Пища пигмеев Фантазионный Роман Глава 18

                КОНСТАНТИН ИСТИН

                ПИЩА ПИГМЕЕВ
               
                ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

                РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ ИНЕССЫ РОСТОВЦЕВОЙ 


* «С мамой всё в порядке!»
* Жмурка и Жучка спасены
* Микроскопический ключик к Счастью
* «Фёкла Семёновна Переполохова – роковая женщина!»
* «Все пароли и явки известны!»
* Маленькая фурия
* "Ключ надо увеличить в 17 раз!"
* «Да это же – злые волшебники!»
* 666 пугающих заказов на ключи
* Психиатрическое продолжение истории с ключами
* Страшные слухи о начале Апокалипсиса
* «Мой папа никуда не исчез! Мой папа стал лилипутом!»
* Следователи в шоке, трансе, ступоре и прострации
* Мальчик пострадал за гениальность
* Допрос лилипута в секретнике ФСБ
* Трагичная участь Владимира Ильича Ледина
* Перепутанные Судьбы
* Алкаш становится Корифеем
* "Да здравствует Великий Лединизм!"


           Затруднение с телефонным звонком Стаса матери бедной Инессы разрешилось само собой. Стас сделал пробный заход. Хотел прозондировать обстановку. Ожидал услышать в телефонной трубке расстроенный голос, плач, истерику, причитания об исчезнувшей дочери. Вместо этого бодрый жизнерадостный голос женщины, записанный на автоответчик, сообщил: «Доченька! Мне неожиданно повезло. Подвернулась бесплатная горящая путёвка в пушетествие по «Золотому Кольцу». Выезжать надо прямо сегодня. За меня не волнуйся. Чувствую себя превосходно. В холодильнике найдёшь… Деньги оставляю в…

         Не успела заплатить за квартиру, свет и телефон… Пожалуйста, заплати, а не то пойдёт пеня. Не забывай кормить Жмурку и Жучку. Купи им «Вискас» и «Чаппи». Наливай в мисочку воды. Гуляй с ними. Обнимаю, целую. Будь умницей! До встречи, милая Ин! Мама».

       ... Инесса радостно засмеялась, захлопала в ладошки: "Какое счастье! – с мамой всё в порядке! И она ничего о моей беде не знает. Мама от разрыва сердца не умрёт! Пока, по крайней мере. А там, может, всё и образуется. Стас меня спасёт!
Потом снова заплакала. Жмурка и Жучка! Без мамы и без неё, Иннессы, они просто-напросто умрут с голоду. А кто будет с ними гулять?

      –  Ты Жмурку с Жучкой оплакиваешь? – с улыбкой спросил Стас. – Я заберу их сюда, к нам. Накуплю корма – на сто лет вперёд! С прогулками дело тоже утрясём. Пока я в охране, их выгуляет моя мама. Извини, сразу познакомить тебя я с ней не могу. Нужно её подготовить. Сама понимаешь, не таким я представлял твоё с ней знакомство... Единственное меня смущает: как бы твои Жучка с Жмуркой тебя не сожрали, ведь ты теперь не такая, как раньше, и тебя можно принять за...

      –  Они меня не съедят. Определят свою хозяйку по запаху. Пусть я стала и очень маленькой.

         Стас представил тупиковое недоумение и растерянность двух четвероногих любимиц Инессы при лилипутственном знакомстве с ней и расхохотался.

         Девочка на ладони у Стаса улыбнулась, смахнула пальчиками слёзки. И снова разрыдалась. Её миниатюрная ручка метнулась к кармашку кофточки и вынула какую-то вещицу. Девчушка посмотрела на неё и залилась слезами. Стасу срочно пришлось хватать в руки лупу – без неё он не смог ничего разглядеть.

         Сквозь увеличительное стекло Стас увидел... ключ. Видимо, от квартиры. Он сразу всё понял. Инесса пришла в отчаяние: ключ стал немыслимо маленьким. Двери их квартиры им никак не открыть.

      –  Дурочка ты! – рассмеялся Стас. – Маленькая, маленькая дурочка! Самая маленькая в мире! Дверь можно взломать, замок – купить новый.

      –  Ты будешь ломать наши двери, соседи примут тебя за вора. Фёкла Семёновна Переполохова – она живёт в квартире напротив – такая бдительная. Вызовет милицию. И с голоду умрут все: Жмурка, Жучка и я... Мне даже будет не принести тебе передачу в тюрьму…

      –  Глупенькая ты! – захохотал Стас. – Зачем я стану ломать ваши бесценные двери? Я просто закажу по этому образцу новый ключ!

      –  Неумненькая не я, а глупенек ты! – отпарировала Инесса. – Как, скажи, тебе сделают другой ключ, если ты этот видишь лишь через увеличилку?

         Стас не смутился. И не приуныл.
         При первом же взгляде на ключик через лупу его осенило. Он схватил портняжную мерительную ленту матери. Велел Инессе замереть на месте и не шевелиться. Она округлила свои прекрасные глазки, не понимая, чего он хочет.

      –  Что ты делаешь, Стас?
      –  Разве не видишь: измеряю твой рост.
      –  Не надо мне его измерять. Я его и так знаю: метр семьдесят.
      –  О, да ты – крупная девочка! К твоему сведению, у меня рост – метр девяносто семь.

         Разница в 27 сантиметров, но почему-то ты  то стоишь, то сидишь, то лежишь на …, то бегаешь по… моей  широкущей, как ты уже выражалась, ладони… Тебе не кажется это странным? А кто сидел на моём указательном пальце, как на толстенном бревне? Кто называл его стволом баобаба? К твоему сведению: сейчас твой рост ровно десять сантиметров.

      -  Да ты Большой Шутник, Стас! Не надейся: шутками меня до слёз не доведёшь. Я люблю и ценю в людях чувство юмора. У меня оно тоже всегда было. И осталось. И поверь, несмотря на семнадцатикратное уменьшение роста, чувство юмора у меня в семнадцать раз не уменьшилось!

      -  Похвально, похвально, Крошечка моя! Понимание юмора – черта никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не унывающих оптимистов! С нею тебе легче будет пережить увеличенную кем-то или чем-то разницу в наших ростах!   

      –  Ты просто гигант, Стас! Впрочем, по ростам мы неплохо подходим друг дружке.
      –  Только ты у меня уже не очень большая девочка!

         Инесса всхлипнула.

      –  Ну вот! И куда ж делось твоё хвалёное чувство юмора? Похоже, оно у тебя плавает в слезах?

      –  Ты был прав! Я – круглая дура! Мой рост...

      –  Твой рост, повторяю, всего-навсего дециметр. А раз тебя умешьшили в семнадцать раз, то ключ – догадываешься? – стал меньше во столько же разильников! Сейчас я побегу в службу быта и попрошу изготовить по твоему малюсенькому ключику нормальный ключ от вашей квартиры. Они «скопируют» его с семнадцатикратным увеличением, пользуясь лупой! Как часовые мастера. Остальное, как говорится, дело техники.

         Инесса с интересом слушала Стаса. Личико её оживилось. Она была рада. С нормальным ключом не придётся ломать их двери. Стас втихую откроет квартиру, и Фёкла Семёновна Переполохова ничего не заметит и милицию не вызовет. Стаса не арестуют. И всё будет хорошо. Инесса засмеялась. И тут же тень тревоги омрачила её мордашку. И девчоночка снова расплакалась.

      –  Прекрати, малышка! – начал урезонивать её Стас. – Слезами горю не поможешь... Скажи мне, отчего ты плачешь?

      –  Ключ!!!
      –  Ключ? Вот он, твой ключик, никуда не делся.

