Живопись и музыка

29. МЕЛОДИЯ ЖЕНСКОЙ ДУШИ

Мелодия – душа музыки. В мелодии выражает себя душа человека.

Взглянем на женские портреты художников и композиторов XIX века.

Оставим в стороне классиков – В. А. Тропинина, А. Г. Венецианова и К.П. Брюллова, чьи картины отмечены идиллическими сценами жизни.

Галерея любопытна:

•спокойная, дородная, с двумя подбородками женщина (Н. Д. Мыльников «Портрет ярославской купчихи Прасковьи Ивановны Астаповой», 1827);
•красивая, с правильными чертами лица и с достоинством простодушной Татьяны Лариной молодая особа (И. В. Тарханов «Портрет Г. А. Куклинской», 1831);
•девушка с округлым личиком, на котором изображено целомудрие и утренняя свежесть (Н. И. Тихобразов «Женский портрет», 1830-е г.г.);
•очень праведная, счастливая, с едва заметной улыбкой радости мать (М. А. Мохов «Портрет молодой женщины с девочкой», 1842);
•крик отчаяния и непоправимого горя, вырвавшийся из души молодой женщины (П. А. Федотов «Сватовство майора», 1848);
•благообразная дама с печатью молчания и сдержанности на лице, ибо в прошлом она уже вкусила, что такое горе (К. А. Горбунов «Портрет неизвестной с ребёнком», 1849);
•согнутая головка молодой женщины, потерявшей мужа, глаза, безучастно смотрящие в одну точку, губы, набухшие от безутешного плача, платок и одежда тёмно-коричневые, под цвет волос – перед нами образ печали и юности (Я. Ф. Каиков «Вдовушка», 1851);
•вновь молодая вдова, поражённая трагическим известием о гибели мужа, пальцы рук крепко переплелись, чтобы как-то сдержать наплыв отчаяния и слёз (Р. И. Фелицин «Вдовушка» («Убит»), 1852);
•светская девушка с настороженным, строгим лицом (И. К. Макаров «Портрет Елизаветы Сергеевны Казнаковой», 1861);
•самонадеянный старик из высшего общества и покорно склонившая голову молоденькая девушка из бедных в момент венчания (В. В. Пукирёв «Неравный брак», 1862);
•не знавшая радостей девочка, которая смотрит на мир грустными, тихими сиротливыми глазами (В.М. Максимов «Девочка», 1866);
•сгорбившаяся под тяжестью корзин девушка, вынужденная трудиться, чтобы как-то жить (К. Е. Маковский «Селёдочница», 1867);
•спокойная, по-житейски мудрая пожилая крестьянка (Е. С. Сорокин «Портрет матери художника», 1869-70 г.г.).

Почти никогда на картинах русских художников женщины не улыбаются, не светятся радостью, не одарены счастьем. Они изнутри душевны, нравственны, отмечены чувством собственного достоинства, умеют исполнять долг жены, матери, протестуют против зла и несправедливости. Тем не менее, они – не смеются! В сердце их звучат грустные элегии, чистая, нежная лирика.

Круг героинь-современниц в русской опере ещё уже. Их всего несколько:
•юная Парася, дочь Черевика и его жена, властная Хиера (М. П. Мусоргский «Сорочинская ярмарка», 1870-е г.г.);
•восторженно-экзальтированная Татьяна и беспечная Ольга Ларины (П.И. Чайковский «Евгений Онегин», 1879);
•самоотверженная Маша Троекурова (Э..Ф. Направник «Дубровский», 1895);
•трепетно любящая и легкоранимая Ася (М.М. Ипполитов-Иванов «Ася», 1900).

Вот и всё.

