Предательство - гл. 53

ГЛАВА 53

ПРЕДАТЕЛЬСТВО



Как уже упоминал, Джема после освобождения из тюрьмы поставили перед выбором: либо объявляет мне войну и получает поддержку, либо возвращается в тюрьму. Естественно, он выбрал второе, но оказался в сложном положении, так как многим было известно, что в трудное для него время я помогал ему и его семье. Помимо этого необходим был повод для конфликта. В противном случае криминальные авторитеты, и в первую очередь московские воры, с большинством из которых у меня сложились хорошие отношения, могли его не понять, ибо воевал я с властью и милицией, и по воровским законам никто не имел права мне в этом мешать.

Под моим контролем в Хабаровском крае находились тогда не только казаки и спортсмены, но и большинство криминальных авторитетов. За хабаровским общаком следили также мои ставленники. Джем, понимая, что я ему не по зубам, делал вид, что мы с ним друзья, но за моей спиной плел интриги с целью настроить против меня лидеров криминального мира и найти повод для конфликта. С другой стороны на меня нападали официальные власти, в результате чего я оказался под перекрестным огнем.

В декабре 1994 года Джем решился под давлением Ишаева и Баланева на войну со мной и потерпел поражение. После этого коррумпированные власти скинули с себя маски окончательно и поддержали криминальных авторитетов в борьбе со мной открыто. Наибольший вред в Хабаровске мне нанесли Плотников, Ример, Кисель и Беляй. Сказать однозначно, кто навредил больше, трудно, ибо работали они как одна команда, которая направлялась, с одной стороны, Ишаевым и Баланевым, с другой – Джемом.

Беляй был особо доверенным человеком Джема. Весной 1994 г. он прислал его в Хабаровск для закрепления своих позиций и через несколько месяцев сделал вором в законе. Киселя Джем поставил летом 1994 г. ответственным за общак и криминальный мир в Хабаровске. Плотников и Ример были коммерсантами и героями этих событий оказались потому, что являлись до этого моими друзьями и компаньонами. В этой главе, затрагивающей тему предательства, я расскажу в основном о них.

Сергея Плотникова во всей этой истории можно без сомнения назвать самой ключевой фигурой, ибо он играл роль связующего звена между официальной властью и криминальным миром, что делало его для Ишаева и Баланева незаменимым. Более того, до моего конфликта с губернатором он официально числился президентом “Единства”.

В детстве мы ходили с Сергеем в одну школу, только в разные классы. Личной дружбы не было, но знали друг друга хорошо. Моя мать дружила с матерью Плотникова до ее смерти. В 1992 году судьба свела нас с Сергеем вновь. Он занимался бизнесом, экспортировал лес за границу, но из-за разногласий с бывшими компаньонами дела у него шли плохо. В связи с тем, что его деятельность выходила за пределы Хабаровска, у него зачастую возникали проблемы, для решения которых он обращался ко мне. И я ему помогал.

Иногда для решения его вопросов мне приходилось выезжать с ним в разные города и порты, такие как Совгавань и Ванино, через которые он отправлял лес за границу. Я познакомил его со многими нужными людьми, и в первую очередь с криминальными авторитетами, включая Джема. К лету 1993 года он при моей поддержке стал одним из наиболее богатых и влиятельных людей на Дальнем Востоке.

В его дела с лесом и фирмы, созданные без моего участия, я не лез и соприкасался лишь с теми вопросами, где он просил о помощи. Со своей стороны, он помог мне в реализации моих планов по созданию казино и ряда других намеченных мной мероприятий. В его лице я нашел тогда друга, компаньона и помощника и как наиболее подходящему для этой цели человеку предложил летом 1993 года стать президентом только что созданной организации “Единство”. В тот момент это было престижно, и он, естественно, не отказался.

В начале 1994 года, будучи президентом “Единства”, Плотников стал депутатом краевой думы. Но когда губернатор объявил мне войну, заявил, что воевать с властью не собирается и отходит от “Единства” в сторону, заверив в том, что наши личные отношения не изменятся. Однако, как впоследствии выяснилось, чтобы доказать Ишаеву, что порвал со мной и “Единством” окончательно, он предложил себя в роли посредника между коррумпированной властью и криминальным миром. Когда-то я познакомил его с Джемом и другими авторитетами, и ему это пригодилось.

Когда Джем, напуганный моими успехами в Москве и неудачами краевого начальства в борьбе со мной, уделил мне в момент празднования своего дня рождения повышенное внимание, то именно Плотников приехал к нему на следующий день и поставил от имени Ишаева ультиматум: либо он объявляет мне войну и получает поддержку, либо возвращается в тюрьму по делу, которое не закрыто. После этого произошли события, описанные мной в главе “Война с Джемом”.

Вторым после Плотникова человеком, предательство которого было наиболее ощутимым, являлся Игорь Ример. Впервые судьба свела нас в 1988 году. Он возглавлял тогда небольшой строительный кооператив, который почти не давал доходов, а в личном плане имел неприятности со стороны бывших подельников, с которыми когда-то попал на скамью подсудимых за финансовые махинации, будучи бригадиром строителей.

