15. Моя лю...

Часть 15. Подцепили каждый своё
 

Подать заявление об увольнении оказалось не так-то и просто: Лялин не мог заставить себя появиться перед инспектором по кадрам, принявшей его на работу, в жалкой роли слабого человека, позволившего себя выжить из коллектива. В поиске удобного мотива своего бегства он провёл в архиве целый день, но так ничего и не придумал. Его постоянно отвлекали телефонные звонки. Он не поднимал трубку, но, при этом, ругал на чём свет стоит друга Вовчика, а так же двух своих помощниц, верно забывших о его существовании. Лялину было так одиноко, что он рад был бы появлению аспиранта Василия, который, кажется, ничем другим не занимался, как только поисками своей любимой – Оли Барсуковой.

С грустью Лялин должен был констатировать, что в этом мире он чудовищно одинок. Никому не интересно – где он? Что с ним? Как он себя чувствует? Голоден ли он? И т.д. и т.п.

Одиночеством он наказан за доверчивость, которая, как известно, является первым признаком глупости. Да, он глуп, возможно: даже дурак! Раньше, когда был молод, он презирал дураков. Но теперь он твёрдо знал, что дураков можно только жалеть. И он жалел себя много и мучительно.

Утверждают, что в такие минуты душевных переживаний является муза, и поэты начинают творить. Но сегодня сама мысль о стихах причиняла Лялину физическую боль: то ли муза его была какой-то особенной, то ли она просто избегала архивы.

Раздался робкий стук в дверь. Лялин схватил в руки первую попавшуюся анкету и сделал глубокомысленный вид.

- Да, да, входите!

В комнату несмело вошла Оля Барсукова. Лялин почему-то не удивился, хотя предпочёл бы, чтобы на месте девушки оказался Марк Наумович Блидман. Если бы пришёл шеф, то случилось бы одно из двух: либо старик попросит у него прощение, либо он набьёт Блидману морду лица.

- Не помешаю? – спросила Оля Барсукова.

- Нисколько.

- Ой, правда? А я боялась к вам идти, очень боялась.

- Почему же? Я ведь не кусаюсь. Проходите, садитесь. А я вот тут работаю.

- Вы всегда работаете. Как вам это не надоест? Я в том смысле, что нужно когда-то и отдыхать.

- Вы пришли по делу или просто так? – поинтересовался Лялин.

- По делу: узнать, почему вас не было на заседании сектора?

- Как это не было?! Вы же меня видели, - удивился Лялин.

- Не вчера, а сегодня. Вас искали, но не нашли. Марк Наумович беспокоился – не заболели ли?

«Захотели бы – нашли» - грустно подумал Лялин и спросил:

- Зачем собирали?

- Ой, это очень интересно: Марк Наумович заключил новый договор с газетой «Известия» на проведении нового социологического опроса, и сегодня распределяли сотрудников по регионам, где будет анкетирование. Все переругались между собой, но, в конце концов, список утвердили. Вы не поверите, с Марком Наумовичем я еду во Францию, в Париж! Там, оказывается, тоже читают эту газету. Потрясающе, правда! Кстати, вас тоже распределили.

- И куда же?

Оля Барсукова помрачнела.

- В Джамбул, - сказала она.

- Это что: город или страна в Африке?

- Не знаю, а хотите, я поговорю с Марком Наумовичем и Вы поедете с нами в Париж? Он мне не откажет.

Лялин не мог допустить, чтобы какая-то девчонка хлопотала о нём, да ещё Блидману. Его взяла досада, что никто, даже добрая Оля Барсукова, не может понять, в каком состоянии он находится, что он не может думать ни о чём другом, как только о том, чтобы перед ним извинился не только шеф, но и все остальные сотрудники.

- Ну, так что же, мне переговорить с Марком Наумовичем насчёт вас? – переспросила Оля Барсукова.

- Нет!

- Прочему.

- Потому, что ваш любимый Марк Наумович порядочная сволочь! Хотите доказательства? Пожалуйста! Он обещал вашему отцу помочь вам поступить в университет?

- Да. Откуда вы знаете?

- Так вот, ваш Марк Наумович…

- Что?

- Ничего! Короче говоря, я увольняюсь из ИСИ.

- Ой! – вырвалось у Оли Барсуковой.- Почему?

В голосе девушки прозвучала нотка искреннего сочувствия к нему. Этого оказалось достаточно, чтобы на сердце Лялина потеплело. Тем не менее, ответил он сухо:

- Мне не хочется обсуждать эту тему.