Предвижу возражение: оперные героини из прошлых времён, из исторических, эпических или сказочных сюжетов тоже передают чувства и переживания, обращённые к современной эпохе. Верно. Но, с другой стороны, мы не можем утверждать, что женские образы русских композиторов в такой же степени ярки и пленительны, как, скажем, Виолетта Верди, Кармен Бизе, Маргарита Гуно, Далила Сен-Санса – они выражали настроения женщин XIX века, в то время как героини отечественных музыкальных драм не смогли сделать это. Почему? Дело в том, что русские оперные композиторы шли по ложному пути: больше внимания уделяли смыслу, чем чувствам своих героев, чаще изображали, чем выражали, их оркестр нередко ярче, чем пение, хотя в опере должно быть всё наоборот.

Продолжим живописный обзор. Положение вещей резко меняется в конце XIX – начале XX веков: на картинах мы видим счастливых, лучезарных женщин.

Это, прежде всего, произведения Валентина Серова, утверждающие идеал юности, красоты, «свежести», счастливого, радостного бытия: «Девочки с персиками» (1887), «Девушка, освещённая солнцем» (1888).

Это молодые женщины разных профессий:

•полная жизненной энергии труженица (И. А. Касаткин «Шахтёрка», 1894);
•вполне довольная бытием миловидная особа (Т. М. Манизер «Портрет Стелы Семёновны Манизер, жены художника», 1895);
•полная собственного достоинства, строгая и сдержанная женщина (К.А. Сомов «Дама в голубом. Портрет Е.М. Мартыновой», 1897-1900);
•порывисто-своенравная, с пышной золотой копной волос, с выписанными чёрными бровями прелестница (М. Ф. Ларионов «Провинциальная франтиха», 1907);
•в светло-сиреневом облачении и на таком же фоне уверенно смотрящая вдаль девушка (Н.И. Фешин «Портрет неизвестной», 1908);
•женщина в красном, пурпурные губы, глаза прикрыты чёрными ресницами, чёрные брови и волосы, тёмный фон, над которым сидит в глубокой задумчивости. Нет, её не тревожат жизненные проблемы, это женщина-Кармен, чья страсть – обжигающая (А. фон Явленский «Женский портрет», 1909);
•свежая, чистая, большие малиновые губы, в глазах – смешинки, сидит перед зеркалом, подбирает роскошную коричневую косу, в лёгком белом платье, кругом – празднично-светлая обстановка – очень соблазнительна эта молодая красавица, полная жизненных сил и здоровья (З.Е. Серебрякова «За туалетом. Автопортрет», 1909);
•к зеркалу подбежала девчонка, пристально посмотрела в зеркало: всё ли на лице безупречно? веер голубого платья удачно гармонирует с акварельно-светлой комнатой (О. Л. Дела-Вос-Кардовская «Маленькая женщина», 1910);

Если две последние картины женщин-художниц представляют собой гимн творческой профессии, то ниже перечисленные – это гимн женской красоте:
•немолодая актриса в белом одеянии, в чьих глазах светится мудрость (И. И. Бродский «Портрет Марии Фёдоровны Андреевой», 1910);
•перед нами – поэтесса, в голубом платье в оранжевой накидке, рядом на окне – светло-зелёные цветы, чёрные глаза пронзительно-внимательные, алые губы успели уже вкусить яд сладострастия (Н. И. Альтман «Портрет Анны Ахматовой», 1914);
•в окружении фортепиано, контрабаса и картины сидит почитательница прекрасного (И. И. Машков «Дама с контрабасом», 1915);
•совсем не измучена тяжёлым трудом жительница деревни: платок надвинут на глаза, щёки округлые, на губах – ухмылка, кофта красная, в полных руках – цветы, и разбросанное по краям платье – словно хвост павлина (А. Е. Архипов «Крестьянская девушка», 1917);
•дородная, пышная, с модной причёской, лицо овалом, глаза улыбчивы, брови нарисованы, губы заманчивы, в мощной руке чашка чая, выпитая, видимо, уже не один раз, на столике – разрезанный арбуз, яблоки, виноград – чудные дары природы, и два кота, позади которых – московские соборы: жизнь бьёт ключом, красота и здоровье полусветской дамы купаются в благополучии (В. М. Кустодиев «Купчиха за чаем», 1918).

