отбавляй. И то, что у Кловер оказался предмет с подобной символикой ещё не делает её внучкой отца.
- Это всё объяснит, - с этой фразой рыцарь протянул письмо, врученным некогда дочерью господина Теркеса.
     Яростно  выхватив рукопись, молодой человек принялся читать. Дойдя до конца, он скомкал бумагу и бросил в дальний угол. Себастьян ничего не ответил; страшно вращая глазами, он метался сначала по комнате, а потом по холлу гостиницы; и всякий раз, когда на его пути оказывался какой-нибудь предмет обстановки, разбивал его на куски, а ежели обломки казались ему слишком крупными, яростно топтал их ногами, превращая в прах.
     Пока Жаралье разъяснял сложившуюся ситуацию женской половине, младший брат топтал чайный набор из китайского фарфора, который он зацепил рукавом сорочки как раз тогда, когда уворачивался от падающей вазы с цветами, сбитой ударом его кулака.
     И тут в дверь три раза постучали. Негромко. Сдержанно. Вежливо.
     Все замерли, не произнося ни слова. Каждый был в таком напряжении, что даже не решался спросить, кто там.
- Прошу прощения, - раздался незнакомый голос, - но мне бы хотелось поговорить с мисс Кловер.
     Дверь распахнулась мощным движением руки Себастьяна.
- Лейтенант! – Ахнул рыцарь. – Входите же, лейтенант, входите!
- Милости просим, милости просим,- повторял сквозь зубы младший брат, заключая в объятия изумленную Кловер.
- Вы та сударыня? – спросили девушку.
- Да, - робко ответила она, поднимая голову.
     Взору предстали сначала запыленные замшевые сапоги, затем синие перчатки и черное пальто с высоким воротником, закрывавшего часть лица. На глаза была натянута широкая шляпа с синим пером.
- Вы теперь меня убьёте? – обратилась к присутствующим Кловер.
- Да незачем мне вас убивать! – С неподдельным энтузиазмом ответили ей. – Меня сюда направила ныне упокоенная ваша мать, мисс Кловер. В её завещании было указано, что при нахождении предмета с гербом семьи, в которую вступила незаконно рожденная дочь семьи Теркеса, титул и всё имущество передаётся её прямой наследнице. Этой наследницей оказались вы, госпожа Кловер Теркес.
     Лейтенантом был сделан жест, исполненный такой уверенности, что почти поколебал обнимавшего девушку Себастьяна и возродил надежду в сердцах Жаралье и хозяюшки. 
- Вы должны с нами проследовать в Огненные горы. Там будет вершиться суд о передачи вам ранее упомянутых вещей.
- Я – внучка господина Теркеса… - Прошептала мадмуазель, чуть не лишившись чувств от радости, точь-в-точь как совсем недавно от горя.
- Не говори  ерунды! Ты не наша родственница! Ты всего лишь служанка! Слышишь? Ты меня слушаешь? – Кричал младший брат.
     Его руки, как тиски, начали крепко сжимать тело девушки.
- Ты никуда не пойдешь! Да я тебя просто-напросто никуда не отпущу! – Продолжал орать он.
 - Отпусти... те…Мне же больно… - Взмолилась Кловер. 
     Но охваченный гневом пятнадцатилетний юнец этих слов не расслышал. Его пальцы лишь сильнее надавили; девушка начала задыхаться.
- Брат, отпусти Кловер! Неужели ты не видишь, что её не хватает воздуха?
- Сынок! Послушай брата! Отпусти её!
     У внучки господина Теркеса заблестели от слёз глаза. Злясь на собственный страх, но не в силах его превозмочь, Кловер застыла на месте.
- Жаралье,- мягким голосом сказал Себастьян, - это ты во всём виноват…Ты и госпо.… 
    Но не успел он договорить, как в плохо освещенной комнате в воздухе блеснуло что-то металлическое.
