Цена вопроса. Глава 19. Марина

Микаил сосредоточил взгляд на кончике кия. Прокручивая в голове сегодняшний разговор с прокурором, собрался, прицелился и жестко, уверенным ударом направил биток в центр выложенной из шаров треугольной пирамиды.
- Так-то! – удовлетворенно проговорил он вслух, оценивая ситуацию, сложившуюся на бильярдном столе. – Так-то!
С этого момента судьба Горюнова была решена окончательно. Приговор вынесен и обжалованию не подлежал.
Микаил брезгливо усмехнулся, вспоминая, как впечатленный суммой гонорара, небрежно чиркнутой на клочке бумаги, униженно распинался перед ним страж законности. Теперь все схвачено, осталось немедленно действовать. Он достал мобильный.
- Мика, - от робкого стука Микаил напрягся и переключил внимание на нерешительно приоткрывшуюся дверь. Должно было случиться нечто из ряда вон, чтобы Милана позволила себе отвлечь мужа от игры. Уединяясь в бильярдной, он не просто играл, а думал, как выражался сам, «причесывал мысли».
Именно русский бильярд помогал ему формировать выдержку, целеустремленность и проницательность - качества, без которых невозможно выжить в деловом мире.
- Что? - недовольный взгляд обжигающих черных глаз пригвоздил Милану к месту. Смирившаяся, покорная, она почему-то раздражала еще больше.
Потухшая, болезненно осунувшаяся жена являла живое воплощение его вины. Но он не мог быть виновен в принципе, поэтому, оправившись от переживаний после объяснения с семьей, Микаил начал злиться на ее непонимание, на то, что она посмела усомниться в его любви.
Разве он хоть одним словом намекнул, что бросит, оставит без помощи, перестанет выполнять супружеский долг? Нет! Никогда! Как же она, его верная спутница, не понимала, что усталое сердце джигита нуждается в обновленных чувствах, освежающих кровь, дающих прилив сил, энергии? В голове не укладывалось, что она, которая готова была на любые жертвы ради него, не только не могла подняться выше своих собственнических интересов, но и решительно отторгала саму возможность его счастья.
- Мика, Дени сегодня не был к обеду, не звонил и водителя отпустил еще днем. Я говорила с Расу. Дени не звонил тебе?
Тревога предчувствием стукнулась в сердце, но он не показал виду. О сыне он сегодня не вспомнил ни разу. И что теперь?
- А ты разве не звонила ему сама?
- Я, конечно же, пыталась дозвониться, но его телефон не доступен.
- Черт! – В сердцах выругался Микаил, - этого только не хватало!
Милана вздрогнула и побледнела сильней. Прежде он был при ней сдержан.
- Давай подождем еще, - сделав над собой усилие, погасил волнение, - парень взрослый. Мало ли что с телефоном. Еще не поздно. Наверное, он где-нибудь с друзьями.
Но что-то Микаилу подсказывало, что Дени, не дождавшись объяснения с ним и не догадываясь о его планах, принял какое-то самостоятельное решение. Не к Софи ли он сейчас поехал?
Горючей смесью два чувства: гордость за повзрослевшего сына, принимающего мужские решения, и неуправляемая дикая ревность к его молодости, силе, красоте, способной покорить любую женщину, воспламенились в нем, обожгли.
«Он получит ее только через мой труп!» - Микаил в бешенстве отшвырнул трубку.

Решительно отключив телефон, чтобы уже ничто не смогло помешать его планам, Дени отправился за своей Софи. В эйфории кружило голову. Впервые в жизни он совершал поступок, о котором даже отца не поставил в известность, а действовал, возможно, вразрез и наперекор отцовскому желанию.
Он ощущал себя не просто джигитом, а сказочным героем, который мчался вызволять принцессу из плена Змея-Горыныча, так, кажется, в русских сказках именовался злодей, который мешал воссоединению любящих сердец.
Мысль, что совсем скоро он будет сжимать в объятиях любимую девушку, чувствовать на своих губах ее нежное дыхание, придавала сил и уверенности. Она, пульсируя в мозгу близостью счастья, сводила с ума. Сейчас он готов был пройти любые испытания, сражаться за свою любимую и убить любого, кто захочет помешать ему.
Впрочем, испытания действительно не заставили себя ждать.
