Пища пигмеев Фантазионный Роман Глава 21

                КОНСТАНТИН ИСТИН

                ПИЩА ПИГМЕЕВ

                ГЛАВА ДВАДЦАТЬ  ПЕРВАЯ


                ПОДНОГОТНАЯ ПРОФЕССОРА-НЕГОДЯЯ

* Что и почему яростно топтал профессор Горло
* Чудовищная ненависть на почве злобной зависти
* Зевок мата в один ход
* Стихотворное классическое фиаско и неклассический успех юного Севы Горло
* Похотливый Горло усыпляет и насилует возлюбленную Юрия Чувашова
* Самоубийство оскверненной Анны Лириной
* Посмертное Признание в Любви
* «Не мсти ему, Любимый! Пусть его накажет бог»
* «Прости, пойми, не осуждай меня!»
* «Прощай, Любимый Юрочка! Не забывай меня!»

         Взбешённый профессор Горло яростно топтал ногами точно такой же листок формата А-4 с теми же самыми однотипными по форме и содержанию Заявлением и Анкетой, в коем Бордюрис Немыцов забухал во сне: «малы доходы», «ещё много-много раз публично послать на вьетнамский кхуй и к японой матери Хрюкомаду» и «прилюдно отматерить Чуждбайса и набить ему морду».

         Только сопроводительное письмо к нему подписала не Ведущий Секретарь-Организатор Общенационального Массового Народного Движения Избирателей «Воспрянь, Россия!» Ирина Логвенкина, а Ведущий Координатор по Науке, Академик и 1-й Вице-Президент Российской и Всемирной Неформальных Альтернативных Академий Истинистических Наук и Руководитель Объединённого Информационно-Аналитического Центра «Орион» Общенационального Массового Народного Движения Избирателей
«Воспрянь, Россия!» и Неформальной Интеллектуально-Поисково-Творческой Организации «Ренессанс России» Ярослав Грохотов.

         Ярослава Грохотова Всеволод Горло знал с детства. И ненавидел его также сильно, как самого Юрия Чувашова. Чудовищная ненависть его взросла на почве дикой, злобной и жестокой зависти. Первое время они были троицей неразлучных друзей. Чёрная кошка Горловской Зависти пробежала между ними в 1963-м году. Им всем тогда исполнилось по 17 лет. Они были мечтательными, романтичными и очень способными юношами. Судьба свела их в организованном Юрим Чувашовым Творческом Объединении «Лира», в Ярославле. Правда, познакомились они несколькими годами раньше в Ярославском Дворце пионеров и школьников. Все трое оказались заядлыми шахматистами. Любовь и страсть к великой интеллектуальной игре собрала их в шахматном кружке Дворца пионеров. Его вёл кандидат в мастера по шахматам Афанасьев. Имени и отчества его Всеволод Вениаминович Горло не запомнил. Шахматист тот был очень сильный. С несколькими мастерскими баллами, набранными в турнирах.

          В незаурядном таланте и мастерстве их шахматного учителя Сева Горло убедился на совмещённом чемпионате Ярославля и Ярославской области по шахматам. Горло с треском проигрывал партию какому-то весьма посредственному по силам сопернику. Сидел пунцовый, как рак, и злющий, как чёрт. Афанасьев на какие-то несколько секунд подошёл к их столику. Многозначительно хмыкнул. Сева расценил это, как преподавательские удивление, недоумение и упрёк. Партию он разгромно проиграл.
    
        –  Как закончили? – спросил юного шахматиста Афанасьев.
        –  Продул! – буркнул тот.
        –  Что???!!! У тебя же там был чистейший выигрыш! – вскричал Афанасьев.

          Глаза у него были буквально на лбу

          Сева решил: мэтр что-то напутал. Он же сам должен был видеть, как «серая лошадка» из какого-то там городка Мышкина разделывала его «под орех».

       –  Вы же видели, когда подходили к нам! У меня не было ни одного шанса! – с сердитой тоской выдавил неудачник.

       –  У тебя? Ни единого шанса? –  Афанасьев дико захохотал. – Да у вас на доске стоял при твоём ходе! – мат в один ход!

       –  Не может быть! –  с обидой и подозрением выкрикнул Сева Горло.

          Афанасьев глянул на него, как на последнего в этом мире дурака, идиота, кретина и сухо присоветовал:

       –  Просмотри-ка, милый мой дружочек, повнимательней запись вашей партии. На 18-м ходу он пошёл слоном на f 5, а надо было защищаться от мата конём на h 4.

          Ты дико прозевал выигрыш, Севушка!

