От груши до океана

ПОДРУГА КОРОЛЯ

Содержание

Красная панама (Бася и чудо)
От груши до океана
Наладились
Король
Молоко с далекой  улицы
Из шкуры  молодого теленка
Давай  гори
Чей клад
Велл
Ночь пирата
Ветка по поле
Отличница и двоечник
Тарелки в елках
Но ведь я же люблю
Хрустальное
Тайно и  явно
Чужие  ландыши


2.ОТ ГРУШИ ДО ОКЕАНА

Бубенцовы опять переехали! Сначала они жили на хуторе недалеко от МТС, и папа с мамой работали там, потом отец стал работать директором завода и они оказались в райцентре, сначала на Сушке, потом в центре, а еще был район Стройки, туда. Бася потом пошла в музыкальную школу.
      Их  первая квартира – «Остров сокровищ» – была в бывшей военной казарме. Длинное  такое здание  с  толстыми  стенами и  шиферной  крышей. На крыше были кирпичные  трубы, словно отдельные  домики, потому  что дом обогревался  печками. Крыльцо смотрело через железный забор на проезжую дорогу, которая была выше метра на два. И вот начинал таять снег. Вся вода и грязь с дороги текла к ним во двор. От крыльца до калитки лежали плоты, они, бывало, качались на  лужах – попробуй пробраться на них до забора! Ну, или доплыть. Но «Островом сокровищ» дворик назвали не поэтому, а потому что народ в бывшей казарме был очень добрый. Самая  старая жительница  Августина  Максимовна, сокращенно Гусиновна, которой  тяжело было  ходить - могла пойти в любую квартирку казармы.  Хоть  к деду Генахе, хоть к тете Зине, к Болдыревым, Мякининым или Попковым. Гусиновна  могла попросить что-то  купить ей в  продмаге  или  лекарства из  аптеки принести. И никто ей не  отказывал, никто не задавался, и она всем говорила: «Благодарю, мое сокровище». Выходило, что  каждый  человек в  том  доме  сокровище. И Бася  думала – раз она тут  живет, так и она,  значит,  тоже сокровище. Это потом она вы выросла и книжку про  остров  сокровищ прочитала,  и про всякие жемчуга в сундуках…
А маленькая она твердо  знала, что это про  людей… Правда  папа и мама ей никогда так не говорили, вообще  все  время  ругались, что она  копуша. Ее звали  из  другой  комнаты, она откликалась не  сразу, ой, не сразу.
«Бася?» -Молчание. – «Бася!» - Опть тишина. – «Да Бася! Где ты?» И когда она  не отвечала  во второй, в третий  раз, бежали  смотреть, что с ней такое  – она спокойно  сидела  и улыбалась. Ну, что это  за  инры  такие, других доводить?

Летом этот двор «Острова сокровищ» на перекрестке больших дорог превращался в лес. Там в самую жару была тень и прохлада. Вдоль железного  забора наросло много диких трав, топинамбура, а расчищать ничье место было некогда и некому. Все  работали, а Гусиновна  болела. И Басе нравилось  бродить «в дичках». В  любую  минуту оттуда мог  выйти, как  из  сказки,  кто-то интересный. Например, взрослый мальчик Тимур в красном галстуке… Бася  даже  удивлялась, как  они до  сих пор на нее не наткнулись! Чтобы легче было давать  сигналы, она заранее протянула вдоль  железного забора с  завитушками свою незаметную проволоку с привязанными консервными банками. Конечно, папа Бубенцов  все это сразу  заметил и принял  меры. Если б у  Басы  была  старшая  сестра, ее бы  живо заставили  играть с  маленькой, но  у Баси был  только  брат, а его в няньки никто не мог  загнать.

Чтобы  ребенку не было  скучно, Басе специально привезли и  насыпали за смородиной кучу песка, и она там жила. Из зарослей моркови и свеклы выходили кошки на нее посмотреть. Они нюхали песчаную кашу в ее формочках и усмехались. Один раз даже чужой гусь вышел – здоровенный, медленный, с красным клювом. Но Бася не испугалась и  не кышкнула его. Она ведь знала, что он из сказки. Ничего не сделает. Подумешь, «жили у бабуси два  веселых гуся… один серый , другой белый – два  веселых  гуся».

