Как я не стал киномехаником

 Случается иногда убедиться в мудрости старых истин, и частенько как-то пост фактум, то есть на собственной шкуре. Например: «Бойся своих желаний, они могут и исполниться».
 У Антония Сурожского, вроде, есть замечательная история про мальчика, увидевшего у деда вставную челюсть, которую тот на ночь опускал отмачиваться в стакан с водой. Так вот, узрев это чудо, впечатлительный ребёнок стал молить Бога даровать ему такую же. Уже потом, повзрослев, не менее горячо благодарил он Создателя за неисполнение своего детского порыва. Так и закончил дни со своими зубами.
 Вот и у меня близко к полувеку чуть не исполнилось одно детское желание – стать киномехаником.
 В культурно-образовательном отделе Центральной городской библиотеки, где я тружусь уже много лет, сменился начальник. Пришла к нам порулить Яна Череватая с телевидения. Женщина молодая, энергичная и очень быстрая как в идеях, так и в их исполнении. Вот уж, действительно, как вихрь налетела на наш островок разумного-доброго-вечного. Надолго только не задержалась: понеслась дальше – теперь, говорят, где-то в Питере зажигает. От неё у нас в отделе осталась новая мебель, мой мощный компьютер с офигенной памятью и кинолекторий. Только Янка с её необузданным темпераментом смогла сдвинуть с мёртвой точки эту давно вынашиваемую нашим руководством идею: возродить у нас настоящий кинозал. Когда-то, ещё при господстве диалектического материализма, он в библиотеке был. Но к описываемому моменту испарился вместе с диаматом и основной киноаппаратурой, так что начинать пришлось почти с нуля.
 Но все эти трудности оказались как раз по плечу Череватой: быстренько связавшись с нужными начальствами, она обо всём договорилась, и к нам в кинобудку свезли киноаппараты чуть ли не со всех клубов города и района. Специалист из кинопроката даже как-то умудрился собрать из них два рабочих аппарата. Тут и случился диалог, чуть не ставший для меня судьбоносным.
 Любовь Кирилловна Самошкина, единственный заслуженный киновед в нашем Новокузнецке, которую Яна как-то уговорила вести наш кинозал «Иллюзион», спрашивает:
 – А кто же будет показывать наше кино?
 – Да вот, Сергей Владимирович и покажет, – ответила, не задумываясь, Вера Васильевна, наш директор. Так и начала сбываться моя детская мечта.

 А мечта такая в детстве у меня была, и корни её растут из деревни Подъёлки, бытующей себе тихо-мирно в своём Кесовогорском районе Тверской области и по сей день. Оттуда приехали в Западную Сибирь строить металлургический гигант мои родители, да и я считаю эти веси своей малой родиной. Так получилось, что я даже родился тут и провёл все летние месяцы детства, даже понятия не имея о детсадовских и пионерских лагерях, разве только по рассказам одноклассников.
 Собственно, тут мы и подобрались вплотную к сбыче мечт. Дело в том, что в нашем колхозе «Россия» (да, можно сказать – мы дважды из России), хорошо было поставлено дело кинопропаганды, и даже такие маленькие деревни, как Подъёлки, Григорово и Ощерино, не остались обделёнными этим важнейшим, если верить Ленину, из искусств.
 Живы ещё люди, помнящие приход сюда в конце 40-х годов «великого немого». Причём прихода такого же успешного и эффектного, как у братьев Люмьер с их «Прибытием поезда»: бабушка Марья, прабабка моего товарища Кости, сев в первый ряд на фильм о Зое Космодемьянской или какой-то другой фильм о войне, на кадрах несущихся на зрителей танков резко отшатнулась от экрана с криком:
 – Танки, Господи, танки!!!
 Вот так, хоть тогда тут ещё не было специального помещения для кино и механик Татьяна Жесткова крутила его у себя в доме на маленьком экранчике. Причём крутили помощники из ребят в прямом смысле этого слова, без электричества – за ручку. Чаще всего поручалось это ответственное дело Шуре Киселёву – отцу моего друга детства Юрки. Фильм шёл без тапёра, действительно внемую, только кинщица успевала читать титры.