Отбыв несколько лет на усиленном режиме, Ример в криминальном мире не котировался и воспринимался всеми как простой коммерсант. В момент нашего знакомства он попросил оградить его от нападок бывших подельников, которые требовали деньги за то, что якобы попали из-за него в тюрьму. И я ему помог. После разговора с криминальными авторитетами Шутом и Ашотом, через которых на Римера давили, эта тема закрылась.

После того как я решил его проблемы, дела у него быстро поправились. Через некоторое время я обратил внимание на его способности в коммерции, и когда в 1990 году возникла ассоциация “Свобода”, предложил возглавить коммерческий отдел. А в момент перехода в акционерное общество поставил его генеральным директором, в результате чего он стал одним из учредителей.

В АО “Свобода” было четыре учредителя, основные акции принадлежали мне, после меня наибольшее их количество находилось у Римера. В дальнейшем он стал моим компаньоном и в некоторых других фирмах. Подтянул я его вместе с Плотниковым и к игровому бизнесу, который находился в Хабаровске под моим контролем. Желающих поставить игровые автоматы и казино было немало, но я предупредил всех коммерсантов и авторитетов в городе, чтобы не пытались создать мне конкуренцию. И меня все поняли. Вступать со мной в конфронтацию никто не хотел.

Когда губернатор объявил войну “Единству”, Ример имел дивиденды с двух казино, с более чем сотни игровых автоматов, расположенных в лучших местах города, и ряда других наших совместных фирм. В первое время он хотя и боялся нападок со стороны краевых властей, но все же придерживался моей линии, поэтому несмотря на то, что “Свобода” к лету 1994 года прекратила свое существование, за ним остался в моем офисе один из лучших кабинетов.

В октябре 1994 года, когда меня не было в Хабаровске, Ример ввязался в какую-то сомнительную сделку и оказался по личному указанию Баланева в тюрьме. Дело не стоило выеденного яйца, и зацепились за него лишь потому, что через Римера, который считался моей правой рукой в коммерции, хотели добраться до меня. Однако из этого ничего не получилось, так как я к этому делу отношения не имел.

К моменту конфликта между мной и Джемом Ример отсидел в тюрьме два месяца. После событий 20-21 декабря его поставили через Плотникова перед выбором: либо остается в тюрьме и получает срок, либо выходит на свободу и, зная уязвимые места в моей экономике, помогает ее нейтрализовать. Как и следовало ожидать, Ример выбрал второе и в конце декабря оказался на свободе. А еще через несколько дней сказал мне, что нужно собраться по поводу игорного бизнеса. Вечером того же дня Ример, Плотников, Белокуров и я встретились в одном из наших казино.

О Вите Белокурове, с которым мы дружили с пятилетнего возраста, я рассказывал в главе “Из огня в пламя”. Напомню, что он был единственным кроме матери человеком, который помог мне после выхода на свободу. Естественно, я этого не забыл. И когда Витя по состоянию здоровья не мог больше работать на стройке, я пригласил его в качестве заместителя генерального директора в “Свободу”, а затем и учредителя. Впоследствии он стал моим компаньоном и в некоторых других фирмах, созданных по моей инициативе (включая оба казино и игровые автоматы, где я имел сорок процентов акций, а Ример, Плотников и он – по двадцать).

Когда мы собрались вчетвером, Плотников сказал, что у него был разговор с Ишаевым, в процессе которого тот заявил, что, если Податев останется в учредителях казино, он их закроет. Я понял, к чему он клонит, но решил уточнить. И получил ответ от Римера (из чего стало ясно, что они сговорились), что должен отойти от игорного бизнеса, ибо лучше потеряю я один, чем все четверо, не считая более сотни человек обслуживающего персонала. После этого они заявили, что не хотят наживать врагов в лице Ишаева, Баланева и Джема. Витя Белокуров молчал, из чего было видно, что ему этот разговор неприятен.

Выслушав Плотникова и Римера, я сказал: “Я не искал войны, ее мне навязали, и не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал. Игорный бизнес является для меня сейчас обузой, но отказываться от денег не собираюсь”. И предложил свою схему: “Делаем вид, что поссорились и не имеем общих дел, а негласно поддерживаем отношения и в личном плане, и в деловом”. Но Плотников с Римером не согласились, заявив, что это когда-нибудь выплывет, и они могут пострадать.

Я понял, что они решили порвать со мной отношения всерьез, и сказал: “Вы стоите сейчас перед выбором. С одной стороны человек, сделавший для вас много хорошего, с другой – те, у кого сила и власть. Судя по всему, вы готовы меня предать. В этом случае я потеряю друзей и деньги, вы потеряете будущее и жизнь”.

Затем обратился к Плотникову: “Сергей, я много раз просил устроить встречу с Ишаевым, чтобы не доводить дело до крайности. Но ты этого не сделал. Более того, ты утверждал, что Ишаев против меня и “Единства” ничего не замышляет, но на деле происходило обратное. Ты вел двойную игру. Имеешь ли право меня обвинять?”. Повернувшись к Римеру, я сказал: “Игорь, ты знаешь меня давно и помнишь, что происходило со всеми, кто желал мне зла. Вспомни Чайника, Шута, Ватулика, Хозяйку, Яблочку, Бандита и т. д. Не повторяйте их ошибок”.