          Следующие две партии Сева с тем же треском просадил Юре Чувашову и Ярику Грохотову. В итоге они заняли соответственно 2-е и 3-е места, а он, Сева Горло, остался далеко за чертой призёров. Юра Чувашов чуть не стал победителем чемпионата. В безобидной ситуации «зевнул» пешку перворазряднику Виктору Кузнецову и не смог спасти партию. Тем более, что у него в тот момент не было вообще никакого шахматного разряда. Лишь за 2-е место в ярославском чемпионате он получил 2-й разряд. Всеми его выступление было расценено, как очень крупный успех и сенсация. Новичок, без всякой квалификации и без какого-либо опыта участия в крупных турнирах и соревнованиях, сразу становится вице-чемпионом! – это почти высший пилотаж!   

         Именно в тот день Сева горло ощутил в сердце кинжально острый и жгучий укол зависти. А потом, в «ТОЛе», Творческом Объединении «Лира», в том скандальном конкурсе в два этапа, первый из коих сопровождался вопросом: «Какому классику принадлежат эти строки?», Юрий Чувашов оказался наголову выше всех. Ярик Грохотов был вторым. А он, Сева Горло, последним. А на второй стадии прикольного конкурса, где не было провокационных вопросов и все выступали под собственными именами и фамилиями, Юрий Чувашов был последним, Ярик Грохотов – предпоследним, а он, Сева Горло, – первым.

        Но то уже была злая насмешка судьбы. Первенство Севы Горло вызвало лишь гомерический хохот юных коллег по «литературному цеху». Не смеялись только Юра Чувашов и Ярик Грохотов, что спасло, может быть, их от чёрной зависти Севы, благодарного им хоть за эту деликатность. Увы, главной причиной неистребимой ненависти Всеволода Горло к обоим бывшим друзьям стала их любовь к одной и той же девушке – Ане Лириной. У них возник «любовный четырёхугольник». Три мальчика полюбили одну девочку.

        Сева не собирался уступать своё счастье кому бы то ни было. Он был самым практичным из всех. Отвоевание любимой он спланировал тщательно, основательно, продумав всё до деталей и мелочей. Он устроил широкое отмечание своего дня рождения. Пригласил на него весь «ТОЛ». Хорошо попраздновали. Пели, танцевали, плясали. Читали стихи. В просторной пятикомнатной квартире семейства Горло («предки» предусмотрительно и благоразумно укатили на дачу, чтобы не мешать молодёжи) - было где разгуляться. Сева подмешал Ане Лириной в напиток сильнодействующее снотворное. А когда друзья - её, занемогшую,- заботливо уложили в одной из комнат, Сева мастерски спровоцировал жаркий философский диспут, поучаствовал в нём для отвода глаз, столкнул лбами нескольких спорщиков и выскользнул туда, к ней, к Анюте. Он овладел ею сонной, лишил девственности. Он ещё не закончил удовлетворять свою давно распалённую похоть, когда Анюта в ужасе очнулась.
 
        А через несколько дней она покончила с собой, оставив сугубо личное, секретное письмо Юре Чувашову. Его ему вручила их общая знакомая и её подруга – Виталина Тайская. То было письмо-признание и одновременно письмо-завещание. Анна  поведала о своём несчастье. И призналась ему в любви. Она её таила от всех.

     –  Я люблю тебя, милый мой Гениальный Юрочка! Я не могу жить без тебя. Но и жить с тобой уже не смогу. Да и вообще уже жить не хочу. Я испорчена, опозорена. Наш общий знакомый – Сева Горло,  сделал своё чёрное дело. Он обесчестил меня.

        Помнишь, на его дне рождения, я вдруг почувствовала себя плохо и вы, ты и Ярик, и этот гад, отвели меня и положили на кровать в другой комнате? Он, оказывается, подмешал мне в морс снотворное. А потом, когда вы увлеклись захватывающим спором, который он же специально, чтобы отвлечь вас, и затеял, этот сволочной наш "общий друг" ползучим ядовитым гадом украдкой проскользнул туда, где вы оставили меня одну. Я очнулась, когда он содрогался и дёргался на мне в последнем пароксизме своей грязной, коварной и подлой похоти. С губ его текли слюни.

        Боже! Какой ужас! Меня вырвало прямо ему в лицо. Так ему и надо, мерзавцу! Он долго и жалко оправдывался передо мной, во всём признался и твердил, что любит меня больше жизни. Говорил, сразу поженимся, как только нам исполнится по 18 лет. Но я-то, я – ненавижу и презираю его! И простить его не сумела, как он не умолял. Он пытался обнимать, целовать меня и даже повторить свои мерзкие поползновения, но я подбила ему кулаком глаз и выбила ногой два зуба. И вообще чуть не убила его. Сбежал, негодяй, подлец и трус!

        Вы тогда озадаченно гадали, с кем подрался Сева Горло. И так и не смогли раскрыть эту тайну. Морду ему набила я.