 Но, может, этот эпизод с танками случился и с приходом звука, всё-таки бабушка Марья в своё время жила в Питере и даже ходила, будучи беременной четвёртым ребёнком, с попом Гапоном к царю в «кровавое воскресенье», так что вряд ли до этого не видела живые картинки.
 А вот эру звукового кино в Подъёлках я ещё застал; с ней-то и связано моё глубокое и чистое детское желание – нести людям свет искусства.
 На самом краю деревни, между двух дорог, стояли тогда три сарая: два под зерно и ещё что-то, а третий, ближайший к домам, – под кино. Туда было подведено электричество, натянут белый экран, стоял киноаппарат и звуковая колонка, и всё это уже не увозили, по крайней мере, летом.
 Что-то до сих пор помнится, как будто это было вчера…
 За день или два до сеанса почтальон или ещё кто развешивает на столбах афиши: по одной на деревню. В Подъёлках это обычно был столб напротив дома моей бабушки, так что зачастую я первый узнавал о предстоящем культмероприятии – и, конечно, тут же бежал рассказать о нём всем встречным и поперечным:
 – Дядь Шура, завтра кино… Баба Катя, завтра кино… Танька, кино завтра, «Неуловимые мстители»…
 Вот тоже раньше никогда не задумывался об иерархичности имён в деревне, оставшейся, может, с каких патриархальных времён: ровесники и младшие – Юрка, Ленка; дети постарше – Толик, Галя; поколение родителей – дядя Володя, тётя Вера; прародителей – деда Саня, баба Нюша. И всех знали по именам, здороваясь, почти всегда добавляли этих дядей, тётей и баб с дедами… Да… времечко летит: сам прочно уже перекочевал в разряд дядь, а дедом и бабой уже и назвать некого – не осталось…
 Ну ладно… «Неуловимых мстителей» я просто наобум назвал, на самом деле почему-то ни одного конкретного фильма, просмотренного в этом сарайном кинотеатре, я и не помню (ходили на любые), а вот атмосферу…
 Пасясь у киношного амбара, заранее начинали мы ждать приезда кинщика, так зачастую звали киномеханика. И вот он приезжает, со скрипом открывает воротину вожделенного сарая, выгружает фильм в жестяной коробке и как-то начинает готовить зал: пытается подмести пол, поднимая нехилое облако пыли, найти досок и чурбаков, чтобы соорудить хоть какие-то скамейки, которых, как правило на всех не хватает. Зная это, народ, особенно ближайший, приходил со своей мебелью.
 Иногда, помнится, кинщик просил нас пособить ему в переоборудовании зала – поискать доски, нарвать веник, помахать им, и если помощь была существенна, то пускал в кино бесплатно.
 И вот время пришло: зрители потянулись к бревенчатому храму искусства, кто со стулом, кто со скамейкой или табуреткой. У меня тоже была своя любимая невысокая зелёная скамеечка, на ней вполне можно было сидеть вдвоём, а то и втроём. Народ часто кооперировался по несколько человек – скамьи были довольно популярны. Киномеханик на входе всех обилечивает, потом закрывает ворота сарая, выключает свет и заводит свою шарманку.
 Такая экзотика, ностальгическая, прочно связанная в памяти со счастливым детством… Луч света, рисующий на экране другую жизнь, просто почти материален и объёмен: всё-таки в зале очень пыльно, сарай - он и есть сарай. Киноаппарат стрекочет прямо за спиной, наполняя помещение магическим гулом, это не считая звуков картины и посторонних шумов: кашлей, скрипов, шёпотов… Периодически на экране вместе с героями картины появляются тени опоздавших, пересаживающихся или выходящих покурить людей - наклона в сарае нет и объектив довольно низко… Но всё это неважно, всё это создаёт особое деревенское киноволшебство, магическую атмосферу, которой нет в городском кинотеатре, - атмосферу глубокого соучастия во всём действе. И это помимо чуда самого кино.
 Всё это давно миновало и больше никогда не повторится, но примерно эти воспоминания и настроения всколыхнулись у меня в душе, когда директор библиотеки практически назначила меня киномехаником, ни словом, кстати, не упомянув о повышении зарплаты. Но это отошло куда-то на второй план: как же – мечта детства осуществляется! И в противоречивых чувствах я пошёл в кинобудку – постигать азы мастерства, чтобы, по возможности, стать киномехаником, а не «сапожником», так кричат в зале неудачным киношникам при заминках с картиной.