Ответ получил от обоих: “Ты ненормальный, спустись на землю. То, о чем упоминаешь, случайность. Сейчас тебя ничто не спасет. Тебе вынесли приговор и воры, и власти. Если не убьют люди Джема, то посадят в тюрьму, а там все равно уничтожат. Единственный твой шанс остаться в живых – уехать из Хабаровска и потеряться”.

Не желая спорить, я сказал: “Кто выиграет в этой войне – покажет время. Свой путь я выбрал сознательно и пойду по нему до конца. Что касается наших отношений – решайте сами. Есть возможность расстаться не врагами: выкупите мою долю за приемлемую сумму и разойдемся по-хорошему. Не сможете рассчитаться сразу – я готов получать по частям”.

Ответ их был таким: “Мы не собираемся выкупать твою долю, так как нам из нее ничего не достанется”. Я понял, что они пообещали мою долю Джему, и сказал: “Кому и что вы обещали – это ваши проблемы, но моим распоряжаться не будете. Я вложил в это дело свои деньги, время и труд и просто так ничего не отдам. Ишаев пообещал закрыть казино – пусть закрывает. Не хотите разойтись по-хорошему – потеряем все”.

Ример с Плотниковым решили надавить на мою совесть: “В конфликте с Ишаевым, Баланевым и Джемом виноват ты один, а страдают все. Если не думаешь о нас, подумай о Вите Белокурове. Мы обойдемся без казино, у нас есть и другие доходы, а для Вити в связи с его болезнью потеря дивидендов от игрового бизнеса может закончиться трагически. И это будет на твоей совести”.

Витя, действительно, имел болезнь, для лечения которой требовались большие деньги. У него от рождения была одна почка недоразвитая, а в 90-м году вышла из строя и вторая. Помочь могло только чудо. И это чудо произошло. В нужный момент подвернулась донорская почка, которая прижилась, но для ее нормальной работы необходимы были дорогостоящие лекарства. И именно на это делали упор Ример с Плотниковым, пытаясь убедить меня в том, что я должен отказаться от своей доли.

Однако Витя, до этого молчавший, вдруг сказал: “Я против Володи не пойду, и вы меня в это дело не впутывайте. Лично я с его условиями согласен и считаю, что этот вопрос нужно решить по-хорошему”. После этого Ример с Плотниковым свернули разговор и сказали, что подумают над моим предложением. На том и разошлись. Но, как показало время, у них давно все было продумано, и этот разговор был лишь формальностью.

Вскоре я узнал, что они подделали документы и передали игровое оборудование и остальное имущество с нашей общей фирмы “Виктория” на фирму Плотникова “Экспралес”. Законной силы их действия не имели, так как у них имелось лишь сорок процентов акций. Витя Белокуров в их авантюре не участвовал. Но суд, прокуратура и милиция находились под контролем Ишаева и Баланева, с ведома которых это делалось, поэтому им все сошло с рук. Усугубляло положение еще то, что учредители в казино были подставные и просили их в этот конфликт не втягивать.

Игровое оборудование перевели на фирму “Экспралес” якобы за долги. В свое время Ример, Белокуров и я вкладывали в игровой бизнес в основном наличные деньги, а Плотников – безналичные, которые перечислил из своей фирмы, и это было отображено документально. После разговора со мной Ример и Плотников переделали договора и показали эти деньги как кредитные, якобы взятые под большие проценты, после чего оценили имущество “Виктрии” по мизеру и передали в “Экспралес” в качестве погашения долга.

Когда я об этом узнал, то увеличил охрану в казино и помещениях, где стояли игровые автоматы, и распорядился, чтобы Римера и Плотникова туда не впускали, что и было сделано, так как охрану нашего совместного бизнеса выполняли подконтрольные мне спортсмены и казаки. Увеличил я и количество дежуривших в моем офисе казаков. Ночью там находились порядка десяти человек плюс три машины с рациями и водителями. В дневное время казаков в офисе было в несколько раз больше.

Ример с Плотниковым старались мне на глаза не показываться, но свою долю через Белокурова, который с моего ведома придерживался нейтральной позиции, получали как и раньше. Я надеялся, что мы решим этот вопрос миром, но вскоре узнал, что они перезаключили договора об аренде помещений, где находились казино и игровые автоматы, на фирму Плотникова “Экспралес”, после чего согласно документам он стал официальным хозяином всего, что называлось игорным бизнесом.

Все их действия были незаконные, но так как за ними стояли Ишаев и Баланев, я не мог ничего добиться. В результате, когда уехал в начале февраля на несколько дней в Москву, моих казаков и спортсменов, охранявших игорные заведения, заменили на людей из частной охранной фирмы, после чего уволили всех остальных неугодных им работников. Таким образом, я потерял контроль над игорным бизнесом и лишился основных своих доходов. Но это было еще не все.

После разговора, когда Ример и Плотников предложили мне от имени Ишаева и Джема отказаться от доли в игровом бизнесе, они старались со мной не встречаться, но деятельность против меня не прекращали. В моменты моего отсутствия Ример появлялся в моем офисе, пользусь тем, что у него там имелся кабинет, и проводил провокационные беседы с сотрудниками как наших общих, так и моих личных фирм.

