Из книги Волшебная любовь Глава1

 Александр и Ирина Путяевы.
 Книга готова к изданию.


 Глава 1. Через казнь к искусству и колыбельная на гвоздях.

 Природа волшебства неизвестна. Но волшебником может стать любой. Просто надо чаще тренировать голову, не забывая, правда, и про мускулатуру: волшебство должно уметь за себя постоять.
 (Из книги «Фишки и приколы бородатых гномов».
  Глава 11, маразм второй

 На центральной площади, напротив пришедших в запустение мастерских по ремонту волшебных изделий, собралась толпа. Ровно в двенадцать здесь должна была состояться казнь мага и чародея доктора Уксуса. Менее чем через полчаса его должны были повесить.
 А часом раньше судья зачитал приговор.
 Уксуса обвиняли в пророчествах при отягчающих обстоятельствах, а также в присвоении и продаже с целью наживы одного миллиона волшебных палочек, одного подержанного велосипеда и одной музыкальной шкатулки.
 Не остался без внимания и крамольный стишок Уксуса:

 Приятно по травке ходить босиком?
 Природу, дурак, оседлал ты верхом.
 Ты пяткой прелестный цветочек попрал.
 Уж лучше б, как птичка, куда-то летал.

 Большинству гномов обвинение казалось надуманным. В королевстве прекрасно знали, что такого количества волшебных палочек нет на всей земле. Это же очевидно: будь у каждого по волшебной палочке – не были бы нужны короли, тогда каждый – сам себе и король и банкир: сиди на лавочке и печатай хоть короны, хоть кепки.
 Адвокат, защищая доктора, просил о снисхождении. Речь его была проникновенной.  «Ещё в детстве, – говорил он, зачем-то сально подмигивая прокурору, –  дерзкой и неисполнимой (по причине бедности родителей) мечтой подзащитного был исправный волшебный велосипед. (Он сделал акцент на слове «исправный»). Но подсудимый вынес с помойки ненужную рухлядь. И что?! По сути, мой клиент навёл там порядок, и ничего такого противоправного не совершил. Наводить в своей стране порядок вправе каждый смертный, а не только знатные, да богатые…».
 Витиеватая речь защитника действия не возымела.
 Кто-то из зала крикнул:
 – Повесить бородой вниз!
 Дамочка в шляпке с воробьиными перьями визжала громче остальных:
 – Таким не место в моей спальне! Повесить! Повесить каналью!
 Защитник заключил свою речь словами: «Да, всё имеет своё начало, но, к сожалению, один и тот же конец. Мой подзащитный слишком долго находился на свежем воздухе. Я прошу приговорить его к трем смертным казням условно».   
 Готовилась изощренная, прямо-таки инквизиторская расправа.
 Герольды в костюмах с бутафорской подбивкой из ваты, – она заменяла мускулатуру, – восседали на белых конях, чьи крупы были покрыты черными попонами. Всадники возвещали о близком начале казни противными воплями горнов.
 Палач в красном плаще и чёрной маске уже разминался на помосте. В руках у него была скрипка, а не верёвка, как можно было бы ожидать. Сразу после исполнения «музыкантом» первой части концерта для скрипки без оркестра, на шею преступника полагалось накинуть самую писклявую и въедливую металлическую струну «ми». Перепилить ею шею – как семечком щёлкнуть.
 Король Самус, балуя подданных показательными казнями, преследовал две цели. Во-первых, через подобные зрелища народ облагораживался и приобщался к искусству, во-вторых, активно раскупал попкорн, порции которого можно было купить на каждом углу.
 Надо особо отметить, что музыку к казням король, который к семидесяти годам почти закончил первый класс музыкальной школы, писал сам. Причём, минору он предпочитал мажор, отчего проводимые им казни отличались особой торжественностью, – так, по крайней мере, казалось Самусу. А то, что кажется королю, смертным должно принимать, как истину.
 Молодая гномна, по всей вероятности одна из фанаток скрипичного таланта палача, вцепилась ему в волосы, желая  заполучить на память хоть клок:
 – Сыграй, сыграй мою любимую «Пройдусь косой по волосам».
 И ей таки досталась шевелюра талантливого палача целиком.
 Оставшись без парика, скрипач игры не прекратил, а прикрыв лысину нижней деревянной декой, продолжал пиликать над головой, чем вызвал всеобщий восторг:
 – Виртуоз! Истинный виртуоз! – Ликовала толпа. – Качай его! Качай!   
 Пылкую поклонницу пытались оттащить от помоста, но она извивалась в руках стражников, как змея, пытающаяся исполнить танец живота. При этом она ещё и частушки петь норовила:

 Заберите стеклотару –
 Дайте в руки мне гитару.
 Буду плакать, буду бить:
 Всё равно, кого казнить.