        Но он сломал мою жизнь и судьбу. Что-то непоправимо надломилось во мне. Я решила уйти из жизни, потому что теперь осквернена и недостойна тебя! И только это намерение принесло моей душе облегчение. У меня есть к тебе, Любимый, последняя просьба. В течение сорока ближайших лет не говори никому о моём письме к тебе и о моём несчастье и позоре. Пожалуйства, сокрой эту тайну в себе. Пусть думают о причинах моей смерти что угодно: неразделенная любовь к кому-то, разочарование в жизни, трагичный творческий кризис. Мне уже всё равно. Один ты должен и будешь знать Правду. Понимаю: тебе будет очень тяжело. Я уже давно догалась, что и ты любишь меня. Но никак не могла решиться на объяснение с тобою. Видимо, и ты не осмеливался. А зря. Здесь мы, наверное, оба роково ошиблись.

        В Любви быть скромными нельзя! Уверена: знай ты о моей Любви к тебе, ты не отпускал бы меня от себя ни на шаг! Да и я не отошла бы от тебя ни на минуту!

        Знаешь, Юрочка! Тебе бы я сама отдалась в ту же секунду, когда услышала бы твои слова: «Я люблю тебя, Анюточка!». Я бы не стала терять ни минуты! И я бы сразу захотела иметь от тебя ребёнка! Ведь мы уже с тобой почти совсем взрослые: через семь месяцев справили бы наши совершеннолетия. И могли бы сразу же пожениться. Но я хотела достаться тебе только невинной и чистой, без единого камушка на душе!

        Боже мой! Какое это было бы счастье! На всю долгую-долгую Жизнь! Но мне оно уже не дано!

        Пусть моя смерть и наше с тобой поруганное и разрушенное Счастье останутся на совести этого подонка. Не мсти ему. Будь он трижды проклят! И пусть его судит Бог!

        Прощай, мой Единственный, мой Любимый  Славный Человек и Величайший Поэт!

        Если в Звёздах есть Реально Бессмертная Жизнь, мы с тобой там обязательно встретимся. И, я верю, будем всегда любить друг дружку! (Знаю, сейчас ты, Юрочка, улыбаешься сквозь слёзы! Я бы высушила их все своими страстными, нежными, жаркими поцелуями, но уже не смогу! Разве только – приходя к тебе в твоих сокровенных снах... Что я могу сказать тебе о своих слезах? Я их столько выплакала!

             «Жизнь сурова: нас Счастьем Беспечным она не балует.
              Осуши эти слёзы, Любимый, мои мёртвые очи целуя!»).

       Спасибо тебе, Юронька, за новые твои Лирианны, Лирианки, Лирианютки, Лирианики, Лирианюты и другие созданные тобою жанры, названные в мою честь!
Свой новый разряд, класс жанров – «лирины» (в единственном числе: «лирина») ты назвал в честь Ирины Л., когда  очень сильно «иринел», как ты сам шутил. Мне было известно: Ирина Л. (отсюда ты изобрёл своё шуточный «иринал», сильнейшее влюбительное поэтическое средство!) – это Ирина Лазурина. Ты ведь не знал, что мы с нею – двоюродные сёстры. Ты был одно время, до встречи со мной, влюблён в неё. А она в тебя. Мы с ней в чём-то похожи. Даже внешне. Она поверяла мне свои большие и маленькие тайны и разрывала ими моё сердце. Она признавалась: вы даже несколько раз поцеловались с ней. Я же так и не рассказала ей, что тоже и, как мне казалось безнадёжно, влюблена в тебя. Пока не увидела кое-что в твоих умных и заинтересованных глазах, перехватив твой взор, когда ты украдкой смотрел на меня.

        Юра, Юра! Твоя Великолепная, Божественная Первая «Лирина» (производное от Л. Ирина), своим названием изображает и озвучивает мою фамилию: Л И Р И Н А! (Если сместить акцент-ударение со второго слога на первый). Я была твоя Судьба, твоя Мечта, твоя Любовь. А ты – моя Судьба, моя Мечта, моя Любовь. И никуда нам не деться от этого!

       Обнимаю, целую тебя! Не считай меня, пожалуйста, мёртвой! Я хочу и буду жить в твоей Светлой и Чистой Душе, в твоём Великом Разуме, в твоём Восхитительном Таланте, в твоих Лирических Шедеврах!
 
       Прости! Пойми! Не осуждай меня!

   ... Если бы ты сейчас стоял за моей спиной, читая эти строки, и вскричал, выхватив моё прощальное письмо у меня из рук: «Да ты, что, с ума сошла Анютка! Я же люблю тебя! Люблю, несмотря ни на что! И буду любить всегда! Я жить без тебя не смогу!», я не нашла бы в себе сил покончить с собой. И, может быть, сбросила смертельно давящую тяжесть с сердца. Да только тебя, Любимый мой, рядом нет! И спасти меня больше некому! Через минуту всё будет кончено...

      Прощай, Любимый Юрочка! Не забывай меня!
      Твоя на всю Вечность Вечную  –    
      Анюта Лирина.
        8 декабря 1964 года.
        г. Ярославль.