Он говорил, что я ненормальный, заболел манией величия, настроил против себя серьезных людей, в результате чего меня или убьют, или упрячут в тюрьму, где все равно уничтожат. Затем подводил к тому, что всех, кто меня будет поддерживать ждут серьезные неприятности, а тех, кто прислушается к нему, он спасет. Узнав об этом, я распорядился не впускать его в офис, но было уже поздно, он успел заручиться поддержкой некоторых сотрудников и получить нужную информацию.

Очень чувствительным было предательство начальника финансового отдела Никулиной Майи Иосифовны, под контролем которой находились документы и бухгалтерии всех фирм, находившихся в моем офисе. Ример пообещал ей долю с небольшой гостиницы, числившейся за фирмой “Нива”, учредителями которой являлись Ример, Белокуров, Тимофеев и я, но моя доля была большей.

После того, как Ример с Никулиной внесли изменения в финансовые и учредительные документы ряда фирм, включая “Ниву”, что было не трудно, так как их прикрывали местные власти, я не только потерял контроль над гостиницей, но и заимел кучу других неприятностей.

Обнаружив предательство, я Никулину уволил. Но было уже поздно. Враги узнали все слабые места в моей экономике, после чего ее быстро развалили. Если рассказать обо всех случаях подлости, предательства и коварства, с которыми мне пришлось тогда столкнуться, то получилась бы целая книга, поэтому не буду углубляться в эту тему, но на некоторых моментах остановлюсь.

В начале 1993 года ко мне в кабинет зашла в слезах знакомая моей жены Ира Бугакова, поведавшая о том, что ее муж нигде не работает и спился. Обратившуюся за помощью Иру и ее мужа Пашу Бугакова я знал давно, поэтому пообещал помочь. На следующий день Ира привела ко мне Пашу, который поклялся, что бросит пить, если я возьму его на работу.

В тот момент я создал новую фирму под названием “Уссури” и еще не решил, кто будет в ней директором. Эта фирма намечалась для торговли продуктами, но в первую очередь разливным вином, поступавшим из Азербайджана. Так как это связано с наличными деньгами, и немалыми, я не хотел доверять это дело постороннему. После того как Паша ответил на мои вопросы, я сказал ему, что поставлю директором вновь созданной фирмы, но если он возьмет в рот хоть каплю спиртного, тут же выгоню.

Паша, готовый на любую работу, не поверил своим ушам. А когда понял, что я не шучу, со слезами на глазах поклялся, что более преданного и надежного помощника, чем он, у меня не будет. И надо сказать, что он не обманул моих ожиданий, и я приблизил его к себе несколько больше. После этого он стал играть в городе заметную роль и сильно поднялся в материальном отношении. Его жену Иру я поставил директором одного из своих коммерческих магазинов.

За “Уссури” числился ресторан и около двух десятков киосков, торговавших разливным вином в черте города и прилегавших к нему районах. Вино было качественным и дешевым, поэтому пользовалось большим спросом и приносило хорошую прибыль. С точки зрения закона и морали я делал плохо: уходил от налогов и спаивал население, но виновным себя не чувствовал, так как деньги, шедшие в налоги, разворовывались чиновниками, а попадавшие ко мне шли на общее благо. О спаивании населения не могло быть речи, ибо алкоголь продавался на каждом углу.

А теперь после небольшого отступления вернусь к теме предательства. Как уже наверное стало понятно, не миновала сия чаша и Пашу Бугакова, которого Ример свел с Плотниковым, Беляем и Киселем, после чего они при помощи официальных властей лишили меня и этого дохода. И вот как это произошло. В конце января мне доложили, что Паша исчез. Более того, исчезли бухгалтер и важные документы из фирмы “Уссури”, а также выяснилось, что киоски, торговавшие вином, переоформлены на фирму, находившуюся под контролем Беляя. С точки зрения закона Бугакова можно было привлечь к уголовной ответственности за мошенничество и подделку документов. Но так как это делалось с ведома властей, добиться справедливости было невозможно.

Опасаясь возмездия, Бугаков предложил двоим казакам из моей охраны 10 тысяч долларов, если они помогут меня убить. Узнав об этом, я распорядился найти его и привезти ко мне, но он спрятался. Тогда я пригласил его жену, работавшую у меня и рассказав, что в благодарность за все хорошее, что я сделал для их семьи, Паша предлагает деньги за мое убийство, сказал ей, что оставлю его в покое, если он вернет украденные документы и киоски. Но ничего не вернулось. Более того, через какое-то время мне доложили, что Ира Бугакова не вносит деньги в бухгалтерию и оставляет выручку себе. Видимо, Паша убедил ее в том, что мои дни сочтены, и магазин перейдет в их собственность. После этого я ее уволил, а магазин за бесценок продал, понимая, что работать в нем не дадут.

Потеря винных киосков ударила по мне не только в материальном отношении, но и в политическом, ибо всем стало ясно, что мое поражение предрешено. После этого от меня стали разбегаться еще остававшиеся сотрудники. В середине февраля ушел “по-английски”, не попрощавшись, председатель правления “Единства” Александр Сергеев. Незадолго перед этим он рассказал, что его остановили возле дома несколько человек из криминальной среды и предупредили, что если не уйдет из “Единства”, то пострадает и сам, и его семья. На мой вопрос: знает ли он их? – ответил утвердительно, но имен, несмотря на мои просьбы, не назвал.