Самолет, набравший высоту, почему-то внезапно пошел на снижение. Дени почувствовал нарастающую боль в ушах. Он сглатывал слюну, как его когда-то научили, но это помогало мало. Боль временами становилась просто невыносимой. Он видел, что в салон вышла бортпроводница и о чем-то говорила пассажирам, объясняла, но Дени так ничего не услышал и был совершенно обескуражен, когда почувствовал толчок от удара шасси о взлетную полосу. Только уже в аэропорту ему объяснили, что отказал один из двигателей, и лайнер в спешном порядке вынужден был вернуться на посадку в Шереметьево.
Время тянулось катастрофически медленно, улететь другим рейсом возможности не представилось. Прошло не менее трех часов, прежде чем пассажиров неудачного рейса вновь пригласили на посадку.
В Питере уже смеркалось, когда Дени вышел из аэропорта. Упрямо, словно одержимый он мчался к ней, своей мечте, своей судьбе. Но все словно сговорились помешать ему. Он торопил таксиста, но тот полз по забитому машинами вечернему городу, как черепаха.
- Ну, давай! Давай за ним! В объезд!
- Нельзя! Не видишь что ли? – разумно возражал водитель, - не тебя, меня прав лишат. Ты мою семью кормить будешь? - рыжие усы на худосочном вытянутом лице ощетинились иголками.
- Плачу двойной! Нет! Тройной тариф!
- Парень, ты что самоубийца? – шофер отвлекся от дороги только на минуту, - сейчас высаа…
В это самое время идущая впереди машина затормозила, и такси врезалось ей в бампер.
- Все, приехали! – раздосадованный водитель красноречиво выругался и включил аварийку.
Дальше Дени добирался на маршрутке, метро, потом пешком, и к дому Горюновых прибыл только к десяти вечера. В одном из окон квартиры горел неяркий свет, судя по всему настольной лампы или небольшого бра. Остальные окна темными стеклами с высоты второго этажа холодно и равнодушно взирали на парня, навевая тоску.

Что-то мешало сегодня Сергею сосредоточиться на делах. Не один раз, перекладывая бумаги с места на место, он как бы между прочим прислушивался к своему внутреннему «я». Он некстати начинал рассматривать свои руки, будто оценивая их со стороны ее глазами. Невзначай вдруг дотрагивался щеки, на которой так явственно ощущал щекотный след ее локона, даже улавливая тонкий ускользающий аромат чистых русых волос - ее запах. Не в силах полностью настроиться на деловую волну, он ничего не мог поделать с затянувшимся наваждением, и вообще сам себе напоминал умалишенного. Может быть, так подкрадывалась сентиментальная старость?
Сергей раскрыл папку с договором на недвижимость в Лондоне, пытаясь вникнуть в его суть, но и эти документы он примерял теперь на себя другого, нового.
Он рассматривал фотографии особняка на тихой живописной улочке в самом центре Хампстеда, престижного района на севере Лондона, и невольно представлял в этом доме ее. Ее и… возможно…, а почему бы и нет? Солнечная просторная комната на втором этаже дома очень подойдет для их первенца.
Да, так будет, будет!
Но прежде дело. Сергей открыл следующую папку.
Рассеянно взглянув на текст договора о поставках с китайскими партнерами, внезапно встал и в волнении прошелся по кабинету.
Шальная мысль поехать к ней, Анне, схватить в охапку, вдохнуть аромат ее кожи, тотчас зацеловать, с нарастающим безумием охватывала его. Рука потянулась к мобильному.
Нет! Стиснув аппарат до боли в пальцах, в последний момент он остановил себя. Сначала надо проводить Софи.
Он больше не смог вернуться к работе и, чтобы хоть немного успокоить разыгравшееся воображение, остудить пыл, подошел к окну, всмотрелся в прохладу позднего вечера. Небо впервые за последние дни было высоким, пронзительно чистым и звездным. Такое небо могло означать скорые заморозки. Но ведь пора. В природе движение закономерно и непреклонно. Вон как заждались снежка облетевшие стылые липы.