      И вот построен новый щитовой домик на улице Садовой. Родители разбирали узлы и коробки. Бася с братом Антошей пошли глянуть, что там вокруг. И вокруг, как положено, был забор из высокого серого штакетника. Сарайки были с одной стороны, с двух других соседские дома, вот с четвертой стороны росло ого-го какое дерево. Громадина. Весь дом в два этажа, дереву по пояс. Они так и замерли.
      – Ого-го! – сказал Антоша. – Вроде прежние хозяева тут что-то забыли?
      – Оно не влезло в машину, это что-то, – задумчиво сказала Бася. – У нас вот тоже много чего не влезло.
      – Да уж. Такой машины-то и не бывает. Хотя бывают прицепы! Откуда здесь такое? И что на нем растет, какие турнепсы?
      – А что такое турнепсы?
      – Откуда я знаю!
      Вот такой  старший брат Антоша. Все  время  ерунду  говорил с  умным видом. И никогда не признавался, а что на  самом-то деле.
Дети побродили под крышей дерева-дома. Бродить было трудно, потому что ноги вязли в рыхлой земле. Прежние хозяева видимо впопыхах копали свою картошку, кругом валялась ботва.
      Хлоп! Что-то стукнуло Басю по голове.
      – А! – пискнула Бася. – Ктой-то? Антош! Мне попало!
      Что такое?
      Антоша поднял с земли крутобокую зеленую грушу.
      – Это что, турнепс?
      – Чудачка. Это груша. Тяжеленная! А глянь, их тут сколько!
      Они с радостью набили карманы, притащили в дом.
      – Мам, глянь что! Мы во дворе насобирали! Под деревом! Это хорошие груши? Ты ведь биолог!
      Мать  глянула, ушла. Потом глянула еще, ушла. Потом подошла и стала рыться.
      – Мама, чего?
      – Степа! – позвала мать. – У меня глаза на лоб лезут. Здесь плоды с разных деревьев, а ребята их под деревом взяли во дворе.
      – Ну и что? – отозвался отец, колотя в углу молотком.
      – Как что? Это же значит, на одном дереве несколько сортов! А дерево старое! И что это значит? Кто-то лет полста назад занимался тут селекцией! Ты понимаешь? Мы же с тобой грамотные, в СХИ учились!
      Отец  пришел и глянул, потом взял наугад, вымыл под краном и всем дал по штуке.
      – У меня зеленая, – сказал Антоша – вообще зеленая, без никаких точек и пятнышек. Но такая сочная, что я… короче… захлебнулся.
      – У меня желтенькая, а бочок розовый. Мяаагкая. Спелая, видно.
      – У меня просто желтая, с острым концом, – сказал папа. – Бубенцова Раиса, к доске.
      – Ой, подождите! – Мама наморщила лоб. – Сейчас, сейчас… мы это на четвертом курсе сдавали, я уже не помню… У Антоши, может, Бере Аптекарская, они зеленые. У папы… наверно, сорт Аббат, это иноземка. Или Бере Босс. А у Баси… Дуля, может быть? Вот и у меня примерно такая же…
      – Почему это у всех такие важные, а у меня дуля? – обиделась Бася.
      И сложила из пальцев, как сумела, и всем показала.
      Все засмеялись.
      – Да я не обманываю! Сорт такой есть – Дуля новгородская, сорт народной селекции. Кстати! Этот сорт долгожитель. Восемьдесят и более лет. Степа, что скажешь?
      – Ну, я не агроном, а механик. Мое дело было за тракторами смотреть, а не за грушами. Но  мне лично наш водитель Иван Андрев рассказал, что здесь был когда-то знаменитый сад графа Орлова. Имение было, а вокруг имения сады…
      – Степа, сами по себе три сорта на одном дереве не вырастут, тут труд вложен!
      – Да уж. Наверно и питомники были не хуже мичуринских… А наша груша – это остатки роскоши от того старинного сада…
      – Степа, я сварю! – загорелась мать. – Варенье сварю царское.
      – Неет. Царское это из крыжовника с вишневым листом! Тут ты меня, деревенского, не проведешь!
      – Да ну тебя!
      