Позднее, уже после того, как Сергеев из “Единства” ушел, я узнал, что это были Кисель и его приближенные, которые запугивали тогда всех, кто поддерживал со мной отношения. Однажды, когда они приехали к директору телеканала “Амур” Анатолию Солдатову с угрозами вторично, я их чуть было там не поймал, но они, заметив меня и моих людей, успели заскочить в свою машину и скрыться.

Когда Сергеев рассказал, что криминальные авторитеты угрожали расправой, я предложил подвергнуть это гласности. Помимо причастности к “Единству” Сергеев являлся до конца 1993 года членом краевого Совета (то есть Думы), а в момент конфликта с Джемом входил в совет регионального развития и имел большой вес у демократов. И если бы он вынес этот вопрос на всеобщее обозрение, то это вызвало бы большой резонанс. Однако он сделал по-другому.

Через несколько дней после разговора на эту тему он исчез вместе со своей семьей. Мы хотели поднять шум, но случайно узнали, что у него все хорошо, он находится в городе и лишь переехал на другую квартиру, забыв поставить нас об этом в курс. После этого вопрос закрылся сам собой. Все стало ясно. Единственное, что меня тогда задело: почему ушел тайком? Неужели бы я его не понял, если бы сказал честно, что боится?!

Впоследствии мы с ним встречались только раз, и произошло это через месяц после его ухода “по-английски”. Он приходил в офис “Единства” за какими-то документами. На мой вопрос: “почему так поступил?” ответил, что это решение руководства демократической партии, членом которой он является. Бог с ним. Я его не виню. В тот момент возле меня было, действительно, жарко. Но почему ушел тайком?!

Сейчас Сергеев входит в руководство демократических сил в регионе, и это очень показательно. Подобные “демократы”, развалившие СССР и разбазарившие Россию, любят говорить о благе народа, борьбе с коррупцией и преступностью, но когда дело доходит до действий, их не видно. Этот экзамен Александр, к сожалению, не выдержал. Но впереди ждут другие испытания, и, надеюсь, он не повторит прежних ошибок.

К счастью, не все оказались такими, как Ример, Плотников, Бугаков и Сергеев, и это меня радует. В качестве примера расскажу о случае, который произошел во второй половине февраля. В общих чертах суть дела такова. Как уже стало понятно, Ример серьезно отнесся к поставленной перед ним задаче по подрыву моей экономики. С одной стороны, на него давили Ишаев, Баланев и Джем, с другой – имелась личная заинтересованность. Моя доля в игорном бизнесе досталась Джему, мои винные киоски перешли к Беляю. Это то, что давало ежедневную прибыль, и причем немалую. Фирмы, не дававшие сиюминутной выгоды, их не интересовали, и Римеру разрешили поступать с ними по его усмотрению.

Там, где мы являлись с ним основными учредителями (естественно, моя доля была везде большей), у него проблем не было, так как документация находилась под его контролем, и в нужный момент ему без труда удалось перекинуть все ценное на фирмы, к которым я не имел отношения. Но в случае с фирмой “Овэла” у Римера получилась осечка, и произошло это потому, что директор и бухгалтер были не наемными работниками, а тоже учредителями.

В “Овэле” у Римера имелось чуть более десяти процентов акций, у меня – в два раза больше под своей фамилией, и еще столько же числилось за одной из моих личных фирм. Я имел большую долю, чем остальные учредители, но до контрольного пакета акций не дотягивал. Раньше меня это не волновало, но, потеряв за короткое время большую часть своих доходов, обратил на это внимание.

Фирма “Овэла” прибыли не давала и намечалась на перспективу. За ней числилась огромная, отгороженная каменным забором база с ангарами и старая строительная техника, которая почти не использовалась. До конфликта с краевыми властями мы планировали запустить на ее территории какое-нибудь производство, но когда начались проблемы, отодвинули эти планы на неопределенный срок.

Сама по себе фирма, требующая финансовых затрат на содержание базы, меня не интересовала, но когда узнал, что Ример хочет ее прибрать, то решил ему в этом помешать. Я объяснил директору “Овэлы” Эдуарду Зенину и бухгалтеру Ольге Федяковой возникшую ситуацию и предложил на выгодных для них условиях передать свои акции предприятию, после чего они попадали под мой контроль. Договорились, что я уплачу им определенную сумму, они останутся при своих должностях с более высокой зарплатой, а все финансовые вопросы по содержанию базы я возьму на себя. Мои условия их устраивали, и они согласились.

Узнав об этом, Ример пытался их уговорить, чтобы изменили решение. Затем подключил знакомых милиционеров, которые заставляли Зенина и Федякову написать на меня заявление, что я отобрал у них акции силой. В этом случае меня могли бы упрятать в тюрьму. Однако Зенин и Федякова оказались людьми порядочными и, несмотря на сильное давление, поступили правильно. Я бы все равно из этой истории выпутался, ибо все, что касается меня, находится под контролем Высших Сил, а для них это было экзаменом. И дай Бог, чтобы они поступали так в дальнейшем.