      –  Вижу. Сейчас я могу взять его в руки, потому что он, как и я, очень маленький. А как я буду им пользоваться, когда ты закажешь вместо него большой ключище? Он же будет в два с лишним раза длиннее моего роста! И толщиной с мою талию! Мне его ни за что не поднять!

      –  А я – на что? Я никуда не денусь. Не сможешь ты, я буду открывать двери вашей квартиры.

      –  Фёкла Семёновна всё равно тебя засечёт и позвонит, куда надо... Фёкла Семёновна Переполохова – роковая женщина. Несколько человек из-за неё уже сидят в тюрьмах!

      –  Гражданку Переполохову я беру на себя! Представлюсь ей твоим завтрашним мужем. Скажу, ты уехала с мамой к родственникам в деревню – за продуктами к свадьбе. Вежливостью, лестью, подхалимажем – оберну её вокруг пальца. Обдурю. Облапошу. Влезу ей в душу! Преподнесу – по случаю нашего с ней знакомства – букетик цветов. Или шоколадку. Или коробку конфет «Ассорти». Или бутылку водки, коньяка, шампанского, десертного, либо сухого вина. Что она любит? Не пьёт и не курит? Классная тётка! Кстати, а как зовут твою маму?

     –  Эльвира Сергеевна! Фамилия у неё и у меня – Ростовцева.
     –  Все «пароли» и «явки» теперь мне известны. Не волнуйся, миленькая, проскочим!

        Стас полез в ящики мебельной стенки. Достал пинцет. Расстелил на столе чистый носовой платок.

     –  Бросай сюда твой золотой ключик!
     –  Он, скорее, серебряный! – возразила Инесса. – По цвету. А вообще – обыкновенная сталь.

     –  Нет, она необычная! – в тон ей запротиворечил Стас. Во много раз уменьшенная. Кто знает, какие изменения произошли с нею при трансформации? Свойства металла могли измениться…

     –  Ты грубо намекаешь на перемены и во мне? – с подозрением прищурилась крохотная Инесса. –  Поверь, я осталась прежней…
     –  Росточком вот только не вышла! – осклабился Стас.

     –  Я тебя сейчас побью! – закричала Инесса. И набросилась на палец Стаса с двумя стиснутыми в ярости кулачками.

     –  Побей, побей мой ни в чём не повинный палец! – заржал Стас. – Для тебя это всё равно, что колотить кулачками по бревну из того самого баобаба! Смотри, не ушиби свои хрупкие тонкие ручки! Отобьёшь себе кулачки-пальчики и станешь инвалидицей.
 
        Он нежно подхватил брыкающуюся Инессу свободной левой рукой и переставил на другой край стола. Пока она бежала на расправу с ним, он успел хладнокровно завернуть ключик в платок и засунуть сверток в карман.
   
        Подбегающую Инессу он осторожно схватил и перенёс в её домик-коробочку. Рука его показалась ей стрелой гигантского подъёмного крана. А от быстроты перемещения у неё захватило дух и душа ушла в пятки. Инесса заверещала. Верещание перешло в пронзительный визг. Пронзительный для самой Инессы. Но не для Стаса.

        Великан запер дверки снаружи, улыбчиво игнорируя её выкрики и угрозы.

     -  Бечувственный чурбан! Бездушный амбал! Играешь со мной, как с бездушной неживой куколкой! Я тебя возненавижу! Боже! Кого я полюбила на свою беду!
     –  Ах, какие мы, оказывается, злые! А я-то думал – добрей и милей её и на свете нет. Ух, ты маленькая злющая фурия!

        Инесса бегала по своей комнатушечке и продолжала грозить ему кулачками. Стас, не обращая на неё больше никакого внимания, пошёл к выходу. Он спешил в комбинат бытового обслужи-вания.

     –  Что за дьявольщина! – вскричал срочно вызванный приёмщицей мастер. – Седьмой заказ сегодня такой. И каждый раз требуют сделать ключ ровно в семнадцать раз больше – по всем, как ни есть, параметрам. Из какого вы все сбежали дурдома?

        Стас не жаловал хамов и терпеть не мог грубости.

     –  Эх, поставить бы перед тобой Инессу, ткнуть в неё пальцем и объявить: ключ нужен ей! Ты бы у меня вмиг присмирел, онемел и стал вежливым, – мечтательно подумал Стас. – Надо было прихватить её с собой!

        Мечты сбываются. Иногда очень быстро. Словно по срочному мысленному заказу Стаса, к стойке приёмного пункта подошёл, тяжело отдуваясь, грузный лысый мужчина, выставил перед носом мастера почти такую же, как у Иннессы, коробочку-домик, достал оттуда гномика мужского пола, поставил на пристоек, ткнул в него толстым волосатым пальцем и сипло выдохнул:

     –  Нужен ключ для его прежней квартиры! Ровно в семнадцать раз больше этого. –  Он развернул вынутый из нагрудного кармана платок.

        С минуту мастер ошалело смотрел на живого человечка, на миниатюрненький ключик. Потом с криком: «Да это же злые волшебники!» грохнулся в обморок.

        Стас смеялся так долго, что на него с подозрением начали посматривать и обслуга, и клиенты. «Не угодить бы в психушку!» – встревожился Стас и посерьёзнел. Кому-кому, а ему нельзя рисковать! Он теперь в ответе не за одного себя.
      
        Пришедший в чувство мастер схватил оба образца и галопом рванул в служебное помещение. Он был идеально вежлив и предупредителен. Стать лилипутом он не хотел.

        Через час в кармане Стаса лежал нормальный ключ от квартиры Инессы. Осталось узнать у неё адрес и пойти «с ней к ней» забирать Жмурку и Жучку.

        Стас не знал продолжения истории с ключами. После его ухода в мастерскую по изготовлению ключей с аналогичными просьбами и заказами – по телефону и лично – обратилось ещё несколько человек. Они создали дикую гомонящую очередь, скандально-склочную обстановку. Приёмщицу и мастера увезли на скорой. Его – в реанимацию Центра кардиологии на проспект Динамо - бывшую "Свердловку" или больницу № 1 для советско-партийной номенклатуры. Боссы и бонзы-верхотурники часто ложились сюда на обследования. Одних действительно, как сивку, укатывали крутые горки, то бишь проблемы буксующей советской экономики, других доканывало требовательное начальство. Кое-кого живьём сжирал руководимый им коллектив. 

        Большинство же приезжало сюда на откровенный, "плановый", выгодный во всех отношениях, отдых. В привилегированной среде это называлось "лечь на обследование", "сделать себе профилактику". Злые языки в народе, лишённом даже малейшей возможности сюда на лечение попасть, костерили, крыли, несли по кочкарям
"Свердловку", её привилегированных постояльцев-постоянцев почём зря. В народе её прозвали "Привилегировка".

        О "Привилегировке" шла тяжелая молва. Партократы-де ложатся в Свердловку отожраться, накопить жирку в спокойной обстановке. Вволю пропить-наглотаться водяры, коньячища и экзотических зарубежных горячительных напитков. Под дефицитнейшие закусные деликатесы. А главное,  в усыть потрахать симпатичных медсестёр и врачих. Те-мол, в держбе за райское медицинское местечко, тотчас на все услуги были готовы. И ублажали постояльцев "развратки" изо всех сил, стараясь переплюнуть, перелизать, "пересосать" друг дружку. Понятно не у себя и не себя они лизали-облизывали, посасывали-обсасывали, а ... сами понимаете. Никакая, дескать, это вовсе и не больница. Хорошо замаскированный публичный дом. Для избранной - номенклатурной публики. Сволочи! Всё имеют! А нам х.. с дефицитным маслом.