     От страха у всех перехватило дыхание, и никто не мог пошевелиться. Молодой человек смотрел, как по клинку стекает млечная кровь, и чувствовал, что у него снова начали дрожать руки. 
     Из-под застегнутого на все пуговицы черного пальто, закрывавшее лейтенанта от переносицы носа до середины икр, был вытащен серебряный меч.
- Попрошу вас отпустить мисс Кловер немедленно!
- Нет! Она моя!
    Глаза Себастьяна расширились, и в них появилось выражение, которое могло означать страх или ярость; при этом Кловер почувствовала, что её завораживают чёрные радужки, припорошенные по краям серебром. Пожалуй, это было последним, что она увидела в своей жизни.
     В глазах - туман, крики окружающих становятся всё тише, слышен лишь стук сердца. Голоса слились в единый шум, который постепенно умолкал.  Мадмуазель Кловер Теркес погрузилась в вечный сон.
     Из раненой руки младшего брата безостановочно продолжала литься алая кровь, которая постепенно впитывалась в одежду служанки.
     На секунду матушка, лейтенант и Жаралье стихли. В момент этой тревожной паузы юноша успел взглянуть на крепко обнятую девушку; сердце её не билось, очи были закрыты, лицо, словно увядающая белая роза, обрело лиловатый оттенок.
     Себастьян понял, что она мертва. И тогда он закричал, прижался губами сперва медальону, потом к руке, потом, осмелев от отсутствия сопротивления, стал осыпать поцелуями её лицо, сомкнутые веки.  Юнец рыдал, выл, пытался передать свою душу в грудь Кловер, не понимая, почему его уста, способные оживить строки стихов, не могут вдохнуть жизнь в мертвое тело.
     Испустив душераздирающий крик, молодой человек окровавленной рукой выхватил меч у лейтенанта и, бросив последний взгляд на матушку,  на Жаралье, на покойницу, резко вонзил острие оружия в сердце.
     Желтое увядшее лицо старушки искривилось. Она была потрясена поступком сына. Всё происходило слишком быстро, и времени на осмысление ситуации не было. От шокирующих новостей у женщины начала кружиться голова, и в итоге она потеряла сознание. К счастью, старший успел подхватить матушку, когда та начала медленно падать на пол с миниатюрной табуретки.
- Господин Жаралье, думаю, что я зайду к вам завтра на закате дня.
     С этими словами лейтенантом была подхвачена с пола запачканный кровью меч, после был изъят медальон из рук мертвой девушки. 
     Дверь захлопнулась. Рыцарь простоял в комнате Кловер еще некоторое время, затем подхватил матушку на руки и отнёс её в покои.
     Кучеру было приказано похоронить влюблённых на заднем дворе дома.
     На рассвете рыдали все: Жаралье, матушка, Ла- Сумана, персонал отеля….
     Шёл дождь. Небо затянулось в грозовые тучи. Казалось, что сама природа плачет над мраморными надгробиями, где лежал незаконченный сборник стихов Себастьяна и прекрасная белая роза.

                Часть 5.

     Человек поспешно вышел из кареты, тщательно затворив за собой дверцу, и с беспокойством огляделся.
     Первым делом он заметил испуганную женщину, которая стояла перед ним. Сверкнувшая с этот миг молния позволила осмотреть её с ног до головы.
     Это была старушка, лет шестидесяти, невысокая, сухощавая, нервная; взгляд светло-серых глаз, бестрепетно устремленный на человека, привлекший его внимание, был печален и не слишком- то дружелюбен.
- Лейтенант, вы пришли за моим единственным сыном? Прошу, только не сейчас… Он мне так нужен.… Поймите же меня как…- Хозяюшка не успела договорить, так как в небе раздались раскаты грома.
- Мне надо с ним поговорить. Проведите меня к нему. Насильно я его не заберу…
- Матушка, позволь поговорить с лейтенантом наедине. Ты пока приготовь чаю… - проговорил низкий и усталый мужской голос.