В тот раз они пришли ко мне и обо всем рассказали, а когда я попросил об этом написать, то сделали и это. С их помощью мне удалось сорвать маски со своих врагов и показать их истинные лица. В качестве наглядного примера ознакомлю с их письменными показаниями.


Президенту Международной Общественной
правозащитной организации “Единство”
тов. Податеву В. П.
от Зенина Эдуарда Петровича
проживающего Хабаровск ДОС 22 кв. 40

Заявление

Довожу до вашего сведения в том, что 22 февраля 1995 в 11 часов дня мы с главным бухгалтером ТОО “ОВЭЛА” приехали в налоговую инспекцию сдавать документы. Главный бухгалтер ушла сдавать документы, а я остался в машине и в этот момент подъехал на автомашине тов. Ример И. И. и сел в мою машину и стал мне говорить, зачем я отдал всю базу тов. Податеву В. П. Я ему ответил, что базу я не отдавал и его уставной фонд остался в предприятии и обманывать его я не собираюсь. Он мне стал говорить, что я вроде все это сделал зря и тебя там напугали и сейчас поедешь в милицию, и напишешь заявление на Податева В. П., что он тебя ободрал и вызвал автомашину легковую водителя зовут Аркадий. Я ему т.е. Ример И. И. говорю, что без главного бухгалтера я не поеду. Мы с Аркадием подъехали к налоговой, я пошел и позвал Ольгу Михайловну и объяснил, что нас повезут в УВД, приехали в УВД железнодорожного района мы пришли в кабинет, и там Аркадий объяснил, зачем нас привезли вроде бы нас защищает Ример И. И. от Податева В. П. Мы с главным бухгалтером писать отказались и нас Аркадий опять привез к машине тов. Ример И. И. и он опять нам говорил, что мы зря отдали все свои уставные фонды, и хотел, чтобы мы написали заявления в машине, но мы опять написать отказались и потом приехали к Податеву В. П. и все рассказали.

/подпись/ Зенин Э. П.

24. 02. 95


Президенту международной общественной
правозащитной организации “Единство”
тов. Податеву В. П.
от Федяковой Ольги Михайловны
проживающей по адресу Панфиловцев 41 кв 44

Заявление

Довожу до вашего сведения; в том, что 22 февраля 1995 года в 10 часов 30 минут меня директор привез в налоговую инспекцию центрального района, я сдала документы по предприятию “ОВЭЛА”, и выходила уже из налоговой, в фойе меня встретил директор Зенин Эдуард Петрович и говорит, что мы должны ехать в УВД железнодорожного района, мы вышли на улицу, возле крыльца стояла иномарка, мы сели в нее и нас повезли в машине. В УВД мы поднялись на 4 этаж, возле кабинета нас попросил Аркадий (как я узнала потом его звали) подождать, минут через пять мы вошли в кабинет, Аркадий начал говорить, что тов. Ример просит нас защитить от Податева В. П., и мы должны на него написать заявление на Податева В. П., я конечно этого не ожидала и начала предъявлять претензии на основании чего меня привезли сюда и т. д. что никаких заявлений я писать не буду. Как выяснилось потом шла речь об уставном фонде, который мы передали в пользу предприятия.

Аркадий нас опять повез на машине, но оказались мы возле банка на уссурийском бульваре, нас там ждал тов. Ример И. И. и он опять стал говорить о том, что зря мы отдаем уставной фонд, и хотел чтобы мы опять написали заявление, но мы отказались после этого приехали к Податеву В. П. и все рассказали.

/подпись/ Федякова О.М.

24. 02. 95 г.


Аркадия, который упоминается в заявлениях, я хорошо знал. Незадолго до этих событий меня с ним познакомил Ример. Он работал в Индустриальном отделении милиции в чине капитана или майора. Третьим с их стороны был офицер милиции, которого я не знал. Он постоянно молчал, поэтому в своих заявлениях Зенин и Федякова о нем не упоминали. С начальником уголовного розыска, в кабинет которого их приводили, у Аркадия отношения были дружеские.

Действия их были незаконные. Все события происходили в Центральном районе, Аркадий работал в милиции Индустриального района, а привезли Федякову и Зенина в милицию Железнодорожного района. Более того, их задержали без юридических оснований и заставляли по личной просьбе Римера написать заявление на невиновного человека с целью упрятать его в тюрьму. И это истинное лицо сегодняшней милиции.

У меня к тому моменту отняли по поддельным документам два казино, игровые автоматы, около двадцати киосков, небольшую, но уютную гостиницу, шикарную базу с теплыми боксами для ремонта и стоянки автомашин и многое другое. Мои люди обращались по этому поводу во все инстанции, но ходу этим делам не давали. И это при том, что я являлся членом комиссии по правам человека общественной палаты при президенте России и президентом Международного правозащитного движения, а Ример находился под следствием за мошенничество и угрозы, не говоря уже о том, что действовал от имени криминальных авторитетов.

