Немного о братьях наших меньших

***
У мамы домашняя собака стала гадить дома. Долго думала, чем можно пресечь отчаянные «я устала за ней стирать, как за ребёнком!»
Решила взять к себе. Обсуждали эту перспективу при собаке.
Гадить перестала, передо мной пресмыкается: «я хорошая, не увози!»
Пока оставили у мамы…
***

Сука ходит на сносях. Задрала – каждые полгода приносит приплод.
Брат, глядя на неё, в сердцах проорал:
- Я всех утоплю!
Щениться она полезла за диван. Как только брат приближался к дивану, она выскакивала и с дикими от страха глазами лаяла на него.
Устроила ей ящик-гнездо, сама перенесла слепышей туда, убрала всех в свою комнату.
-Жуленька, я вас никому не отдам!
Успокоилась. Но на брата так и смотрела с подозрением.
***
Любите петь? А у нас курица любила…
Как всегда, выгнала корову на пастбище, кроликам задала корм, открыла дверь в сарай – лето, пусть куры гуляют в скотном дворе.
Они и гуляли. Выискивали что-то, клевали… А одна ходила вдоль забора и пела:
- Ко-а-ка-ка-ка-каааа…- задерёт к небу головёшку, прикроет глазёнки, раскроет клюв: -ко-а-ка-ка-ка-кааа…- внимания ни на кого и ни на что не обращает, корм ей не нужен, вышагивает, вытягивая лапуськи, как балерина: -ко-а-ка-ка-ка-кааа…
Не вы одни искусство любите!
***
Была у нас корова Зорька. Решила она, что с пастбища её хозяин должен встречать. Дом у нас угловой, через дорогу от забора – угол детского сада. Придёт, встанет на углу сада и в сторону дома орёт:
- Мы-ы-ы-ы!
Сколько угодно можно пытаться погонять, уговаривать идти домой, элементарно пихать в задницу:
- Мы-ы-ы-ы! – с места не сдвинешь, если эта махина решила не сдвигаться.
Приходилось папе выходить из дома:
- Зоренька! Домой пришла моя коровушка! Ну иди, иди…
Только тогда эта скотина сдвигалась с места и с удовлетворённым вздохом заходила в сарай.
***
Встречала как-то Зорьку из стада. А стадо тогда большое было, многие тогда скот держали, да не одну голову… Пропускаю мимо чужих коров, изредка кличу:
- Зоря! Зоря!
Не вижу свою, хоть убей! Вот уж и конец стада, самые ленивые да неспешные плетутся, а нашей всё нет! Я уже с отчаяньем в голосе, не зная, кого, кличу:
- Зоря! Зоря!
Вдруг из-за спины возмущённое:
- Мы-ы-ы-ы!
Стоит, бьёт хвостом, даже забыла жвачку жевать…
***
Любила Зорька чёрный ржаной хлеб, густо посыпанный солью. Посолю толстый ломоть, положу в карман, пойду из стада встречать.
- Зоря! Зоря!
Идёт, нога за ногу заступает, словно манекенщица по подиуму вышагивает… А торопится. Но виду не хочет подавать! Стою на месте, руки в карманах держу, улыбаюсь.
- Зорюшка!
А Зорюшка уже учёная – знает, что хлебушек всегда для неё беру – и носом в карман лезет. Да язычищем своим пытается ломоть из кармана выудить.
Сжалилась. Вытащила хлеб, отдала. Отёрла с милой морды слюну. Пошли домой.
***
По весне выпускали Зорьку в огород. Пока стельная, да пока снег последний лежит,  - но уже тепло, пусть гуляет. Беременным женщинам полезен свежий воздух.
Сена задашь, калитку в огород откроешь – наслаждайся свободой!
А назад к вечеру звать – хлеб с солью в кармане да ласка в руке:
- Зоря!
Бежит. Мама аж пугается – а ну собьёт коровятина с ног, а ну затопчет нечаянно? А она несётся, дурра стельная, со всех копыт своих, снег только да земля в воздух летят.
- Зоренька! – а у самой в какой-то момент тоже сердечко затрепещет, хотя знаю – остановится.
Она и останавливается. Как в сказке: стань передо мной, как лист перед травой. Резко тормозит всеми четырьмя копытами буквально в пятнадцати сантиметрах от меня и вытягивает язычище.
- Зорюшка! – даю ломоть хлеба, глажу бархатную морду, целую огромную влажную носопырку. – Пойдём домой.
***
Цепной пёс. Диагноз – рак кишечника. Уже не встаёт, боли такие, что кричит, не может терпеть. Ясно, что умирает. Мучительно.
Не могу на него смотреть. От его страданий у самой сердце колет. Собираюсь с духом, звоню ветеринару. Решение далось тяжко, но – усыпить.
- Сначала наркоз дадим, чтоб не чувствовал ничего, а потом…
- Понятно.
Смотрю ему в глаза. Плачу. Глажу последний раз родную морду. Вижу, что понял.
- Прости. Милый. Прощай.
После наркоза боли ушли. Прикрыл глаза, расслабился. Опустил уши. Дотрагиваюсь до холки, шепчу:
- Так тебе будет лучше…
Вдруг он растягивает губы в улыбке и в последнем усилии виляет один раз хвостом. С рыданиями пулей вылетаю из сарая.
Понял. Простил. Принял.