Что ж! С купчихи начали наш портретный абрис, ею же и закончим. Обе картины показывают огромную разницу, какой была женщина в XIX веке, и чем она стала в XX столетии. Жизнь, характер и душа её – раскрепощались.

На рубеже веков обогащалась мелодика русских опер и балетов. Роскошью оркестровых красок пленяют нас балеты «Раймонда» (1898) и «Времена года» (1900) А. К. Глазунова. Импрессионистической прозрачностью оркестровки выделялись первые оперы С. Н. Василенко, например, его опера-кантата «Сказание о граде великом Китеже и тихом озере Светояре» (1903). Тихой грустью отмечена лирика оперы «Ёлка» (1903) В. И. Ребикова, изысканностью романтических эмоций – балеты «Павильон Армиды» (1907), «Нарцисс и Эхо» (1911) Н. Н. Черепнина. За ними следовал молодой Сергей Прокофьев. Его мелодии потеряли связь с романтизмом, они стали импульсивными, упругими, пружинистыми, ибо в них была заключена энергия новой жизни, новых чувств и мыслей. Конечно, не в одночасье Прокофьев пришёл к воплощению в музыке своих замечательных героинь. До них он создал символическую оперу «Любовь к трём апельсинам» (1921).

Почему «Любовь к трём апельсинам»? Для автора это – не любовь к экзотическим фруктам. В них кроются женщины. Обратимся к сцене третьего действия оперы, когда Труффальдино, человек, который умеет смешить, бредёт по пустыне вместе с Принцем и, изнывая от жажды, решает разрезать один апельсин (забыв предостережение доброго мага, что делать это можно только около воды). Но вместо сока апельсина появляется девушка в белом платье – принцесса Линетта и, обращаясь к онемевшему от изумления Труффальдино, просит пить. Видя, как она слаба от жажды, Труффальдино вскрывает второй апельсин. Оттуда выходит вторая девушка в белом – принцесса Николетта – и также просит пить. Обе они тянутся с мольбой к своему освободителю, который ничем не может им помочь. Принцессы умирают, и Труффальдино в ужасе убегает.

Не лучшим образом действует Принц. Он решает разрезать последний апельсин: «Я знаю, в нём сокрыто моё счастье!»

Появляется принцесса Нинетта и восхищённый Принц на коленях клянётся ей в любви. Нинетта нежно заверяет, что долго ждала его. Но вдруг она бледнеет и умоляет Принца дать ей пить, иначе она умрёт от жажды. Принц бессилен ей помочь. Нинетта слабеет с каждой минутой…

После всего этого Чудаки, пожалев девушку, приносят ведро воды. Дело кончается свадьбой Принца с Нинеттой.

Приведённый выше эпизод полон символического смысла:

Принцессы в белом – это современные обновлённые женщины;

разрезание апельсинов – это попытки допрокофьевских композиторов Глазунова, Ребикова, Черепнина, создать на оперной или балетной сцене образ новой женщины и найти соответствующие её облику мелодии;

Труффальдино и Чудаки – это сам Прокофьев, который убеждён, что острый ритм и нетрадиционные гармонии в ироничной музыке помогут ему найти нужный мелодический материал для выражения лирики;

Принц же – это будущий Прокофьев, открывший для себя новую мелодию, посредством которой он воплотит героинь-женщин подобающим образом: рельефно, психологически тонко и убедительно, светлым колоритом. Он создаст женские портреты непреходящей ценности, среди них – Джульетта, Золушка, Наташа Ростова, Соня, Элен Безухова, старостиха Василиса и другие.

Таким образом, Прокофьева можно назвать Принцем лирической мелодии и музыкальным драматургом, чьи женские образы имеют непреходящее шекспировское или толстовское совершенство. Время не властно над творениями Сергея Сергеевича Прокофьева.