         После развала СССР в 1991 году и запрещения КПСС "Свердловку" преобразовали, переоснастили. Она превратилась в крупнейший Кардиологический Центр в Европе. Но сплетни, наговоры и инсинуации, то ли по инерции, то ли по злобе на новую, "демократическую пузатую многоподбородочную гайдаро-чубайсовско-ельцинскую плутократию" - продолжали гулять по Питеру. И даже по России.
 
         Женщину, приёмщицу ателье, утартали – в психушку на набережную реки Пряжки.

         В комбинат бытового обслуживания прибыла вызванная кем-то опергпуппа милиции, вслед за ней – следователи следственного комитета при прокуратуре, агенты ФСБ и служивые спецы ГРУ.

         В те времена следаки тянули свою тяжелую, как у бурлаков, лямку, маясь "под прокуратурой", как проказой, разъедаемой коррупцией, бездаризмом, пофигизмом, удивительным свойством получать зарплату и ничего не делать. Лишь в конце 2010-го - начале 2011 года Следственный комитет с тяжелой и жесткой руки Президента Дмитрия Медведева обрел самостоятельность.

         Президента замучала рекой плывущая в его кабинет информация о шакальих, гиеньих, тигриных, львиных, акульих и кашалотских аппетитах высокопоставленных коррупционеров. Оборотни-милиционеры, эфэсбэшники-перевёртыши, мэры, губернаторы, их замы в наглую грабили российский народ и нечастных затюканных гастробайтеров из некогда братских стран СССР. (А теперь самостоятельных государств Ближнего Зарубежья). "Инородцы" - нехорошее старое слово вновь зазвучало в народе) сотнями тысяч, миллионами бежали в Россию. Спасались от безработицы и голодухи. Их семьи разделились. Место жительства, например, Узбекистан, а работают в столичных Москве и Санкт-Петербурге.

        До феноменальных событий в институте Генетики на его территория жила узбекская бригада строителей. Они ремонтировали один из старых корпусов и строили новый. Ребята (человек сорок) жили абсолютно в свинских условиях. Несколько месяцев туалет был лишь во дворе. Никакого душа или ванной комнаты. Вода из водопроводной системы текла просто поганая, желтая, коричневая, с дурным запахом. Приезжие бегали за водой через дорогу, в соседнюю фирму.

        Через несколько дней они подобрали на помойке выкинутый кем-то телевизор. Починили его. И с удивлением увидели торжественную церемонию награждения высокими международной и российской наградами руководителя Санкт-Петербургского "Водока-нала" Феликса Кармазинова - за "самую чистую в Европе водопроводную воду" - её якобы безжалобно и беспретензионно вот уже много лет потребляли поголовно осчастливленные "Водоканалом" петербуржцы.

        Гастробайтеры догадались: пробы воды явно брали в квартирах губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко, председателя Санкт-Петербургского городского законодательного собрания Вадима Тюльпанова и у очень высоких начальников, кои на чествовании Феликса Кармазинова осыпали его восторженными похвалами. Понятно, замученным самодеятельным фильтрованием поганой питерской воды зарубежным строителям страстно захотелось пригласить всю чествовательную компанию в гости и напоить их здешней водой до отвала. Чуть уже не послали гонцов в Смольный, Мариинский дворец и в "Водоканал". Охолонули, остыли. Смекнули: строительную лавочку незамедлительно прикроют, как только Матвиенко, Тюльпанова, Кармазинова и их присных выпишут из Боткинских бараков, а может и сразу, пока их туда с острыми животами везут "Скорые". И прощайте тогда заработки и надежды прокормить свои закордонные семьи в ближайшие годы.

      ... Алик Урсулов приехал из Ташкента в Питер, в Институт генетики, по совету друга. Тот уже несколько лет работал на другой стройке, но пронюхал о набираемой к генетикам бригаде "дешовой рабочей силы".

     -  На хорошую зарплату, Алик, можешь не рассчитывать. Нашим в России платят мало. Но намного больше, чем у нас на родине. В Узбекистане совсем дела плохи. Сможешь посылать своим двум жёнам только долларов по 100 в месяц каждой. У тебя сколько от них детей?

     -  Двое. По одному ребенку у той и другой.

     -  Поезжай! На родине наверняка с двумя детьми не выжить! У нас там нехорошо. Те, кто правит, страной, зажрались. На народ им - наплевать. Мы с женой подсчитали: чтобы, работая в Узбекистане, хороший современный телевизор купить, нам надо на новых узбекских баев лет шесть батрачить-вкалывать. В России устроишься - за год-два купишь телевизор. Тоже не халва, конечно. Да что делать? Бараном на заклание быть?  Их, перед тем, как зарезать, хорошо кормят. А нас,
людей, за людей не считают. Жируют на наших поту и крови, засранцы! Голодом морят.

        Смекаешь? Дожили - хуже животных мы стали. Звереем. Спиваемся. Жёны и дети без нас плачут и стонут. - Ислам Мустаев сокрушенно махнул рукой. - Чтоб их Аллах покарал! Одна у нас надежда - на Россию. Давай, собирайся. Сразу тебе будет и там очень трудно. Новичкам совсем мало платят. Потом станет лучше. Долго будешь работать - больше будешь получать. Тысяч по тридцать рублей в месяц можно иметь. А это – больше тысячи долларов! Только хорошо себя показать надо. Дисциплиниро-ванным быть надо. Не ленись. От работы не бегай, не уклоняйся. Начальников слушайся! Русские строительные  начальники лучше наших. Байского хамства у них нет.

        В конце череды наставлений и советов Ислам Мустаев рекомендовал ему обзавестить брюками и курткой без наружных карманов. "Если нет бескарманных, карманы наглухо зашей!". "Зачем?"- удивился Алик. "Там, в России, быстро узнаешь, зачем! У них вообще-то карманы зашивают на одежде, в которой хоронят покойников. Но нам, узбекам, и всем этим, как они там их называют? - гастритоболейтерам? гастролеарбайтерам? гастрономоработайтерам? (забыл это хитрое и труднопроизно-симое слово!) - карманы надо зашивать и обходиться без них вживую, не обращая внимания на печальную русскую традицию!" - загадочно и невесело усмехнулся Ислам. И, в сердцах, сплюнул.

        В день приезда Алик решил разведать, есть ли неподалёку магазины, чтоб хлеб и рис, мясо на плов покупать. Взял с собой все привезенные из Узбекистана деньги. Оставить в каморке, куда его поселили, он их не рискнул. Место чужое. Надо оглядеться. Несколько дней уйдёт на изучение обстановки. Потом - видно будет. Может, найдётся укромное, надёжное местечко, где он будет деньги держать-прятать.

Он положил весь пакет с деньгами во внутренний потаённый, нашивной карман утеплённой рубашки. Клал, с тёплой улыбкой вспоминая хозяйственную, заботливую, внимательную Зульфию. Как там она без меня с пятилетним Рифатом? О. Аллах! Как хочется мне сейчас быть дома. Поесть плова. Вторая жена - Зухра так чудесно его готовит! А мама Рафия лучше всех в Узбекистане умеет заваривать чай. Попить бы сейчас чаю из любимой его пиалы! Взять на колени Рифата и трёхлетнюю Зильнару. Прижать их к груди. И - хоть всю ночь отвечать на их забавные, милые вопросы. Чем они сейчас заняты? Время не позднее. Женщины наверняка работают в саду, огороде. Если бы не клочок земли - 4 сотки, давно бы сидели голодом.

