Расизм

В науке под расами понимаются подразделения в пределах одного биологического вида. В животном мире подобные подразделения определяются приспособлением к различным условиям окружающей среды.
Мысль о неравенстве человеческих рас коренится в глубокой дохристианской древности. Расы существовали издавна, но до сих пор нет определенного точного ответа на вопрос, когда возник расизм. По данным М.Н. Сизовой (Сизова М.Н. Становление европоцентризма и расовых концепций в контексте классической философской антропологии  — дис. к. ф. н. - Ростов-на-Дону, 2004. - С. 154-155), первый намек на дискриминацию - в надписи, начертанной на обелиске, воздвигнутом на втором водопаде Нила по приказанию фараона Сесостриса III (1887-1849 гг. до н.э.): «Южная граница. Стела, воздвигнутая на восьмом году царствования Сесостриса III, царя Верхнего и Нижнего Египта, который существовал всегда и будет существовать вечно. Пред этой границей по суше со стадами, или по воде — на лодке, запрещен переход всякому черному, за исключением тех, кто пожелают пересечь ее для того, чтобы продавать или покупать что-либо на каком-либо рынке. Эти люди будут приняты гостеприимно, но всегда запрещено любому черному во всех случаях спускаться в лодке по реке».
Расизм, т.е. представление о неравноценности различных расово-антропологических категорий и превосходстве своей категории над другими слито воедино с этноцентризмом и эгоцентризмом и уже в древности выступало не просто как эмоциональная реакция на «чужака», но как идеология (Айзатулин Т. Лекции по истории. М., 1995.).
В античном мире расизм стал приобретать отчетливые контуры. Теория «естественного» рабства Аристотеля оказалась серьезным первоисточником, на который ссылались многие антропологи-расисты. Платон говорил о неравенстве «господ» и «худших элементов общества, для которых характерно крепкое телосложение и выносливость». Нельзя пренебрегать фактором длительной географической изоляции населения каждого континента. В течение многих тысячелетий сама природа оставалась блюстителем расовой чистоты. Но возросла мобильность человека, пространство словно бы «сократилось», изолированность континентов исчезла, перед человечеством с неведомой доселе остротой встала проблема расового смешения, а вслед за этим и вопрос о неравенстве рас.
В традиционном обществе тенденции к гуманизму оставались в потенции. На практике же доминировали иные установки.
Так, в антропологии православного святого Григория Паламы — человек, движущийся внутрь духовных миров по сложнейшей лестнице метаморфоз, включающих в себя и низшие пласты. Самосознание жителей домонгольской Руси нашло свое выражение в разных произведениях, от Слова о Законе и Благодати митрополита Илариона до берестяных грамот. Свое место в этом ряду принадлежит и Начальной летописи, как современные специалисты собирательно именуют «всю совокупность памятников киевского летописания XI- начала XII в., включая различные редакции Повести временных лет и предшествующие ей летописные своды» (Гиппиус А.А. Рекоша дружина Игореви...: К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25. P. 172). Д.А. Добровольский отмечает, что изучение всех упоминаний книжников о других народах и о «своих» позволило увидеть, что понимание «наших» как определенного межпоколенного единства, связанного общностью происхождения, не было ни системообразующим в структурном отношении, ни исконно присущим уже первому местному сочинению по истории Руси. Летописцы знали о существовании разных этносов, но вплоть до второго десятилетия XII века не причисляли себя ни к одному из них, предпочитая ориентироваться на категории иного порядка (Добровольский Д.А. Этническое самосознание древнерусских летописцев XI- начала XII в. - дисс. к.и.н. - М., 2009). Ученым еще предстоит определить, что  не предполагало интенсивную память о собственных корнях, вместе с тем, уже сейчас уверенно говорится о том, что первые русские летописцы были способны к подлинно всечеловеческому мышлению, свободному от этнической ограниченности. В умении подниматься на подобные высоты мысли, несомненно, скрывается определенный исторический опыт.
А вот у Фомы Аквинского человек строго ограничен заведомо поставленными видовыми рамками. Его природа статична, и подлежит лишь количественному, но не качественному улучшению. И при жизни, и после смерти, он остается лишь человеком. Фактически, это и есть гуманизм, только в схоластическом, утяжеленном развитой догматикой виде.
Доминирование концепций человеческих рас напрямую связано с наличием в обществе той или иной идеологии. В средневековой Европе с принятием христианства господствовал моноцентризм. Все научные труды могли лишь оправдывать эту концепцию. Попытка предложить другие гипотезы считалась ересью и могла, как известно, закончиться костром.
Открытие Америки вызвало горячие споры в этом отношении, ибо многие не хотели считать туземцев Нового света настоящими людьми; мол, нет даже надобности доказывать, что они произошли не от общих с жителями Старого света прародителей. Это мнение успокаивало совесть тех, кто с отвращением смотрел на «подвиги» первых колонизаторов Америки, а для самих конквистадоров признание аборигенов Америки за низшие существа, играло роль оправдания их бесчеловечной жестокости (Мень А. Расизм перед судом христианства. // Журнал Московской патриархии. 1962. №3.).