Кружевные тени обнаженных крон грустно красовались на  ровной брусчатке замощенного двора. Одинокая фигура человека, присевшего на поребрик на рано опустевшей безлюдной улице, одна из примет времени, смотрелась несколько экзотично. Кто он? Поэт, мечтатель, художник, влюбленный? Сергей внимательно всмотрелся и в изумлении отпрянул от окна. В ярком свете фонаря он безошибочно узнал Дени.
Только вот его сейчас и не хватало! Сергей лихорадочно соображал. Что бы ни задумал этот мальчишка, надо любыми способами устранить его. Завтра утром никто и ничто не должно помешать Софи вылететь в Израиль. Надо что-то срочно предпринять.

Локоть слегка коснулся поверхности воды. Она была комфортной, приятно влекущей.
Дорогое шелковое белье легко соскользнуло с идеальных форм ухоженного тела, и Марина шагнула в уютное обволакивающее тепло ванны.
Она, как заправская ведьма поколдовала над купелью, добавив туда несколько пучков душистых трав и немного капель лавандового масла, и теперь легкие пары ароматов кружили в воздухе, проникали в каждую клеточку уставшего мозга, расслабляли и успокаивали. Кожа насыщалась силой природных запахов, которые, она знала, так нравились мужчинам.
Просто лежать в воде, откинувшись головой на бортик после напряженного дня, растворяясь в блаженстве, не думать ни о чем, было необыкновенно хорошо. Тем более, что самый беспокойный день недели - тяжелый понедельник, был позади, а квартальный отчет подбит, подписан и подготовлен к сдаче.
Марина руководила бухгалтерией на одном из заводов Горюнова и, обладая неиссякаемой энергией и предприимчивостью, сумела довести работу отдела до автоматизма, когда, казалось, что все крутится само собой, а ей оставалось только нажимать на кнопочки. Она самостоятельно подобрала коллектив и безжалостно увольняла всех, кто хоть чем-то ей не нравился, даже когда она сама не знала чем. Марина доверяла своей интуиции.
Усталость уходила, таяла, приятная истома разливалась по телу, но полного расслабления не наступало. Совсем маленький свинцовый комочек тревоги все же притаился в сердце. Марина знала, чтобы избавиться от необъяснимого беспокойства, надо просто найти и понять его причину, но та ускользала.
Нет! Надо во что бы то ни стало вспомнить, что могло оставить такой мерзкий осадок на душе, и избавиться от тянущего беспокойства, чтобы завтра шагнуть в новый день обновленной, готовой вести борьбу.
«Жизнь – борьба», так всегда учила ее мама, и Марина каждый день шла сражаться и побеждать.
Она включила гидромассаж, и легкие струйки воды принялись за работу. Отдаваясь во власть приятных ощущений, Марина прикрыла глаза, и вот оно! Неприятность во весь рост! Такое нельзя было недооценивать.
Визит в офис госпожи Лялиной можно было бы считать случайностью, простым совпадением, мелкой, не стоящей внимания деталью в потоке насыщенного дня, но что-то подсказывало Марине, что явилась она совсем не из простого любопытства. Жена директора завода, подругу которой когда-то понизили с должности главбуха до заместителя. А еще позже Марина, пользуясь покровительством Горюнова, просто уволила ее без объяснения причин. Сергей тогда был очарован своей новой пассией, и она всячески старалась лишний раз продемонстрировать свои способности, доводя вверенное ей руководство организацией до совершенства.
Вот и расплата! Марина вдруг ясно осознала, что остаться без покровительства Сергея для нее означало лишиться работы. Более того, она понимала, что шансы устроиться на другую престижную должность с ее репутацией бывшей любовницы Горюнова практически равнялись нулю.
От умиротворения не осталось и следа.
- Черт! Черт! Черт! За что мне это? – Марина резко села, ударила кулаками по воде так, что брызги накрыли ее с головой.
Кому теперь она нужна, стареющая дама предбальзаковского возраста! Непосредственно о бальзаковском Марина имела смутное представление, но справедливо считала, что до него еще есть время.
Взгляд задержался на девственно топорщившихся над бурлящей поверхностью воды упругостях разрумянившейся груди. Это было ее все, ее капитал, шанс, пропуск к вершине общественного положения. Она любила свое тело, умащала, ласкала и лелеяла как роскошный цветок. Еще прошлой ночью Сергей так страстно целовал эти темнеющие соски на белоснежной коже, так упивался ее сексапильными формами, а сегодня даже не позвонил, заставляя мучиться в сомнениях.