Он вспомнил вопросы Стаса Стоеросова и Владимира Голубкова, охранников Института генетики, и покраснел от смущения.

    –  У тебя, Алик, ты говоришь, две жены. А как ты с ними любовью занимаешься? В коллективном сексе? – хитро осведомился Стас Стоеросов. – Или имеешь их по очереди, как султаны в гаремах, ночь с одной, ночь с другой?

    –  Обеих сразу не разрешается! – пунцовея ответил Алик.

    –  А ты их, как, раздеваешь или в одежде обрабатываешь? –  с каверзинкой поинтересовался Володя Голубков.

    –  Нам женщин раздетыми видеть нельзя.

    –  Это как же? Вы, мусульмане, при возможности иметь по четыре жены, ласкаете их по очереди одетыми и в полной темноте? – изумлённо и в голос воскликнули Стас и Володя. – А мы бы, на вашем месте, перетрахали их сразу всех, перескакивая с одной на другую! И, конечно, голыми! И при свете. Пусть их у нас хоть по десять будет!

    –  Да вы сексуальные гиганты! – засмеялся, отойдя от смущения Алик. – У меня их всего две. Да, мы любим своих жён - если днём, то одетыми, если ночью - раздетыми, но в полной темноте. Или при свете - не раздевая. Видеть женщин обнажёнными нам нельзя...

Алик тщательно застегнул внутренний рубашечный карман  с деньгами. Ах, какие хорошие у меня жёны! Зухра любовно, крепко, надёжно подшила потайной, скрытый карман. Словно тёплые нежные руки согревали Алика сейчас под рубашкой. Зильнара потихоньку от Зухры сунула ему в руки ещё один маленький пакетик с деньгами. "У мамы выпросила. Мало ли, может, не хватит тебе. Зарплату сразу ведь не дают. Её ещё заработать надо." Алик нежно поцеловал вторую жену, горько улыбнулся. Нет не из-за ревности и "конкурентной борьбы" за его внимание и ласку между женщинами отдаёт свою "заначку" Зильнара. Она думает, заботится,беспокоится о муже. Какая умница! При столь малочисленном "гареме" проблемы вражды между жёнами нет. У него слёзы выступили на глазах от того, что мать с дочкой отдают последнее, чтобы он, кормилец, в далёкой и смутноватой России, не приведи Аллах, не попал в беду.

Молодой узбек свернул с узкой и короткой институтской улицы на большой и широкий проспект. За углом какой-то пьяный русский мужик остервенело бил женщину. Неподалеку трое бугаев-налётчиков вычищали сумку и карманы сбитого ими с ног парня. Толстые пачки денег быстро исчезали в карманах и запазухах бандитов. На другой стороне проспекта к очень красивой девушке подскочила чёрная иномарка и двое здоровенных верзил набросились на неё и потащили в автомашину. Девчонка отчаянно, вырывалась кричала на всю улицу, пока грубая волосатая рука одного из похитителей не заткнула ей рот. Рядом спокойно обувала публику группа напёрсточ-ников. Компашка цыган окружила четырёх женщин и трёх мужчин. Пока две цыганки заговаривали им зубы, остальные чистили их сумки, авоськи и карманы. А чуть подальше дико дралась пьяная компания.

       Алик в растерянности остановился. Он был в шоке. Идти дальше было опасно.

    -  Милиции, что ли, у них тут, в России, нет? - в отчаянии подумал он.
 
       Словно в ответ на его вопрос, невдалеке показались быстро приближающиеся милицейские "жигули" и "уазик". Они резко тормознули прямо напротив него. Из обеих автомашин вывалилось человек восемь милиционеров. Они подскочили к Алику. Он сделал несколько кивков головой в сторону преступников, нагло делающих своё непотребное дело. Милиционеры на его кивательно-доносительные сигналы не среагировали. Алик стал показывать рукой, тыча ею туда и сюда. За указательную его руку узбека и схватили двое ментов. Алик с ужасом заметил, как все нарушители сделали разные приветственные движения и жесты милиционерам и прокричали им: "Привет, ребята!", "Здорово, мужики!", "Салют нашей доблестной родной милиции!","Здрам-желам стражам порядка!". В ответ милиционеры с довольным ржанием весело отприветствовались. И - ноль внимания на творящиеся безобразия.

Сердце Алика оборвалось. Неужели его приняли за мафиози - верховода, пахана всех этих ублюдков? Зачем хватают его, ведь он ни в чём не виноват и ничего предосудительного не делал. Но почему блюстители порядка приветствовали всех тех негодяев и негодяек, как старых и добрых знакомых? Что вообще происходит в России?

     -  Гастробайтер? - более чем нелюбезно спросил толстый прыщавый милиционер. От него воняло перегаром и табачным отрыгом. Взгляд нехороший, бегающий. Ухмылка -подленькая и коварная. "Старший над ними!" - догадался Алик, пытаясь нерезко освободиться от бульдожей хватки двух милицейских здоровяков. От их прихвата обе руки Алика от плечей до локтей пронизывала острая боль.

     -  Давно у нас в России, в Питере? Что-то я тебя здесь раньше не видел! - не дожидаясь ответа от ошеломлённого узбека, продолжал грубо вопрошать милицейский чинок, судя по лычкам, всего лишь сержант. И резко, отрывисто:
 
    -  Предъяви документы!

        Алик поспешно достал родной узбекский паспорт.

     -  Вид на жительство! Справку! Разрешение на работу!

        Он достал. Показал.
 
    -  Твоё счастье, ксивы у тебя в полном порядке! - недовольным тоном процедил сержант.

        И неожиданно для Алика приказал своим:

     -  Обыщите его, парни!

        Один из подчинённых шаркнул, скребнул по боку Алика ладонью и радостно проорал:
     -  Есть! Пакет с наркотиком! Нашёл у него в кармане.

        Второй подручный уже услужливо заполнял протокол. Он уточнил:

     -  В каком кармане обнаружены наркотики?
     -  В правом! -  уточнил шустрый сыскарь.
     -  Штанов или куртака?
     -  Куртака.

        Коллега вписал уточнение в протокол: наркотики найдены у задержанного в правом кармане куртки.

        Старший передвижной опергруппы в это время разговаривал с кем-то по рации.

     -  Господа милиционеры! - с трудом раздвинул одеревяневшие от ужаса губы Алик. - У  м-м-меня  н-н-нет никаких карманов, ни в куртке, ни в брюках!

        Милиционеры опешили. Растерянно переглянулись. Афронт. Конфуз. Прокол.
Осечка!

     -  Идиот! - свирепо заорал на "нашедшего" наркотики мента сержант, наливаясь кровью. Глаза его заметались, как крысы на горящем корабле. Ты крупно подставил меня, кретин! Я только что доложил по рации дежурному ГУВД о поимке наркокурьера из Узбекистана и обнаружении у него в правом кармане куртки пакета с героином.   
 
        И он отвесил правой ногой незадачливому провокатору чувствительный начальнический поджопник. Виновный охнул, покачнулся, не удержал равновесия и грохотнулся мордой об асфальт. Его сообщники загоготали.

Весёлая сцена вывела Алика из потрясения. И он, неожиданно для самого себя, расхохотался. Рядом  послышался новый дружный хоровой смех. Занятые привычным и увлекательным делом, "мусора" не заметили, как к месту разыгрывающейся милицейской трагикомедии подошла компания из семи человек. Они быстро просекли, что тут происходит, и ржали, как на спектакле в театре комедии.

       Один из них крикнул:

    -  Привет Алик! Наводишь порядок в Петербурге?

       Второй прокричал:    

    -  Здорово, Алик! Никак ты опять прищучил банду, уже несколько лет грабящую гастробайтеров?