Истоки европейской «расовой науки» - в генеалогических исследованиях родословных линий того времени. Спецификой европейского феодализма было требование генетической исключительности дворянского сословия. В Испании понятие «чистоты крови» стало центральным к концу XV и на протяжении XVI веков дворянства нельзя было достигнуть ни богатством, ни заслугами.
По теории «раздельного и неравного происхождения» швейцарского медика Парацельса (1520 г.) «цветные» народы произошли не от Адама и Евы, а от других низших существ. Эти идеи получили широкое распространение в Европе накануне вторжения европейцев в Мексику и Южную Америку. Еще раньше сходные идеологические оправдания геноцида появились в  Испании (Бернардо де Месса (впоследствии епископ Кубы), 1512 г.) и Шотландии (некто Иоганн Мейджер, 1519 г.).
В XVIII-XIX веках в связи с либерализацией общественных отношений в науке начинает укрепляться теория полицентризма - Вольтер, Дж. Аткинс, Д. Юм, Э. Лонг, глава французской антропологической школы А. де Котрефаж, немецкий философ К. Майнерс, автор трактата «Естественная история человеческого рода» Ж.-Ж. Вирей и др.
В начале XIX века на почве европейского национализма и сопутствующего ему романтизма расизм обрел политическое и культурное значение. В центре учений Руссо, Бурке, Джефферсон, Фихте, Локк, Мадзини — человек как подданный национального государства — в противоположность человеку — подданному всенационального Бога (Токарев С.А. Биологические течения в этнографии. М., 1982).
Говоря об истории восточных и западных обществ, Гегель в «Философии духа» предлагает сжатую характеристику природных особенностей континентов и их расово-этнических последствий. Всемирная история истолковывается как воплощение свободы в наличное бытие народов, говорится о низкой человеческой активности в восточном мире, объясняя это недоразвитостью самосознания. Налицо европоцентрическая установка Гегеля, считавшего философию исключительно европейским феноменом и то, что называется восточной философией, определявшего как предфилософию. Гегель отмечает, что философия как формирующее искусство, нечто созидательное для общественной жизни в форме мысли впервые может быть найдена только у греков. Азиатские культуры не укладывались в ту схему развития, которая «вычитана» в истории Европы. Гегель смотрит на Восток глазами передового  человека своего времени и за критерий оценки берет социально-политические достижения буржуазного общества.
«Исторические» народы, наследующие друг друга в возглавлении вселенской жизни, призваны навсегда сохранить за собою права культурной гегемонии и значение мирового центра. Такова, по мнению Гегеля, завидная доля Европы. Дескать, «сердце» и «столица» мировой культуры - германский этнос. Право на участие в исторической драме дается народам благодаря происхождению, благородству, чистоте крови.
В закономерное продолжение вышеупомянутого германский фашизм выступил с множеством радикальных идей, касавшихся разных областей жизни. В частности, расово-биологическая основа нацистского учения диктовала необходимость ревизии доминировавших в обществе взглядов на место женщины в публичной и приватной сферах. В 1934 г. Геббельс в речи перед Национал-социалистической женской организацией заявил, что нет «нового окончательного мнения о новом идеале женщины и семьи... Есть только вариации на эту тему, личные взгляды, смешанные со здоровым человеческим рассудком и опытом повседневной жизни» (цит. по: Winkler D. «Frauenarbeit im Dritten Reich» Hamburg, 1977. - S. 28). В науке и искусстве 19 века женщина представлялась прежде всего как существо с биологически обусловленными функциями. Мыслители этого периода считали идеальным образом женственности героинь древнегерманских саг и мифов. На такого пошиба произведениях были воспитаны руководители Третьего рейха, обосновывавшие подходы нацистской партии и государства к гендерным отношениям: фюрер и рейхсканцлер Гитлер, ответственный за идеологическую работу в НСДАП Розенберг, министр народного просвещения и пропаганды Геббельс, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и другие.
«Женщине всех рас и времен не хватает как интуитивного, так и интеллектуального обобщения» (Розенберг А. Миф ХХ века. Оценка духовно-интеллектуальной борьбы фигур нашего времени. - 1998. С. 351, 352). К. Гамсун критически относится к женщинам, стремящимся к знаниям и к самостоятельной деятельности. Теоретики нацизма, как прямые, так и косвенные, исходили из «вечных» природных различий между полами и отводили каждому из них постоянные роли в обществе, считавшиеся «равноценными».
Один из более чем полусотни, концентрационный лагерь Равенсбрюк являлся частью нацистской системы концентрационных лагерей и осуществлял функции эксплуатации рабского труда заключенных, их уничтожения, проведения псевдомедицинских экспериментов над женщинами (Аристов С.В. Нацистский женский концентрационный лагерь Равенсбрюк (1939-1945 гг.): стратегии выживания узниц. - дисс. к.и.н. - Курск, 2010). Особое значение в борьбе заключенных с разрушительным воздействием экстремальных условий приобретал их специфический добарачный опыт организации жизни. Первоначально необходимая для подавления инакомыслия в тоталитарном государстве Третьего рейха страшная пенитенциарная система была признана мировой общественностью преступлением против человечества.