Марина напряженно размышляла. С одной стороны от бизнеса Горюнова остался пшик, и навряд ли он вернет себе все в полном объеме, но с другой стороны, она, зная его жесткий упрямый характер, крепкий и гибкий ум, была уверена, что он найдет выход из любой ситуации. Может быть, сейчас и есть самое благоприятное время подставить плечо «раненому льву», утешить и стать незаменимой? Да и выбора у нее, собственно, не было. И нельзя терять ни минуты!

Сергей то и дело украдкой поглядывал в окно, готовясь звонить охранникам, но отчего-то выжидал. Дени стоял под домом, видимо обдумывая дальнейшие действия. Время шло, и беспокойство усиливалось. Сергей совершенно не знал, что можно было ждать от этого избалованного своенравного мальчишки, и пока только наблюдал за ним. Утешало, что Софи, которой назавтра предстоял утомительный перелет, уже час как спала своим крепчайшим младенческим сном.
По тому, как Дени начал активно двигаться, подпрыгивать и похлопывать себя по рукам, Сергей понял, что тот замерз.
Некстати он вдруг вспомнил, как однажды, прошлой зимой, будучи в загородном доме пытался подкармливать практически замерзающего пса, который сторожил у соседского непроницаемого забора их роскошную овчарку Алису. Тогда, удравший откуда-то бедолага лежал у глухих металлических ворот, уткнувшись носом в узенький просвет снизу, и ни на что не реагировал. От тепла собачьего тела снег на месте его дежурства красноречиво растаял до самой земли. И хотя Сергей, не жалея, делился с ним самыми вкусными лакомствами со своего стола, пища подолгу оставалась нетронутой.
Это воспоминание немного позабавило Горюнова. В самом деле, где же та грань, отделяющая животное от человека? Сколько было человеческого в том неприкаянном замерзающем влюбленном псе. А насколько сильно животное начало в этом похотливом мальчишке? - вот в чем вопрос. А то, что Дени управляла примитивная физиология, он не сомневался. «Весь в своего отца, старого кобеля!»
Внезапно Дени наклонился, высмотрев что-то на мостовой и, вероятно, подняв камешек, решительно прицелился в окно спальни Софи.
«Сейчас кинет!» - догадался Сергей.
Он принялся нажимать кнопки мобильного, когда тот прямо в руках забился, призывно вибрируя. На дисплее высветился номер Марины.
- Сереж, я соскучилась, - без обиняков начала она. И полушепотом более интимно, - я приеду?
- Марин, у меня завтра трудный день, извини, - торопливо ответил Сергей, соображая, как скорей прекратить разговор, и наблюдая одним глазом, как Дени прицеливается к окну.
- Милый, но я же не помешаю, - она не отставала, - разве мы чужие?
- Да, - рассеяно ответил Сергей, с ужасом заметив, как Дени ловко размахнулся, и камешек, по всей вероятности, угодил в цель.
- Я знаю, тебе сейчас не сладко, - мурлыкала трубка, - но ты же знаешь, как я люблю тебя и хочу быть рядом, и в трудное время...
Разъяренный Сергей хотел было отключиться и, не дожидаясь охранника, выскочить во двор, чтобы как следует встряхнуть мальчишку, но решение пришло спонтанно.
- Марина! Помоги мне!
Через минуту Марина уже была в курсе, что от нее требуется. Всего-то и надо, что сманить мальчишку до завтрашнего утра?
- А что мне за это будет? - Уже кокетливо спросила она.
- Марина, давай об этом потом, времени нет. Этот негодяй уже лупит камнями по окнам. Договоримся.
- Хорошо, любимый, уже еду, - короткие гудки немного привели Сергея в чувства. Скорей бы! На дорогу у нее могло уйти полчаса, если не будет ничего непредвиденного. И Сергей решил ждать.

Камешек, легонько звякнув об оконную решетку, беспомощно канул в темноту. Дом Горюнова точно вымер, даже тот свет, который горел в единственном окне, погас. И теперь они все вместе недружелюбно пялились на него темнотой, отсвечивая огнями улицы. Попасть в закрытую наглухо парадную, чтобы хотя бы согреться и переждать до утра шансов было мало. Навряд ли в этом двухэтажном старинном особняке жило больше двух семей. Скорей всего, Горюнов, выкупив квартиры, занимал весь этаж единолично.