  У бандитов в милицейской форме остеклянели глаза и отвисли челюсти..

        Алик на сей раз не растерялся. Судьба послала ему шанс на спасение. Умный и находчивый Стас Стоеросов, охранник института генетики, и большой юморист ночной дежурный Володя Голубков, с которыми они совсем недавно познакомились на проходной, ловко, тонко и гениально подсказали ему, как отшить облечённых властью наглых и бессовестных приставал и провокаторов.

     -  Привет, Стас!  Алейкум селям, Володя! - ответил он.  И наклонился к стоящему истуканом сержанту. "Семи свидетелей вам будет достаточно на судебном процессе, который я вам устрою, господин-хороший сержант? - грозно шепнул он главарю милицейской банды на ухо. -  Валите отсюда, пока не поздно, бандюки проклятые! И не попадайтесь мне больше на глаза! Нето я вас всех урою! Начальник вашего ГУВД Владислав Пиотровский - мой свояк! А Виктор Черкесов, бывший начальник Управления ФСБ по Ленинграду и области - не только друг Володи Путина, но и мой хороший приятель. Скажите спасибо за то, что некогда мне сейчас вами, упырями, заняться: с этими ребятами мы сегодня отмечаем в ресторане "Санкт-Петербург" задержание в соседнем районе Петербурга такой же, как ваша, банды.

        Вам, сволочам, крупно повезло. Мы сейчас выходные. Не хочу из-за таких ублюдков, как вы, лишать себя удовольствия отпраздновать событие в приятной компании! Но я вас ещё достану, гады! (Алик, в недавние советские времена - выпускник отделения русского языка и литературы Ленинградского педагогического института имени Герцена, в совершенстве владел языком коренного народа России, и в карман за словом не лез).

Поражённый сержант отпрянул от гастробайтера, как от прокажённого.

     -  Уходим, ребята! - гаркнул он, от страха омочив и окалив брюки. Вонь пошла премерзкая. Ментяры-оборотни бросились к автомашинам. С трудом втиснулись в них, в спешке жуткой мешая друг другу и зло матерясь. "Жигули" и "уазик" с рёвом рванули с места и с диким тормозным визгом исчезли за ближайшим поворотом.

        Стас с семью друзьями-охранниками держались за животы от смеха. Товарищи по службе пришли в институтскую охрану за зарплатой. Её раз в месяц привозил сюда заместитель генерального директора частного охранного предприятия "Трейдер" Фавст Николаевич Вячеславов. Фамилия, имя и отчество у него были необычные. И его охранники путанно именовали то Вячеславом Фавстовичем Николаевым, то Николаем Вячеславовичем Фавстовым, то Фавстом Вячеславовичем Николаевым. В конце концов прилепили ему труднопроизносимую кличку "Фавств".

        Дошло бы и до двусмысленного "Фат". Но "замгендир" был мужик серьёзный, культурный, образованный, умный и к охранникам относился, как отец родной. И уж никак не походил на жуира. Да и вряд ли был человеком, роковым для подчинённых.

       Выход нашёл кто-то из старых охранников. Он называл шефа "Фавстыч". Несколько панибратское отчество прижилось.

       Фавстыч был человеком далеко не простым и не заурядным. Капитан второго ранга в отставке, классный подводник, он стал одним из учредителей питерской Лиги офицеров и работающего под её эгидой "Трейдера". С первых лет стал его генераль-ным директором, пока ему эта должность, по его словам, смертельно не надоела. Уступил её другому бывшему военному Гурию Лохайловичу (он же Нахайлович, а на самом деле, Михайлович) Пробиралину. За собой застолбил должность его заместителя. "Геморроя меньше!" - так отвечал он на недоумённые вопросы многих друзей и знакомых, а также самих охранников. "Но и зарплата соответственно уменьшилась!" - говорили ему. "Не в деньгах счастье и не в их количестве, а в крепком здоровье! - улыбчиво паривал Фавстыч, снимая все вопросы.

       Сегодня Фавстыч, как всегда, выдал деньги сотрудникам охраны и укатил счастливить сторожевую публику на другой объект. Скорее всего, на "Каменку", где Стас Стоеросов в своё время работал в охране вместе с Юрием Чувашовым. Это на другом конце города. Фавстыч поехал туда на своих уже не новых, но вполне прилично выглядящих, "жигулишках". А компания из семи коллег направилась в ближайший магазин - купить винца и спрыснуть зарплату и заодно отметить праздник воздушных десантников и успешную проэкзаменовку на стрельбище "Балтийского Тира". 

       Спрыскивательная идея принадлежала Володе Голубкову, ночному дежурному. Он подрабатывал в охране института генетики, дежуря по две ночи подряд с 8 вечера до 9 утра через каждые двое суток. Основная работа Владимира Голубкова была на "Гознаке". Там он, в режиме сутки через трое, нёс службу в качестве начальника караула. В подчинении у него в охране фабрики ценных бумаг, денежных купюр и звонкой монеты работало десять человек. Служба серьёзная. С оружием. Однако зарплата, как и почти везде в охранных системах и структурах, была терпимой, но никак не серьёзной. Мужикам и парням приходилось подрабатывать в свободное от дежурств время.
      
        График "сутки через трое" позволял, по совместительству, "ночнить" и "дневнить" в охранах других предприятий, фирм, учреждений и организаций. А режим  "2 через 4" в "Трейдере", где нёс службу Стас Стоеросов, давал возможность работать на двух  объектах по очереди - с полной оплатой на обоих. Что не возбранялось. И, по меньшей мере, вдвое увеличивало заработки бодигардов. На свободные сутки охранников начальство ЧОПов (частных охранных предприятий) покушалось редко и лишь в случае крайней "производственной необходимости". А лучших, самых надёжныхо охранников, работающих в жёстком режиме в двух местах и вообще никогда не трогало, ибо у тех не было никакого свободного или резервного времени. Качнуть такого работника означало спровоцировать его уход в другую охранную фирму и потерять хорошего сотрудника.
      
        Однако, по Закону о частной охранной деятельности работа охранника подряд двое суток запрещена. Режим "2 через 4" официально, по документам проходил, как "сутки через двое". Но разрешаемый законодательно график исключал всякую возможность подхалтуривания на других объектах или своего или другого ЧОПа. Поэтому охранники сами были инициаторами грубого нарушения закона. Будь они в этом отношении законопослушными людьми, сидели бы на мизерах. Начальство вынуждено было идти у челобитчиков на поводу и устанавливать нарушительный режим. Упрись руководство - работники просто-напросто разбежались бы.
 
         Накануне институтского охранного зарплатного дня Володя Голубков успешно сдал профессиональные "навшивостьпроверочные" зачёт по спецвопроснику и экзамен по стрельбе из пистолета Макарова. Событие ежегодно знаковое и непременно - обмывочное. Володя Голубков в свободное от работы время не дурак был выпить. Да и в любой охране немало работяг, умеющих в дни и часы досуга хорошо, по полной, заложить за воротник. Не будь у гознаковских бравых охранников традиции всегда спиртоводочновинно отмечать успешные профессиональные проверки, гастробайтеру Алику светила бы верная потеря последних денег, а то и дальняя дорога в Магадан за казенный российский счёт. Ни за что ни про что. По воле наглеющих день ото дня ментюков, делающих своё счастье и множащих звёзды на погонах на чужих несчастьях и подставах и подведении  "под цугундер" и "под монастырь" ни в чём не повинных людей.