- Кажется, вы не в настроении. Я приду в следующий раз.

- Пожалуйста, не уходите! – воскликнул Лялин и за руку усадил её на место.

Ему вдруг страстно захотелось хоть с кем-то поделиться тем, как муторно у него на душе, рассказать, что после злополучного собрания, на котором Блидман подставил его, он не спит, не ест, и в голову лезут самые страшные мысли.

В этот момент в архив вошёл Василий! Лялин был взбешён.

- Ага! Вот и Вася!  – воскликнул он, забыв об особенности аспиранта никого не замечать в присутствии своей пассии. – Что-то давненько тебя не было видно?!

Игнорируя Лялина, Василий подошёл почти вплотную к Оле Барсуковой и сказал:

- Ты обещала мне позвонить и не позвонила.

Девушка покраснела:

- Я не обещала.

- Нет, обещала.

- Нет, не обещала. Я звонила, тебя не было дома.

- Не правда. Я был дома. Ты не звонила. Врать не хорошо, - устало сказал Василий.

- Я не вру.

- Значит, обманываешь.

Бог знает, сколько ещё времени могла бы продолжаться перепалка между молодыми людьми, если бы у Лялина не сдали нервы.

Одной рукой он схватил Василия, другой – Олю Барсукову и силком вывел обоих за дверь. Сказать правду – они не сопротивлялись.

- Без отметки в паспорте о браке прошу в архив больше не приходить, - крикнул Лялин и захлопнул перед влюблёнными дверь.

В расстроенных чувствах Лялин прилёг на пачки анкет, ещё хранившие запах Аллы. Он отдался мечтам о мести Блидману. В его воображении виновник всех его бед ползал на коленях, умоляя простить «старого, больного человека» и предлагал деньги в качестве компенсации за моральный ущерб. Само собой, Лялин с презрением отвергал деньги. Коварный еврей сделает попытку купить у него прощение, предложив ему командировку во Францию или, что, конечно же, лучше - место в аспирантуре. Возможно, Лялин согласится с Францией, но только для того, чтобы вернувшись, уволиться из института. А по результатам, полученным за границей, он напишет книгу, которая сделает его имя известным на всю страну или даже мир. У него появятся деньги, он женится, купит хорошую машину, дом на берегу реки и …

Сладкое течение мыслей оборвал неожиданно появившийся Вовчик. Он присел рядом с Лялиным на пачку анкет и сказал:

- Дрыхнешь на работе? Почему трубку не берешь? Я звоню, звоню.

- Не слышал, - ответил Лялин. – Что с тобой: на тебе лица нет? Случилось что-нибудь?

- Да, случилось, - крикнул Вовчик, скрипнув зубами. – Алка – тварь, погань! Убить её мало! Представь: наградила меня триппером, сволочь!

- Вот это да! – произнёс Лялин, приподнявшись. В этот момент он подумал о себе, о том, что Бог вовремя завалив Аллу анкетами и спас ему здоровье. – Что же теперь будет?

- Ничего особенного: сорок уколов в задницу и полгода воздержания от половой жизни! Это как? Разве не гадство?!

- Я просто вылетаю в форточку!

- Вот именно. Сделаешь мне уколы?

- Я?! Ты с ума сошёл! Я не смогу!

- Егор, ты мне друг? Если не ты, то кто? Сам понимаешь, жена и Светка ничего не должны знать. И потом, Алка - твоя девушка, ты  мне должен.

- О чём ты говоришь?! Какая Алка – моя девушка?!

- Ладно, ладно, успокойся – «не твоя», - миролюбиво сказал Вовчик, вытаскивая из карманов коробку с ампулами и несколько одноразовых шприцов. – Вот сейчас и начнём. Ты же меня не бросишь в беде? Слушай, может тебе тоже провериться?

- У меня с ней ничего не было, - сказал Лялин.

- Повезло тебе. Я попал, как кур в ощип. Обидно, никакого удовольствия не получил: лежит холодная, как кукла резиновая! Сучка крашенная, трахается с кем попало! Непонятно - как с ней муж живёт?

- Алла замужем?! – удивился Лялин.

- А то! Бабы совсем с ума посходили. Ну, будешь колоть? – сказал Вовчик и спустил штаны.

Морщась, Лялин сделал первый укол, попавшему в беду, приятелю.


Продолжение - http://www.proza.ru/2013/02/15/1292