Ночь обещала быть морозной, и легкая курточка, которая вполне была по погоде в Москве, от питерского промозглого холода, нещадно проникающего во все возможные прорези в одежде, не спасала. Было противно и мучительно, и лишь только мысль о том, что любимая девушка совсем близко, согревала.
На секунду он залюбовался бездонностью усыпанного звездами неба. Звездочки беззаботно мерцали, словно подбадривали, и у Дени закружилась голова. Вот бы вместе с Софи смотреть сейчас на это небо, ждать, когда начнут падать метеориты и загадывать, бесконечно загадывать желания.
Нет, надо как-то дать о себе знать! Ведь если она его только увидит, то обязательно найдет способ убежать из дома.
В поисках очередного камешка Дени опустился на поребрик, пошарил заледеневшей рукой по прохладной земле и в отчаянии хлюпнул носом. Похоже, тут хорошо платили дворнику. Земля была расчищена не только от мусора и от листьев, она была словно расчесана и приглажена. Найти же первый камешек в темноте было совсем нереально.
Он попробовал согреть руки дыханием, но пар, моментально остывая, не достиг своей цели. Предательский озноб начался где-то в области поясницы, быстро поднялся к шее, затылку, и Дени не заметил, как его зубы начали отбивать мелкую противную дробь. Но как он мог уйти, если Софи была тут? Он сидел как-то обреченно, без движения, пока не услышал над собой удивленный женский голос.
- Холод собачий! Что ты здесь сидишь? – в свете фонарей Марина внимательно пыталась рассмотреть сынка Ажаева.
- Я к девушке приехал, а у них темно, спать легли, наверное, – едва выговаривая слова замерзшими губами, как-то слишком послушно отчитался Дени.
- Бедненький, - сказала она, оценивая его богатый, но не по погоде легкий прикид, - пустила бы тебя в машину погреться, так сейчас верить никому нельзя.
- Ннне верррьте, нна здооррооввье, - пролязгал он зубами.
- Даа, вот твое здоровье, похоже, под вопросом, – не отступала она, - ладно, садись, поехали, отвезу в тепло, пока не окоченел совсем. Утром привезу обратно.
- Нет! Я тут! – Заупрямился он.
Марина, решившая, что замерзшего, как цуцика, парня можно взять «голыми руками», как француза под Москвой в восемьсот двенадцатом году, от удивления присела с ним рядом на корточки.
- Меня Марина зовут, – не зная, с чего начать, сказала она.
- Ддени, - представился он.
- Ты что, боишься меня?
- Я? – Дени моментально вспыхнул от возмущения, и Марина поняла, что на правильном пути.
- Пойдем, хотя бы согреешься, все равно, судя по всему, до утра тебе не светит. Замерзнешь ведь, а девушка тогда другому достанется.
- Ты! Женщина! Не смей так говорить! И не боюсь я ничего! Где твоя машина, пошли!
И он почувствовал приятное тепло ее миниатюрной ладони на своей заледеневшей руке.

Сергей вместе с облегчением все же почувствовал легкий укол ревности, когда увидел, как Марина взяла Дени за руку.
Она была искусной и безотказной любовницей, но он никогда не задумывался, были ли у нее другие партнеры. Собственник, как все мужчины, он считал само собой разумеющимся, что она может ждать его звонка неделями и месяцами. Он считал, что щедро оплачивает эти ожидания, делая дорогие подарки без счета. Сейчас эта уверенность пошатнулась и он, раздосадованный, враз состарившись, побрел почему-то шаркающей походкой чистить зубы. Потом еще долго ворочался в постели, укладываясь так и сяк, пробовал всевозможные дыхательные упражнения на расслабление, пока образ Марины не померк в его сознании, каким-то чудом превратившись в сытую кошку, которая жмурилась на нагло резвящуюся тут же жирную мышь.

- Ты проститутка? – Дени немного оттаял в машине и впервые с любопытством посмотрел на женщину.
- Сопляк! – теперь настала очередь обидеться Марине, - я тебя как человека пожалела! Я что, похожа на падшую жрицу любви?
