Рассказ. Кузьминишна

   Возле большого современного супермаркета, чуть в стороне, чтобы не раздражать охрану, разложились со своим нехитрым домашним товаром частники. Торговать с земли запрещено, они пользовались перевёрнутыми ящичками из-под фруктов, покрывая их целлофаном.
   В основном огородина - молоденькая морковка, перья зелёного лука, салат, но больше всего яблок летних сортов, на которые в этом году был урожай.
   Яблочный ряд вытянулся своими ящичками в одну, довольно длинную шеренгу. Место людное, торговля шла бойко. Из всех продавцов выделялась одна старушка. Яблоки продавала кучками. Четыре внизу и одно сверху на них. На таре умещалось три кучки. На центральном яблоке приклеен обрывочек обёрточной бумаги с коряво нацарапанной ценой - 30р. Прямо сказать дороговато! Но удивительное дело, у старушки народ покупал охотнее, чем у всех остальных, у которых дешевле. Может жалость к немощному пожилому человеку движила людьми?
   Была старушка невысокого роста, как говорится «стопталась» за жизнь. Седые, точнее пегие волосы выбивались из под «пожёванного», линялого, потерявшего свои былые краски штапельного платка, повязанного так, что одно ухо было открыто. На вопрос об уступке в цене, старушка, прикладывая сухую ладошку лодочкой к нему, спрашивала по нескольку раз:
 - Ась или чавой - то?
   Сразу понятно, человек сильно глуховат, и отставали с вопросом. Внешность то же примечательна. Рот в виде подковки, будто висящей под крючковатым носом. Тонкие губы натянуты на беззубые дёсны, отчего острый подбородок сильно выступал вперёд. Маленькие блестящие глазки посвёркивали, прикрытые кустистыми, растущими хаотично бровями.
   На своей улице, в пригороде областного центра, где проживала, все именовали её - Кузьминишна. Она откликалась на такое обращение.
   Одета старушка в видавшую виды застиранную юбку и бледно-голубую кофту, местами через край зашитую чёрными грубыми нитками, полуспущенные чулки и стоптанные старые тапки.
   Яблоки принесла Кузьминишна в замызганной сумке, сшитой из лоскутов кримпленовых, ранее очень модных платьев. Опираясь на палку, пополняя товар, доставала из сумки яблоко и поплевав на него принималась вытирать несвежим носовым платком, наверное для товарного вида.
 - Деточка, сыночек!- взывала она,- купи хоть кучку яблочков! Сделай милость старушке! Мочи нет стоять!
   Когда кто-то просил добавить одно - два яблока, старушка сначала долго прислушивалась к вопросу, а потом, супя бровки назидательно говорила:
 - Милай, да ты што? Ты знаешь, какой тяжкай крестьянский труд, как всё достаётся, а я старенькая, хворая, еле приплялась сюды.
   Пристыжённая молодёжь покупала без разговоров, как-то неловко становилось от своей просьбы.
   Взывая и предлагая Кузьминишна быстро расторговалась. Осталось, правда, три яблока, никто не купил, даже дешевле на десять рублей. Беда, да и только.
   Сокрушаясь, бормоча что-то себе под нос, старушка, опираясь на палку, быстро засеменила к конечной остановке. Подошёл автобус, люди ринулись к нему, и она оказалась впереди всех. Подпирая, её буквально понесли к раскрывшимся передним дверям. Распихав пассажиров кулачками и острыми локтями, а где и отмахиваясь палкой, Кузьминишна ворвавшись в салон, заметалась между передними, уже занятыми креслами:
 - Дочка! Уступи милая, еле стою, ноги подкашиваются, боюсь, рухну здеся в проходе.
   Молодая женщина с готовностью вскочила, было заметно, что она беременна, выступал слегка округлившийся животик. Ей самой стали наперебой предлагать место другие пассажиры, но напуганная натиском Кузьминишны, женщина категорически отказалась сесть. Та же, поёрзав, удобно устроившись у окна, нарочито заинтересованно стала разглядывать проносящуюся мимо улицу.
 - За проезд, пожалуйста! - воззвал водитель, и все принялись передавать деньги. Выдержав дипломатично паузу, он обратился лично к Кузьминишне.
 - А вы, бабушка?
   Она плаксивым голосом разразилась тирадой:
 - Сынок, милай! Нету у меня денег, на хлеб только и осталось, пожалей старушку!
   Водитель, закашлявшись от неловкости и досады, промолчал. Буквально через три остановки Кузьминишна загоношилась, заелозила на месте, уронив сначала палку, потом зацепился мешок с остатком яблок за поручень. Наконец сползла с кресла, встав у дверей.
   Первая остановка в пригородном селе, ровные ряды частных домов, широкий тротуар. Сойдя с основной дорожки, направилась Кузьминишна к своему дому, ей встретилась соседка:
 - Как сегодня успехи, всё продала?
 - Какой там! Осталось вот три яблока.
 - И ты что, их домой тянешь? Отдала бы детям каким, у тебя же яблок этих - завались!
   Кузьминишна недобро покосившись на соседку, от чего той стало как-то не по себе, резко бросила:
 - Что ещё выдумаешь? Дарить этим городским? Они-то падки на дармовщину да я не дура!
   С этими словами она решительно двинулась дальше, оставив на дороге соседку в полном недоумении.
   Подойдя к аккуратному выкрашенному зелёной краской крылечку, и достав из кармана юбки ключ, Кузьминишна, раздражённо, ещё мысленно не отойдя от разговора с соседкой, отперла дверь и, войдя в уютные сенцы, кинула в угол палку. Затем сняла и с чувством гадливости повесила на крючок свою дорожную юбку, кофту и платок, скинула с ног тапки и так, полураздетой прошла в дом.
   По широкой ковровой зелёной с красной каймой дорожке прошествовала в спаленку, надела мягкий фланелевый халатик, пушистые тапочки. Войдя на кухню, включила электрический чайник. Затем снуя между столом и холодильником сделала себе бутерброды, положив их на тарелочку и прихватив бокал кофе с молоком, не забыв вставить в рот челюсть с белоснежными, крепко сплочёнными зубами, что сразу сделало её лицо миловиднее, круглее и главное моложе, проследовала в зал, где, устроившись в кресле нашла пультом любимую телевизионную программу и, успокоившись, принялась за еду.
   Передохнув и мысленно отрешившись от поездки, пересчитала, шевеля губами, заработок. Оставшись явно удовлетворённой, решив в ближайшие дни продать ещё морковку и молодую зелень укропа, пошла во двор. Зайдя в хлев с двумя огромными хрюкающими кабанчиками, высыпала им в корыто, заваленное яблоками и те три - из сумки.
   Оглядев двор, в углу которого большой кучей, окружённой гудящими осами и пчёлами, гнили и источали не совсем приятный аромат летние яблоки, а куры расклевав, растащили их по всему двору, Кузьминишна сокрушённо подумала:
 - Да, беда просто с этим урожаем, девать не куда. Попрошу соседа выкопать яму да зарыть их. Думаю, одинокой немощной старушке не откажет?