Сегодня много говорят о борьбе с преступностью, а она с каждым днем становится все больше. И происходит это потому, что Джем, Беляй, Кисель, Ример и им подобные – лишь видимая ее часть, а невидимая, но более опасная, – это Баланев, Ишаев, Чечеватов, Ельцин и т. д. Разве будут преступники бороться с собой? Нет, конечно! Зато с теми, кто окажется у них на пути, будут драться насмерть. На эту тему можно говорить много, и мы не раз еще к ней вернемся, а сейчас вернусь к прерванному рассказу.

Поздним вечером того же дня, когда Зенина и Федякову заставляли написать на меня заявления, мне позвонили из казино, находившегося при гостинице “Турист”, и сказали, что туда приехал Ример. Я тут же вызвал из офиса три машины и казаков (вооруженные телохранители из Москвы находились постоянно при мне) и минут через 15–20 в сопровождении десятка человек уже подъезжал к “Туристу”.

Оставив казаков в фойе, я с телохранителями из Москвы вошел в игровой зал. Мое появление вызвало всеобщее внимание, многие стали подходить и здороваться. Римера в зале не было, зато я увидел Аркадия и второго милиционера (по описанию Зенина и Федяковой), которые ему помогали. Как и днем, они были в штатском. Увидев меня, оба побледнели. Я подошел к ним и, чтобы слышали все, спросил у Аркадия: “Почему хочешь упрятать меня в тюрьму?”. Он покраснел и готов был провалиться сквозь землю. Все находившиеся в зале смотрели на него. Убедившись, что мне все известно, он признался, что сделал это по просьбе Римера.

После публичного признания Аркадия я пошел искать Римера и нашел его в фойе. Он разговаривал с казаками из моей охраны Митеревым Юрой и Габресюком Игорем, которых хорошо знал. Как потом выяснилось, он убеждал их в том, что мои дни сочтены, и переманивал к себе на выгодных условиях, а также предлагал большие деньги за мое убийство.

Помимо десятка моих телохранителей в фойе находились несколько человек из охраны казино (поставленные Римером и Плотниковым вместо моих казаков и спортсменов). Увидев Римера, я спросил у него так, чтобы слышали все, находившиеся в фойе, с каких пор он стал милиционером? Тот покраснел и, подскочив ко мне со словами: “Ну, ударь меня, ударь”, стал провоцировать. Но я не тронул его, понимая, что это дорога в тюрьму, и сказал: “Зачем марать об тебя руки, если и так скоро сдохнешь”. После этого пошел в игровой зал. Главное было сделано, мне удалось изобличить его публично, что он борется со мной при помощи милиции.

На следующий день я подъехал к месту сбора криминальных авторитетов, чтобы рассказать о случившемся. Во избежание конфликта взял с собой только телохранителей из Москвы. К моменту моего приезда там находились человек двадцать. Многие были рады встрече со мной. Завязался разговор, в процессе которого я рассказал о поступках Римера и о том, как он пытался подкупить мою охрану, чтобы меня убить. Я знал, что подъедут Беляй и Кисель, и решил их подождать.

Первым подъехал Кисель. Увидев меня, он не стал выходить из машины, надеясь, что я уеду. Тогда я подошел к его машине сам и, открыв дверцу, попросил выйти для разговора. Когда он нехотя вышел, я спросил: “Витя, как понять мусорские методы Римера? Ведь он действует от вашего имени. Если это личная инициатива, накажите его публично, чтобы всем стало ясно, что вы к этому непричастны. В противном случае вина за его поступки ляжет на вас”.

Кисель, не ожидавший такого разговора, растерялся и сказал, что он ничего об этом не знает и будет лучше, если я поговорю на эту тему с Беляем. В этот момент как раз подъехал Беляй. Я подошел к нему и так, чтобы слышали все находившиеся рядом, поинтересовался: “Вадик, как вы могли допустить, что человек, действующий от имени воров, привозит людей в милицию и заставляет писать заявление?”. Беляй заявил, что я на Римера наговариваю. Я не стал спорить и только спросил: “Как сможете опровергнуть то, чему много свидетелей?”. Затем отвернулся и пошел к своей машине. Все сложилось удачно. Я хотел, чтобы люди узнали, какие методы используются в борьбе со мной, и у меня это получилось.

После этого у Джема осталось только два выхода: либо отказаться от Римера, либо признать свою причастность к его деятельности. Порвать отношения с ним он не мог, так как тот играл важную роль в подрыве моей экономики, и Ишаев с Баланевым ему этого не разрешили бы, поэтому через два дня после этих событий хабаровским авторитетам передали его слова: “Пудель пошел против воров и за это должен быть наказан. Для борьбы с ним хороши все средства”.

Это было что-то новое. Никогда ранее воры не прибегали к помощи милиции в борьбе с противниками. Более того, это считалось проступком, который не подлежал прощению. Джем решил изменить воровские законы и сделать их более современными. Однако в его реформах нет ничего нового. В 40–50-х годах “воров”, подобных ему, называли “польскими” или, точнее, “суками”, и “честные воры” обязаны были их уничтожать. Более подробно я рассказывал об этом в главе “Воры в законе”, поэтому повторяться не буду и вернусь к прерванной теме.