 С настоящей кинобудкой, впрочем, я тоже был знаком не понаслышке: с ней связаны воспоминания уже немного из другой оперы, возраста «мОлодежь и пОдростки». Это связано с обратной стороной отдыха в деревне. Тут всё, конечно, замечательно: чистый воздух, свежее молочко от бабушкиной коровки, прочие натуральные продукты, лес, река, цветы, ягоды, грибы, купание и всё такое… Но… Вместе со всем этим большое такое «но»: меньший контроль со стороны старших, чрезмерная свобода, несмотря на то, что каждый взрослый - тут же все друг друга знали - считал своим долгом приглядывать за любыми детьми, болтающимися в поле зрения.
 Так ведь лес рядом. Деревня-то недаром Подъёлки называется, и заросли кустов повсеместно – как тут уследишь. Да та же речка. Вот и «повезло» слишком рано познакомиться с изнаночной стороной жизни. Да, сначала покуривали по кустам, потом и с зелёным змием довелось познакомиться, такие отравы, как «Солнцедар», «Рубин» и прочие плодово-выгодные вина знакомы не понаслышке… дальше - больше… Ну, для нашего рассказа остановимся на этом этапе.
 Было мне тогда лет четырнадцать от силы, но в нашей тёплой компашке тусовались ребята и постарше. Вот один из них – Слава Коршунов - и был тогда первым киномехаником округи. В сарай к тому времени кино перестали привозить, и культурно развлекаться вечерами мы ходили в клуб деревни Никольское, за три километра от нашей. И, конечно, на правах друганства, заглядывали в кинобудку к Славику, иногда и фильм отсюда смотрели, особенно, если он был знакомый, сэкономив таким образом какую-никакую копейку.
 Вот таким макаром я и приобщился немного к этой внутренней кухне: знал, что фильм состоит из частей минут по 10-12; для непрерывности показа фильма необходимо два аппарата: когда одна часть заканчивается, нужно переключать показ на второй киноаппарат, заряженный следующей частью; момент переключения нужно ловить по особым крестикам в правом углу экрана, чтобы зрители не заметили разрыва непрерывности… Ну и некоторые другие тонкости - например, что части после показа нужно перематывать, иногда даже помогали Славику покрутить перемот-аппарат.
 Этот умственный багаж представляет, так сказать, позитивную сторону моего подросткового приобщения к искусству, но была и негативная. В этой же кинобудочке мы познавали тайны не только кино, но и поглощения какой-нибудь бормотухи подешевле… Эх, молодость, глупость… здоровья немеряно… Кстати, тут я понял подоплёку некоторых киноказусов: когда, например, убитый герой через какое-то время бодро вскакивал на коня, размахивая шашкой. Киномеханик - он же тоже человек, и ему свойственно ошибаться, а если примет немного на грудь, то это свойство возрастает прямо пропорционально количеству принятого.
 С одним из таких возлияний связан самый антисоветский эпизод в моей жизни: на какой-то праздник или просто так мы прилично нагрузились в кинобудке и, как вы, наверное, понимаете, нагрузились не знанием. Ну и сильно нагруженные незнанием товарищи прилегли тут же и отдохнуть, что ли, или ушли куда, в общем, никого поблизости не случилось. А около клуба в то время всегда развевался серпасто-молоткастый красный стяг на длинном флагштоке. И меня, тоже сильно нагруженного, очень заинтересовал механизм спуска-подъёма, вот я и начал потихоньку тянуть за верёвочку. Блочок поскрипывает, верёвка тянется, флаг вниз потихоньку спускается… Так до низа и доехал. И что тут мне в нагруженный ум взбрело? Нет бы обратно его поднять – антисоветских настроений никогда у меня не было, вполне сознательно всегда стремился к победе коммунизма. Наверное, где-то в это время диссидент родился, не иначе, и я взял да и сорвал этот символ родного государства. Символ был большой, и я намотал его на тело под куртку, как в военных фильмах выносят знамя из окружения.