                ***

        В начале 2011-го в одном Питере было-жило уже почти полтора миллиона выходцев из азиатских республик бывшего СССР. Еще полстолько - азербайджанцев. Коренных и приезжих россиян всего - полтора миллиона. Не только русские националисты, простые бабы и мужики, зачуханные от безработицы, низкой оплаты труда и жалких пенсий, вовсю заговорили о "мусульманском нашествии". Новая, дескать, азиатско-кавказская орда.

        Олилипучивание могло быть диверсией террористов. Возникла неприятная версия, а не освобождают ли "с азиатской хитростью" пришельцы и заселенцы крупнейших городов России место для своих семей, оставшихся в бывших советских республиках? А менты поганые, продажные и наверняка кем-то нанятые, нарочито и специально злят и вдохновляют их на будущие восстания и массовую резню. И на эту самую пигмеизационную лилипутизацию.
 
        Бурные восстанческие события в Йемене, Тунисе, Египте, Ливии в феврале-марте 2011-го вызвали брожение и в России. Смекалисто-сметливые русские люди генетически помнят, чем грозят нашествия азиатов. Татаро-монгольскую орду Россия не забудет никогда.

                ***

    ... Вслед за милицейской и прокурорской бригадами в ателье быта нагрянули оперативные сотрудники какого-то суперсекретного подразделения ФСБ.

        Аналогичной оказалась ситуация во многих других комбинатах бытового обслуживания. За три дня по Питеру в ателье, мастерские по изготовлению ключей и комьинаты бытового обслуживания обратилось с миниключиками сотни людей. До полуночи эфэсбэшные, милицейские и медицинские автомашины развозили их заказчиков и персонал – кого куда надо. Милиция была в панике. Эфэсбэшники – в ужасе. Следователи в шоке.

        Через неделю число заказанных ключей в разных ателье города и количество «пигмеев» – виновников переполоха – уже соответствовало цифре 666. Ровно столько же значилось в милицейской сводке по городу о пропаже людей. (Об исчезновении Инессы в милицию сообщили сокурсники. Она не пришла на лекции. Подружки звонили ей домой, но там услышали по автоответчику голос её мамы. Значит, домой она тоже не приходила. К счастью и везению Стаса и Инессы, Фёкла Семёновна Переполохова укатила на недельку в деревню. Она не слышала, как у соседей напротив целых двое суток лаяла и подвывала собака, мяукала кошка, и как они отчаянно скреблись в двери. Первым  кошачье-собачьи «SOSы!» услышал Стас,  придя спасать осиротелых животных).

        Следователи, уже много дней ломали головы над вопросом: «Куда пропадают люди?». Необычный "массовый заказ" в ателье быта нормальных квартирных ключей по минитюрным образцам в одинаковой пропорции "17 к 1" и наличие живого "вещественного доказательства" -  лилипутика - навело следаков на верный след. С помощью луп и фотографий, а потом и тестами на ДНК, идентифицировали нескольких пигмеев с исчезнувшими гражданами Петербурга. В городе поползли, заклубились, завихрились зловещие слухи о начале Апокалипсиса. «666» – число зверя. Число дьявольско-адское. Священники в христианских церквях и храмах забили тревогу. Число ритуальных служб выросло в геометрической прогрессии. Возле церквей постоянно дежурили машины «скорой помощи» и усиленные наряды милиции. Скрыто паслись особо секретные агенты ФСБ и ГРУ – Главного Разведывательного Управления Российской Армии.

          Из психиатрической больницы имени Скворцова-Степанова, что на Фермском Шоссе в Санкт-Петербурге, был немедленно выписан и отправлен домой с матерью десятилетний мальчик Витя Ледин. В их семье в один из дней исчез, не вернулся с работы отец. Мать заявила в милицию. Мальчик уверял родительницу, милиционеров, а потом и вызванных психиатров:

       –  Мой папа никуда не исчез! Мой папа стал лилипутом!

          На вопрос, с чего он так порешил, Витя отвечал:

       –  Все искали папу – и мама, и милиция, и соседи, и люди с его работы. Никто не догадался, где он. А папа сидел у меня в комнате на учебнике биологии. Я увидел его – маленького, как Дюймовочка, и сперва принял за гнома из «Властелина Колец» Толкиена. Но в его книге рост гномов намного больше. А хоббиты, по сравнению с ними, просто великаны. Я знал папин рост. 1 метр 70 сантиметров. У забавного гномика рост был ровно в семнадцать раз меньше: 10 сантиметров. Я сам измерял! – бабушкиной портняжной «сантиметровкой». Он кричал: «Я твой папа! Позови сюда маму! Пусть вызовет милицию. Надо взять горло за горло!».

         Я сперва ему не поверил. Думал я сплю. Ущипнул и дёрнул себя за ухо. Стало больно. Потом я взял лупу, положил рядом папину фотографию, поднял пигмейчика, посмотрел на его лицо через увеличительное стекло. Сравнил с папиной фотографией. Лица были одинаковые. И я начал всем говорить: «Мой папа стал лилипутом!». Мне никто не верил. И меня увезли в психушку. Напрасно я уверял милиционеров и санитаров, что мой папа-гномик живёт у меня под кроватью в специальном домике. Я сделал его из нескольких картонных коробок. Поверь они мне, папу бы быстро нашли в его подкроватном убежище. 

         Витю Ледина поместили в «дурушник» за то, что теперь проделывали десятки самых квалифицированных следователей-дознавателей города на Неве и специально вызванной из Москвы следовательской бригады численностью 1000 человек: они брали лупы, фотографии пропавших людей и – сравнивали визуально с пигмейчиками, а потом объявляли: да, это он (она), но в очень уменьшенном виде. Из карманчиков пигмеизированных мужчин и сумочек женщин они осторожно вытряхивали миниатюрные связки ключиков, микроскопические паспортики и удостовереньица личности. При соответствующем увеличении под микроскопом или линзами было установлено: документы у всех – подлинные, но уменьшены ровно в 17 раз. Из следователей в дурдом никто не попал, хотя они вслед за Витей Лединым при каждой идентификации повторяли: «Он стал лилипутом!». Или: «Она тоже стала лилипуткой!».

         В необычной обстановке шла их обычная работа. И результат был налицо.
Следователи попеременно перебывали в шоке, ступоре, трансе и прострации. Многие оказались на грани нервного срыва и даже помешательства. Специально прикреплённые к ним психологи работали день и ночь.

         Принципиальный и важный момент: первую идентификацию намного раньше опытных криминалистов провёл ищущий папу и немножко верящий сказкам мальчуган.

         Произошла банальная история: мальчик пострадал за гениальность…

         Папу-лилипута нашли у него под кроватью – в коробочке-домике. Сын кормил отца мелкими крошками хлеба, печенья, конфет, колбасы и сыра. Поил он его из пипетки: взял её из домашней аптечки. А перед тем, как мальчугана схватили, выволоча его из-под кровати, и увезли в дурдом, он успел наполнить водой пластмассовое корытце для цветов. Иначе за время пребывания сына в психушке, отец умер бы от жажды, не имея никакой возможности утолить её. Туалетом, вернее,
парашей для «заколдованного злым волшебником» отца смышлёный мальчишка сделал бабушкин напёрсток. Папа туда писал и какал. Сын промывал напёрсток под раковиной в ванной комнате.