 Это уже переполнило чашу терпения толпы. Гномы бесновались и требовали: «На костёр её! Нервами к огню! Заклейте ей рот пчелиным помётом»!
 Тем временем из ворот тюрьмы выехала повозка с пятью птичьими клетями, в одной из которых, накрытой грязной половой тряпкой, скрючившись, точно застрявший в дупле дятел, сидел горемыка доктор Уксус. На тряпке красовалась надпись: «Сиди здесь и жди конца драмы: ты мешал нам разучивать гаммы».
 Попугаи, помещённые в другие клетки, орали на всю улицу: «Волшебник д-дурак! Волшебник д-дурак! Волшебник д-дурак»!      
 – Посторонись! Посторонись! – Разгонял зевак конный конвой.
 Вдруг из переулка наперерез конвоирам вылетела другая повозка, но без конной тяги. Её толкали вперед бражники. Для этого времени суток появление ночных мотыльков было странным.
 – Посторонись! Посторонись!
 – Куда прешь, кочан гнилой капусты.
 Уклон в месте пересечения улиц стал причиной аварии.
 Повозки столкнулись с грохотом и скрипом. На булыжную мостовую полетели бидоны с молоком, банки с соленьями, кочаны капусты, пучки моркови.
 Корзина с живой рыбой, – это были карпы, – угодила под конские копыта. Лошадь поскользнулась, а один из всадников не удержавшись в седле, плашмя упал на мостовую. Получив лёгкое сотрясение, он стал общаться с карпом:
 – Ты меня уважаешь?
 Карп беспомощно хватал ртом воздух.
 Воспользовавшись суматохой, бражники, – а это был форменный маскарад, – сбросили крылья, под которыми оказалась вполне цивильная одежда, и протиснулись к клетке с доктором Уксусом.
 – Доктор, – сказал один из смельчаков, разгибая стальные прутья, – мы за вами. На углу нас ждут друзья. Вы можете идти?
 Ему дали глоток воды.
 – Попробую. Кто не пробует шипучку, превращает рот в гадючку…
 Эта глупая фраза вылетела из подсознания от нервного перенапряжения. 
 Опершись на плечо своего юного спасителя, доктор, насколько хватало сил, прихрамывая и хватаясь за бок, поспешил скрыться в первой же подворотне.
 Вкусив глоток свободы, попугаи переменили тему:
 – Король дурак! Король Дурак! Король инквизитор!
 Юный гном сказал:
 – Через дворы быстрее.
 – Король безмозглый горшок! Долой к-короля! Свободу п-попкам!
 – Да как вам только это удалось, друзья мои?! – Едва поспевая за ватагой смельчаков, которая отбила его у охраны, сказал Уксус. – Это же настоящее геройство! Вы подкупили попугаев?
 – Нет, произошло обычное волшебство. – Сказал маленький гном.
 – Как тебя зовут? – спросил доктор.
 – Урик. – Ты смелый гном, Урик. Я научу тебя настоящему волшебству, мой юный герой. Я научу тебя ездить на велосипеде.
 – А я это уже умею.
 – На двухколёсном велосипеде!
 – Это не проблема для меня.
 – Хорошо! Очень хорошо! Но на моём велосипеде можно летать под облаками. Он способен нестись к звёздам.
 – Он, что, с мотором?
 – Нет. Нет никакого мотора. Есть только вечное движение вперед! Это… – Он вдруг стал задыхаться. – Это волшебный велосипед. Видел, какие трюки выделывают под куполом на велосипедах циркачи? Это ерунда! Мы долетим на нём до самых звёзд. Я… я…
 – Вам незачем так волноваться, доктор. Успокойтесь. Всё худшее теперь позади.
 – Эти хулиганы от власти, эти гороховые сморчки, – пытался он выражаться пристойно, – отбили мне все почки. Тьфу на них.
 – Мы ещё им покажем!
 – Я уже придумал… Я превращу паразитов в оливковую рощу. Пусть себе шумит на здоровье.
 – Лучше в камни.
 – Камней и так достаточно.
 Почти ползком преодолев препятствие из бельевых верёвок с развешанным на них бельём, беглецы оказались перед повозкой торговца фруктами. Цан, так его звали, сказал:
 – А теперь поехали. Нельзя терять ни минуты. Скоро за нами пошлют погоню. Вас ждёт принц Райн.
 – Мой мальчик вспомнил обо мне?
 – Он никогда и не забывал о вас. Как только ему стало известно, что вы попали в беду, он послал нас на выручку. Принц Райн хотел лично возглавить операцию по вашему освобождению, но его задержали неотложные государственные дела. На наших южных границах сейчас не спокойно.
 – Да, это мне знакомо: границы, страницы… Не замечаешь, как жизнь проходит. Дела, брат, это обратная сторона всё того же безделья. Больше всего нехватку времени ощущают бездельники, писари и царедворцы, а при этом, заметь, страдает дружба. Нет, братец, отвези-ка ты меня в оливковую рощу. Там у меня прекрасный шалаш, любимая работа, кой-какие запасы еды…Мне на первое время хватит, а там посмотрим. Принцу, конечно, большое спасибо, но я повременю с отъездом. Общение с сильными мира сего всегда было для меня обременительным. Я, знаете ли, долго угождать не умею. Минуты на три меня ещё хватает, а потом я срываюсь. Я уже в том возрасте, когда начинаешь понимать, что  имущих неимущим лучше любить на расстоянии.
 – Так всё-таки в рощу? – Переспросил Цан.
 – В рощу, братец, в рощу…– Сказал Уксус. – Приму душ, и сразу лягу спать. Не понимаю, как это йоги наслаждаются лежанием на гвоздях или битых стёклах?
 – А разве в тюрьме не выдают перин? – Задал Урик наивный вопрос.
 – Да там, др., даже клопы дрыхнут в позе гербария…
 – С ума сойти. И клопы?!
 – А что тут, др., удивительного: им тоже надо где-то на ночь устраиваться. Хорошо ещё, что меня не заставляли рассказывать им сказки и петь колыбельные песни.
 От пережитых страданий Уксус, видимо, приобрел дефект речи в виде часто повторяющегося буквосочетания «др». И это понятно: в стрессовых ситуациях ящерицы, к примеру, отбрасыват хвосты, а потом отращивают новые… Жаль, такое не происходит с нашими головами. Однако, прогресс не стоит на месте......

 Продолжение следует