 На следующий день, протрезвев, никак не мог придумать: что же мне с ним делать? Назад нести - невозможно, приспособить куда – тоже: видно же что это такое, да и ткань там пропитанная была, жёсткая слишком. Так ничего лучше и не придумали с другом Юркой, как сжечь в лесу. Горел флаг очень хорошо - но осадок у меня до сих пор остался: стыдоба за глупость молодости. Если бы хоть в политику потом полез, то мог бы с чистой совестью, бия себя пяткой в грудь, кричать, что боролся с тоталитарным режимом даже во времёна глубокой молодости. А так вся глупость пропала абсолютно бессмысленно. Ну вот, хоть рассказал, так сказать, в назидание будущим поколениям.

 Ну ладно, вернёмся к осуществлению мечты. Все эти грехи молодости вспомнились мне, когда я помогал специалисту из кинопроката налаживать оборудование в кинобудке библиотеки. Техника тут была точно такая же, как и в клубе детства: два рабочих киноаппарата, это если не считать ещё штук пяти-шести раскуроченных на запчасти и стоящих на полу у стен; звуковой микшер; перемоточный столик с электроприводом (не на ручной тяге); бобины, катушки, провода и всё остальное.
 Первый раз о том, а счастье ли – исполнение мечты детства, я задумался, наблюдая метания специалиста по кинобудке при попытках запустить рабочие аппараты: плёнка рвётся, какая-то лампа горит тускло, не работает синхронное переключение, и ещё сотня разных мелких неполадок. Но мастер - он же профессионал: что-то подвинтит, подкрутит, ткнёт отвёрткой, снимет с запасной техники, быстренько склеит; а я-то с каждой мелочью буду зависать надолго, как любой дилетант. Слава Коршунов вон тоже в своё время скакал, что твой попугай в клетке, под свист, улюлюканье и крики из зала:
 – Сапожник!
 – Тебе только подмётки клеить!
 – Кино давай!
 Так Славик хоть и молодой был специалист, но всё же учился где-то, и опыт какой-никакой имелся, да и показывал всё-таки в деревне; мы же на премьеру нашего ретро-киносалона собирались пригласить администрацию города и депутатов.
 Потом я подумал: а смогу ли вообще совместить свои новые обязанности со старыми? Открытие-то нашего «Иллюзиона» мы наметили очень торжественное: недельным фестивалем военного кино «Долгие вёрсты войны» к 75-летию победы. Наша Любовь Кирилловна к каждому показу наметила обширную программу о режиссёрах, актёрах, фильмах и военных событиях. И я уже вовсю искал и монтировал киноролики, фотопрезентации, клипы, эпизоды из военных лент и музыкальные отрывки. Кто же представит всё это лучше меня самого? А показываем мы такие вещи с ноутбука через мультимедийный проектор, а вовсе не из кинобудки. Это уже не говоря о том, что на мне весь звук: микрофоны, фонограммы, микшер и прочее. Даже если буду метаться из кинобудки в зал - а это через улицу - то везде обеспечить хорошее качество всё равно не смогу.
 Нет уж, ну её на фиг, эту мечту, в детстве кем только себя не представишь: космонавтом, пожарником, монтажником и ещё Бог его знает кем. Десяти жизней не хватит воплотить всё в реальность. Надо отказываться. Пошёл и всё так логичненько руководству и обосновал; с детства замечал у себя эту способность: если чего-то не хочется делать, то очень убедительно могу подобрать доводы против. А тут и напрягаться не пришлось – минусы-то налицо.
 Отказался - и правильно сделал: до фестиваля успели найти пожилого асса киномеханика, который на этом деле не одного бобика съел, и без сучка и задоринки открыли наш ретро-кинозал.
 Так я и не стал киномехаником.
 Хотя… как сказать. Фильмы-то я показываю: на киноклубе, других клубах и на лекториях для студентов и школьников. Пусть и не киноаппаратом, а другими средствами. И, естественно, это не боевики, страшилки или там слащавые мелодрамы, а настоящие шедевры мирового и отечественного кино. Так что к просвещению через синематограф я всё-таки отношение имею.