Под капельницей

      Лежу себе ровненько, никому не мешаю, заснуть не могу, потому что контролирую скорость капанья – если очень быстро, то голова кружится. Да и заснуть проблематично – гул в палате неимоверный!
     - Вот суки! Опять закрыли туалет! Куда я такая кривая попрусь? Сейчас наведу порядок! – больная весом килограммов под 120 резво застучала батогом, и следом в коридоре разразился скандал, результатом которого стало торжественное открытие искомого заведения.
     - Вот суки! Открыли же! – немилосердно скрипя средневековой панцирной сеткой, борец за туалетную справедливость с чувством исполненного долга улеглась и тут же захрапела.
     - Ой, девки! Внизу такие футболки продают! Но больших размеров уже нет, остались только 60 и 62!
     - Какой идиот такие маломерки делает! – заскрипела ещё одна кровать.
     - Ха-ха-ха! Ой, не могу! Третью книгу читаю и всё время ржу!
     - Про что ржешь-то?
     - Да про собак! Донцова пишет всё время про своих собак!
     - Вот сука! – кровать протестующе скрипнула, - на собаках зарабатывает! У меня кот, так я про него столько могу написать, такая скотина, житья от него нет! Развалится посреди дороги и не сдвинуть! Только на мясо и реагирует, сволочь!
     - Никитина, на блокаду!
     - Вот суки! Бесплатно ведь не повезут, сотка туда - сотка обратно, как будто эти сотки на дереве растут! Всю жизнь деньги с нас собирают во всякие фонды, а лекарства свои неси в больницу, за проезд на уколы плати! Здравствуй, Леночка, сегодня ты возишь? Ну, давай, ласточка, аккуратнее! Что дергаешь-то, не дрова везешь, сc..!
      Каталка загромыхала в процедурную. На некоторое время устанавливается зыбкая тишина. Внезапно покой прерывается высоким завыванием:
      - Коротали мы ночи длинные
        Нелюбимые с нелюбимыми,
        Коротали мы ночи длинные
        Нелюбимые с нелюбимыми,
        Коротали мы ночи длинные
        Нелюбимые с нелюбимыми… А Дубцова после родов так поправилась!
      - Да что с ними сделается! Поди, и отца-то нет, так – для себя…
      - Ну, что вы, женщины, ничего толком не знаете, а судите! – бывшая исполкомовская сотрудница попыталась деликатно направить разговор в интеллигентное русло.
      - Ооой!!! Прострелило до самых пальцев! Суки! – вернулась с «блокады» Никитина.
      - Вчера мужчина делал «блокаду», так вполне терпимо!
      - На уколы, на уколы! – донеслось и коридора.
    - Простите, а Вы каким кремом пользуетесь? – обратилась ко мне исполкомовская дама, с трудом подтягивая негнущуюся ногу и укладывая её поудобнее.
    - Кремом для чего?
    - Для лица. Я недавно приобрела французский крем – 1200 рублей баночка, и Вы знаете, совершенно разочарована!
Я уж промолчала: в семьдесят четыре года крем вряд ли способен очаровать!
    - Крем обычный китайский: на ночь и на день.
    - Ох, ты! Китайцы уже и крем делают! – очнулась от легкого забытья «блокадница».
    - Вполне приличный, легкий, нежный, впитывается моментально.
    - Не верю я этим узкоглазым, обязательно подсунут какую-нибудь ерунду!
Временное затишье разрезал звонок телефона.
    - Аллё! Сейчас спущусь, нет, конечно, не быстро! Пока то да сё… - пациентка, которая с утра жаловалась на «сахар – 14!» неспешно доела внушительных размеров кусок торта и стала собираться «на свидание». – Вы присмотрите тут, я телефон и сумку оставляю!
Интересно,  а что мы сможем сделать с потенциальным вором? Я – под капельницей, «блокадница» храпит, остальные практически на одной ноге, в другой – прострел.
    - Простите, и всё-таки, про крем…
Как-то в детстве я впервые увидела картину Н. Ярошенко «Всюду жизнь»: тюремный вагон, за решеткой арестанты, и среди них мальчик – крошит хлеб голубям. Не знаю, почему она сегодня никак не выходит из головы.