Стихотворение длиною в жизнь. Глава первая
Поймал себя на этой мысли и страшно смутился.
Дмитрий Константинович сыграл невероятно важную роль в моей жизни.
Боюсь напыщенных фраз, но до сих пор я ощущаю его, как своего духовного отца, как человека,
сформировавшего во мне гражданина.
Я часто вспоминаю Дмитрия Константиновича, его высокую негнущуюся фигуру,
его мягкую интеллигентную речь, его манеру встряхивать головой при несогласии с чем-либо,
его ровный необидчивый характер, бесконечное терпение.
Казалось, он соткан из терпения и мягкости.
Мы общались на протяжении неполных пяти лет, но мысленно я беседую с ним всю жизнь,
поверяю ему свои тайны, сомнения, колебания.
И чувствую, что он мне отвечает – издалека, из вечного уже своего небытия.
Он был ссыльным, вернее, высланным из Москвы в Сталинабад.
Почему, за какие грехи – не знаю.
Но твёрдо убеждён в его честности, порядочности, высоких моральных качествах.
Мне приходилось бывать у него дома – неустроенный, очень скудный быт, больной ребёнок,
на всём печать бездарно разгулявшейся судьбы.
Но ни разу не видел я его на людях внешне опустившимся, небрежным.
Всегда отутюженный, при галстуке и белом воротничке,
он являл собой образец элегантности и высокой культуры.
Дмитрий Константинович руководил литературным объединением
при редакции газеты «Комсомолец Таджикистана».
Мы, начинающие поэты и прозаики, собирались там по средам,
горячо спорили, короновали идолов, свергали их беспощадно, безжалостно.
Последнее слово всегда было за Дмитрием Константиновичем.
Он многое знал, был, и не без основания, в наших глазах ходячей литературной энциклопедией.
Никого из студийцев он не ругал и не отталкивал, старался даже в самых бездарных
найти крупицы одарённости.
По своей литературной профессии Дмитрий Константинович считался кинодраматургом,
но никто из нас никогда не читал его произведений.
Однажды я сказал своему сокурснику и другу Эдику Карпухину:
- Странно, что мы до сих пор незнакомы с творчеством нашего мэтра.
- Друг мой, – ответил Эдик в привычной для себя философско-минорной манере, – власти позаботились,
чтобы мы об этом ничего и не знали.
Наверняка его фамилия удалена из всех титров в фильмах, снятых по его сценариям.
Возможно, так и было.
Недавно я пытался в бесконечных сокровищницах Интернета
найти имя Дмитрия Константиновича Дудкина. Тщетно. Его будто и не было на свете.
Но он был. И я тому свидетель.
Быть может, один из немногих оставшихся.
Когда я учился на третьем курсе, произошла эта страшная, безобразная, бесчеловечная история.
Какой-то «доброхот», чувствуя свою безнаказанность и полную социальную незащищённость Дмитрия Константиновича
написал на него донос в газету «Правда».
Я не могу назвать эту грязную стряпню ни статьёй, ни даже заметкой.
Это был подлый донос, может быть, сведение личных счётов.
В публикации утверждалось,
что замаскировавшийся враг Дудкин, высланный за неблагонадёжность из Москвы,
продолжает и в столице Таджикистана вершить свои чёрные дела, – он развращает молодое поколение,
воспитывает это поколение в духе чуждой морали.
Публикация имела большой резонанс в городе.
Наш курс был выбит из колеи.
И хотя всего несколько человек со всего большого курса регулярно посещали литстудии,
но Дмитрия Константиновича знали и уважали все.
Было решено написать в «Правду» коллективное опровержение.
Танюшка Дёмина, светлая ей память, доброхотка и радетельница за человечество, собрала подписи.
Не помню какими путями, наше письмо попало в ЦК партии.
И началось.
Вскоре на курс пожаловал серьёзный дядя из органов.
На общем курсовом собрании он заявил:
- Вы что, самые умные? Вы что, умнее партии?