С того дня у Баси появилась привычка ходить к груше не просто так, а  с ней как бы дружить. Она рассматривала ее более внимательно, приставляя к ней ящик, заглядывала в дупло. Могучее грушевое дерево имело два больших ствола, от которых шли крупные узловатые ветки, а между ними оказалось огромное дупло. А там развороченное гнездо какой-то птицы. Она это гнездо маме показала. И после осмотра мама сказала, что придется это дупло совсем заделать, потому что середина выгнила, дерево упасть может.
      – Давай-ка, Бася, полечим ее старую, а то еще свалится нам на голову! – озабоченно сказала мать. – Да жучков погоняем, меньше гнилья будет. Я раствор намешаю, а ты зачерпывай и мне ведерком подавай. Бася, вся раздувшись от важности, зачерпывала ведерком раствор.
      – Подожди минутку, прочищу дупло… Какое большое! Там, наверно, мог спрятаться человек. Вот так. Подавай, я буду стенки обрабатывать.
      В самом деле, дуло оказалось большое  и на него пошла бы бочка раствора. Но мать для начала только обработала дупло внутри.
      – Ну, теперь постоит грушевая бабушка!
      Бася  гуляла под грушей, собирая разноцветные плоды. Ей особенно нравились желтенькие «дули». Но и зеленые «берешки» тоже. А вот нежные «аббатки» разбивались и темнели, их Антоша срывал руками.
      Бася  гуляла под грушей и от этого видела сны. Как богатела и строилась раньше графская усадьба. Как недалеко слышалось хриплое ржание коней, там были конюшни с орловскими рысаками. От барского дома лучами шли дорожки в парк, а сад был ниже почти у реки, вот так, как у них во дворе. Басю несли ноги по этим нарядным дорожкам и потом обратно наверх, где была большая белая терраса. И там девочка с косой в сарафане разбила блюдо, просыпала ягоды на скатерть. На нее закричали, она бежать. Кусты мелькали перед глазами Баси, но она тоже бежала, показывала дорогу. И наконец, они у старой груши, девочка спрятана. Шум, крики, ржание коней, но она спрятна, постепенно все утихло… Уже сумерки синие в саду, сверчки, и девочка выбралась из дупла, убежала. Бася видела, как она порвала подол, слезая, воровато оглянулась, сверкнули белки больших глаз. Легкий треск сучков под ногами, шелест травы…
      Бася уже маленькая мечтала кого-то спасать...
      А может, она сама и была эта самая девочка с косой, в сарафане? Ведь Бася проснулась с сильно колотящимся сердечком, только косы у нее не было… И она помнила все-все мелочи, неровно подстриженную бороду бежавшего за нею дядьки, цвет песка на дорожке, вышитый узор на скатерти…
      Бася  проснулась окончательно, съела оладик со сметаной и стала помогать маме прибираться. Потом мама ушла по делам, и Бася расположилась на диванчике  с рыжей куклой Нюрой. Это самый опасный момент. В книжке «Как я ловил человечков», которую читала мама, в этот момент как раз после ухода взрослых ловля и начиналась… Но Бася вела  себя  прилежно и одевала рыжую куклу Нюру. И она в этот момент была озабочена поиском кукольных носочков, как вдруг услышала из радиоприемника: «Трагедия самоходной баржи, на которой унесло четырех моряков… Зиганшин, Поплавский… Буханка хлеба, банка тушёнки, полведра картошки – это был весь провиант, когда самоходную баржу унесло в океан. Уже через сутки запасы топлива были на исходе, вместе с ними таяли и шансы на спасение. Моряков никто не искал, тогда в этом районе Тихого океана проходили испытания баллистических ракет, и любые передвижения судов были запрещены…».
      Она вскочила и прислушалась. Из приемника раздался треск, и тетя замолчала. Бася стала крутить ручку, так всегда делал папа. Стоп, опять про голод: «Сорок девять дней без еды и воды. Именно столько четыре советских моряка дрейфовали на барже в Тихом океане… Сначала ремешок кожаный от часов съели, потом начали сапоги резать, варить их. Но эта кожа, вот эта часть, когда ее варишь, она очень жесткая... кроме того, с таким запахом гуталина, так что на расстоянии ее держать нельзя было, тем более есть. Зубная паста, мыло, гармошка – они ели всё, чтобы обмануть свой голод. Когда услышали шум вертолёта, не было сил даже подняться с палубы. Моряки похудели на тридцать килограмм каждый…» Передача опять пропала.
      И как ни крутила Бася ручку приемника, она никак не могла найти, чем  же кончилась история с моряками. Она потеряла покой, забыла про куклу Нюру и ее носочки и косички. Пошла, разбудила беззаботно спящего брата Антошу. И чего бы ему было не спать, пока шли каникулы. Тем более Антон умел спать в любое время дня и ночи, сколько угодно часов. Спокойный, как сто китайцев.
      – Антош! Вставай быстро. Там моряки в океане потерялись.
      – Ничего не знаю. Дай поспать, Баська… Без сопатых разберутся.
      – Но как же ты можешь спать, если люди умирают?
      – Если про них говорят, значит, уже не умирают.
      Бася  попыталась сесть на диван и успокоиться. Но у нее не получалось. Она опять бросила куклу без носков и забегала по комнатам. В окнах второго этажа океан тоже было не видно. Было видно, что мама с сумкой шла, торопилась.
      – Ма! Ты слышала, какая беда случилась?
      – Что, что такое?
      – Да вот четыре моряка в океане, унесло их…
      – Ой, как ты меня напугала. Дома все нормально?
      – Да! Папа на работе, Антоша спит, а я боюсь…
      – Чего боишься?
      – Да что умрут.
      – А кто сказал, что умрут?
      – Да радио!
      – Ффу, беспокойная душа. Придет папа вечером и найдет тебе новости. Что ты такая чудачка.
      – Да я не чудачка! Правда все! Мам, а разве можно есть сапоги? Или ремни от штанов?
      – Не знаю, не пробовала. Наверно, нельзя.
      Бася ушла на диван. Мать на кухню. За окошком полил дождь, и старая груша полоскала в дожде свои могучие ветви. Хорошо б никто теперь не сидел в дупле! А тот там такая теперь холодина, наверно… Мимо их дома прошла почтальонка в большом плаще с капюшоном и резиновых сапогах. Может, она газеты принесла?
      Девочка помчалась смотреть почтовый  ящик. Газета была. Но Бася читать не умела. Она стала вспоминать, что ей говорил Антоша: «Мэ-а, ма, мэ-а, ма. Знай перечисляй буквы вот все и поймешь». Она стала морщить лоб и шуршать газетой.
      Знакомых  букв не было. На газетных серых картинках дядя ехал на тракторе, тетя улыбаясь во весь рот, доила корову. Нет, вот надо глянуть большие буквы. Нэ-а, на. Пэ-о, по. На -по. Не понятно.
      Она вскочила, забегала. Глаза даже зачесались у нее от внимания.
      Снова надо. Нэ-а, на. Пэ-о, по. Лэ-я. Лья? Хэ. Х! «Наполях».
      – Ааа! – закричала Бася, завопила на весь дом, запрыгала на диване как бешеная.
      На  полях! Вот оно как! На полях! А что же дальше? Рэ-о, ро… дэ-и, ди…нэ-ы… Родины. На полях Родины.
      Вот тут она от радости вообще запакала. Мамочки, Родины. На ролях Родины. Она все поняла. Гордость в ней взрывалась такая,  что не  сказать!