        Всё это следователи и нашли в коробке рядом с пьяным отцом-пигмеем. Он был в отключке, ибо в один из дней попросил сыночка милого и дорогого отлить из припрятанной под отцовской, непомерно огромной для лилипута, кроватью заначки «немного лекарства». Сын влил снадобье ему в рот через пипетку. Мальчик явно перестарался. Он был послушным сыном. И это подвело его. Он знал: его отец – пьяница. И ни за что бы не дал ему спиртного. Отец-пигмей нагло обманул сына. Витя понял, что его надули, когда понюхал пипетку. Но было уже поздно. Отец-лилипут долго буянил и ругался матом, кроя какого-то профессора. Его он нещадно ругал и до приёма «лекарства». Чаще всего он выкрикивал слово: «горло», обрамляя его многоэтажными матами.

         Витя не понял, причем тут какой-то профессор. Почему-то карлик-отец всё время вопил о горле. Сын и подумал: у отца сильно болит горло, в бутылочке – лекарство. Оно облегчит страдания папы. Папа же напился, как свинья, словом, точно так, как он пил, не будучи лилипутом. Пока мальчика держали в дурдоме, его отец-пигмейчик питался остатками запасённой сыном пищи и пил из одного корытца воду, из другого (продуктовой упаковки) – водку. За время вынужденной отлучки сына он семнадцать раз наделывал полный напёрсток. Опрокидывал ёмкость с собственными экскрементами и наполнял её снова. В клетке его уже сильно воняло.

        Сам он был грязен и ароматизировал, как бомж. От интеллигентского его вида и достоинства не осталось ничего. А меж тем, он был главным инженером института лёгкой промышленности. Пока его наблюдали, бесчувственного от перепоя, он умудрился очухаться, улучил момент, когда наблюдатели отвлеклись, подполз к корытцу с остатками недопитой водки, встал на четвереньки и стал жадно всасывать пойло. Его оттащили. Он орал, визжал, матерился и требовал привести к нему единственного хорошего и нормального человека на свете – любимого сыночка Витюшку.

        Милицейские и прокуратурские дознаватели, как и Витя Ледин, обратили внимание на то и дело повторяемое папой-лилипутом слово «горло». Карличек почему-то всё время менял в нём ударение и явно персонифицировал это самое горло, обзывая его нехорошими прозвищами и кличками, уже знакомыми читателям по началу нашего романа. Допытывальщики воспринимали филиппики лилипутика в адрес собственного, надо полагать, горла, как бред и ахинению. Показали его врачу-педиатру. Отоларинголог, пользуясь лупой, подсветкой и соломиной для коктейлей, с превеликим трудом исследовал крохотульное горло странного пациента. Сделал заключение: практически здоров.
 
        На лилипута натравили психиатров. Первые двое, общаясь с ним, сошли с ума. У второго и третьего случились соответственно инфаркт и инсульт. И только пятый, обследовав клиента-лилипута, в растерянности воскликнул: «У него паранойя! И алкогольная зависимость на грани белой горячки. Но, позвольте, в какую лечебницу я его помещу? Для гномов у нас в стране даже психоневрологических диспансеров нет. А наркологических – и подавно!».

        Через пару дней за папой-лилипутом приехали из некой секретной лаборатории ФСБ и увезли с собой. Когда он во всей своей лилипутской похмельносиндромной красе и с грязными матюгами предстал пред гневные очи генерала-лейтенанта Силантия Мефодьевича Грозного, того чуть не хватил удар. В последние дни генералу его сотрудники все уши прожужжали о каких-то невероятных и невозможных то ли гномах, то ли лилипутах, якобы давно наводняющих самый центр Петербурга. Он считал: либо его сговорно  разыгрывают, либо ребята «совсем от работы охуели и ****улись». Потом последовал загадочный вызов генерал-полковника Незрячева (так злые эфэсбэшные языки нарекли Горячева). С трудом уяснив, в чём заключается дело, Грозный тревожно задумался. Какая-то во всём этом крылась непонятная каверза.

        Заподозрил подлянковый вариант, определяемый фразой «миссия невыполни-ма». Не хотят ли его, генерала Грозного, турнуть из ФСБ?

        Последующие события изрядно напоминали полное дежавю. И вот, наконец, финал (или только начало?) этой треклятой «пигмейской эпопеи». Перед ним был лилипут – живой, как жизнь, и живее всех живых. Мало того он ему, генералу Грозному, пьяно пошатываясь, нагло и спесиво представился:

     –  М-м-еня з-зовут Владимир Ильич. М-моя ф-ф-ами-лия – Ледин. Будем знакомы,
т-рищ генерал!

     –  Будем, будем! – сквозь зубы процедил генерал Грозный. – Ты что, карла, простудился? Насморк подхватил? Мы тебя быстро вылечим! Я обычно беру насморкцев пальцами за нос, и они быстренько у меня выздоравливают. Жаль, за носишко твой не ухватиться! Хе-хе! Значит, говоришь, ты – Ленин?  Владимир Ильич? – генерал недобро прищурился. – А Феликса Эдмундовича Дзержинского с собой не привёл? Или Иосифа Виссарионовича? А Якова Михалыча с Михаилом Иванычем? А Лаврентия Павлыча? Или Ежова с Абакумовым и Ягодой? А Вышинского с собой не прихватил?

     –  Ледин я. Владимир Ильич, – повторил лилипутик. – Меня сюда одного доставили. О Феликсе Эдмундовиче наслышан, но чести знать его не имел.

     –  Да будь ты хоть Сталин! Или сам Берия! Или Карл Маркс в двуликоянусовстве с Фридрихом Энгельсом! Мне – до лампочки и насрать-наплевать! – хохотнул генерал.

       И вдруг заорал:

    –  Ты какого *** нажрался, а?!

       Допрос лилипута начался…

       Через минуту генерал Грозный топал ногами и кричал: «Я тебе покажу напёрсток! За белошвейку меня принимаешь?! Я тебе не бабушка и не швея!  Что?  Большую нужду надо справить? Счас ты у меня в штаны наделаешь! Колись, как дошёл ты до жизни такой?! Кто тебя превратил в лилипута? Меня твоё грёбаное больное горло и профессора не интересуют. Пить меньше надо! Здоровее будешь! Имя, имя колдуна назови!

    –  Чего, чего тебе налить? Водки? – Генерал захохотал так, что лилипута еще сильнее закачало из стороны в сторону – на сей раз от мощнейших сотрясений воздуха. – Водяры просишь, пьянь пигмейская? На, жри. Генерал, как потом он сам вспоминал, "уссываясь от смеха", налил из бара-холодильника полный стакан водки
«Абсолют», поставил его перед лилипутом. Перевёл дух. И издевательски гоготнул, как жеребец на лугу.

    –  Пей! Если достать сможешь…

       Пигмейчик забегал вокруг стакана, явно озадаченный и растерянный. Остановился, недоумённо зачесал затылок. Задумался, потирая свой крохотный подбородочек. Вдруг он хлопнул себя по лбу, схватил со стола генерала соломинку для коктейля, случайно оставленную секретаршей (они с генералом недавно пили коктейль и трахались сперва на столе, потом на полу), разбежался с нею наперевес и, как прыгун с шестом, взлетел вверх. Генерал и моргнуть не успел, а пигмей уже жадно хлебал водку, свесившись через край стакана.

    –  Шустёр! – восхитился генерал. И заржал так, что в его кабинете зазвенели стёкла.

       Пигмейчика опасно качнуло вовнутрь стакана. Помотало из стороны в сторону. Равновесия ему удержать не удалось, и он плюхнулся в стакан с водкой, с головой уйдя на его дно.