К вашему сведению, газета «Правда» – рупор партии.
Она никогда не ошибается.
Если написано, что ваш Дудкин – подонок, значит, так оно и есть.
Далее он добавил:
- Лично мне не нужно, чтобы вы забрали назад свои подписи.
Это нужно вам, людям, вступающим в жизнь. Очень надеюсь на ваше благоразумие.
Потом каждого из нас по очереди вызвали в кабинет декана, где в присутствии того же дяди из органов
требовали отказаться от подписи в защиту Дмитрия Константиновича.
Большинство свои подписи отозвали.
Дядя из органов фотографировал каждого глазами, запоминал, кто же скрытый враг.
Эту историю мне припомнили через несколько лет, когда по доносу я сам был выслан из Сталинабада.
Но собственно мой рассказ не об этом.
Он о стихотворении Алексахдра Кочеткова «Баллада о прокуренном вагоне».
Сейчас это стихотворение широко известно, прежде всего, благодаря фильму Эльдара Рязанова «Ирония судьбы».
Но когда-то его можно было прочитать только в списках.
Впервые нам в студии показал «Балладу о прокуренном вагоне» именно Дмитрий Константинович.
Целую неделю я ходил буквально оглушённый, повторяя про себя:
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал безумным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда вагон на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда вагон на скользком склоне
От рельс колёса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
Помню, я ходил от одной телефонной будки до другой и без конца названивал Дудкину:
- Дмитрий Константинович, а что известно об авторе?
- Дмитрий Константинович, а он лагерник?
- А он жив, Дмитрий Константинович?
Я был убеждён, что Александр Кочетков – из репрессированных.
Время было жестокое.
Люди уезжали в арестантских вагонах и исчезали навсегда.
Это сейчас я многое уже знаю об Александре Кочеткове.
У меня была его единственная изданная после войны книжка «С любимыми не расставайтесь»,
которая исчезла вместе со всей моей огромной библиотекой во время поспешного отъезда
из неспокойного Таджикистана.
Кочетков, к счастью, не был репрессирован.
Это стихотворение было откликом на крушение Сочинского поезда в начале тридцатых годов.
Но как вовремя оно подоспело!
Жизнь сама решила, что «Баллада о прокуренном вагоне» – страшное свидетельство времени.
И поэтому стихотворение стало легендой.
Напоследок мне захотелось сказать несколько слов об Александре Кочеткове,
авторе «Баллады о прокуренном вагоне»,
который в моём сознании тесно переплёлся с Дмитрием Константиновичем Дудкиным.
Со временем они стали для меня, как близнецы-братья – настоящие русские интеллигенты,
негромкие, но значительные по своей жизни и судьбе.
Кочетков прожил сравнительно недолгую, но очень насыщенную творческую жизнь.
К тому времени, когда я познакомился с его замечательным произведением,
самого Кочеткова уже не было в живых.
Он скончался так же тихо и неприметно, как и жил – скромный библиотекарь, трудяга, поэт и переводчик,
он успел многое написать, – десятки стихов, поэтических переводов, пьес в стихах на исторические и литературные темы.
Где всё это?
Книжка «С любимыми не расставайтесь» не принесла новых сенсаций.
Там собраны умные, тонкие поэтические произведения, чувствуется рука мастера.
К сожалению, там нет взрыва, нет стихотворения, равного целой эпохе.
Но ведь эта книжка – капля в огромном море творческого наследия поэта, которое до сих пор не собрано,
не изучено, не систематизировано.
А вдруг нас ждут новые потрясения?
Не знаю, имею ли на это право, но очень хочу привлечь внимание литературоведов
к неизвестной пока сокровищнице по имени Александр Сергеевич Кочетков.
Очень надеюсь на отклик.
Р.Маргулис
Свидетельство о публикации №213021500631
8 ноября буду присутствовать на презентации нового сезона премии "Наследие",может быть, удастся привлечь внимание к этой теме достойных людей.
Галина Кручинина 02.11.2013 21:37 Заявить о нарушении