      Тут вышел из комнаты заспанный брат Антоша.
      – Бась, какая ты колготная. Все мотаешься, все орешь, как труба паровоза.
      – Антоша. Я уже умею, видишь? Вот, на газете! НА ПОЛЯХ РОДИНЫ. Понял теперь?
      – Хм. Ты даешь! А кто же тебя учил?
      – Да ты, ты! Помнишь? Мэ-а, ма, Мэ-а, ма. Это ж МАМА. А это РОДИНА. Ой, я не могу, такое счастье!
      Антоша  засмеялся.
      – Тебе надо медаль выдать. Сама читать научилась.
      Они пошли к маме на кухню, и мама от такого события прижала руки и тарелки  к  груди прямо с полотенцем. Она  воскликнула:
      – Мама родная. Что творится!
      Сама  мама и сама маму зовет. Вот весело-то как, чудно…
      В награду за это Басе потом нашли заметочку и прочли, что моряков спасли-таки американцы. Все живые остались, только что худые. Хоть они и плавали сорок девять дней, хоть и страдали, все равно впереди их ждет только слава.
      А у Баси началось что-то странное, похожее на болезнь: она теперь везде искала буквы. Искала и складывала,  то есть читала. И это было очень приятно, и никогда не надоедало. Например, мать прочитала  ей про Козетту, котоая  мечтала о  кукле.  И дальше, как по волшебству,  эта  кукла у нее повилась!  И у  Козетты, и  у Баси. Не такая,  конечно, богатая…Но все- таки  рыжая Нюра с прошитым посредине пробором и в зеленом   платье в  кружевом тоже  была праздником. И личико ее , синеглазое, с  ямками на  щеках..
А когда  Бася посмело пошла  в  школьную библиотеку и  стала просить  книгу про Козетту полностью, ей никто ничего не  дал. «Еще  мала!» Пришлось просить Антошу,  чтобы он  взял на  себя! Антоша и  взял на счастье Басе.
С тез пор  Бася  часто  играла  в  Козетту и  думала, что она  сама живет в книге.
А все началось с моряков в Тихом океане. В то  самое волшебное время, когда за  окном бушевала от ветра громадная груша с разноцветными  плодами, а мама  на кухне варила в  медном  тазу с  ручкой густое разноцветное грушевое варенье.