    –  Утонет в водке! – испугался генерал, дёрнулся к стакану - вытащить потенциального утопленника. Чуть не опрокинул стакан. Выругался.  С трудом выловил вынырныша-карлика, взял пигмейчика-алкаша в левую руку. Второй рукой схватил стакан и опрокинул себе в горло. Пигмея не побрезговал. «А чего брезговать, он оттуда пил, а не мочился туда. Губёшки у него – один микроб поместится. А на моих губищах их миллионы, наверное. Ну, подумаешь, выкупался. Перед допросом, знаю, пигмея догола раздели и хорошо помыли. Одежонку выстирали и высушили. Ха-ха! Обмыванье водкой живьём – это что-то новенькое в ритуальной практике на Руси!

    –  Теперь нас, поддатых, двое, – с удовлетворением подумал лилипут, с трудом переведя дыхание. Беря его пальцами, генерал чуть не раздавил ему грудь. – Разговор пойдёт веселей. С-час переведу стрелку на профессора Горло, и того сцапает ФСБ. Меня отпустят домой. Боюсь этого тупого генерала досмерти! Наверно, недобитый кэгэбэшник!

      "Принимайтесь за Горло!" – крикнул карлик. Язык уже плохо слушался его. Но генерал  «про горло» понял:

    –  Я тебе покажу «принимаете за горло!». Ты сам-то разве не принял за горло? Дурак! Херово владеешь русской речью. У нас, в России, принимают за воротник. И заливают водярищей горло. А ты всё перепутал, маленький мудачок! Ха-ха-ха! Еле стоишь на своих спичках-ногах. Дунь – упадёшь! Я спрашиваю, кто тебя заколдовал? Кто превратил тебя в лилипута? Как ему это удалось? Твоя личность мною точно установлена. Ты – и в самом деле Владимир Ильич Ленин. Вопрос: тот который лежал в Мавзолее, или однофамилец и тёзка? Через пару минут мне принесут твоё личное дело, досье на тебя и результат анализа на ДНК. Да я и так чую: ты – родной отец этого Витюни. Сын твой – подаёт большие надежды. Мои оперы-олухи несколько недель чухались с вашим пигмейским братом и ни хера не поняли, кто вы такие, откуда взялись.

       Малец – лучше их, всех вместе взятых, соображает. Подрастёт, – заберём его в органы Госбезопасности. Надоели мне дураки наши безмозглые. Хочу укрепить кадры сообразительными ребятами. Такими, как наш с тобой Витюнчик. Ну-с? Чево-о-о? Ты мне про горло своё молоть – прекрати! Мне до твоего горла  нет дела!

       Пигмей в отчаянии замолк. Нет, ему никогда не вывести омундиренных дуболомов на след этого гада, профессора Горло! Сердце лилипута пронзила острейшая боль.

       Генерал с изумлением увидел, что его подопечный тихо валится на бок.

       Паталогоанатомы, осуществив вскрытие лилипутского трупа при ассистировании лучших российских спецов в области нейро- и микрохирургии, сделали заключение: причина скоропостижной смерти карлика – обширный инфаркт миокарда.

       Вслед за морговцами ввалились лабораторщики:

    –  Товарищ генерал! ДНК мальчика и ДНК доставленного к Вам лилипута – родственно идентичны! На 99, 99 %.

    –  Перепил, сволочь! – выругался генерал. – Из-за него я и след потерял, и зря время потратил! И закричал в сорванную им с телефона трубку:
 
    –  Следующего! Везите мне другого ублюдка! Да берегите его, как зеницу ока! Главное, водку, водку ему жрать не давайте!

       Владимир Ильич Ледин, сам того не ведая, открыл официальный счёт жертв пигмеизации. То был первый труп пигмеизированного человека. Он попал в стеклянную банку со спиртом в строго засекреченной спецслужбной лаборатории. И стал Раритетом. Придёт время, и о нём узнает весь мир. Ему было суждено стать единственным сохранившимся трупом российского пигмея. Воистину ленинская судьба!

       Многие земные историки через века начнут путать его с Владимиром Ильичём Лениным. В сохранённые историей документы каким-то образом вкралась опечатка. Вместо "Ледин" обозначилось "Ленин". Однобуквенное расхождение в фамилии и полное совпадение имени и отчества оказались для вождя мирового пролетариата роковыми. Он угодит в разряд пигмеев. Коммунисты России и всего мира в тщете великой и трагикомичном бессилии попытаются вытащить его из непочтенного разряда мизериков и вернуть в ряды корифеев и титанов. Добиться своего им не удастся. Судьбы свершился приговор! Музейный ярлык «Владимир Ильич Ленин – пигмей» прилипнет к нему навсегда. А двусловие: "Ленин - пигмей!" станет идиоматическим выражением и очень распространённым ругательным крылатым выражением, имеющим не только широкое всероссийское, но и всемирное хождение и применение.

        Владимира Ильича Ледина окончательно перепутают с Владимиром Ильичом Лениным и не раз за столетия назовут его великим философом и выдающимся государственным деятелем, гениальным вождём, отцом народов, лидером мирового пролетариата, коноводом маргиналов и тому подобное.

        Так возник Мировой Лединизм. К нему припутали имя какого-то Карла. Видимо,тоже карликового философа. Возникло мировое философское направление: карлизм-лединизм. Его приверженцы стали именоваться "карлисты-лединцы". Особенно много их расплодилось в России. Карлистско-лединская пигмеистическая партия надолго заняла одно из ведущих мест в политической жизни страны, ставшей исторической воспреемницей разваленного коммунистами-пигмеистами и демократистами-пигмеизаторами некогда могущественного СССР. 

        Алкаш пропил мозги, но ему крупно повезло. Он стал Раритетной Мировой Знаменитостью, дважды застрахованной от попадания в Лету, реку забвения.

       Заботливая Фортуна перестаралась. Может быть, впала в склероз. Или пошутила. Ирония Реликтовой Судьбы!

       За банку с останками Владимира Ильича Ледина будут давать триллионы долларов. Увы, ему самому они не понадобятся. Заспиртованным триллионерам огромные деньги не нужны. О Мавзолее Ленина, опрометчиво ликвидированном в двадцать первом веке российскими демократами, никто среди народов мира не вспомнит. Упоминания о нём сохранятся лишь в специфических исторических документах, хранящихся в закрытых и засекреченных архивных фондах.

       Так проходит мирская слава! И лишний раз подтверждается библейская вещая мудрость: "Не сотвори себе Кумира!".

       На месте былого мавзолея в столице России Москве, на Красной площади, был
воздвигнут Банко-Саркофаг. На фронтоне его огромными буквами значилось:

                ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН,
                Раритетно-Реликтовый Пигмей 

        Он представлял собою громадную прозрачную банку из пуленепробиваемого стекла с миниатюрной баночкой внутри, где плавал трупик единственного в мире сохранившегося "в натуре" русского злосчастного пигмея.
         
        Число туристов и паломников, жаждущих взглянуть на Уникальный Экспонат, в разы превысило количество миллионов паломников, ежегодно совершающих священный хадж в Мекку. Это повлекло зарождение новой религии - пигмеианства. Оно составило серьёзнейшую конкуренцию христианству, мусульманству, иудаизму, иеговизму, буддизму и кришнаитству и едва не сделало многоконцессиональную Россию только пигмеианской страной. Она таковой бы наверняка и стала, если бы не Возглашённое Юрием Чувашовым в начале ХХ1 века Истинианство - Новая Реалистическая Вера в Безграничные Возможности Человека и в Реальное, Естественное Бессмертие Людей - с Душами и Телами - в Пике Развития Цивилизации, при Достижении Абсолютной Разумности и Полной, Апофеозной Нравственности (Духовности).
      
        Россия - в подавляющей своей массе её народонаселения - предпочла всем другим религиям и верам - Истинианство, Реалистический Завет Юрия Чувашова и Открытую и Начатую им Эру Бессмертящего Истинизма.