     Рыцарю хватило такта, чтобы понять колебания прибывшего человека, и он поспешил помешать тому сделать выводы, которые, как Жаралье полагал, окажутся не в его пользу.
- Прошу понять мою матушку, однако не воспринимать её слова всерьез. Я помню о нашей миссии и не собираюсь её прерывать. То предложение, которое сделали вы, лейтенант, в доме моей сестры, я обдумал и согласен сопровождать вас следующие две недели в соседнее королевство.
     Праведность слов молодого человека подтверждалось выражением его лица, уверенностью в голосе и необычной бледностью.
- Вот оно как. Стало быть, вы согласны отправиться со мной на поиски ещё одной наследницы; и неважно каких трудов и жертв вам будет это стоить?
- Моё решение было принято давно, и оно непоколебимо.
- Тогда даю вам, господин Жаралье, пятнадцать минут на сборы вещей и еще пять минут на опустошение чашки чая, которую приготовила ваша матушка.
- Есть, - с грустной улыбкой ответил рыцарь и направился в отель.
     Пока молодой человек прощался с хозяюшкой, лейтенантом был нанесен визит на могилу Кловер и Себастьяна. Теперь, помимо сборника стихотворений и белой розы, у плиты развевалось перо, окрашенное в насыщенный синий цвет, в который красят одеяния и щиты наиблагороднейших людей.
     Шум, поднятый громыхающим небом, гудение звонящих во всю силу колоколов, душераздирающие рыдания хозяюшки, стук копыт о размывающуюся дорогу, – всё это не проникало в душу поникшего Жаралье.
 - Господин Теркес, вы уверены, что хотите нас покинуть именно сейчас? – Поинтересовался один из обеспокоенных слуг.
     Рыцарь не смотрел и не слышал его. Казалось, он видит и слышит только лейтенанта. Человек, очевидно желая до конца отъезда стать переводчиком рыцаря, поспешно произнес:
- Господин Теркес двадцать минут назад перешел в полное моё распоряжение. Отговаривать рыцаря, твердо принявшего решение, бессмысленно. Так что попрошу побыстрее загрузить в карету все его вещи. На счету дорога каждая минута.
- Слушаюсь…
кучер поспешил уложить чемоданы. Лейтенант  и Жаралье сели внутрь, и путники тронулись в путь.…
      Проехав через мост на главной улице, карета повернула между воротами и углом последнего дома и устремилась вдоль аллеи к выходу из стен города.

                Часть 6.

     Кучер, прирученный к езде в темноте по таинственным улицам, правил весьма уверенно. Проехав по освещенным мостовым, он направил экипаж в мрачный лес, ведущий к королевству, где правил давний друг лейтенанта, его Высочество Натаниэ’ль де Лан. 
     Некоторое время внутри кареты царило безмолвие. Тишину всё-таки пришлось нарушить лейтенанту:
- Господин Жаралье, а принцесса Ла-Сумана знает о том, что вы отправились со мной на поиски наследницы?
- Наверно, она догадывается, так как я ей солгал, сказав, что отправляюсь в военный поход на две недели.
- И она этому поверила? Где ж принцесса видела военные походы на столь короткое время? Действительно, не девушек в это просвещают…
     На лице лейтенанта появилась широкая улыбка. Казалось, что, наконец, атмосфера стала более дружелюбной, а диалог перешел на приятную тему…
- Принцесса Ла-Сумана хорошеет с каждым днём. Она уже выросла превосходной невестой. Кстати о невесте… Вы, господин Жаралье, жениться не собираетесь?
- Я…Кхм… мы пока об этом не думали, - заикаясь и краснея ответил рыцарь.- А как же ваш друг Натаниэль де Лан, лейтенант? Он знает, с какой целью мы нанесем визит в его королевство?
- господин Жаралье, наши поиски должны проходить крайне конфиденциально! Просьба особо не распространяться на тему поиска наследницы незаконнорождённой дочери семьи Теркес.