После слов Джема, что “для борьбы со мной хороши все средства”, совместные провокации со стороны официальных властей и криминального мира посыпались на меня и мое окружение с еще большей силой. Нас провоцировали на каждом шагу с целью упрятать в тюрьму. Но благодаря помощи Свыше все обходилось благополучно. Углубляться в эту тему не буду, ибо это отнимет много времени, но об одном случае, к которому причастен Ример, расскажу.

Произошло это в апреле 1995 года. Однажды я случайно поднял в своем кабинете трубку аппарата, который был запараллелен с телефоном в приемной, и услышал разговор своей секретарши Маргариты Бояркиной с Римером, в процессе которого она ему докладывала о том, что происходит моем в офисе. Этим телефоном я пользовался редко, а тут как будто что-то подтолкнуло. Когда Рита спохватилась, было уже поздно, несколько фраз из их разговора мне уловить удалось.

Я вызвал Бояркину в кабинет и потребовал объяснений. Она стала уверять, что разговор был случайным. Но услышанное мной говорило об обратном. Рита попросила ее не увольнять, но я, не желая рисковать, решил расстаться. Однако разрешил ей доработать до конца месяца с условием, что она не будет общаться с Римером.

После этого дал указание своей службе безопасности взять ее под контроль и, как оказалось, не зря. Вечером того же дня мне доложили, что Бояркина после работы задержалась в кабинете бухгалтера одной из еще действующих моих фирм, где они выпили, а когда та вышла в туалет, говорила по телефону с Римером. Телефон был запараллелен с соседним кабинетом, и разговор удалось прослушать. Она пожаловалась Римеру, что я ее увольняю. Тот стал успокаивать и сказал, что скоро он будет хозяином в офисе. Затем дал понять, что эти события можно ускорить. Если инсценировать изнасилование, то я окажусь в тюрьме, офис перейдет к нему, Рита останется на своем месте и получит материальное вознаграждение.

Бояркина заинтересовалась, и они договорились встретиться, чтобы на эту тему поговорить. До чего они договорились, я не знаю, но ситуация была серьезной. В кабинете я нередко оставался один. Охрана находилась в приемной, и лишь в случаях, когда посетители не вызывали доверия, при разговоре присутствовали один или два вооруженных охранника. Рита могла зайти ко мне в кабинет в любое время, и возможность оказаться в тюрьме за попытку изнасилования была реальной.

В общих чертах план мог быть таким: она входит в мой кабинет, когда я там один, рвет на себе платье и плавки, выбегает с криком в приемную, где всегда много народу, затем на улицу, где якобы случайно окажутся сотрудники милиции, и через несколько минут я буду находиться в милицейской машине на пути в местную КПЗ.

В прошлом у меня имелись любовницы (свой грех не отрицаю), но в 1994 году, когда конфликт с Ишаевым и Баланевым зашел далеко, я понял, что уязвим, и дал обет Богу не иметь близости с женщинами, за исключением законной жены. И этот обет исполнял. Многие из моего окружения об этом знали, но в случае обвинения в изнасиловании это меня бы не спасло, ибо суды, прокуратура и милиция находились под контролем моих врагов. Тем более, что я уже имел судимость за изнасилование.

О разговоре Римера и Риты предупредили всех, кого положено, и было решено не оставлять меня одного. На следующий день по приезду в офис я вызвал Риту и в присутствии свидетелей разоблачил. Затем сказал ей, чтобы срочно сдала дела, получила зарплату и покинула офис.

Казалось бы, вопрос закрылся, но произошло то, чего никто не ожидал. Минут через двадцать после моего разговора с Ритой, в тот момент, когда она подготавливала документы к сдаче, в офис приехала моя жена Ирина, которая, зная обо всем, не выдержала и сказала Бояркиной то, что о ней думала. Та огрызнулась. Ира не осталась в долгу, но так как в приемной находились люди, они вышли для продолжения разговора на улицу, где в процессе словесной перепалки Ира взяла Бояркину за грудки.

Когда я об этом узнал, то сильно расстроился, но Ира заверила, что кроме того, что брала за грудки, ничего другого не было, и этому много свидетелей. Однако я знал, на что способны мои враги, и опасения мои подтвердились. Бояркина подала заявление в суд, что моя жена ее избила. Более того, она предоставила медицинскую справку о нанесенных ей якобы побоях, после чего возникло уголовное дело.

Рите это не нужно было, но Ример посулил ей разные блага, и она сделала все, что он попросил. Не сумев зацепить меня, враги нанесли удар по семье, давая этим понять, что находиться рядом со мной опасно. Однако вскоре выяснилось, что Бояркину никто не бил, а справка о побоях липовая. В результате, Рита была изобличена в обмане, врач, написавший липовую справку, имел неприятности, а дело против Ирины закрыли. Таким образом, справедливость восторжествовала.

Что касается главных героев этого повествования, то произошло именно то, о чем я предупреждал. Плотников умер от сердечного приступа в августе 1995 г., Ример погиб летом 1998 г. Если бы прислушались к моим словам и не перешли за рамки допустимого, то могли бы еще жить. Я сожалею о том, что они не выдержали это испытание, но изменить ничего не могу. Однако надеюсь, что произошедшее с ними послужит уроком для других, и все запомнят истину – НЕ ПРЕДАВАЙ!