- Ты похожа на очень дорогую проститутку. У меня было несколько таких красивых и шикарных в койке, и что здесь обидного? – Дени передернуло, озноб никак не проходил.
Марина, скрипнув зубами, с трудом сдержалась, чтобы не выкинуть его из машины. Что этот гаденыш позволяет себе? Вот пусть теперь только Горюнов откажется на ней жениться! Она машинально поставила рычаг на передачу и отчаянно нажала на педаль газа. Заведенная для того, чтобы согреться, машина рванула с места.
- Ты куда?
- Чай тебе согрею! Трясешься весь! – в сердцах выкрикнула она. Злость клокотала в ней со скоростью сто сорок километров в час и, обгоняя автомобиль, мигала на перекрестках разноцветными глазами светофоров.
Далась им эта Софи! Что папенька, что сынок - два кобелины!
- Бешеная! - Дени от удивления даже перестал ей возражать. И совсем присмирел, когда его тряхнуло на повороте. А, собственно, не все ли равно, где сидеть до утра?

- А ты ничего, - Марина с неожиданным интересом разглядывала парня, вышедшего из ванны. Полотенце прикрывало только бедра, и смугловатая гладкая кожа накачанного атлетического тела была явлена ей в полном великолепии. Нежный румянец играл на юношеском лице, подчеркивая яркость темных, как спелые вишни глаз. От свежей молодой красоты просто невозможно было отвести взгляд.
Он почувствовал ее восхищение, самодовольно усмехнулся:
- Губу закатай. Я к невесте приехал.
Она случайно схватилась за горячий чайник, обожглась и, разозлившись еще больше, с силой оттолкнув мальчишку, со скоростью кошки, которой наступили на хвост, выскочила из кухни.
- Бешеная! – услышала вслед.
Слезы злости душили. Марина открыла бар и, не разбирая, достала первую попавшуюся откупоренную бутылку, хлебнула из горлышка, обожгла пищевод и сразу захмелела.
- Где у тебя заварка? – услышала за спиной.
- Заварки захотел? А выпить со мной слабо?
- Я не пью, - отрезал Дени, - совсем. Никогда.
- Дааа? – пьяно протянула она, - а я выпью.
- Не люблю пьяных баб, - презрение отразилось в его правильных чертах, придавая лицу привлекательную недоступность.
- Намек понят, - Марина, не обращая внимания на обожженный пищевод, отчаянно отхлебнула снова.
- Бешеная! – Дени выдернул бутылку из ее рук, – ты обещала меня обратно отвезти!
- Да кому ты там нужен? – сорвалось с языка.
- Ты кто? – насторожился он.
Женщина с самого начала показалась ему странной.
- Я? – Пьяно испугалась она, - Марина!
- Если ты не проститутка, то почему подбираешь незнакомого парня на улице и привозишь к себе домой? И квартира у тебя не бедная. Ты кто?
Он подошел к ней вплотную, схватил за шею и начал медленно душить:
- Говори правду!
Она, задыхаясь, испуганно закивала, с трудом разжимая его руки.
- Тебя наняли? Кто?
Марина поняла, что вляпалась, слезы брызнули из глаз:
- Горюнов.
- Зачем? – недобрый свет мелькнул в потемневших глазах.
- Он видел, что ты караулишь у их дома.
- Что ты должна была со мной сделать?
- Ничего.
- Не лги! – и он снова схватил ее за горло.
- Подонок! – выворачиваясь, закричала она с ненавистью, на которую только была способна. – Я не лгу! Я только не понимаю, зачем вам всем нужна эта чопорная девчонка.
- Не говори о ней ни слова! – прошипел Дени, - она ангел!
- А я дьявол! Дьявол! – В исступлении кричала Марина, - можешь убить меня, но я больше не пророню ни одного слова.
Алкоголь, запоздало рванувший по сосудам, придал ей смелости и отчаяния. Казалось, что даже игра со смертью сейчас была бы для нее самым желанным и увлекательным занятием.
- Бешеная, - не то с восторгом, не то с удивлением в голосе произнес он.
Дени понимал, что она действительно больше ничего не скажет. Не убивать же ее в самом деле. Но что она знает еще? А то, что она знает гораздо больше, он не сомневался. Он должен был разговорить эту странную женщину. И времени у него было - только одна ночь.