- Ясно.
- Эй, кучер, прибавь скорости! Завтра мы уже должны быть на месте!
     Возчик ничего не ответил, лишь достал кнут и закрутил его над головой. Карета ускорилась. За окном было видно, как быстро крутятся колёса, однако пару часов спустя они стали замедляться.
     Пока кучер поил лошадей, Жаралье и лейтенант вышли наружу.  Рыцарь взглянул на небо, усыпанное сверкающими звездами, которое не надеялся больше увидеть, и вдохнул прохладный ночной воздух; свежести которого не чувствуют деревенские, но который так сладостен городским.
     Вскоре карета снова пустилась в путь. Ропот и крики вдали, по мере приближения делавшиеся, однако, всё торжественней и мощней, заставляли рыцаря навострить уши: он почувствовал, как все его тело напряглось и задрожало.
     Послышались крики:
- Слава монарху!
- Да здравствует его Святейшество!
     Экипаж лейтенанта въехал в стены замка Натаниэля де Лана. Показалась большая, роскошная карета, окруженная мечниками в золотых доспехах. Затем взору предстал король, выходящий из кареты под крики публики. Жаралье увидел холодные проницательные глаза его высочества, перед которым все обнажали головы и склонялись в поклоне.
     Очарованный, застывший, восхищенный рыцарь наблюдал за этой сценой, причем с таким энтузиазмом, что перестал реагировать на голос лейтенанта, зовущего его выйти наружу.
     Жестокий удар по голове вывел его из восторженного состояния; шляпа его слетела на землю.
     Он кинулся к шляпе, подобрал её, поднял голову и узнал Натаниэля, который смотрел на него со свойственной знати пренебрежительной улыбкой.
- Это что же? – Поинтересовался король. – Мы не снимаем шляпу перед его Высочеством?
     Жаралье побледнел, взглянул на шляпу, покрытую пылью; но мысли в голове настолько спутались, что он ничего не смог ответить.
- Прошу прощения за моего подчиненного, - поспешно вмешался голос лейтенанта, - Благодарим вас за то, что согласились пойти нам на встречу…
- Лейтенант, не стоит благодарить! Придержите ваши красивые слова для более приемлемого случая. Кстати, а как зовут вашего спутника?
- Я – Жаралье Теркес! – Чуть вскрикнул рыцарь, но, овладев нахлынувшими чувствами, приказал сердцу не биться.  А глазам  не отрываясь смотреть на того, кто казался ему Солнцем.
     Во время разговора лейтенанта  с улыбающимся королем Жаралье почувствовал, будто тело пронзило пылающим огнем. Он был в каком-то ослеплении, перед глазами всё распылалось, на него напала такая нещадная усталость после долгой поездки, что пришлось ухватиться за ручку кареты, дабы не упасть.
   - Господин Теркес, вам нехорошо? – Поинтересовался озадаченный кучер.
- Нет.  Со мной…кха-кха… Со мной всё в порядке…- закашливаясь отвечал он.
- Господин Жаралье? – Обратился король.
     Ответа не последовало. Рыцарь свалился на землю. Его лицо пылало, приобретая ярко-красный цвет.
- О, Боже! Да у него жар! – воскликнул Натаниэль,- врача! Вызовите врача! Хотя нет… Отвезите его срочно в  королевский госпиталь!
     Стража в золотых доспехах подняла изнеможённое тело рыцаря, посадило в карету, и скрылась за углом дома.
     Лейтенант и его Величество же сели в экипаж и проследовали за Жаралье.
     Если мне не изменяет память, то, мой дорогой слушатель, рыцарь провел неделю в госпитале при дворе. За это время король провел несколько военных собраний, подписал мирный договор с соседними королевствами и, что самое главное, нашел ту самую, которую разыскивал Жаралье…
     А тем временем карета с лейтенантом отправилась в соседний городок, где можно было всегда разузнать все свежие сплетни из соседних королевств.